Малышка плакала не переставая. Лия утешала ее, как могла, но у той то ли животик болел, то ли зубки резались – бедная мать не знала.
– Да уйми ты ее наконец! – не выдержав, Барт швырнул в них сапог.
Лия едва успела увернуться и прикрыть ребенка собой. Тяжелый сапог попал ей по плечу, заставив вскрикнуть от резкой боли. Еще с прошлого раза синяки не сошли, а теперь появятся новые…
– Житья от вас нет! – прорычал Барт, поднимаясь.
Лия сжалась в своем углу: она боялась мужа. Боялась мужчину, за которого ей, сироте, пришлось выйти замуж.
Он двинулся на нее, занося пудовый кулак.
– Лучше бы сына родила! Толку от тебя никакого! Теперь корми вас, бездельниц!
Лия зажмурилась.
Сейчас он ударит ее. Свалит на пол, а затем еще пнет для острастки. Он всегда так делает, когда зол. Но если она не расплачется, то Барт тоже не станет долго глумиться над ней: выпустит пар и уйдет. Вернется под утро, хмельной и довольный.
Она не хотела думать, где он проводит ночи и с кем. Главное, что не с ней. Главное, что она сможет отделаться парочкой синяков и спокойно поспать. Потому что «любовь» Барта страшнее, чем «не любовь». Уж лучше пусть бьет, чем любит…
Мужчина пересек узкое пространство кухни и навис над женой. Она была такой жалкой в его глазах, такой уродливой. Зачем только женился?
А, ну понятно, зачем. Если ты до тридцати не женился и детей не завел – то в армию загребут.
Барт в армию не хотел, ему хватало отцовской кузни и отцовских оплеух. Но и жениться его не тянуло. За жену выкуп нужно давать, а если ей не понравится что-то, так она всегда может городскому главе нажаловаться и вернуться к родителям.
Но был один выход – жениться на сироте. Такой жене идти некуда, разве что в монастырь. Она будет мужу ножки целовать за то, что выбрал ее. И слушаться беспрекословно.
– Забыла, чем мне обязана, тварь неблагодарная?! Если б не я, до сих пор бы в том бараке жила и питалась объедками!
Первый удар пришелся Лие в больное плечо.
Она тоненько всхлипнула.
Второй попал по спине.
Барт схватил ее за волосы, сдернул с лавки на пол.
– Дай ребенка! – прорычал, вырывая орущего младенца из рук матери.
Лия вцепилась в дочку изо всех сил. Боялась, что муж в запале навредит малышке. Не зря же он с такой ненавистью смотрит на нее.
– Я сказал, дай! Мне! Ребенка!
Отобрав дочь, Барт швырнул Лию в угол. Та ударилась головой о буфет и затихла. Ребенок тоже затих, едва оказался на руках у отца.
Мужчина с минуту разглядывал личико младенца. Чужие синие глаза, тонкая бледная кожа, светлый пушок…
Такая же уродина, как ее мать.
– Пожалуйста, – донесся из угла тихий голос, – не делай ей больно…
Барт перевел ненавидящий взгляд на жену.
Та все еще лежала там, где упала. Длинный подол задрался, обнажив тонкие ноги с округлыми коленками.
От вида этих коленей и того, что скрывалось выше, у Барта пересохло в горле. Он внезапно вспомнил, что кожа у его жены гладкая на ощупь, нежная, совсем не такая, как у местных женщин. Будто сливочная. Во всех местах.
– Твое счастье, что сегодня драконья ночь, – произнес мужчина особым тоном, от которого Лия сдвинула колени и натянула задравшийся подол по самые пятки. – До утра из дома нельзя выходить, значит, будешь меня ублажать. Вспомнишь, где твое место.
***
Барт спал.
Лия лежала рядом, не в силах двинуться с места. Она даже не опустила подол сорочки после того, как муж скатился с нее, отвернулся и захрапел. Боялась его разбудить.
Свеча на столе давно догорела, спальню освещала только луна, смотревшая через покрытое изморозью стекло. Рядом в колыбельке тихо посапывала Милим.
Коротко выдохнув, Лия повернула голову к окну. Луна сегодня была на редкость большая, яркая. Она занимала половину неба и казалась очень близкой.
Лия перевела взгляд на оберег. Это был стеклянный дракончик, подвешенный за нитку к оконной раме. В прошлую зиму Барт тоже заставил его туда прикрепить. Сказал, что это – знак покорности Снежному лорду.
Тогда-то Лия и узнала о местной легенде.
Мол, высоко в горах, там, где никогда не тают белые шапки льдов, живет ледяной дракон. Раз в сто лет, в ночь зимнего солнцестояния, он спускается в долину вместе со стужей, чтобы выбрать себе невесту.
В такую ночь нельзя выходить из дома, если не хочешь превратиться в ледяную статую прямо посреди улицы!
В такую ночь надо следить, чтобы в печи не погас огонь. Иначе весь дом покроется инеем.
В такую ночь каждая девушка брачного возраста трясется под одеялом: а вдруг ледяной дракон выберет ее? И каждая мать плачет тайком: только бы ее кровиночку обошло это несчастье!
А сегодня как раз такая ночь. Самая длинная в году.
Может, эта легенда – просто страшная сказка?
Большая луна притягивала, завораживала Лию. Женщина протянула к ней тонкую руку. И вздрогнула…
По луне скользнула крылатая тень.
Это он. Снежный лорд.
Он покинул свой замок…
В камине весело трещали поленья, алый отблеск сквозь решетку падал на доски пола. Но, несмотря на это, в доме похолодало. Так резко, что в колыбельке заворочалась Милим, а Барт перестал храпеть.
Лия затаила дыхание.
Расширенными глазами она смотрела, как инистый узор на окне становится все больше, все гуще. Затем в стекло ударил порыв ветра. Швырнул горсть колючего снега и помчался дальше по улице белым вихрем.
Женщина вздрогнула.
– Холодно, – проворчал Барт под боком и столкнул ее на пол. – Поленья подбрось, совсем обленилась. Зачем только кормлю тебя, бесполезную тварь!
Пока она дрожащими руками ворошила уголь и подкладывала дрова, за окном стонала и выла вьюга.
– Что-то совсем разгулялся Хозяин, – пробурчал Барт. Сел, свесив ноги с кровати, и почесал волосатую грудь, виднеющуюся в вырезе ночной рубахи. – Не к добру это…
В дверь что-то стукнуло. Удар был глухой, но сильный. Дверь завибрировала, железный засов застонал, вибрация волной прокатилась по стенам и полу.
Недовольно ворча, Барт прошел к окну мимо Лии.
– Ничего не видно.
Сверху донесся скрежет. Будто кто-то начал срывать черепицу.
Лия закрыла решетку камина и повернулась к мужу.
– Барт…
– Тихо ты! – прикрикнул на нее и застыл. – Слышишь, как стучит?
Она слышала: пугающие глухие удары сыпались и на крышу дома, и на стены.
– Вот чего ему нужно от нас? Оберег ведь на месте. Эй, Хозяин! – закричал Барт, сложив ладони рупором. – Нет у нас твоей невесты, здесь только моя жена! Она порченая! Она тебе не нужна!
Будто в ответ на эти слова шум усилился, удары посыпались с утроенной силой.
Лия вскрикнула. Ее крик заглушил звон бьющегося стекла – порыв ветра выбил окно. Снег и лед вперемешку с осколками хлынули ей под ноги.
Неужели ледяной дракон пришел за Милим?
Эта мысль пронзила Лию как удар молнии.
Неужели он заберет ее девочку?!
Подхватив подол, чтобы не путался, она бросилась к колыбельке. Но Барт успел схватить ее за рубашку и дернуть:
– Куда?! Не видишь, стекло разбилось!
Лия с громким воплем упала.
Она должна была врезаться носом в пол, но этого не случилось. Снег расстелился пушистым ковром, в который и рухнула Лия.
– Чего разлеглась! – Барт снова дернул, на этот раз за ворот рубашки. Ткань угрожающе затрещала, врезавшись в горло женщины. – Снег в дом метет! Вставай живо! Бери одеяло и заделывай дыру, глупая курица!
Лия со стоном схватилась за шею. Барт с руганью поволок ее по полу к окну:
– Зачем я только женился на тебе? Ничего сделать не можешь!
Внезапно хватка ослабла. Барт издал странный звук, похожий на хрип.
Лия упала, хватая ртом воздух. И в ту же секунду десятки снежных вихрей закружили вокруг нее. Длинные, тонкие, похожие на хлысты или извивающихся змей. Они гладили ее по обнаженным рукам и ногам, оставляя призрачные следы. Но каждое прикосновение холода обжигало, словно тавро.
– Моя! – один из вихрей скользнул по щеке.
И слезы на щеках Лии застыли кристалликами льда.
– Моя! – другой вихрь обвился вокруг ее шеи.
У Лии перехватило дыхание.
Ей казалось, что сквозь густые танцующие снежинки она видит чье-то лицо.
– Моя! – прорычал третий вихрь, кусая ее за губы.
Лия рвано выдохнула – и дыхание повисло в воздухе облачком пара.
А затем все тело женщины загорелось от боли, словно ее швырнули в огонь.
Нет, не в огонь – в прорубь со льдом.
Задыхаясь от боли и холода, она отыскала глазами мужа.
Барт стоял на коленях, бледный как полотно. А за его спиной застыла высокая тень.
Тень была человеческой, сотканной из миллиарда снежинок, а за плечами у нее трепетал то ли плащ, то ли крылья. В руках незваный гость держал меч с узким, слегка изогнутым лезвием.
Лия никогда не видала таких мечей – длиной с человеческий рост.
Вот он занес его над головой Барта. Острое лезвие льдисто сверкнуло.
Затем… опустилось.
Лия зажмурилась и завизжала что было сил.
Теплые капли упали ей на лицо.
Сквозь собственный крик она услышала стук упавшего тела. Затем шаги. Ледяная ладонь провела по ее лицу, заставляя женщину захлебнуться криком.
– Моя… – прошелестело над ухом.
Лия забилась в снежных путах, но те держали надежно.
– Нет… нет… пожалуйста…
Она попыталась отползти, но у нее не получилось даже сдвинуться с места.
Внезапно все стихло.
Вой ветра, удары, скрежет – все прекратилось. Лию окутала мертвая тишина.
Охваченная ужасом, она чуть-чуть разлепила ресницы. И вздрогнула.
Он был совсем рядом.
Тонкое, бледное лицо, льдистые чешуйки на скулах и в уголках серебряных глаз. Длинные белые волосы, которые сейчас трепал ветер.
Стоя на коленях рядом с ней, он наклонился. Теперь его глаза, блестящие словно ртуть, смотрели ей в самую душу. Бесстрастно и терпеливо.
Лия совсем перестала дышать.
Тонкие губы лорда-дракона дрогнули в полуулыбке, обнажая клыки.
– Моя, – услышала Лия.
А затем он подался вперед и коснулся ее губ поцелуем.
Она не могла сопротивляться. Ее губы сами разжались, впуская его ледяное дыхание. Холод наполнил ее изнутри. В глазах потемнело.
С тихим вздохом Лия потеряла сознание…