Глава VI Следствие
Словно географическое воплощение грез лорда Байрона, отдаленная деревня Гартли за одну ночь стала знаменитой. До этого практически не известная ни в Брефорде, ни в Джессаме, ни в других окрестных населенных пунктах, она на девять дней превратилась в центр всеобщего интереса. Инспектор Дэйт из Пирсайда прибыл в сопровождении констеблей, чтобы расследовать таинственное преступление, окрестные репортеры слетелись в Гартли на двуколках и велосипедах в поисках сенсации. А на следующее утро весь Лондон знал, что похищена ценная мумия и что помощник Джулиана Браддока, который был послан за этой мумией на Мальту, найден удавленным. Пару дней вся Великобритания гудела, обсуждая эту ужасную тайну.
Но тайна осталась тайной, несмотря на все усилия инспектора Дэйта и детективов Скотланд-Ярда, которых вызвал профессор. Никто из них не нашел ключа к разгадке. Кратко история, изложенная в газетах, звучала примерно так.
Пароход «Ныряльщик» – капитан Джордж Харви – пришвартовался в Пирсайде в четыре часа пополудни, в ясный сентябрьский день. Приблизительно через два часа Сидней Болтон переправил ящик с зеленой мумией на берег.
Поскольку невозможно было в тот же день отвезти мумию в «Пирамиду», Сидней отдал распоряжение перенести ящик с мумией в его спальню в «Приюте моряка» – стоявшем у самой воды дешевом трактире с весьма сомнительной репутацией. Последний раз господина Болтона видели живым владелец трактира и буфетчица, когда он заказал себе бокал имбирного пива. Потом помощник Браддока отправился спать, оставив владельцу трактира кое-какие инструкции. Их разговор подслушала буфетчица. Болтон распорядился на следующий день отправить ящик профессору. При этом молодой человек намекнул, что может уехать из гостиницы очень рано, чтобы прибыть на место назначения раньше, чем груз, и успокоить профессора, который, несомненно, уже нервничал по поводу его доставки в целости и сохранности. Прежде чем удалиться в свою спальню, он оплатил счет – передал трактирщику небольшую сумму, чтобы тот мог нанять грузчиков и отправить ящик в «Пирамиду». Не было никакой предсмертной записки и никакого признака того, что Сидней боялся внезапной смерти. В целом он казался веселым и, судя по всему, радовался тому, что вернулся в Англию.
В одиннадцать утра владелец трактира постучал в его комнату, но когда дверь открылась, постояльца там не оказалось, хотя, судя по смятому постельному белью, какое-то время он провел в номере. Никто не встревожился, так как накануне господин Болтон сказал, что может рано уехать, хотя горничной показалось странным, что никто не видел, как он выходил. Согласно полученным указаниям, хозяин отеля с надежным человеком переправил ящик через реку в Брефорд. Оттуда он отправился на ломовиках в Гартли, прибыв в три часа дня. А потом профессор Браддок обнаружил окоченевшее тело своего злополучного помощника, задушенного красным шнуром от занавески. Ученый тут же послал за полицией, а потом настаивал на том, чтобы делом занялись самые знаменитые детективы Скотланд-Ярда. Он надеется, что они непременно раскроют тайну. В настоящее время и полиция, и детективы заняты поисками иглы в стоге сена, но пока действуют без всякого успеха.
Такой была информация, которую предоставили обывателям местные, лондонские и провинциальные газеты. Общественность широко обсуждала происшедшее, строились всевозможные теории, но ни один человек даже отдаленно не приблизился к решению тайны. И в итоге все сходились на том, что даже лучшие сыщики не смогут раскрыть это дело. Было невозможно понять, как преступник смог убить Болтона, открыть ящик и вытащить мумию, чтобы заменить ее мертвецом. Ведь все это происходило в доме, где находилось как минимум полдюжины людей! И совершенно невозможно было предположить, как преступник убежал со столь объемным предметом, как мумия, укутанная в зеленые перуанские ткани из шерсти ламы. Если преступник совершил убийство ради того, чтобы обогатиться, то поступил он очень глупо. Продать подобную мумию было крайне сложно, так как вся Англия гудела, обсуждая это происшествие. Если мумию похитил другой ученый, которого толкнула на преступление мания исследования, то как он надеялся продолжать изыскания, храня факт обладания мумией в тайне?
Так или иначе, и убийца, и мумия исчезли. Словно сквозь землю провалились. Одна еженедельная газета, стремясь перещеголять конкурентов с их литературными конкурсами, пообещала целый дом и три фунта в неделю до конца жизни любому, кто разгадает эту тайну. Однако никто так и не выиграл приз, хотя за него пытались бороться тысячи частных детективов, профессионалов и любителей.
Разумеется, Арчибальд Хоуп сожалел о безвременной смерти Болтона, которого знал как любезного и умного человека. Но он был также раздражен тем, что потеря мумии как бы аннулировала долг профессора, а следовательно, и его слово… Сам же ученый негодовал по поводу одновременной потери и помощника, и экспоната. Он готов был назначить награду за поимку злодея и возвращение мумии, вот только одна незадача – у него не было денег. Он даже намекнул Арчи, что за информацию о преступнике следовало бы предложить награду, но молодой человек при поддержке Люси наотрез отказался выбрасывать на эту авантюру еще больше денег. Браддок очень болезненно воспринял этот отказ, и теперь Хоуп был совершенно убежден, что, как только появится сэр Фрэнк Рендом, профессор откажется от своего слова и постарается выдать Люси за него, если только тот будет готов выделить денег для награды. Арчибальд, отлично зная отчима своей возлюбленной, был уверен, что тот достаточно упрям, чтобы не отступать до тех пор, пока мумия вновь не вернется к нему. Что же до убийцы, то, судя по всему, по мнению Джулиана, смерть Сиднея Болтона была событием и вовсе незначительным.
Тем временем вдова Энн настояла на том, чтобы мертвое тело перенесли в ее дом, и Браддок, с одобрения инспектора Дэйта, охотно согласился на это, поскольку не желал, чтобы труп оставался под его крышей. Мертвеца перенесли в его скромный дом, где его и осмотрели полицейские. Следователи, занимающиеся этим делом, обосновались в кофейной комнате военной гостиницы, расположенной как раз напротив жилища госпожи Болтон. Возле этой гостиницы толпилось множество людей, желающих узнать вердикт присяжных, и деревенька Гартли впервые за все время своего существования прославилась настолько, что люди были готовы провести в ней отпуск.
Коронер был пожилым доктором со скверным характером, раздражительный из-за неосуществленных амбиций врача. Он открыл заседание краткой речью, в которой обрисовал основные детали преступления, говоря так же смело, как авторы газетных статей. Всем присяжным раздали план «Приюта моряка», и коронер обратил внимание каждого из этих добрых граждан и законопослушных людей на тот факт, что спальня, занятая убитым, располагалась на первом этаже. Единственное окно в этой комнате выходило на реку.
– Как видите, господа, – продолжал коронер, – убийце на самом деле не составляло особого труда покинуть гостиницу со своим трофеем. Ему требовалось только открыть окно где-то в середине ночи, когда на улице никого не было, и протянуть мумию своему сообщнику, который, вероятно, ждал под окном. Также вероятно, что у реки преступников ожидала лодка, позволившая им бесшумно и бесследно скрыться вместе с мумией.
Инспектор Дэйт – высокий, стройный мужчина с гранитным подбородком и строгим взором – привлек внимание коронера к тому факту, что ничто не свидетельствовало о наличии сообщника.
– Быть может, все произошло именно так, – чеканя слог, объявил Дэйт. – Но мы не можем доказать, что вы правы, так как нет никаких подтверждений вашей версии.
– Ну а как еще это могло быть? – огрызнулся коронер. – Вы тратите время, придираясь к моим словам. Если у вас есть свидетели – дайте им слово.
– Нет никаких свидетелей, которые могли бы нам подсказать, кто же настоящий убийца, – холодно объявил инспектор Дэйт, не обращая внимания на враждебный тон коронера. – Преступник исчез, и никто не может предположить, как его зовут, чем он занимается или по какой причине он совершил убийство.
Коронер: Причина простая. Он хотел заполучить мумию.
Инспектор: А зачем ему мумия?
Коронер: Именно это мы желаем выяснить.
Инспектор: Совершенно верно, сэр. Мы также хотим узнать причину, по которой убийца задушил господина Болтона.
Коронер: Да знаем мы эту причину. Что нам неизвестно – так это то, зачем ему мумия. Кстати, я указал бы вам, господин инспектор, что пока мы даже не знаем пол убийцы. Ведь это могла быть и женщина.
Профессор Браддок, который расположился неподалеку от дверей комнаты, где проходило дознание, переполненный раздражением, рванулся вперед, чтобы возразить.
– Нет никаких улик, которые заставили бы предположить, что убийца – женщина! – заявил он.
Коронер: Сэр, вам никто не давал слова. И я все еще жду, чтобы инспектор Дэйт представил бы следствию хоть одного свидетеля.
Дэйт смерил коронера уничижительным взглядом. Они были старыми врагами, и со стороны могло показаться, что маленький профессор готов был встрять в их ссору. Но инспектор, не желая давать газетчикам материал для скандальной статьи, проглотил колкости коронера и, кратко завершив доклад, вызвал свидетелем Джулиана Браддока. Профессор заговорил с ангельской улыбкой на пухлом розовом лице, но тон его был полон желчи. Он заявил, что ему непонятна вся эта суета вокруг тела Болтона, когда мумия все еще не найдена. Однако, поскольку поимка преступника означала возвращение драгоценной перуанской мумии, египтолог обуздал свой гнев и ответил на вопросы коронера со всей возможной любезностью.
Впрочем, Браддоку почти нечего было рассказать следствию. Он сообщил, что увидел в газете объявление о продаже мумии, обмотанной зелеными бинтами – ее продавали на Мальте, – и послал своего помощника, чтобы тот купил реликвию и привез ее в Англию. Это было выполнено, а события, последовавшие за возвращением в порт, благодаря прессе стали известны всей стране.
– Не следовало этого допускать, – проворчал профессор.
– Что вы имеете в виду? – резко спросил коронер.
– Я имею в виду то, – передразнил его египтолог, – что столь широкое освещение дела поможет злодею избежать наказания.
– Вы уверены, что это был злодей, а не злодейка? – упорствовал дознаватель.
– Чушь! Бред! Что вы городите? Женщина не могла украсть мою мумию! За каким дьяволом женщине мумия?
– Вам не следует так грубить, профессор!
– Тогда вам не следует нести околесицу, доктор! – окончательно вышел из себя Браддок, и они с коронером, выпучив глаза, уставились друг на друга.
Мгновение или два царила полная тишина, а потом следователь снова начал задавать вопросы, немного сменив тему.
– У убитого были враги?
– Нет, сэр, убитый не был ни достаточно известным, ни особо богатым, ни слишком умным, чтобы настроить против себя какого-нибудь влиятельного человека. Он был всего лишь разумным молодым человеком, который честно трудился под моим руководством. Его мать – местная прачка, он носил в наш дом белье. Заметив, что он неглуп и стремится выбиться в люди, я нанял его как помощника и обучил его своей работе.
– То есть археологии?
– Ну не стирке же! Не задавайте глупых вопросов.
– Не следует грубить, – снова проговорил коронер, багровея. – У вас есть предположения, кто мог хотеть заполучить вашу мумию?
– Осмелюсь заметить, что множество ученых, занимающихся теми же проблемами археологии, что и я, хотели бы получить в свое пользование мумию инков, – и профессор озвучил длинный список громких имен.
– Ерунда, – прорычал коронер. – Известные люди, вроде тех, кого вы здесь упоминаете, не стали бы убивать, пусть даже ради того, чтобы заполучить уникальный экспонат.
– Я и не обвиняю никого из них, – парировал Браддок. – Это вы хотели узнать, кто мог бы пожелать присвоить мумию. Я ответил на ваш вопрос.
– А могли бы у этой мумии под бинтами оказаться драгоценности, которые и привлекли вора?
– А мне, черт вас дери, откуда знать?! – взорвался ученый. – Я не разворачивал эту мумию. Я ее даже не видел! Любые драгоценности, которые могли у нее оказаться, были скрыты под бинтами. Насколько мне известно, никто никогда не снимал их.
– А как вы сами считаете?
– Никак я не считаю. Болтон должен был привезти мумию, и всё. Он должен был лично доставить драгоценный груз мне домой, но не сделал этого. Почему – я и сам бы очень хотел знать.
Когда профессор ушел, все еще кипя, слово предоставили молодому врачу, который первым исследовал труп Сиднея. Доктор Робинсон утверждал, что несчастный умер, удавленный красным шнуром от штор, и, судя по состоянию тела, смерть наступила приблизительно за двенадцать часов до того, как профессор Браддок вскрыл ящик. Труп обнаружили в три часа в четверг, в полдень, так что убийство было совершено между двумя и тремя часами ночи.
– Более точное время я назвать не могу, – добавил Робинсон. – Во всяком случае, бедного Болтона придушили после полуночи, но до трех часов утра.
– Довольно большой промежуток времени, – проворчал коронер, криво поглядывая на практикующего врача. – Других ран на теле не было?
– Нет. Можете сами в этом убедиться, если осмотрите труп.
После опроса медика коронер вызвал вдову Энн. Рыдая, старая женщина проговорила, что у ее сына не было врагов и что он был хорошим молодым человеком. Она также пересказала свой сон, однако в оккультизм коронер не верил. Зато все остальные присутствующие в зале суда с интересом слушали ее рассказ. Закончив давать показания, вдова спросила, как же ей теперь жить, когда ее мальчик покинул этот мир. Коронер, естественно, не смог ответить на этот вопрос и отпустил ее.
Потом вызвали Сэмюэля Квасса, владельца «Приюта моряка». Он оказался большим рыжеволосым человеком с ярко-рыжими усами и внешне напоминал моряка. Стоило дознавателю задать несколько вопросов, как сразу выяснилось, что в прошлом он действительно был капитаном. На вопросы он отвечал грубо, но честно и, несмотря на дурную репутацию его заведения, не был похож на теневого дельца. Он рассказывал то же, что было написано в газетах. В ту ночь, кроме него самого, в гостинице были его жена и ребенок, а также штат служащих. По его словам, Болтон отправился спать пораньше, заявив, что рано утром уедет в Гартли. Поселившись в трактире, молодой человек заплатил целый фунт, чтобы утром ящик перевезли через реку, погрузили на ломовика и отправили профессору. Поскольку утром Болтона в номере не оказалось, Квасс четко выполнил его указания. Также он заявил, что понятия не имел о содержимом багажа своего постояльца.
– А что, по-вашему, было в этом ящике? – быстро спросил коронер.
– Одежда и заграничные сувениры, – с прохладцей в голосе ответил хозяин гостиницы.
– Это вам сказал господин Болтон?
– Он мне ничего не говорил, – прорычал трактирщик. – Но он много болтал о Мальте, а я это место знаю. В свое время мне приходилось бывать в тех краях.
– А он хотя бы намекал на то, зачем ездил на Мальту?
– Нет.
– Он говорил что-нибудь о врагах?
– Нет.
– Вам не показалось, что молодой Болтон чего-то боится?
– Нет, – третий раз подряд повторил Сэмюэль Квасс. – Молодой человек, на мой взгляд, был очень доволен жизнью. Я и представить себе не мог, что он мертв и запакован в ящик, пока сам не увидел тело и не убедился в том, что люди говорят правду.
Коронер задавал всевозможные вопросы, как и инспектор Дэйт, но все попытки узнать что-то новое от господина Квасса не увенчались успехом. Он не юлил, отвечал коротко и прямо, и если он и врал, то делал это очень умело. В итоге коронеру пришлось отпустить его и вызвать последнюю свидетельницу – Элизу Флай.
Эта девушка, работавшая в трактире горничной, похоже, была самой важной свидетельницей, поскольку знала некоторые детали, до сих пор не известные ни ее хозяину, ни репортерам, ни полиции. Когда ее спросили, почему раньше она хранила молчание, Элиза сказала, что ждала, пока за помощь следствию назначат награду, однако никакой награды назначено не было, и теперь она была готова сообщить все, что знала, по этому делу. Ее показания и в самом деле оказались важными.
Мисс Флай сообщила, что Болтон действительно отправился спать часов в восемь. Он удалился в свой номер на первом этаже. Этот номер имел одно окно, как и отмечено в плане. Из него открывался вид на берег реки. В девять или чуть позже свидетельница отправилась на свидание со своим возлюбленным. В темноте она видела, что окно комнаты Сиднея открыто и что он разговаривает с какой-то старухой в платке. Элиза не смогла ни разглядеть лицо этой женщины, ни определить ее рост, поскольку та слушала Болтона, наклонившись к окну. Свидетельница не обратила на все это особого внимания, поскольку торопилась к своему другу. А когда она вернулась, примерно через час, около десяти, окно было закрыто и свет в номере не горел. Горничная решила, что постоялец лег спать.
– Тогда я ничего такого не подумала, – закончила свой рассказ Элиза Флай. – Только после того, как рассказали об убийстве, я поняла, что это важно.
– И это все? – уточнил следователь.
– Да, сэр, – честно ответила девушка. – Я рассказала вам все, что произошло в ту ночь. А на следующее утро… – тут она заколебалась.
– Ну же, что случилось на следующее утро?
– Все дело в том, что господин Болтон запер дверь. Я знаю это, потому что накануне, сразу после восьми, отправилась в номер застелить его кровать на ночь. Дверь оказалась заперта, а он, услышав, как я дергаю ручку, сказал, что уже лег. Но это была ложь, ведь после девяти я видела, как он говорит с женщиной через окно.
– Вы говорили, что это была старуха, – заметил коронер, сверившись с записями. – А вы не заметили, сколько ей было лет?
– Не могу точно сказать, была ли она стара или молода, – искренне ответила свидетельница.
– Почему же вы решили, что она была стара?
– Я так решила из-за одежды, – объяснила девушка. – У этой женщины на голове был темный платок, и носила она темное платье. Но лица я не видела, так что не могу сказать точно, была ли она старой или молодой. В темноте я даже толком не рассмотрела, полная она или худая. Высокая или низкорослая. Ночь была очень темной.
Следователь сверился с планом помещений.
– На окне спальни стояла газовая лампа, – сказал он. – Разве вы не могли рассмотреть лицо женщины в ее свете?
– Да, сэр… Но только на мгновение. Я не обратила внимания на то, как она выглядит. Если бы я знала, что наш постоялец будет убит, я непременно рассмотрела бы эту женщину.
– Ну а теперь поговорим об этой запертой двери…
– Вечером дверь неожиданно оказалась запертой. А на следующее утро она была открыта. Я все стучала и стучала, но ответа не было. Поскольку было уже одиннадцать, я решила, что джентльмен как-то слишком долго спит, и попыталась открыть дверь. Она оказалась не заперта, зато занавеси на окне были плотно задернуты.
– Все это естественно, – пробормотал коронер. – Господин Болтон, переговорив с женщиной, закрыл окно и задернул шторы. А дверь он отпер, когда утром ушел…
– Прошу прощения, сэр, но ведь мы знаем, что утром он никуда не ушел, а тело его заколотили в ящик.
Коронер чуть не хлопнул себя по лбу из-за глупой ошибки, которую сам же допустил. На лицах присутствующих появились ироничные улыбки, особенно у инспектора Дэйта.
– Тогда, должно быть, убийца вышел через дверь, – тихо проговорил он.
– Тогда я не знаю, каким образом он вышел из дома! – воскликнула Элиза Флай. – Я встала в шесть. И черный ход, и парадный были заперты. А после шести я занялась уборкой, да и хозяин с хозяйкой сновали туда-сюда. Как убийца смог выйти из дома, чтобы мы его не заметили?
– А может, вы были слишком заняты домашними делами и не видели ничего вокруг?
– Нет, если бы где-то в доме прятался незнакомец, мы бы, без всякого сомнения, его заметили.
На этом опрос свидетелей закончился. Вдова Энн была вновь вызвана, чтобы Элиза Флай взглянула на нее и попыталась определить, не с ней ли поздно вечером разговаривал покойный Болтон. Но девушка не узнала вдову. К тому же имелись другие свидетели, которые подтвердили, что в это время Энн сидела дома и пила джин. Кроме того, и прямой связи между таинственной женщиной, с которой говорил Сидней, и убийством не прослеживалось. Никто из обитателей «Приюта моряка» не слышал никаких подозрительных звуков. Однако, как заметил коронер, заколотить ящик без стука невозможно. Он еще раз опросил всех свидетелей, пытаясь пролить свет на это загадочное преступление, но в итоге присяжные вынесли вердикт о том, что убийство Болтона совершил неизвестный или группа неизвестных. Единственное, о чем еще стоило упомянуть: хозяева отеля признали шнур, которым был задушен несчастный. Этим шнуром обычно подвязывали занавески в доме, где в ту злосчастную ночь остановилась будущая жертва.
– Хорошо же, – пробормотал Хоуп, когда дознание закончилось. – Стало быть, подозревать можно любого или никого. Что же нам теперь делать?
– Я сообщу вам это после того, как встречусь с Рендомом, – отрезал профессор.
