Глава 9

Однако, оказавшись у себя, Далгет так и не лег спать. Несмотря на то, что уже успокоился и выбросил из головы все, что было связано с его невестой.

Мужчина стоял у проема, из которого открывался вид на террасу подземного сада. Рассеянный свет утра обтекал его крепкую фигуру, золотил смуглую кожу могучих плеч и ложился матовыми отблесками на влажные волосы.

Вода смыла все: раздражение, ярость, непонятную обиду, – он снова чувствовал себя неуязвимым и бесстрастным. Но внутри, в глубине, остался осадок. Разъедал ту разрубленную часть души.

И это пройдет. Чем скорее он окунется в дела, тем меньше времени останется на глупые чувства. Не зря его отец всегда говорил, что Истинный Наг не должен допускать в свое сердце волнений. Это заставляет распыляться, делает его слабее. Сила. Братья – часть его, семья. Сыновья, которые родятся у него. Остальное – второстепенно.

Это пройдет.

С влажных волос отдельные капли стекали на торс, бежали дорожками вниз. Он быстро обтерся и стал одеваться. Получив ментальное разрешение, прислуга неслышно заскользила, приводя в порядок комнату. Не обращая внимания на привычную суету за своей спиной, Далгет закончил с одеждой и направился в кабинет.

К тому моменту, когда явились братья, он уже полностью владел собой. И с обычным своим непроницаемым видом сидел за рабочим столом, занимаясь делами рода. Успел даже сделать несколько указаний по внутреннему распорядку и отдал приказ собрать весь клан. В том состоянии, в котором он находился теперь, работалось на удивление продуктивно, но почему-то результат не приносил удовлетворения. Проклятый осадок всплывал некстати и отравлял все.

Саха прошел вперед первым.

– Рад тебя видеть, брат!

За ним Захри. Далгет кивнул обоим, знаком показал, чтобы садились, и пока они занимали кресла напротив, опустил взгляд на свои руки.

– Ты собрал клан, – утвердительно сказал Захри.

Далгет кивнул, скрещивая пальцы в замок.

– То, что позволили себе наши враги, нельзя оставить безнаказанным, – проговорил он наконец. – Любое проявление милосердия будет расценено как слабость.

Холодная усмешка скользнула по губам Захри. Все прекрасно понимали, о каком милосердии могла идти речь. Камалю оставили его жалкую жизнь, но род, допустивший подобное, должен понести заслуженное наказание. Никто не смеет переходить дорогу Умрановым. Захри опустил ладони на подлокотники и крепко сжал их.

– В таком случае, брат, мы немедленно выступаем.

– Да, – тут же откликнулся Саха, поднимаясь со своего места.

– Нет, – оборвал его Далгет.

Младший удивленно застыл, а потом снова плюхнулся в кресло.

– Нет? – Захри смотрел на него, чуть прищурив свои бездонные темные глаза.

– Этим займусь я, – сказал Далгет. – А вы останетесь здесь и будете оберегать избранную.

Несколько долгих секунд висело молчание, потом братья переглянулись, а Далгета взяла досада. Ни слова не было сказано, но почему-то ему казалось, что братья обо всем догадываются. Хотя его и не должно было волновать, что они по этому поводу думают, в душе снова всколыхнулся неприятный осадок.

Но тут Саха встал, приложив руку к груди:

– Ты можешь не сомневаться, брат. Ошибок больше не будет, мы не допустим, чтобы с ней что-то случилось.

Далгет понимал, что младший волнуется и старается загладить свою оплошность. Он кивнул.

– Не сомневаюсь, – сказал, обведя взглядом обоих. – И еще. Я хочу, чтобы вы занялись образованием и воспитанием моей невесты. Она должна знать нашу историю и обычаи и уметь вести себя.

– Разумеется, брат, мы сделаем все возможное, – ответил Захри, глядя на него.

– На этом все, – Далгет поднялся со своего места и вышел.

Потому что вдруг стало душно. Этот разговор вымотал его. Но теперь можно было оставить тут все на братьев. А сам он так торопился оказаться как можно дальше отсюда, что прямо на ходу трансформировался в истинную форму.

* * *

Проснулась Лера рано, оттого что всю спину ломило, как будто ее били палками. И еще какое-то время лежала в постели, закинув руки за голову и глядя в потолок. Хмурилась.

Спалось ей беспокойно. Это пугающе огромное ложе оказалось мягким и удобным, а великолепное сливочно-молочного цвета безумно дорогое белье ощущалось приятно на теле. И все же она чувствовала себя в этой постели словно принцесса на горошине.

Понятно, что все от нервности. Плохой сон – это последствия стресса. Но и постепенно восстанавливая в голове вчерашний день, припомнила, что Камаль дважды довольно ощутимо впечатал ее спиной сначала в стену, а потом и вовсе вывалял на камнях. Вчера не ощущалось сгоряча, а сейчас ушибленные места немного тянули и ныли.

Невольно задумалась и о том, что вытворил Камаль. Глупец, безбашенный идиот, так подставиться. Он рисковал, его могли выпотрошить там, прямо у нее на глазах. На что он рассчитывал? Неужели думал, что так сможет отомстить за сестру? Или он все-таки хотел…

Нет, об этом она старалась не думать. Как и о том, что теперь родня невесты наверняка попытается отыграться на Наиле. Ведь именно она привела ее на эту свадьбу.

А еще она вчера здорово разозлила хозяина этого дворца. Нет, особого раскаяния Лера не испытывала, потому что он первый оскорбил ее. Но это угнетало куда больше ушибленной спины и неприятных воспоминаний.

Что теперь с ней будет?

В конце концов, устав мучиться тяжелыми мыслями, она выбралась из постели.

Но только она спустила ноги на пол, как в комнате тут же появилась вчерашняя молчаливая прислуга. Впилась в нее своими темными глазами, потом перевела взгляд на кровать. А ноздри дернулись, втягивая воздух.

Лера сто раз пожалела, что не встала раньше. Потянулась прикрыть покрывалом это огромное ложе, с краю которого сиротливо виднелся одинокий отпечаток ее небольшого тела, но прислуга тут же подалась вперед и выдала, ткнув себя в грудь:

– Я убрать, – прозвучало безапелляционно.

Понятно. Тут за нее будут решать и это.

Лера едва сдержалась, чтобы не высказаться, а потом, видя, с какой тщательностью женщина застилает кровать, как быстро, с привычной ловкостью мелькают ее руки, подумала – это ведь ее работа. И от того, насколько качественно работа выполняется, зависит, будет ли она работать тут дальше. А ведь у нее, наверное, есть семья, дети.

Она устыдилась своего первого порыва, повернулась к женщине и сказала:

– Спасибо.

Женщина замерла, несмелая улыбка обозначилась на ее губах, она приложила руки к груди и поклонилась. А Лера, не зная, что сказать дальше, ушла в ванную. Долго умывалась. Когда она вышла, прислуги в комнате уже не было, но на столике стоял поднос с завтраком.

Прямо как по волшебству. Большой поднос, несколько блюд, все накрыты непрозрачными крышками. А запах вкусный. Лера невольно поежилась и, оглядевшись по сторонам, села за стол. Только собралась снять крышку и приняться за еду, раздался стук в дверь.

Она аж дернулась от неожиданности, рука сама метнулась к горлу.

Ну вот, сейчас начнется…

Однако Лера решила, что не увидят они тут ее страха, много чести змеехвостым Нагам. Прокашлялась и довольно громко (ну как смогла) проговорила:

– Войдите.

Дверь тут же открылась, в проеме стоял Саха.

* * *

Рука у Леры дрогнула от неожиданности, и крышка со звоном снова опустилась на блюдо. Неприятный звук. Она невольно втянула голову в плечи, а светловолосый красавчик не спеша прошел через всю комнату и замер, глядя на нее сверху вниз.

Высокий, широкоплечий, рядом с ней, сидящей за столом, так и вовсе огромный. В светлых глазах насмешка. Сразу вспомнилось, как он вчера бросил на прощание:

«Я очень зол на тебя».

Стало не по себе. Саха видел, что смущает ее, и, похоже, получал от этого удовольствие. А ей приходилось смотреть на него, задрав голову, и это только подчеркивало ее зависимое положение.

Лера медленно выдохнула и выпрямилась, опуская локти на стол:

– Доброе утро.

И тут же отвела взгляд, не желая больше веселить его.

Она не зверушка в клетке. Хотя нет, именно зверушкой в клетке, пойманной для удовольствия господ Умрановых, великих и ужасных, она себя и ощущала. Сердце наполнилось горечью, а перед глазами вдруг прошла вся ее прежняя жизнь. Планы на будущее. Родители. Они же с ума сойдут. Ладно, две недели, может, чуть больше у нее есть. Но если она не сумеет вырваться отсюда, если не сможет хотя бы весточку послать…

«Это исключено».

Вот так, раз – и перечеркнута вся ее жизнь.

Она зябко повела плечами,

Невольно полезли в голову совсем уж неприятные мысли.

Вчера она умудрилась здорово разозлить Далгета Умранова. И совершенно неизвестно, с чем сейчас пожаловал этот голубоглазый красавчик. Как она поняла, младший на побегушках у старшего. Возможно, наказывать ее за дерзость поручено именно ему? И это его мнимое спокойствие – просто чтобы зверушка не рыпалась?

Как-то совсем тоскливо стало. Единственное, чего ей сейчас хотелось, это оказаться как можно дальше отсюда.

– Доброе утро, невеста, – неожиданно мягко произнес Саха.

Она и не заметила, как ушла в свои мысли. Сколько уже этот красавчик стоит тут и смотрит на нее? Секунды? Это сразу заставило собраться и вызвало протест.

– У меня есть имя, – сказала Лера, поднимая на него взгляд.

Не надо ее обезличивать. Она не вещь.

А его глаза больше не смеялись, в них затаилось какое-то непонятное выражение. Вдруг ноздри дрогнули, и мужчина на мгновение отвел взгляд. Потом снова взглянул на нее, и она поразилась тому, как поменялось выражение его светлых глаз. Теперь в них опять было веселье, но пряталось в глубине, а на поверхность выбралось другое чувство, которое она не смогла определить. Да если честно, то и не пыталась.

Неожиданно Саха кивнул каким-то своим мыслям и уже совершенно другим тоном проговорил:

– Вообще-то я пришел позавтракать с тобой. Не прогонишь, Валерия?

Загрузка...