Закинув лопату поперек раскопа, мужчина сделал выход силой и выбрался наружу. Небо хмурилось, и надо было поторапливаться. Вытянув из ямы металлоискатель, а затем и довольно крепкий деревянный сундучок размерами сорок на тридцать, окованный железными полосами, он с предвкушением уставился на добычу. Надежда, что он не зря копал яму в собственный рост, крепла с каждой минутой. Он вообще был сильно удивлен, что металлоискатель достал на такую глубину. В принципе, коп-то начинался с двух монеток на глубине сантиметров сорока, это при повторном прозвоне он сундук услышал, все же глубоко тот был.
Выкурив сигарету и переведя дух, мужчина двумя ударами ребра титановой лопаты сбил старый, ржавый, изъеденный коррозией навесной замок. Взявшись за не менее ржавую ручку, он с усилием потянул ее вверх, но крышка не шелохнулась. Железо, источенное водой и временем, не выдержало подобного насилия и рассыпалось прахом. Мужчина не устоял на ногах и шлепнулся на кучу земли. Выругавшись и поднявшись, он снова взялся за лопату. Загнав штык под край крышки, он подналег, и та с треском пошла вверх.
– Сука! – глядя в нутро сундука, заорал мужчина на всю брошенную давным-давно деревню.
Он начал ковыряться внутри сундука в надежде, что под истлевшими, слежавшимися в единую массу бумагами, найдется что-то стоящее.
– Ничего, – произнес мужчина и устало уселся на ведро.
Очередной день насмарку. Небо хмурилось, к вечеру точно зарядит дождь, это не страшно, но украдет время. Он спихнул сундук обратно в яму, после чего взялся за лопату. Закон копа простой: выкопал яму – молодец, не забудь зарыть ее обратно. Не свинячь – и будет тебе счастье. Все же закапывать куда проще, чем выкапывать, так что справился за час. Мышцы гудели, с семи утра лопатой махает, но солнце еще высоко, будет время походить с металлоискателем, определить цели на завтра. Но сначала перекусить.
Собрав инвентарь, он направился к палатке, которую разбил под деревьями. Кинув в почти потухшее кострище, обложенное крупными камнями, порцию не слишком сухих дров, мужчина уселся на чурбак и принялся чистить картошку. Да, не задался выезд, хотя странно, следов других черных копателей он тут не видел. Четвертый день он роет ямы в этой покинутой еще до революции деревне, она развалилась давно, только печи да фундаменты заросшие травой по пояс говорили о том, что тут раньше жили люди. Но вся добыча – крынка с монетами. На первый взгляд редких нет, но хоть серебряные. Правда, качество так себе. Неудачный выезд. Картошка плюхнулась в котелок, через минуту туда отправилась следующая, затем еще одна, и еще. Завтра последний день копа. Утром послезавтра пора возвращаться в город, так что, шанс отбить затраты на экспедицию еще есть. Но если не свезет, считай, скатался в сухую.
Он выбил сигарету из пачки и прикурил, глядя на языки пламени, которые лизали закопченный бок котелка. Он вспомнил, что этот день все же особенный, сегодня его день рождения. В узких кругах черных копателей его знали как Дикого, а по документам – Радимом Мироновичем Вяземским, и как утверждала покойная бабка, предки его были из тех самых князей Вяземских. Стукнуло ему двадцать пять, но все, что у него есть, это старый Ленд Ровер для покатушек, хороший металлоискатель, спальник и отличная немецкая палатка. В городе еще была квартира, оставшаяся от матери, вот и все, что он имел, прожив четверть века. Свой день рождения Радим не любил, по стечению обстоятельств, бог прибрал его Тамару Михайловну Вяземскую накануне. Хоть и прошло почти семь лет с того момента, но все равно праздником для него этот день быть перестал. И предпочитал Дикий проводить его в одиночестве в глуши, подальше от людей и небольшого провинциального хоть и областного городка, где он вырос и жил. Черным копателем он стал уже после смерти матери, когда приятель, с которым он вместе учился на историческом, позвал его за город, покопаться на местах боев. Тогда он нашел свой первый орден – «Орден Ленина». Потом были и другие – «Орден Славы» и даже «Звезда героя советского союза», но он никогда их не продавал, мать привила ему уважение к подвигу предков. Хотя по местам боев Радим старался не работать, давили они на него, он предпочитал старые поселения, где можно разжиться серебром, а то и золотом, и меньше шансов нарваться на конкурентов. К этому он пришел, когда три года назад столкнулся с двумя копателями и словил пулю в ногу. Чудом тогда удрал, прыгнув в машину и по газам, лишившись при этом всего имущества. Так что, чем дальше от людей, тем для него лучше.
Вода уже закипела, картошка варилась, еще минут двадцать, и можно будет вываливать в нее тушенку и садится ужинать, вернее, обедать, хотя по времени скорее полдник. Вот небо Вяземского беспокоило, тучи становились все тяжелее, и черноты в них прибавилось, если ливанет, ни о какой дальнейшей разведке и речи быть не может, остается забраться в палатку или сидеть здесь, под навесом. И словно в ответ на его мысли небо разразилось дождем, не сказать, что сильным, но мокнуть под ним у Дикого не было никакого желания. Спустя час, когда с поздним обедом было покончено, он обреченно махнул рукой на неудачный день, дождь будет идти долго, так что на сегодня работа закончена. Завтра будет еще день, последний, может, сработает примета, иногда так бывает, пусто-пусто, а под конец поперло. Так что, на сегодня нужно остановиться, посидеть спокойно в тишине у костра, дослушать аудиокнигу Васильева про хранителя кладов, выпить, не зря же он привез с собой двенадцатилетний Чивас, мяса пожарить. И дождь ему не помеха, он только еще больше отгородит Радима от остального мира. Костру, благодаря навесу, он угрожать не может, так что Дикий проведет вечер, сидя на бревне, глядя на живой огонь, на котором шкварчит мясо.
Котелок был убран, и теперь его место занял старый медный чайник, найденный им в одной из поездок, и приведенный в порядок. И тут, разрушая его одиночество, зазвонил телефон, кому-то повезло пробиться через хреновый сигнал этой глухомани. Вытащив мобильник, он посмотрел на незнакомый номер.
– Слушаю, – обреченно вздохнув, ответил мужчина.
– Радим, – раздался из трубки недовольный голос Марины, аспирантки исторического факультета, давшей ему наводку на эту деревеньку, и с которой он жил последние три месяца.
Всем была хороша девица – высокая, длинноногая, с округлостями в нужных местах, но одна неприятная черта имелась – стервозный характер и любовь к выяснению отношений. Иногда это напрягало. Вяземский почувствовал, что сейчас ему выкатят очередные претензии, и оказался прав.
– Радим, я так понимаю, мне снова придется спать одной? – выдала она упрек.
– Правильно понимаешь, – отозвался копатель. – Завтра вечером, на крайняк послезавтра утром вернусь в город, и в воскресенье куда-нибудь сходим, – он старался говорить спокойно, дабы не раздувать скандал, но, похоже, Марина уже настроилась.
– Сегодня твой день рождения, – завела она шарманку, – почему ты решил его справлять, сидя на бревне в заброшенной деревне, пялясь на огонь и закипающий чайник?
Вяземский вздрогнул от подобной догадливости, словно она его через спутник видела.
– Почему в одиночестве на бревне, а не со мной в хорошем ресторане? – продолжила Марина свой монолог, полный возмущения. – Я бы даже была не против, если бы ты пригласил туда друзей. Но нет, ты решил всех кинуть.
Радим достал сигарету и прикурил, похоже, отношения начинали себя изживать, и ему порядком надоели эти экспрессивные монологи. Может, пора поставить точку?
– Марина, – перебил он девушку, – послушай меня, пожалуйста. Я тут не с бабами. У меня гудят руки от общения с лопатой. Несколько часов назад я выбрался из раскопа, глубиной почти в мой рост. Я его выкопал ради сундука, наполненного сгнившими бумагами, которые не представляют никакой ценности, а потом я его закопал обратно. За четыре дня я почти ничего не нашел, я устал, и хочу спокойно посидеть на бревне, глядя на закипающий чайник, и послушать дождь. Я не хочу слушать твои упреки. Я вернусь в город, когда я сказал, и если ты еще будешь в моей квартире, мы с тобой займемся ураганным сексом, а потом пойдем ужинать в приличный ресторан. Если нет, значит, так тому и быть. Мы поняли друг друга?
– Ты скотина, Радим Вяземский, – возмущенно выкрикнула девушка и бросила трубку.
Дикий пожал плечами, улыбнулся сам себе и, выключив телефон, убрал его в карман. Остальные его друзья уже поздравили именинника, поздравили по-человечески, пожелав много всего дежурного, но совершенно необходимого. Они знали, как он не любит этот день в конце мая, и оставляли за ним право, проводить его так, как он этого хочет. Потом он обязательно всех соберет либо в кабаке, либо на даче одного из них. Будет спиртное, будет шашлык, будут звучать тосты, но это будет через неделю, а пока нужно заварить крепкого кофе.
Вечер удался. Пеклась в углях картошка, над ней на решетке шкварчал отличный стейк, в стопку с постоянной регулярностью лился двенадцатилетний Чивас, природа, словно решив сделать подарок, к ночи остановила полив земли, а к полуночи в небе показалась большая круглая оранжевая, похожая на головку Чеддера, луна. Это был замечательный вечер, и Васильев с «Хранителем кладов» не разочаровал, хотя Радим с удовольствием послушал бы еще пару книг про данного героя.
На рассвете, залив в себя чашку крепкого кофе и сжевав пару бутербродов со слегка поджаренной краковской, Вяземский, натянув высокие резиновые сапоги, вооружившись металлоискателем, пошёл исследовать очередной квадрат заброшенной деревни. Устойчивый, качественный сигнал он получил только часам к десяти. Это был крайний дом в деревне, скорее, он даже стоял на отшибе, почти у леса, и сигнал шел не со двора, а из периметра дома.
Выставив флажок, он уселся на кусок стены и, вытащив сигарету, неторопливо прикурил. Впереди его, скорее всего, ждало несколько часов махания лопатой, так что, нужно морально подготовиться к сему действу. Демонстративно поплевав на руки, он, вооружившись лопатой, вонзил штык в грунт. Копать было тяжело, гнилое дерево, какие-то мелкие камни, о которые постоянно звенела лопата. Наконец, верхний слой был снят и проверен металлоискателем, пара кованых гвоздей и подкова, но это был не тот сигнал, который Радим слышал. Проведя еще одно исследование раскопа, он определился с местом и снова вонзил лопату в грунт. Влажная земля копалась хорошо, кроме того она лучше передавала сигнал, так что…
Час – вот сколько у Вяземского ушло, чтобы штык лопаты звякнул обо что-то керамическое. Дикий улыбнулся, обычно крынки, закопанные внутри дома, это всегда монеты. А поскольку деревенька загнулась еще до революции, то, может, и подняться хорошо удастся, хотя та находка, что он взял два дня назад, так себе, тысяч на тридцать, мелочевка, да и время их не пощадило, еще была россыпь, словно кто-то швырнул в ямку да так и не поднял.
Радим стал окапывать захоронку и уже через пару минут понял, что это не крынка, не та форма, да и объем небольшой, пол-литра максимум. Неужели ему повезло, и он выкопал самую настоящую кубышку? Вот лопата наткнулась на что-то твердое, чуть в стороне от сосуда. Вяземский с интересом опустился на колени и принялся разгребать руками грунт. Увидев пожелтевшую от времени лучевую кость, он вздохнул, нечто такое он и ожидал увидеть. Что ж, к кубышке прилагался скелет, а значит, работа ему предстоит большая, негоже забрать клад и оставить его владельца валяться просто так, придется хоронить. Черные копатели – люди суеверные, не стоит оставлять кости, не упокоенными, беда может выйти. Да и не так уж и много копать придется, глубина всего чуть больше половины метра, может, сантиметров семьдесят.
Радим справился за два часа. Кубышка, так и не вскрытая, лежала на куске брезента. Там же нашлось ручное зеркало в серебряной оправе древней работы, очень чистое зеркало, словно не в земле лежало, а только что от мастера пришло, правда, благородный металл потемнел, но не более. Еще одной находкой стал кинжал, который Радим вытащил из ребер покойника. Вот его время не пощадило. Одно можно сказать точно, оружие было очень дорогим, поскольку из рассыпающейся рукояти выпал вделанный в нее камень приличных размеров, очень приличных – с ноготь его большого пальца, может, даже чуть больше. Ничего подобного Радим не встречал – черный, с багровым огоньком в сердцевине. Вот огранка привычная – сверху круглый, снизу сужающийся конус. Но было еще что-то – мастер непонятно зачем загубил камень, на короне был вырезан сложный незнакомый символ. Сделано это было прекрасно, но сильно роняло самоцвет в цене. Убрав его в карман, Радим вернулся к раскопу. Одежда покойника не сохранилась, Вяземский не был специалистом по костям, и не смог бы сказать, кто перед ним – мужчина или женщина, если бы не одно «но» – два десятка янтарных бусин в земле рядом с черепом. Сомнительно, что мужчина носил бы женское украшение. Через час дело было сделано, кости уложены на брезент и завернуты в него. Вяземский вооружился лопатой и, отойдя под деревья, выбрав место, вонзил штык в землю и нажал ногой, пробивая дерн. Двадцать минут, и неглубокая могила готова. Зарыв погибшую, он не поленился и из пары жердей сделал крест, вбив его в изголовье. Постояв, помолчав и выкурив сигарету, Дикий вернулся к копу, на всякий случай еще раз прошелся металлоискателем и быстро зарыл его, после чего, прихватив добычу, вернулся в лагерь.
Кубышка оказалась богатой – три николаевских золотых червонца, еще шесть желтеньких монет, не известных ему. Только эти девять хорошо его поднимут, а были другие – серебряные, с два с половиной десятка, и двадцать две бронзовые. Итого – пятьдесят четыре позиции. Все старые, червонцы оказались самыми свежими. Ну, что сказать? Если не миллионы, то тысяч триста это точно стоит. Но Вяземский не был специалистом, так, немного разбирался, но цену назвать не смог бы. Даже червонцы сильно плавали – от сорока тысяч до миллиона, все зависело от года выпуска и редкости. Но был у него надежный человек, который назовет цену и скажет, кто купит, а может, и сам заберет. В любом случае, он этой захоронкой вышел в большой плюс. А значит, пора сворачивать лагерь и двигать домой.
Со сборами управился в течение часа. Единственное, на что Вяземский отвлекся, это еще одна чашка кофе и остатки картошки с тушенкой, которые он быстро разогрел на открытом огне. Упрятав находки в тайник, оборудованный в Ленд Ровере специально на такой случай, Радим внимательно осмотрел стоянку. Одно из правил черных копателей гласило – оставлять, как можно меньше следов, а тем более вещей, могущих указать на тебя. Убедившись, что ничего не забыл, он включил телефон и, прыгнув за руль, повел старый внедорожник, который ему пригнали из афганистана, после того, как оттуда янки сбежали. Раньше он был белым и принадлежал миссии ООН, а теперь был выкрашен в темно-зеленый цвет, а потом еще и камуфляжными пятнами украшен. Одно плохо, в Энске этот Ленд Ровер был единственным, и менты его прекрасно знали, и на въезде в город могли тормознуть. Взять Вяземского на горячем, им ни разу не удалось, ни за коп, ни за сбыт, но они старались.
Выбравшись на федеральную трассу, Радим включил мобильник, и тут же пришло сразу три сообщения от Марины. Первое ожидаемое: «Прости, я такая дура». Второе тоже: «Почему не отвечаешь?», хотя автомат женским голосом наверняка сообщил ей, что телефон выключен или находится, хрен знает где. Ну и третье, тоже вполне укладывающееся в рамки поведения данной особы: «Да пошел ты, я ушла. Не звони, не пиши. Чао!».
– Хорошо, не буду, – легко согласился Дикий, прислушался к себе и понял, что совершенно не жалеет. Секс был с ней отличный, а вот отношения, как говорит современная молодежь, токсичными.
Бабы не проблема. Ту, с которой он бы хотел просыпаться по утрам следующие двадцать или более лет, он пока что не встретил, женщины в его жизни приходили и уходили. Самые долгие отношения – год и два месяца, вот Веру он и вправду любил, но ее больше нет. Аневризма, в голове молодой девушки, которой стукнуло всего двадцать один. Она умерла мгновенно, просто рухнув на землю, сжимая в руках топор, решила помочь порубить дрова для шашлыка. Доктора только развели руками, мол, что поделать, так бывает.
Машина бодро бежала по полупустому шоссе. Кто ехал на дачу, еще вчера из города подались, поток машин обратно будет завтра вечером, так что, до Энска, до которого было без малого сотня километров, он добрался без особых проблем, меньше чем за час.
Как и ожидалось, на знакомом стационарном посту ДПС его остановили.
– Что, Дикий, на этот раз расскажешь? – лениво поинтересовался капитан Кучков. – Опять подковы?
– Здравствуйте, Евгений Павлович, – вежливо поздоровался Вязенмский. – Да, с копа еду, десяток подков, пара черепков, ничего интересного для государства. Вы же знаете, для меня это хобби.
– Ага, знаю, – скривился капитан. – Когда-нибудь тебя возьмут за жопу, и я обязательно буду писать тебе на «дачу» к «хозяину». Ладно, это все дела будущего, а пока, Радим Миронович, предъявите документы и откройте багажник.
– Конечно, Евгений Павлович, – улыбнулся Дикий и протянул капитану документы.
Через пятнадцать минут старый Ленд Ровер покинул пост, оставляя разочарованного капитана за спиной. Тот, как всегда, облазил машину сверху донизу, но нашел дежурные подковы и черепки, которые Радим специально бросал в багажник. За черный лом государство по закону не преследовало.
Вскоре машина зарулила на стоянку и припарковалась в двадцати метрах от подъезда. Дикий вернулся домой.
В квартире оказалось чисто и пусто, в ванной отсутствовала косметика и шампуни Марины, как, впрочем, из раскрытого шкафа исчезли и ее вещи. Похоже, это была действительно точка. Одно радовало – в холодильнике на память о девушке осталось запеченное мясо, от внушительного куска, килограмма в полтора, было отрезано всего несколько ломтей. Радим улыбнулся и чисто из хулиганских побуждений написал Марине короткое СМС: «Спасибо за буженину». Но сообщение не прошло, видимо, его заблокировали. Пожав плечами, Вяземский, закинув горку, провонявшую костром, в стиральную машинку, полез под душ, нужно привести себя в порядок, поистрепался он за пять дней.
Замотавшись в полотенце, он вышел из ванной, бросив взгляд на настенные часы. Время, конечно, не совсем позднее, но звонить коллекционеру было просто не вежливо.
Звонок в дверь Радима озадачил. Он посмотрел на намотанное на бедра полотенце, после чего направился открывать, правда, перед этим запустил на экран домофона картинку с камеры, которую скрытно установил на площадке. С его родом деятельности к нему могли пожаловать нежеланные гости, и если менты с внезапным обыском могли вломиться, и стоило тут же падать мордой в пол, чтобы не поломали, то других персонажей нужно встречать ударом кулака или тяжелой резной ножкой от деревянной табуретки. Но на этот раз это были ни те, ни другие, соседка из квартиры напротив, женщина тридцати пяти лет, приятная во всех отношениях. Радим открыл дверь, даже забыв, что он стоит босиком и с полотенцем на бедрах.
– Я, похоже, не вовремя, – улыбнувшись и скользнув по фигуре соседа оценивающим взглядом, прокомментировала высокая шатенка. – Радим, мне попозже зайти?
– Все зависит о цели визита, – подмигнул Вяземский.
– Не искушай, – шутливо произнесла она, вот только глаза смотрели игриво, – я, между прочим, замужем.
– Только не говорите, Анна Ивановна, что вы за солью, – улыбнулся в ответ Дикий. – Это будет так пошло.
– Нет, что вы, Радим Миронович, соли у меня хватает, – покачала головой та. – Но дело у меня к вам и вправду есть. Помогите мужа до кровати дотащить, у них на работе шеф именинник, вот и надрался Ваня до беспамятства, сюда дошел, а вот дальше все, автопилот отказал.
– Три минуты, чтобы одеться, – попросил Радим.
Анна приходила с такой просьбой не в первый раз, пил ее муж редко, но метко, алкоголь его рубил качественно. И ведь что интересно, он всегда доходил до дома, но стоило ему пересечь порог, то его вырубало.
Через пять минут храпящий муж был уложен на диван, рядом подставлен тазик, а Анна с Вяземским сидели на кухни, распивая бутылку сухого, с сыром и виноградом. Соседка была женщиной красивой, и явно симпатизировала Радиму, предложи он всерьез, она бы наверняка согласилась. Но он не предлагал, не хотелось портить отношения ради банального траха. Кроме того, муж ее был вполне нормальным мужиком, и наставлять ему рога Дикий не собирался.
Через час он вернулся домой и завалился на кровать. Вино на голодный желудок слегка ударило в голову, хотелось спать, но он нашел в себе силы пройти на кухню и, нарезав холодное мясо, залив его майонезом, спорол грамм триста. Хлопнув себя по лбу, он быстро разобрал рейдовый рюкзак, определив ценные находки в тайник. Заперев гладкоствольного вепря в сейф, он закинул грязные вещи в стиралку и только после этого завалился спать.
Проснулся Радим от ощущения присутствия. Открыв глаза, он увидел силуэт, стоящий возле кровати у него в ногах. Вздрогнув, он потянулся к выключателю.
– Замри, – раздался из тьмы скрипучий старческий женский голос, и Радима просто парализовало. – Ты меня по-людски похоронил, за это не трону, но вот нож зря вытащил. Верни его в мои кости, иначе я скоро стану опасной для живых.
Радим вздрогнул. Сколько таких историй он слышал от коллег, чаще всего подобными байками почивали те, кто копался на местах боев. Он никогда в подобное не верил, но вот сейчас…
– Слушай внимательно, – произнесла покойница, и Вяземский ощутил, как по комнате пронесся могильный холод, – зеркало тебя запомнило, остальное – вопрос времени. Помни, что гости из зеркал боятся зачарованной стали, а камень, что ты поднял, способен превратить обычную соль в оружие. Грядет слияние. Они ждут, ждут, когда откроется проход, который будет уже не закрыть.
– Кто ждет? Какой проход? – превозмогая страх, сковавший тело, выпалил Радим.
– Скоро узнаешь. Следи за зеркалами, они видят и помнят все, главное правильно спросить, – ответила незваная гостья и растаяла, оставив о себе на память, морозную свежесть, словно в феврале забыл форточку закрыть.
Прошло пару минут, прежде чем, Радим смог двигаться и, вскочив, включил свет. В комнате было пусто. Он встал и подошел к месту, где еще недавно стоял силуэт. Присев, он провел рукой по кроткому ворсу ковра. Нет, не приснилась ему эта встреча, его пальцы были испачканы могильной землей. Вяземский поднял голову и посмотрел на большое, встроенное в шкаф, зеркало, в котором отражался испуганный мужчина двадцати пяти лет от роду. И тут изображение ему подмигнуло…