– Госпожа моя, Восточный лес можно легко проехать на лошадях дня за два-три. Сосны растут не слишком густо, лес светлый и далеко просматривается. Дорогу к Восточной равнине используют нечасто, но заблудиться трудно. Если будет погоня, нас, конечно, легко здесь найдут. Но благодаря слуху о Вашей болезни, мы выигрываем как раз необходимые два дня, чтобы уехать подальше от замка. Я предлагаю не останавливаться на долгий ночлег – поспим пару часов, когда станет совсем темно, а потом продолжим двигаться по дороге шагом.
Юлия слушала внимательно, слегка наклонив голову, и поглаживала холку своего Гранита. За разговором они уже въехали в лес. Какая-то птица громко вскрикнула и сделала несколько кругов над головами всадников, а затем стремительно взлетела вверх. Юлия проводила встревоженную пичужку взглядом и посмотрела по сторонам.
Этот лес сильно отличался от сосняков, что окружают Орлос с юга и где принцесса бывала раньше. В тусклом утреннем свете, окутанный густым туманом Восточный лес имел вид мрачный и тревожный. Дорога лежала между толстыми стволами высоченных деревьев, чью крону можно было увидеть, лишь задрав голову. И если среди первых сосен, растущих у самых скал, ветер уже изорвал густую туманную пелену в редкие молочно-белые клочья, похожие на огромные куски ваты, то в лесу на расстоянии пяти конских шагов дорогу и окрестности от глаз наездников всё ещё скрывала плотная белёсая мгла.
Дочь Эриха Горного передернула плечами и вдруг заметила, что спутники смотрят на неё, ожидая ответа на предложение Питера. Здесь, недалеко от Орлоса, лесная дорога напоминала широкий тракт, по которому не составляло труда проехать бок о бок трем и более всадникам.
– Да, я согласна, так мы и сделаем. Будем ехать верхом, пока хватит сил и дорога позволит.
Дальнейший путь продолжили в молчании: принцессе неудобно было разговаривать со своими слугами на равных, тем более, что с Питером она была едва знакома, а служанка не решалась поболтать с симпатичным парнем из опасения, что это будет неприятно госпоже. Почему же молчал Питер, Ада могла только догадываться, поскольку от природы ловкий и проворный шестнадцатилетний сын главного конюха слыл весельчаком и балагуром.
Так прошло несколько часов. Ада не могла ехать в полной тишине, поэтому время от времени она обращалась к Питеру и Юлии с каким-нибудь восклицанием: «Смотрите, какой огромный муравейник!» или «О, я никогда не видела такого красивого мха!»
Юлию же через пару часов поездки заботило только одно: как сделать, чтобы не было слишком заметно, насколько ей трудно держаться в седле прямо и как она утомлена подобным способом путешествовать? Никогда раньше принцессе не приходилось настолько долго ехать верхом. Всё тело у неё одеревенело, и хотя лошади шли размеренным шагом, девушке казалось, что она не выдержит до вечера.
Утро застало беглеца на берегу лесного озера. Над неподвижной тёмной водой клубился полупрозрачный туман. Какая-то птица с пронзительным криком выпорхнула из-под ног путника, а в остальном всё вокруг было спокойно, молчаливо и казалось безжизненным.
Грегор чувствовал усталость и голод, но близость воды воодушевила его. К тому же, сын прачки был доволен, что добрался куда хотел и в срок. Берег с этой стороны водоёма, как путешественник и ожидал, оказался местом малоприятным – сырым и болотистым. Не обращая внимания на чавкающую под ногами жижу, юноша пошёл к воде. Уже несколько часов Грегору очень хотелось пить, и возможность наконец-то утолить жажду очень радовала. Плюхнувшись прямо на колени, он быстро наклонился к воде, но вдруг негромко выругался: «Зараза, вот опять! Ну, что за гнилая Судьба!»
После этих слов парень огляделся в поисках палки или камня, но, не обнаружив ничего подходящего, просто с силой ударил по воде рукой. Гладкая и ровная поверхность озера пошла волнами, затем круги от удара сменились рябью. Грегор наскоро умылся и, стараясь не смотреть в воду, напился, черпая двумя руками, сложенными ковшиком. После чего встал и отряхнул колени от грязи. Наклонившись, ещё раз ополоснул руки. Затем выпрямился и внимательно посмотрел по сторонам. По ощущениям беглеца двигаться вдоль берега следовало направо. Так он и сделал.
Идти было не слишком легко: приходилось перепрыгивать с кочки на кочку и постоянно перелазить через какие-то коряги. Грегор не припоминал, чтобы берег Третьего озера выглядел таким неприглядным, но утешал себя тем, что был здесь давно и в другое время года. К тому же, возможно, скоро он начнёт узнавать эти места.
Наконец, с трудом продравшись через заваленный буреломом ельник, где точно уж не ступала нога человека, Грегор вышел на поляну. За ней виднелся песчаный берег. Но юноша будто остолбенел: зрелище, что открылось его глазам, было совершенно невероятным.
Дом. У озера, посреди опушки покрытой жухлой травой, стоял одинокий бревенчатый дом. Выглядело это неизвестно откуда взявшееся жилище аккуратно и ухоженно, словно находилось не в лесной глуши, а в какой-нибудь благополучной деревеньке.
Грегор потоптался на месте. Он мог поклясться, что возле Третьего озера отродясь не было никаких домов. Не он один бегал туда искупаться и порыбачить, хотя и не распространялся о своих походах – озеро считалось местом плохим, не подходящим для прогулок порядочных людей, а тем более для жизни там.
Ближе к полудню, когда туман почти рассеялся, лошади путников вышли к развилке. Здесь Питер, которому езда верхом не доставляла никакого неудобства, ведь он научился держаться в седле раньше, чем прилично ходить, счёл необходимым высказать своё мнение о дальнейших действиях:
– Госпожа принцесса, дорога, идущая прямо, приведёт нас к Великому Озеру. Но, мне кажется, это слишком утомительный и долгий путь. Разумнее повернуть сейчас направо, чтобы добраться до Горной реки, а потом в какой-нибудь из прибрежных деревень найти и выменять лодку. По воде добраться до владений Клайва Озёрного и быстрее, и легче.
Юлия, не вдаваясь ни в какие объяснения, быстро ответила:
– Поворачиваем направо.
– Госпожа моя, может быть пора сделать привал?
Служанка, как и Питер, прекрасно видела, что хозяйка из последних сил сидит на лошади. Однако юноша не решился ничего сказать по этому поводу. Зато Ада, на правах слабого пола, могла попросить об отдыхе.
Странная тень промелькнула на лице девушки в зелёном охотничьем костюме. Казалось бы, измученная и не выспавшаяся Юлия должна легко согласиться на остановку. Да и есть уже хотелось всем троим путникам. Лошади также нуждались в отдыхе и еде.
– Да-а, пожалуй, нужно сделать привал, – под выжидательными взглядами слуг не слишком решительно согласилась принцесса.
Питер ловко соскочил со своего Угля, как будто не было долгой дороги, начавшейся ещё в предрассветной мгле. Он подал руку дочери Эриха, чтобы помочь, и тут стала понятна причина её заминки по поводу привала.
Юлия беспомощно смотрела на Питера – она не могла даже пошевелить затёкшими ногами и понимала, что, если попытается слезть, то скорее свалится, как мешок, чем гордо и достойно сойдет с коня, как положено Горной принцессе.
Слуга, видя её замешательство, сделал то, что кто-нибудь другой вряд ли бы догадался, да и смог. Сын конюха, который, как говорили «родился в конюшне», знал каждого подопечного своего отца лучше, чем кто-либо в замке Орлос. Юноша похлопал коня принцессы по холке, взял за сбрую и ласково сказал: «Гранит, опустись. Принцесса, держитесь прямо.» Серый конь, фыркая и тревожно косясь, поскольку никогда не делал такого с седоком на спине, осторожно склонил голову и опустился на согнутые колени передних ног. Юлия с заметным усилием перекинула правую ногу и соскользнула со спины Гранита. Возможно, она упала бы плашмя, но Питер крепко подхватил её под руку и удержал.
Момент был странный и неловкий для обоих, но они резко повернулись на раздавшийся слева шум. Ада с громким «охом» свалилась на землю со своей смирной Сони. Вероятно, рыжая хохотушка ушиблась. Но служанка залилась настолько задорным смехом, что вызвала улыбки у смущённых спутников.
– Девушки, вам необходимо походить и размяться. Ада, ты можешь помочь мне с тюками. Я пока привяжу лошадей, поищу хворост и попробую развести огонь.
Беглецы отошли немного в сторону от дороги. Уходить глубже в лес не было никакого смысла: обзор в сосняке прекрасный, спрятаться можно только за стволом какого-нибудь дерева, да и то, только если ты один – без спутников и лошадей.
Через некоторое время путешественники уже сидели вокруг костерка, ели вяленое мясо и фрукты, запивая прохладной водой из серебряных фляг. Лошадям дали овса, который везли в трех из шести тюков.
Отдохнув и подкрепившись, но понимая, что нельзя рассиживать посреди леса не слишком далеко от места, где их скоро начнут искать, молодые люди двинулись дальше: теперь уже по направлению к Горной реке.
Эта речка была самой крупной в Линарии. Начало свое она брала в горах, где стоял Орлос, и постепенно превращаясь из бурной горной речушки в широкую и полноводную реку, несла свои воды из владений Эриха в озеро, находящееся под властью его брата Клайва. Клайв Озёрный постепенно потерял контроль над большей частью суши в этой области страны. Но деревни, расположенные на самом берегу Великого Озера, всё равно подчинялись среднему сыну короля Эриана, ведь добраться до них с Острова по воде было гораздо быстрее, чем из Орлоса на конях.
Домик выглядел приветливо и совершенно не был похож на логово лесных разбойников или других лихих людей. Из трубы шёл дымок, дома явно кто-то был. Грегор сглотнул. Свой кусок хлеба, взятый из дома, он съел прошлой ночью, когда шёл в эти места.
«Что со мной может случиться? Не похоже, что тут живёт много народу – возле домика только две грядки. Идти дальше я всё равно не знаю куда, а такой голодный, пожалуй, никуда и не дойду. Самое плохое, что может произойти – меня выгонят не солоно хлебавши», – размышлял деревенский задира.
«Эх, хуже не будет», – рассудил Грегор и решительным шагом направился в сторону лесной избушки. Постучал в дверь и замер в ожидании. В домике послышалось какое-то движение, дверь со скрипом отворилась, и улыбающаяся чистенькая старушка в белом чепце и таком же переднике приветливо сказала:
– Ну, здравствуй-здравствуй. Заходи, коли пришёл.
– Доброе утро, хозяйка, – выдавил из себя Грегор и шагнул вслед за старушкой в дом.
Старая женщина повела себя с ним, как со своим давнишним знакомым.
– Мой руки и садись за стол, – сказала она, махнув рукой в сторону табуретки со стоявшими на ней тазом и кувшином.
Грегор последовал совету, и не было необходимости повторять ему дважды. В комнате оказалось тепло и так вкусно пахло едой, что у парня свело желудок и потекли слюнки. Беглец подумал: «Даже если последний раз в жизни наемся, всё равно не откажусь!»
А на столе появился просто королевский, для бедного деревенского парнишки, обед: жареная куропатка, запечённая рыба, солёные грибы, варёная картошка и прочие разносолы. Грегор ел за двоих, а хозяйка только убирала пустые тарелки и улыбалась.
После обеда начал накрапывать небольшой дождь. Уже через полчаса он стал сильным, а через час превратился в ливень, ехать в котором было ещё труднее, чем в тумане: деревья по обе стороны дороги исчезли за стеной дождя.
Одежда у наездников не была рассчитана на такую погоду, да и предположить, что в октябре может пойти настолько сильный дождь, они не могли. Девушки и юноша очень быстро вымокли до нитки. Казалось, что на каждого из них вылили по несколько вёдер воды и продолжают это делать.
Если в самом начале дождя имело смысл ехать под деревьями, где капало немного меньше, то теперь это стало бесполезным и даже опасным – при такой видимости легко можно потерять дорогу. Впрочем, очень скоро лесная дорога превратилась в широкий, но пока ещё не слишком глубокий ручей. А ещё через несколько минут лошади с трудом брели по колено в бурлящем ручье, который быстро становился похожим на небольшую реку.
Разговаривать наездники не могли, а, если пытались кричать, то в рот попадала вода, плотными упругими струями низвергавшаяся из набухшего тучами неба. Девушки отчаянно молили про себя, чтобы дождь прекратился. Они понимали: высушить одежду в ближайшие сутки им не удастся, и хотели только, чтобы эти безумные потоки воды с небес прекратились.
Вдруг конь Юлии встал. Какая-то фигура – тёмная, мокрая и согнутая, похожая на большую кучу мокрого тряпья, возникла на фоне струй дождя прямо перед носом Гранита. Питер соскочил со своего коня и быстро, насколько это было возможно, подошёл к неожиданно возникшему перед принцессой препятствию:
– Кто Вы? – прокричал он, пытаясь рассмотреть лицо под платком или капюшоном.
– Ей, – фигура вытащила из-за пазухи нечто вроде крохотного мешочка и почти ткнула им в морду коня, на котором сидела продрогшая и ужасно испуганная принцесса.
– Это ей, – повторила хриплым каркающим голосом, как показалось Питеру, древняя старуха. Теперь она смотрела прямо на него из-под мокрой ткани, прикрывающей её голову и лицо, и тыкала своим странным даром в его руку.
Молодой человек, будто во сне, взял странный мешочек. В тот же миг пришелица сделала два, необыкновенно резвых для такой старой и мокрой женщины, шага вперед по дороге и исчезла, словно растаяла под дождём.
Питер очнулся и пробежал несколько шагов вслед за ней, но впереди никого не было. Дождь продолжал лить со страшной силой. Слуга, покачиваясь, вернулся и подал мешочек принцессе. Юлия, оцепеневшая от страха и отвращения, очень хотела отшвырнуть нежданный «подарок» подальше в лес. Но она послушно взяла его, не понимая почему, и засунула во внутренний карман плаща.
Ада, которой из-за стоящего стеной дождя плохо было видно, что произошло, закричала: «Что случилось? Кто это был?» Но ответа от ошарашенных произошедшим Питера и Юлии не получила.
Через несколько секунд дождь внезапно прекратился – будто кто-то огромный перестал лить воду из невидимого кувшина. Наступила тишина. Только крупные капли срывались с сосновой хвои и громко шлёпались в огромные лужи.
После еды, поблагодарив старушку, Грегор всё же захотел выяснить: кто она и за какие заслуги ему выпало такое счастье – вкусно поесть? Юноша представился и сказал откуда родом.
– Меня зовут Верба. Можешь называть тётушка Верба, – приветливо улыбнулась лесная жительница, отчего множество морщинок разбежалось по её доброму лицу.
– Почему Вы здесь живёте? Вы живёте одна? Откуда у Вас столько всего в этих диких местах? – вопросы посыпались из Грегора, как горох из опрокинутой корзинки.
– Подожди, подожди, не всё сразу, – старушку явно забавлял разговор, – Да, я живу одна. Но места здесь не дикие, а очень богатые дичью. Обо мне заботится мой сын. Он охотник и рыбак, и живёт не так уж далеко отсюда в деревне. А живу я здесь потому, что мне так удобнее, да и люди не будут рады соседству со мной.
– Вы волшебница? – опешил Грегор, хотя эта мысль появилась у него с самого начала.
– Нет. Но у меня есть дар, – живые весёлые глаза женщины смотрели на него испытующе.
– Э—э, Вы Смотрящая? – гость явно почувствовал себя не в своей тарелке.
– Могло бы быть и так. Но мой дар другой. Я знаю будущее, – теперь глаза старой женщины смотрели грустно и серьёзно.
– И моё? – быстро спросил Грегор и сразу понял, что выглядит он сейчас как телёнок, которого в нос клюнула курица, то есть очень глупо.
– Немного. Я знаю не всё и не обо всём. Время от времени я вижу, что случится в будущем. Некоторые картины мне понятны, и я знаю, с кем произойдут эти события. Некоторые – загадочны, и люди в них мне незнакомы. Иногда могу сама догадаться, когда случится то, что случится. Но чаще просто знаю, что это будет, а вот когда – не ведаю. К слову, я давно знала, что ты, Грегор, придешь сюда, но точный день и час мне известны не были.
– Вы скажете мне, что со мной будет? – это был вопрос, который вероятно задал бы на его месте любой человек. Но слова сорвались с языка прежде, чем Грегор успел подумать: а нужно ли ему это знать?
– Ты хочешь этого? – лукавый взгляд небольших глаз будто подзадоривал собеседника. Похоже, к старушке снова вернулось обычное настроение, свойственное её живому характеру.
– Не-не знаю, – Грегор искренне пытался задать себе этот же вопрос. Ну, что хорошего, скажите на милость, узнать, что ты скоро умрёшь в нищете и безвестности? Но любопытство, как несмышленый малыш, стояло рядом и дергало его за рукав.
– Не в моих правилах рассказывать людям, что их ждёт. От Судьбы не уйдешь. Такие попытки могут стать мукой для того человека, кто захочет избежать собственной участи. Но я дам тебе несколько советов, а уж ты сам решишь, что с ними делать, – улыбнулась хозяйка, – Ведь пришёл же ты сюда, значит, и наша встреча тоже важна.
Потом тётушка Верба предложила Грегору остановиться в лесном домике на несколько дней, так как её сын должен был приехать помочь по хозяйству только через неделю.
– Ты можешь пожить пока в его комнате. Да и одежда у тебя не очень хорошо выглядит, – Верба снова улыбнулась всеми морщинками, – Пожалуй, тебе подойдёт кое-что из вещей Стэна. Например, ботинки. Иди-ка туда – переоденься, я сейчас дам тебе смену. А твои вещи можно постирать и заштопать.
– Я бы хотел Вам чем-нибудь помочь, – Грегору было неудобно, что его собираются кормить и одевать.
– Конечно, Грегор. У меня для тебя найдётся много дел.
Юноша прошёл в глубину светлой большой комнаты и увидел дверь, ведущую в другое помещение. За ней оказалась крохотная каморка без окон, больше похожая на чулан, но такая же уютная и чистая, как и всё остальное в домике старушки. Главное, здесь было на чём спать. Гость рассудил, что такого уголка вполне достаточно – Стэн, вероятно, навещает свою мать не так уж часто и, видимо, не остаётся в лесной избушке надолго.
Грегор тоже не собирался проводить в комнатке много времени. Верба принесла хорошие кожаные башмаки, штаны, рубашку и куртку из какой-то шкуры. Деревенский парнишка с удовольствием снял с себя поношенные вещи и искренне обрадовался, когда обнаружил, что обувь отлично ему подходит.
Помогая по хозяйству, заготавливая дрова, занимаясь просмолкой лодки и починкой сетей, Грегор провёл в приветливом домике три дня. Он заранее жалел о том, что во время дальнейшего его пути вряд ли где-то ещё о нём будут так заботиться, как это делала добрая старая женщина.
Юноша пока не знал куда направится дальше, и очень надеялся, что Верба подробнее расскажет о его будущем. Но Грегор не приставал к ней с разговорами и вопросами, понимая: старушка не расскажет больше, чем посчитает нужным. За улыбчивостью и ветхой внешностью лесной отшельницы чувствовался весьма сильный характер. Недаром провидица столько лет прожила вдали от людей и поселений, рассчитывая, в основном, только на себя.
Грегору не было здесь одиноко, он не страдал от отсутствия какого-либо ещё человеческого общества, кроме приветливой хозяйки домика. Но что-то в душе подсказывало ему, что пора отправляться в путь. К тому же, беглецу снились странные и тревожные сны.