Глава 8 Райли
Когда была маленькой, я восхищалась братом. Боготворила его, как бы пафосно это ни звучало.
Жизнь не была к нему милостива, но он не позволил трудностям себя сломить. Он не стал жестоким после того, как наша мать использовала его, позволив дружкам надругаться над ним в качестве платы за наркотики, которые они ей приносили, а затем сама искалечила сына и отправила жить к нашей тете Дотти.
Внешне Бойд всегда выглядел спокойным. Переждал трудности и стал богатым и влиятельным человеком.
Долгое время я считала, что именно пережитое сделало его сильным. Мне он казался непобедимым, и я с нетерпением ждала те редкие моменты, когда он приходил в наш с мамой маленький трейлер и приносил деньги.
Он врывался в помещение, которое я назвала спальней, хотя оно было не больше коробки из-под обуви. Заводил разговор на отвлеченные темы, потом выписывал чек или клал наличные в мой рюкзак, где мать точно бы их не нашла – она даже не пыталась делать вид, что ее интересует, как у меня дела в школе.
Я же большую часть времени разглядывала красочные рисунки на его теле, хотя костюмы, которые он стал носить, не позволяли увидеть многое.
На одной руке череп, на другой – игральные кости. Отражение пережитого, как он называл свои татуировки. Сказал, что каждая мельчайшая деталь имеет большое значение, поэтому он не пожалел, что сделал их.
Его тело само рассказывало историю жизни.
Той, которую он создал с нуля, желая стереть все напоминания о прошлой, что ему навязали.
Этот процесс затянул, хотя он всегда говорил, что против, если речь заходила о татуировках на моем теле. Если бы Бойд знал, что я стою в помещении для ожидания рядом с рок-звездой, с ног до головы покрытой татуировками, его бы хватил сердечный приступ, но он все равно понесся бы в аэропорт.
Мыслей о его реакции достаточно, чтобы отказаться от спонтанного решения. Вместо этого я украдкой разглядываю мужчину рядом, смотрю, как большим пальцем он водит под браслетом массивных часов на запястье. Снимает кепку и очки, неожиданно хмурится.
Меня бросает в холодный пот, когда я думаю о том, что заставляю его сдерживаться.
– Нам не обязательно это делать.
Эйден поворачивается и смотрит мне в глаза, отчего я таю, как нагретое масло. Мне не по себе, знаю, что надо переключиться на что-то, но не могу оторваться, я в ловушке его глаз.
– Передумала? Это не так плохо, как уверяет твой разум.
– Я не об этом. – Хотя, пожалуй, и об этом тоже. Из-за стойки администратора доносятся гулкие звуки, зубы мои невольно сжимаются.
– Хорошо, – говорит он, разворачивается, сложив руки на груди, и смотрит прямо на меня. – Тогда в чем проблема?
Я закусываю нижнюю губу и пожимаю плечами:
– Существуют вещи поинтереснее, которыми можно занять время. Хотя сомневаюсь, что ты подумал об этом, когда платил за меня.
Он смотрит с прищуром и делает шаг ко мне. Сердце начинает биться сильнее, вот уже стук в груди напоминает барабанную дробь, мне трудно сопротивляться его обаянию, особенно когда он так явно его использует.
– Откуда ты знаешь, о чем я думал, когда увидел тебя на гала-концерте?
Серые ирисы глаз становятся темными. В них есть хоть и невысказанное, но объяснение, ощутимое точно сердцем.
– У тебя есть мысли о том, чем заняться, да?
Голова моя непроизвольно поворачивается.
Его челюсти сжимаются.
– Ты хочешь сделать татуировку, верно?
Я киваю, чувствуя, как сдавливает горло.
– Тогда сделай эту чертову татуировку и перестань придумывать поводы, ангел. Сегодня вечером можешь делать все, что захочешь.
Я едва успеваю остановить себя, чтобы не сказать, что я хочу одного, а получаю другое, – со мной чаще всего так.
В груди внезапно вспыхивает желание, которого не ощущала раньше, я неотрывно смотрю на него, когда он отворачивается и проводит рукой по волосам.
Интересно было бы почувствовать его прикосновение к моей коже. Ласковые, запоминающиеся, приятные.
Мои губы еще помнят его, воспоминания скользят вниз к пупку. Потираю ноги друг о друга, надеясь избавиться от напряжения. В животе все неожиданно скручивается, когда до меня доходит, что это фантазии, которым не суждено стать реальностью, что бы он ни говорил.
Эйден и я – мы два разных мира, которым не соединиться. Он заслуживает большего чем то, как на него повлияет мой.
Появляется администратор со стрижкой пикси, с двумя папками-планшетами, активно жующая жвачку. Одну папку она отдает мне, сверху кладет ручку и поворачивается к Эйдену.
– Ты уже был здесь раньше, – говорит она, склонив голову набок, будто только его узнала.
– Бываю каждый раз, когда приезжаю в город. Нигде не найдешь столько страсти, как у Джио.
Я краснею, а девушка смотрит на него и проводит кончиком языка по пирсингу на верхней губе, а потом смотрит на меня с сомнением.
– С татуировками не так.
Развернувшись на каблуках, она уносит вторую папку-планшет, а я сажусь у окна заполнять анкету.
Эйден стоит поодаль и смотрит сквозь стекло за моей спиной, будто кто-то может заглянуть и увидеть его.
– Раньше у меня были все твои альбомы, – говорю я, когда начинает давить тишина. – Долгое время моим любимым был «Усилие Геракла».
Одна из его бровей приподнимается.
– Да? Почему-то по твоему поведению я бы не сказал, что ты моя фанатка.
– Я и не фанатка.
– Ой.
Резко вскидываю голову, глаза расширяются. Он прижимает ладонь к груди, губы растягиваются в улыбке. Боже, опять эта улыбка. Опуская взгляд на цепочку на его шее, я краснею.
– Я ничего плохого не имела в виду, просто… я, наверное, тебя переросла.
Он фыркает:
– Ты вредна для мужского эго.
Упираюсь языком в стенку щеки, прокручиваю в голове слова, пытаясь отфильтровать и решить, что говорить дальше.
Хочу спросить, что его вдохновляет на создание песен, есть ли причина их мифологической направленности, может, он слишком проникся тем, что публика часто называет его современным Орфеем?
Я хочу спросить, трудно ли быть талантливым, находиться постоянно под пристальным вниманием. Мне сложно понять, как в жизни под микроскопом может найтись место для творчества.
Продумываю каждый интересующий меня вопрос, пытаясь решить, что бы хотела узнать больше всего.
Я не успеваю ничего сказать, потому что возвращается администратор, забирает у меня папку и протягивает руку с идеальным маникюром.
– Удостоверение личности.
Несколько секунд я лишь разглядываю ее блестящие черные ногти. Как с такими ногтями можно что-то делать? Вытаскиваю из сумочки карточку, кладу на ее ладонь и указываю большим пальцем на Эйдена.
– Можешь сделать так, чтобы он не увидел имя?
Ее темные глаза смотрят с прищуром.
– Почему?
– Не хочу, чтобы он знал мое имя.
Эйден смеется, звуки отражаются от бетонных стен и становятся громче.
Администратор хмурится, оглядывает мое удостоверение личности.
– Мы не совершаем противозаконные действия.
В помещении появляется Джио – крепкий мужчина с заплетенной в косичку бородой и цепочкой поперек носа. В руках у него трафареты и прозрачные распылители. Он заходит в одну из кабинок, оттуда доносится легкий шум – мне не очень понятно, что он делает.
– Тут нет ничего противозаконного, Дженна. – Эйден поводит плечом. Мне не нравится интонации, с которыми он произносит ее имя. – Это просто небольшая игра.
Тело охватывает будто штормовой волной. Он шевелит губами и чешет подбородок, а у меня перехватывает дыхание. Никогда в жизни я не испытывала такого сильного желания прикоснуться к другому человеку. Или чтобы он прикоснулся ко мне. Чем дольше мы находимся в этом помещении, тем сильнее становится желание.
Оно сдавливает грудную клетку, превращается в непреодолимую потребность, я с трудом сдерживаюсь, чтобы не броситься ему на шею.
Понять, что из этого получится, не представляется возможным, прежде чем шанс появляется, Джио выкрикивает его имя, приглашая зайти в кабинку. Через несколько минут раздается прежнее приглушенное жужжание, и я сжимаю зубы.
Администратор поглядывает на меня, переписывая данные с карточки, отчего я начинаю ерзать на стуле – взгляд ее нервирует.
– Что бы то ни было, – произносит она тихо, словно только для меня, – хорошим это не закончится.
Убирая карточку в сумочку, я ощущаю внезапное беспокойство, оно уничтожает все радостные ожидания от сегодняшнего вечера. В ее словах есть доля истины, просто я не хочу это признавать.
Сажусь обратно на скамейку, прислоняюсь к окну и жду.
Достаю из кармана телефон и стараюсь, чтобы разочарование не отразилось на лице: от моих «подруг» по-прежнему ни сообщений, ни звонков.
А чего я ожидала? После школы мы не общаемся, в одном номере во время поездки я живу с ними вынужденно. Тем не менее неплохо бы все же побеспокоиться. Вдруг со мной что-то случилось, что они скажут тогда сопровождающим и полиции?
Делаю снимок картины над столом цвета махагони и отправляю девушке брата, не подумав, спит ли она.
Вздрагиваю, вижу появившееся уведомление – ее ответ. Значит, не спит. Похоже, после поездки мне предстоит неприятный разговор с Бойдом.
Фиона: Он тебя убьет.
Ухмыляюсь, выхожу из приложения и начинаю просматривать странички знакомых в социальных сетях. У людей, живущих в городе, подконтрольном преступным группировкам, мало что происходит в жизни.
Поднимаю взгляд и вижу над ширмой темные волосы Эйдена. Жужжание продолжается, оно зловещим эхом проникает мне в уши. Пишу хэштег с его именем и начинаю просматривать тысячи фотографий впервые за этот год.
Ощущаю укол ревности, когда вижу его с Сильви Майклс, она красивая: темные волосы, загорелая кожа и миндалевидные глаза. Выглядит как королева рядом с ним на красной дорожке. Моя самооценка трепещет в созданной ей же самой клетке.
Почему же он выбрал меня на ночь? Впрочем, это неважно, ночь почти закончилась.
Передо мной нескончаемый поток фотографий: он позирует на сцене с черной электрогитарой, идет в толпе или держит микрофон, стоя перед залом. Яркий свет лазерного шоу создает блики, делает очертания размытыми, иногда он всего лишь силуэт.
Я настолько поглощена занятием, что не слышу приближающихся шагов. Тень падает на руки, я вскакиваю, едва не выронив телефон.
– Господи. – Я прерывисто выдыхаю. Блокирую экран, переступив с ноги на ногу. – Нельзя так подкрадываться.
Эйден усмехается:
– Ты очень скрытная, тебе не говорили?
Молчу, и он вытягивает руку в сторону:
– Твоя очередь.
Скольжу взглядом по открытым участкам на руках.
– Что ты сделал?
Он переворачивает левую руку ладонью вверх и показывает черный пластырь, прилепленный к подушечке большого пальца.
– Око за око. Покажу только после того, как покажешь свою.
Не знаю, настолько ли мне интересна новая татуировка, ведь он весь покрыт ими, однако согласно киваю и позволяю проводить меня к кабинке.
Вхожу и жду инструкций. Джио сидит спиной ко мне и возится с предметами на маленькой пластиковой тележке. В крохотной баночке черные чернила, рядом тату-машинка. Не могу отвести от него взгляд, пока забираюсь в мягкое кресло, поджав под себя ноги.
– Недавно что-нибудь ела? – Джио поворачивается ко мне лицом.
– Да, примерно полчаса назад.
Он довольно кивает и берет трафарет с тележки.
– Где делаем?
Хватаюсь за колени, выдыхаю, пытаясь выгнать страх хотя бы из легких.
– На бедре, наверное.
Эйден издает сдавленный звук, и я поворачиваюсь, посмотреть, где он стоит.
– Ты не должен смотреть.
Брови его взлетают вверх.
– Почему нет, черт возьми?
– Это… слишком. Мы едва знакомы.
Он смотрит поверх перегородки. Губы поджаты, ноздри раздуваются. Желваки на челюсти дергаются, я вижу, что он собирается спорить, но мой пристальный взгляд заставляет с недовольным ворчанием отойти.
– Ладно, но все равно я буду рядом, одну тебя там не оставлю.
– Как хочешь. – Машу ему рукой. – Но смотреть не смей.