– Ну что, зеркальщик, поговорим? – произнесла невысокая плотная женщина с янтарными бусами на шее, выступая из тьмы. – Ты сделал то, что я просила, теперь я могу уйти во тьму или в свет, не знаю, но благодаря тебе, мое заточение закончено. Сегодня третий день, и на рассвете я исчезну. У тебя много вопросов, а времени мало, так что, поспеши.
– Кто ты? – спросил Радим.
– Хороший вопрос, – кивнула женщина. – Когда-то меня звали Забавой, и была я зеркальной ведьмой.
– Какой ведьмой? – удивился Радим.
– Зеркальной, – спокойно ответила покойница. – Мы приходим сюда из зеркального мира. Там, – она мотнула головой куда-то во тьму, – за стеклом, есть еще один мир. В нем живут и люди, и одержимые, есть те, кого затянуло в зеркало из твоей реальности.
– Зачем вы приходите сюда? – поинтересовался Радим, переваривая полученную информацию.
– Кто зачем, – дипломатично ответила гостья, – но чаще всего мы забираем часть жизненной силой. Чтобы тебе было проще – мы отщипываем кусочек души. Это не вредит человеку, эта энергия быстро восстанавливается. На нас исправно охотятся. Не знаю, как сейчас, но тогда нас выслеживали и убивали. Так случилось со мной. Иногда нас по глупости призывают живущие тут и заключают с нами сделки.
– Понятно, – озадачился Вяземский. – Одно зеркало показало мне, как человек убил молодую женщину, он сидел над умирающей и ждал чего-то, потом спокойно встал и ушел в него.
– Черный ходок, – пояснила ведьма. – Ты не заметил никаких знаков на женщине или рядом с ней? Он убил ее не просто так, он что-то забрал. Будут и другие.
– Уже, – подтвердил Дикий. – Я нашел информацию еще о двух жертвах. А знаков нет, не видел. Я не могу пойти в полицию и сказать, что увидел в зеркало убийцу, меня в дурку запрут.
– Дурка? – озадачилась Забава.
– Сумасшедший дом, вроде раньше его называли домом скорби, – пояснил Вяземский. – Так что мне делать с этой информацией?
– Ничего не делать, – покачала головой зеркальная ведьма. – И не вздумай ловить его сам, он тебя просто убьет. Скорее всего, он выполняет ритуал, не могу сказать, какой, но убийства будут продолжаться, все зависит от сложности. Меньше, чем на семь жертв, не рассчитывай. Советую завести себе нож, и носить с собой соль, ну и амариил, тот, черный с багровой искрой внутри и руной гибели. Хочешь, в кармане, но лучше сделай подвеску или вставь в оружие, тогда оно будет убивать, куда как быстрее. А для ножа я покажу две руны, первую нужно выгравировать на рукояти, вторую на клинке с двух сторон.
– И что, вот так просто отпустить этого черного ходока?
– Да, так просто, – кивнула ведьма. – Чем больше опыту ты будешь набираться, тем больше зеркала будут тебе показывать. Потом ты найдешь способ ходить за зеркало. Для чего? Ты уже сам решишь. Первая руна для рукояти выглядит вот так. – Она медленно начертила в воздухе довольно сложный символ, тот слегка светился в окружавшей тьме.
Радим внимательно следил за ее движениями, и он был совершенно уверен, что не забудет ни единой черты.
– Запомнил? – поинтересовалась ведьма. – Если нет, твои проблемы. Не забудь кровью окропить, своей, конечно, так они работают, и амариил приложить. Кровь завяжет руны на тебя, а самоцвет даст им энергию, только нужно будет раз в год повторять. Руна небольшая одной капли хватит. Этот символ подскажет тебе, когда рядом появится кто-то, кто связан с зеркальным миром. Теперь еще один, запоминай хорошенько, его выгравировать на обеих сторонах клинка, это позволит убивать таких, как я. Швырни заряженную соль в лицо или на кожу, и бей, обычный нож, или пуля из пистолета ни ведьму, ни черного ходока даже не поцарапают. С одержимыми, во всяком случае, свежими, проще, подойдет любое оружие. А вот со старыми я тебе сталкиваться не советую, пока не изучишь весь рунный круг, ну или насколько тебя хватит.
– И где мне его изучить можно?
– Только на той стороне, – ответила ведьма, – или, если кто из зеркальных ведьм научит. Может, кто из зеркальщиков, таких как ты, поделится. Я не успею, времени почти не осталось.
– Сколько соль должна заряжаться, чтобы нанести вред?
– Недолго. Главное, чтобы она не дальше пары локтей от камня находилась. В упаковке или нет, неважно, а так и десяти ударов сердца хватит. Все, время выходит, последний вопрос.
– Ты сказала, что я зеркальщик, что это значит?
– Молодец, и это правильный вопрос. Это значит – страж, сыскарь, охотник, палач. Ты – защитник своего мира. Когда ты станешь опытней, ты научишься выискивать беглецов и гостей из зеркалья, некоторых возвращать туда, некоторых убивать. Или ходить за потерянными. Все, что могла, сказала, прощай, пора мне.
– Постой, – выкрикнул Радим, – а если я не хочу?
– Поздно, – ответила зеркальная ведьма, медленно растворяясь во тьме. – Ты – потомок князей-хранителей, старое зеркало пробудило кровь. Помни, зеркала видят и помнят все, спроси, и получишь ответ.
Мгновение, и Дикий остался в полной темноте совершенно один. А потом все кончилось, тьма рассеялась, проступили очертания предметов, за окном через щель в занавеске виднелось предрассветное серое небо. Вяземский встал и направился на балкон. Открыв окно, он вдохнул утреннюю свежую прохладу, стало легче. Подрагивающими пальцами он вытащил из пачки сигарету, и, с третьего раза прикурив, выпустил клуб дыма на улицу. Пробежавшись взглядом по окнам и балконам дома напротив, он заметил совершенно голую, во всяком случае, до пояса, женщину, которая стояла и тоже курила. Расстояние невелико, метров тридцать, так что, Радим разглядел ее хорошо – и полную, но вполне крепкую грудь, и растрепанные светлые, в рыжину, волосы. Видимо, ночка у нее выдалась жаркой.
Женщина его тоже заметила. Несколько минут они пялились друг на друга, после чего она кивнула и ушла в квартиру, напоследок продемонстрировав вполне себе приличную попу.
Радим раздавил в пепельнице окурок и направился в комнату, нужно было зарисовать показанные зеркальной ведьмой символы. Хоть они вроде и отпечатались в его голове, но все же лучше задокументировать, чтобы показать граверу. Вяземский несколько минут возился с рисунком, три раза начинал сначала, пока не получил приемлемый вариант. Затем он посмотрел на свою коллекцию ножей. Чего ту только не было? Здоровые боуи и кукри – для города они не годились, охотничьи он тоже проигнорировал. Небольшие ножи с фиксированным клинком он изучал несколько дольше, но все же решил, что такой привлечет ненужное внимание. Для города лучше всего складень – сунул в карман на клипсе, и ходи спокойно, никто слова не скажет. Вот только выбор предстоял трудный, у него в коллекции было с два десятка моделей. Наконец, он остановился на складне со слегка изогнутым десятисантиметровым клинком, который предпочитал таскать на кармане в городе. Глянув на часы и поняв, что спать совсем не хочется, Радим запустил комп и принялся искать информацию по новым данным, полученным от давно умершей ведьмы. Не сказать, что он много нарыл, но вот про зеркальщиков кое-какая информация нашлась, правда, все на уровне легенд. Его внимание привлекла статья, на которую он наткнулся на одной либеральной помойке. Мол, при советской власти при КГБ был секретный отдел. Люди туда приходили странные, не кадровые агенты, не служивые из пограничников, а просто мужчины и женщины с улицы. Откуда они брались? Никто не знал. Сотрудники этого отдела не носили пистолетов, во всяком случае, никто никогда не видел их в тире или на стрельбищах. Но у каждого был нож, сделанный по специальному заказу. Почему их звали зеркальщиками, чем они занимаются? В других отделах не знали. Но ходили слухи, что они следят за всяким мистическим. Хотя в девяностые, когда КГБ сменило вывеску, одухотворенная интеллигенция, поливающая грязью почившего гиганта, утверждала, что сотрудники отдела были идейными ликвидаторами тех, кто боролся за свободу и демократию. Вяземский на это только хмыкнул, дерьмократов и любителей западных ценностей он не переваривал.
Перечитав еще раз, он вернулся на балкон, прикурив, уставился в дом напротив, но там, где в прошлый раз стояла голая незнакомка, было пусто, и поскольку обнаженные женщины его больше не отвлекали, появилось время все обдумать. Значит, был отдел зеркальщиков. Сомнительно, что он исчез вместе с предыдущей вывеской, а значит, он по-прежнему в наличии, только укрылся гораздо лучше. И если верить статье, стоит светануть принадлежность к зеркальщикам, то рано или поздно к нему придут на разговор – на предмет сотрудничества. Лезть в игры госбезопасности, Радиму не хотелось, но он не знал, как они отнесутся к подобному желанию. Сомнительно, что таких людей много, иначе информации было бы куда больше, а значит, имеется кадровый голод. Вряд ли они оставят его в покое, если, конечно, он не ошибся, и зеркальщики не канули в лету. Глянув на часы, и обреченно вздохнув, Вяземский направился в ванную, приводить себя в порядок, пора двигать на работу, хоть денег у него и прибавилось, но это разовая удача, так что, официальный заработок лучше сохранить.
От бритья его отвлек телефон. Глянув на экран, Радим включил громкую связь.
– Доброго здравия, Дмитрий Семёнович. Что-то вы рано.
– Здравствуй, Радик, – поприветствовал его коллекционер. – Я с хорошими новостями. Нашелся покупатель на шестую и одиннадцатую позиции, предложил даже чуть больше, чем рассчитывали, хотя позиции, не сказать, что серьезные, двести за обе монеты. Торговаться не советую, это хорошая цена, он и так дал на тридцать тысяч больше ожидаемого.
– Хорошо, поеду на работу, прихвачу монеты и заброшу их к вам.
– Нет, Дикий, поступим иначе. Вокруг меня суета началась, вчера заглядывали люди из полиции, интересовались леваком, жучок поставили. Я его заблокировал, но не светись тут. Так что, я к тебе мальчишку пришлю прямо на работу. Он товар заберет, и денежку привезет, свой процент я вычту.
Вяземский, продолжив жужжать электробритвой, прикинул ситуацию и так, и эдак, и согласно кивнул. Потом понял, что собеседнику не видно, сообщил:
– По рукам, Дмитрий Семенович.
– Вот и хорошо, – отозвался Фабер. – Кстати, есть кое-какие подвижки еще по нескольким позиция, и дорогим, но это займет время. Все, не отвлекаю, брейся дальше, мальчишку жди к обеду. Хорошего дня.
– И вам того же, – ответил Вяземский, нажимая отбой. Настроение поползло вверх, приятно получать такие новости с раннего утра.
Закончив бритье, Радим вернулся в спальню и полез в шкаф за чистой рубашкой, поскольку вчера в баре капнул соусом на свою и даже не заметил. Он закрыл дверь, и именно в этот момент простыня, которая теперь закрывала зеркало, соскользнула. Радим поднял глаза и уставился на свое отражение, то в ответ уставилось на него. И тут оно, ни с того ни с сего, резко выбросило руку, ударив в зеркало со своей стороны. По стеклу пошли круги, словно камень в спокойный пруд кинули. Вяземский вздрогнул и отпрянул, слишком быстрым и стремительным было это движение. Спинка кровати ударила его под колени, и он уселся на задницу, глядя на идущее волнами стекло. «А что, если вырвется?» – возникла в голове мысль, которая напугала его еще сильнее. Вскочив, Дикий поднял простыню и накинул ее на дверь.
Переведя дух, он принялся одеваться. Забава предупреждала, что чем дальше, тем больше он будет видеть в зеркалах всякого разного. Понять бы еще, может этот, с той стороны, прорваться сюда, если да хреново. Да и нужно научиться, собой владеть, если шарахаться от каждого зеркала, плохо кончится так недолго психом или невротиком стать. Это раньше они были дорогими, потом стали дешевле, а теперь так вообще общедоступными, их вокруг столько…
Прихватив сумку, Радим выскочил за дверь. К счастью, пока что зеркала в машине не откалывали никаких фокусов, и до работы он добрался без приключений.
Паренек лет восемнадцати от Фабера явился почти сразу после обеда, передав конверт с деньгами, и получив запрошенные монеты, он почти тут же исчез. Радим быстро пересчитал деньги, после чего убрал конверт в сумку. Что ж, отлично копнул, заработать миллион за три дня было для Вяземского хорошим результатом. Выбив из пачки сигарету, он направился в курилку, там было пусто. Повернув голову, он с подозрением посмотрел на вытянутое узкое зеркало, вмурованное в стену, и постарался встать так, чтобы не отразиться в нем.
Дикий прикурил, и с минуту таращился на стекло.
– Черт, так реально недолго с ума сойти, – произнес Вяземский вслух. – Чего я паниковать начал? Ну, показывает мне стекляшка картинки, ну двойник иногда подмигивает и в стекло лупит. Но это же все там, а не здесь, чего я завелся?
Радим отлип от стены и подошел к зеркалу, с минуту таращился на свое отражение, потом выпустил себе же в лицо облако дыма. Ничего не произошло, он из зазеркалья в драку не полез, наружу не ломился. Вяземский вытянул руку и осторожно коснулся пальцем стекла, и снова ничего, и тут он произнес то, чего не ожидал:
– Покажи мне.
И зеркало откликнулось. На мгновение оно помутнело, двойник исчез, и вместо него появился системный администратор, тощий, рыжий, неопрятный, а напротив него главный бухгалтер Ирина Александровна Звонарева, женщина лет сорока, крайне неприятной наружности, к которой прилагался такой же неприятный характер. При этом картинка была крайне интересной – вытянув руку, женщина сжимала горло Сашки, вперившись в него злым взглядом.
Звука не было. Ирина что-то говорила, системщик только кивал. Потом картинка пропала, и на ее месте появилось обычное честное зеркало. Интересно, что мегера хотела от сисадмина? Сходить к нему что ли, и тоже взять за горло, быстро расколется. Но Вяземский махнул рукой, они были вдвоем, могут возникнуть вопросы, как он узнал? Сомнительно, что Ирина об этом будет трепаться. Так что, фиг с ними.
Радим затушил бычок и пошел в кабинет, до конца рабочего дня оставалось еще три часа. Но эксперимент его порадовал, правда, пока он не понял, какую практическую пользу можно поиметь со всего этого. Ночная гостья сказала, что в перспективе Вяземский – охотник, но сейчас он никто, и пока что собирается остаться никем. Лезть в игру, правила которой представляешь очень сумбурно, не хотелось.
С ножом и гравером никаких вопросов не возникло, он изучил руны, которые ему передала зеркальная ведьма, и за штукарь в течение двадцати минут твердой рукой выполнил заказ. Вяземский с минуту внимательно изучал каждую черту, ища ошибки, но работа была выполнена безупречно. Радим отошел в сторонку, слегка порезал палец на левой руке и обильно извозил все три руны в крови, как и велела Забава, а потом вытащил из крохотного кармана на джинсах черный камень с багровым огоньком внутри и приложил к рунам по очереди. На мгновение каждая линия полыхнула золотым светом, который потом окутал нож целиком. Несколько секунд он тускло светился в его руке, но вскоре стал совершенно обычным. Радим, сжав рукоять, попытался что-то почувствовать, но рядом с мастерской не было никаких гостей из зазеркалья.
Сунув нож в карман, и проверив в другом мешочек с солью, Радим направился к выходу из торгового центра. Пусть он не собирается во все это лезть, но оружие, чтобы спасло тебе жизнь, должно быть постоянно при тебе. Изредка он косился на свое отражение в стеклянных дверях, но то вело себя хорошо. А может, это касается только настоящих зеркал? Он уже вышел на стоянку, когда в голове всплыла интересная мысль, он активировал руны на ноже кровью и камнем, а что, если попробовать то же самое с зеркалом ведьмы? Вот только есть вопрос – а надо ли? Если он решил никуда не лезть, то уж точно не стоит затевать подобные эксперименты. Вот только у Радима было сомнение, что эта ситуация рассосется сама собой, и все будет, как раньше.
Усевшись за руль, Вяземский бросил взгляд на часы, время было детским и домой совершенно не хотелось, да и готовить лень. Деньги теперь были, если не особо шиковать, их хватит надолго. Решено, он едет есть мясо, горячее, сочное, острое. Определившись с направлением, Дикий повернул ключ в замке зажигания, движок Ленд Ровера рыкнул, и колеса понесли его к цели.
Любимое заведение, где подавали замечательные стейки и много прочих блюд из мяса, сегодня было заполнено почти полностью, хостес с трудом, но нашла ему не самый удобный столик с видом на шумную компанию из шести человек. Им было слегка за тридцать – четыре мужика, две женщины, правда, женщины были скорее ровесницами Вяземского. Одна, та, что сидела чуть наискосок, почему-то показалась смутно знакомой. Радим скользнул по ней взглядом, но так и не смог вспомнить, где ее видел. Официантка, приняв заказ, заверила, что через двадцать минут стейк будет готов, а салат подадут буквально вот-вот. И ведь не обманула, салат с ростбифом принесли через пять минут вместе с лимонадом. «Надо завязывать ездить в ресторан на машине, – подумал про себя Вяземский, – сейчас бы кружечку пивка, а приходится цитрусом баловаться».
Когда принесли стейк с картошкой фри и двумя видами соусов, с салатом было покончено. Его тут хорошо знали и даже не спрашивали прожарку, так что, отрезав кусок рибая, он отправил горячее ароматное мясо в рот. Все было замечательно, кроме шумной компании. Девушка, что показалась ему знакомой, поднялась и, скользнув по нему взглядом, отправилась в уборную. Прошла пара минут, когда в кармане стало горячо, что-то обжигало его ногу. Радим озадаченно опустил глаза вниз и увидел, как клипса на рукояти ножа засияла слабеньким золотым светом. Несколько секунд Дикий смотрел на нее, прикидывая, что это может значить, а потом дошло – рядом был кто-то, имеющий отношение к зеркальному миру. Вяземский закрутил головой, выискивая проблему, но все было в порядке, никто не входил в ресторан, да и на улице пустовато. И тут его взгляд зацепился не занятый стул. В голове щелкнуло – женщина, туалет, убийца из зеркала… Радим встал и, прихватив солонку, с которой свернул крышку, направился к уборной. Надо сказать, что для небольшого заведения уборная была вполне приличного размера. Как для мужчин, так и для женщин – три кабинки, две раковины, у мужчин еще и писсуары. Мальчики налево, девочки направо. Несколько секунд Дикий сомневался, затем все же решительно толкнул дверь в женский. И не прогадал. Девушка лежала на полу в луже крови, и тот самый смуглый, из зеркала, с длинным шрамом на подбородке, сидел лицом к двери и увидел вошедшего в женский туалет мужика почти сразу. Радиму потребовалось всего секунда, чтобы оценить ситуацию.
– Сюда, на помощь, – что есть мочи на весь ресторан заорал он, бросаясь вперед на убийцу, одновременно швырнув солонку смуглому в лицо, надеясь, что та от камешка зарядилась.
Радим промазал, и на противника попало всего несколько крупинок. Но даже это ему не понравилось, его щека дернулась, словно зуб резко заболел, и на месте, куда попали крупинки, появились красные пятна. Наверное, если бы Вяземский нормально попал, все было бы кончено, а так, смуглый дернул рукой, и Радима просто смело к стене, от души приложив башкой о кафель. Радим попытался подняться, но приложило его смачно, круги в глазах засверкали всеми цветами радуги. Когда взгляд прояснился, и туалет наполнился людьми, смуглого нигде не было. Над раненой столпились персонал и посетители, откуда-то появилась большая аптечка, кто-то бинтовал шею.
Над Родимом, который так и сидел под раковиной, склонился какой-то здоровяк из той самой шумной компании. Вяземский попытался встать, но в этот момент ему в челюсть прилетел мощный удар, затылок еще раз вошел в соприкосновение с кафелем, и сознание окончательно погасло.
В себя он пришел, когда кто-то сунул ему под нос нашатырь. Оказалось, он сидит, опершись спиной на стенку в углу обеденного зала. На столах недоеденная еда, посетителей, естественно, не видно, зато много людей в форме, при серьезных погонах, пара кадров в строгих костюмах, даже мужик с собакой крутится.
Зрение резко прояснилось, хотя до нормального ему было далеко, два приличных удара головой без следа не прошли, башка гудела. Радим дернулся и понял, что руки скованы за спиной, и уже прилично затекли.
– Он очнулся, – крикнул мужчина в белом халате, поднимаясь, и перед Вяземским опустился некто в темно-синей форме с погонами майора.
– Я майор Агапов, следственный комитет, – жестким, неприятным голосом представился он, включая цифровой диктофон, который держал в правой руке, в левой у него был паспорт Радима. – Как себя чувствуете? И представьтесь.
– Хреново, – прохрипел Дикий. – Меня дважды ударили по голове и зачем-то в наручники упаковали. А зовут меня Родимом Мироновичем Вяземским, 1999 года рождения.
Рядом присел лейтенант с каким-то сканером, грубо развернул Дикого боком и очень быстро откатал его отпечатки пальцев, после чего вернул тело в исходное положение, и так же молча отвалил.
– Ну, заковали, понятно зачем, – начал майор. – Вы, Родим Миронович, подозреваетесь в покушении на убийство. Только мы не можем понять как, нож ваш на кармане был, и чистый, обувь и одежда тоже чистая, ни капли крови, во всяком случае, я не вижу, а натекло ее тут прилично. Но в лаборатории каждый миллиметр проверят. Рассказывай, как и зачем ты попытался убить женщину?
– Не того поймали, – с трудом, через тошноту, слабым голосом ответил Вяземский. – Больше ничего не скажу, дайте адвокату позвонить.
Следак огорченно вздохнул и, поднявшись на ноги, посмотрел на Радима, потом бросил куда-то в пустоту:
– Тащите его в машину.
– У него сотрясение, – возразил врач, который, оказывается, никуда не ушел, а стоял в стороне, прислонившись к стеночке, – его нужно в больницу.
– Плевать мне на его сотрясение, – зло бросил майор, – он подозреваемый в серии убийств – три мертвые девки, и еще за одну ваши коллеги борются. Но если выживет, этому фокуснику конец, пойдет на пожизненное.
– Ты не того поймал, майор, – просипел снизу Радим. – Тот, кто тебе нужен, смуглый брюнет с длинным тонким шрамом на подбородке. Куда делся, не знаю.
– Дальше, – потребовал майор, наверняка решил, что раз клиент пошел на диалог, значит, можно продолжать колоть.
– Я шел в туалет и услышал звук подозрительный из женского, вроде, как тело упало. Я туда, смотрю, смуглый со шрамом стоит над телом с ножом, не слишком широкое такое лезвие, два пальца моих, длинна сантиметров пятнадцать, не складень. Я в него… – Радим замялся, – швырнул солонку.
– Солонку? – одновременно с удивлением выдали майор и доктор.
– Зачем тебе солонка? – озадачился следак.
– Мания у меня, – понимая, что правду говорить нельзя, состроив покаянную рожу, пояснил Радим, – солонки и перечницы тырю. В этот раз механически прихватил.
– Дальше, – потребовал майор.
– Дальше я швырнул солонку, потом бросился на этого смуглого с ножом. Он меня отшвырнул, я приложился башкой о кафель, перед глазами все поплыло. Когда открыл глаза, его уже не было, народу в туалет набилось тьма. Попытался встать, мужик из компании, в которой баба подрезанная пила, меня отоварил в челюсть, а дальше вы в курсе. Вон доктор меня в себя привел.
Майор с минуту молчал, пристально глядя на Вяземского, которого разговор так напряг, что голова начала раскалываться пуще прежнего.
– Товарищ майор, можно вас на минуту? – позвал его сотрудник с погонами лейтенанта, который сидел в двух столах за ноутбуком.
Агапов кивнул и отошел, но как бы хреново Радиму не было и как бы тихо не говорили следаки, он все равно услышал. Чтобы не палиться, он откинул голову назад, прикрыв глаза.
– Мы запись посмотрели, – начал лейтенант, – не мог он. Пострадавшая ушла раньше, три минуты пятьдесят секунд прошло. Потом он поднялся, пошел в туалет, вел себя только перед этим странно, башкой вертел, словно кого-то высматривал. Дошел до туалета, потом повернулся к женскому. По показаниям свидетелей с момента, как он встал из-за стола и как в туалет вбежали первые люди, прошло чуть больше двадцати секунд. Хронометраж записи это подтверждает. Он бы не успел. Да и наш криминалист говорит, что за такое время, из нее столько крови вылиться просто не могло, она истекала кровью не меньше полутора минут. Про нож говорить рано, но вроде его складень не причем. Никаких следов, он бы не успел его отмыть, а другого ножа в туалете не обнаружено, хотя все облазили.
Радим даже глаза открыл, чтобы наблюдать за ним уже нормально. Несколько минут Агапов молча стоял, обдумывая ситуацию. Дикий прекрасно представлял, о чем тот думает, задержи он Вяземского, и любой адвокат, отсмеявшись, вытащит его за пять минут, а ему выговор прилетит, если вообще не отстранят за подобное. Видимо, следак пришел к таким же выводам.
– Займитесь им, – обратился он, наконец, к врачу, – наручники можно снять. – Он посмотрел на лейтенанта, который делал доклад. – Есть на записи еще кто-то, кто входил в туалет и выходил из него?
– Нет, тащь майор, – покачал тот головой, – люди ходили, но никого подозрительного.
– Отсмотреть запись за весь день, нужно найти этого смуглого, если, конечно, он, – Агапов бросил взгляд на Радима, – не соврал.
Лейтенант кивнул и унесся выполнять. А Вяземского два сотрудника подняли на ноги, и повели к машине скорой помощи.
– Из города не уезжайте, – крикнул ему в спину майор.
– Нож верни, и вещи, – тихо, но вполне слышно, произнес Радим, при этом он сунул руку в маленький кармашек на джинсах, плохо его обыскивали, амариил был на месте.
– За пырялом своим ко мне явишься, завтра, – крикнул Агапов, – показания твои нормально запишу. А сумку твою и пиджак, и прочее, сейчас в машину принесут. Зачем тебе в кармане пакет с солью? – вдруг неожиданно спросил Агапов.
– Лось я, соль люблю, – ответил Радим, желания разговаривать с майором не было, голова раскалывалась, снова начало тошнить.