Пожар! Рен поспешно вскочил с кровати, встревоженный страшным жаром, зловонием, слепящей дымовой завесой. Мозг отчаянно заработал. Тедди! Сестры! Нужно их спасать! Его охватила паника, он ощутил мощный выброс адреналина в кровь.
Он вскочил с кровати и в темноте налетел на ее ножку, пребольно ударив палец и разразившись проклятиями. За полуприкрытыми планками жалюзи плясали оранжевые языки пламени. Запах гари стал отчетливее. Так пахнут сжигаемые листья. Рен запаниковал еще сильнее, поняв, что он не в Англии. Тедди и сестры в безопасности, а вот поля…
Подняв жалюзи, он в ужасе уставился на представшую его глазам картину. На сей раз горел не курятник, а тростниковые поля. Его тростниковые поля! Огонь пожирает его богатство! Рену с трудом удалось подавить приступ паники. Он вспомнил все, что прочитал перед тем, как отправиться на плантацию. Этот пожар создан намеренно, как подготовительная ступень перед сбором урожая, так как необходимо выжечь листья и внешнюю восковую оболочку тростника для облегчения жатвы и обмолота.
Опершись руками о подоконник, Рен задышал глубоко и размеренно, избавляясь от последствий шока. Его семья на другом конце света в безопасности. И эти поля тоже. Все хорошо. Но паника его вполне понятна. Осознание происходящего ничуть не умаляет опасности огня и не уменьшает запаха гари. Рассветное небо почернело от клубов дыма, на фоне которых оранжевое пламя казалось особенно угрожающим. Нетрудно было воспринять пожар как новую угрозу, особенно если ты еще не вполне очнулся от беспокойного сна.
Возможно, на то и был сделан расчет? По зрелом размышлении Рен решил, что Эмме следовало бы предупредить его о выжигании полей, так же как и написать ему в Англию и ввести в курс дела. Она снова предпочла этого не делать, предоставив ему самому разбираться, что к чему.
Рен пришел в себя и сообразил, что полностью обнажен, поскольку предпочитал спать голым и не видел причин изменять своим привычкам в новом месте. Поддайся он панике и выскочи в таком виде за дверь, мисс Уорд ждал бы хорошенький сюрприз. Что ж, обнаженного сюрприза она так и не получит, а вот одетого скоро увидит. Нужно показать, как сильно она ошибается, полагая, что может выжигать поля, не поставив в известность совладельца, и подталкивая тем самым к роли глупого несведущего новичка.
Рен, не торопясь, натянул бриджи и чистую рубашку, потом сапоги и сюртук, чтобы ни у кого не создалось впечатления, будто он поспешно вскочил с постели и бросился спасать поля. Нужно показать Эмме, что он ничуть не запаниковал.
Выйдя из дома, Рен заметил горстку людей, собравшихся на краю поля, и зашагал к ним. Они стояли на безопасном расстоянии от пламени и спокойно наблюдали за его распространением, что подтвердило подозрения Рена: пожар организован намеренно. Все три головы повернулись при его приближении, и не все оказались мужскими. Разумеется, Эмма тоже здесь. Стоит между двумя мужчинами, волосы заплетены в косу, переброшенную через плечо, одета в мужские бриджи, рубашку, обута в высокие сапоги. Этот наряд отлично подчеркивает ее длинные ноги и высокую крепкую грудь, что ничуть не способствует укрощению его эрекции.
Бросив на Рена холодный взгляд, Эмма сообщила:
– Сегодня мы выжигаем поля.
Выжигаем поля, его кровь, его терпение. Не слишком ли много огня для одного утра?
Предпочтя проигнорировать исходящую от нее враждебность, Рен решил заострить внимание на выбранном ею местоимении.
– Мы? Странный выбор слова, учитывая, что меня вы не поставили в известность и оставили в постели.
Эмма покраснела:
– Я не оставляла вас в постели в том смысле, на который вы намекаете. У вас было тяжелое плавание, и я решила, что вам не помешает как следует отдохнуть. – С этими словами она повернулась к мужчинам: – Мистер Паулсен, Питер, позвольте представить вам мистера Ренфорда Драйдена, кузена Альберта Мерримора. Он прибыл вчера вечером. Мистер Драйден, это мой управляющий мистер Паулсен и полевой бригадир Питер, с которым вы уже встречались накануне.
Паулсен был высоким худощавым мужчиной с задубевшей от многолетнего пребывания на солнце кожей. Питер оказался мускулистым африканцем с фермы. Рен пожал мужчинам руки и попытался завязать дружеские отношения:
– Рад знакомству. В ближайшем будущем мы с вами обсудим состояние дел на плантации.
Это высказывание заставило Питера переступить с ноги на ногу и поспешно потупиться, а мистера Паулсена неуверенно кивнуть. Рен благосклонно отметил их преданность Эмме и нежелание предавать ее интересы. Но сопротивление есть сопротивление. Значит, они всего в шаге от противостояния. Решив склонить их на свою сторону, Рен с улыбкой пояснил:
– Я теперь главный акционер. Мисс Уорд, разумеется, станет оказывать мне всяческую поддержку, но не стоит забывать о смене курса. – Рен мрачно посмотрел на Эмму. – Теперь мы партнеры.
Партнеры, как же! Так и до диктатуры недолго докатиться! Скрестив руки на груди, Эмма мрачно взирала на окутанные дымом поля. Он хочет воевать, что ж, она не уступит. Это «партнерство» следует задушить в зародыше, но прежде им с Драйденом нужно вернуться в дом. Не станет же она ссориться с ним при свидетелях!
Она вовсе не была наивной и понимала, что борьба предстоит нешуточная. Последнее замечание Драйдена было предупреждением, и теперь он заставляет ее сделать ответный ход. Весь имеющийся у нее скудный запас терпения Эмма израсходовала за четыре месяца ожидания возможного прибытия Драйдена. И похоже, с ожиданием еще не покончено.
Эмма ждала окончания выжигания, вернее, того его этапа, когда дело можно будет препоручить в опытные руки мистера Паулсена, ждала, пока они с Драйденом шли к дому. Ждала во время позднего завтрака, ждала, пока он утолит голод яичницей и тостами с маслом.
Откусив от тоста, Рен посмотрел на нее, вопросительно изогнув бровь:
– Вы хотите мне что-то сказать?
– Нет, а вы мне? – Эмма глотнула кофе, надеясь усмирить охватившую ее злость. Пусть Драйден начнет первым.
– Я не сообщу вам ничего такого, чего бы вы прежде не знали. – Он пристально посмотрел ей в глаза. В его взгляде полыхало пламя. – Сегодня утром вы пытались выставить меня дураком, – ровным тоном произнес он. – Нам обоим это известно. Вы намеренно умолчали о выжигании полей.
Эмма призвала на помощь все свое хладнокровие.
– Я уже разделась, готовясь ко сну, к тому времени, как вспомнила об этом. – Эмма заранее отрепетировала эту фразу, но сейчас она показалась ей неубедительной, хуже того, провокационной, а Рен успел продемонстрировать ей склонность к двусмысленностям. Подобное замечание он точно без ответа не оставит.
– Вот как? – Его взгляд был серьезен, но на губах играла едва заметная улыбка, навевающая образы, слишком интимные для завтрака. Он раздевал ее взглядом, оставляя беззащитной перед его мыслями, впрочем, и перед ее мыслями тоже.
Эмма опустила взгляд.
– Не могла же я разгуливать по дому в ночной сорочке. – Своим замечанием она только сделала хуже, хотя обычно за словом в карман не лезла. Но не сегодня. Не с этим мужчиной.
– Я тоже готовился ко сну, – сухо ответил Рен. – И на мне не было даже сорочки. Если бы вы пришли, сочли бы себя чрезмерно одетой. – Его слова заставили ее резко вскинуть голову, на щеках появился предательский румянец. – Я сплю голым, Эмма. На случай, если вам интересно.
– Неинтересно, – отрезала Эмма. И солгала. Она в самом деле подумала об этом, и теперь воображение услужливо предложило ей образы обнаженного Рена Драйдена.
– Я вам больше скажу. Когда я проснулся, едва не выскочил в поле в чем мать родила. И кто бы тогда неловко себя почувствовал? Я, в стремлении спасать урожай, позабывший о том, что нужно одеться, или вы, не соизволившая меня предупредить?
Щеки Эммы пылали ярким пламенем, ее неотвязно преследовали соблазнительные видения обнаженного Рена.
– Полагаю, мы придаем безобидному эпизоду слишком большое значение. – Она постаралась произнести фразу ровным тоном. Покраснела она или нет, но не позволит ее допрашивать! И не допустит, чтобы он выставил себя героем, избавившим ее от весьма неловкой ситуации.
Рен пронзил ее проницательным взглядом.
– Эпизод-то, может, и безобидный, но, увы, не единственный. В прошлом… – он выдержал паузу и со щелчком открыл карманные часы, будто что-то подсчитывая, – не далее как восемнадцать часов назад, когда я только приехал, вы мне заявили, что я нежеланный гость. Но я все же здесь, и мы станем партнерами. Советую вам оставить попытки дискредитировать меня.
– Приношу извинения, если у вас создалось такое впечатление, – ответила Эмма, но в ее тоне не было ни нотки раскаяния.
К несчастью, Драйден оказался достойным противником, схватывающим все буквально на лету. Но она в этом ни за что не признается. Нужно придумать новый план. Простым игнорированием от Рена Драйдена отделаться не удастся.
Ее мозг яростно анализировал возможности, пытаясь придумать новую, куда более изощренную стратегию, которая обезоружит его, не вызвав подозрений. Раз уж он намерен остаться, нужно найти ему какое-то применение. Сумеет ли она сделать его своим союзником в борьбе с Гридли? Вчера он ее поддержал не задумываясь.
Эмма посмотрела на Рена, понимая, что и он ее изучает, ожидая, что она примет его условия партнерства. Он небезразличен к ее чарам и отлично знает, какое воздействие производят его глаза и провокационные речи. Мужчина не станет играть в подобные игры с женщиной, к которой не испытывает влечения. Эмма привыкла к взглядам мужчин вроде Артура Гридли и Томпсона Ханта. Они постоянно крутились поблизости, полагая, что знают, как ею управлять для достижения своих целей.
Возможно, и уверенность Драйдена может обернуться против него. Но как это сделать? Не заключить ли временное перемирие до тех пор, пока она не придумает какой-нибудь план?
Эмма протянула руку через стол, притворяясь, что делает это с неохотой. Сыграть нужно убедительно. Едва ли Рен Драйден обрадуется быстрой и безоговорочной капитуляции.
– Что ж, хорошо. Похоже, у меня нет выбора, поэтому придется согласиться на деловое партнерство.
Она будет придерживаться партнерских отношений до тех пор, пока ей это выгодно. Ее следующий шаг должен стать более успешным. Первоначальная стратегия, основанная на ложных соображениях о личности Рена Драйдена, не сработала, и теперь ей требуется время, чтобы придумать новую. Достигнутое между ними соглашение дарит ей это время, и на сей раз она точно преуспеет. Второй такой шанс ей не представится.
Рен отпустил руку Эммы, не сводя глаз с ее лица.
– А не скрепить ли нам договор экскурсией по плантации? Я хочу как можно скорее войти в курс дела.
У Эммы по спине пробежала искра восторга – совершенно нежелательная реакция! У нее создалось впечатление, что Драйден вовсе не плантацию имеет в виду. Пульс ее участился, невзирая на крики разума о том, что это всего лишь игра. Пусть Рен флиртует сколько душе угодно, главная здесь она, и так будет и впредь. Все же она предпочла бы разыграть эту партию максимально спокойно.
– Я распоряжусь, чтобы Питер или мистер Паулсен все вам показали. – Целое утро она упражнялась с ним в остроумии, теперь решила отступить в сторону. Ей требуется время для планирования.
Эмма поднялась, намереваясь уйти, но Рен ее опередил. Поспешно поднявшись, он встал между ней и дверью, отрезав ей путь к отступлению.
– Не сомневаюсь в их компетентности, но все же предпочел бы вас. Можем пойти прямо сейчас. – Он развел руками, со смехом демонстрируя свой костюм для верховой езды. – К счастью, я одет должным образом, и вы тоже. – Он улыбнулся ей заговорщической улыбкой. – Ни один из нас не в ночной сорочке, так что больше никаких отговорок.
Эмме пришлось признать поражение. Он ее перехитрил, и ей не удастся с легкостью отделаться от него, как накануне, препоручив заботам слуг. Она натужно улыбнулась. Он провел эту партию так грамотно, что ей не остается ничего другого, как капитулировать.
– Что ж, хорошо, распоряжусь подать лошадей.
Он довольно улыбнулся:
– Нет необходимости, я уже это сделал. Велел груму подготовить их.
Не вашему груму, а просто груму. Это замечание таило в себе напоминание о том, что «Сахарная земля» не только ее, но и его собственность тоже. Их двоих.
Сделав вид, что не обратила внимания на его реплику, Эмма вместе с ним направилась к подъездной аллее. Придется вырабатывать привычку делиться. Необходимо полностью пересмотреть свое к нему отношение и не воспринимать его как человека, вмешивающегося не в свое дело, который находится здесь только благодаря посмертной благосклонности Мерри. Ей придется быть сильной, в противном случае Рен сочтет ее бесхребетной и попытается обернуть это себе во благо.
Лошади и в самом деле ожидали возле дома, и Рен легко подсадил Эмму в седло. Поправив стремена на ее лошади, он еще раз проверил подпругу. Эмма решила, что он так поступает либо из-за чрезмерной галантности, либо из-за привычки все всегда контролировать. Отдав предпочтение второму умозаключению, она заметила, бросив на него косой взгляд:
– Предупреждаю, Рен Драйден, я не люблю высокомерных мужчин.
Еще раз потянув за стремя, Рен поднял голову. В его голубых глазах плясали веселые искры.
– А я предупреждаю, что не люблю женщин-интриганок. Поэтому, как мне кажется, мы в расчете.
Он одним движением забросил свое атлетическое тело в седло, при этом его ступни безошибочно вошли в стремена, а бедра сжали бока гнедого жеребца, которого Мерри купил у возвращающегося в Англию офицера. Эмму обдало волной жара при воспоминании о том, как вчера Рен обнимал ее, когда они скакали верхом.
– Вы неплохой наездник, – заметила Эмма, огибая дом, чтобы начать обещанную экскурсию по плантации.
– Да, мне нравится верховая езда. Конюшня – это особая гордость нашей семьи. Мы все выросли в седле, – весело отозвался Рен, поравнявшись с лошадью Эммы. Дорога расширилась, позволив им скакать бок о бок.
– У вас большая семья? – Судя по всему, так и есть, хотя Эмме трудно было представить, чтобы у Рена имелись братья или сестры. Она-то ожидала прибытия пожилого человека практически без родственных связей.
– В общем, да, хотя и не такая большая, как у некоторых других, – отозвался Рен. – У меня две младшие сестры и брат. А у вас?
Эмма покачала головой:
– Я и родителей-то своих почти не знала, какие уж тут братья и сестры. Мы жили вдвоем с отцом. Он был военным, поэтому приходилось часто переезжать.
– Как это, наверное, было увлекательно! – воскликнул Рен, не сводя с нее глаз.
Подобное внимание и льстило ей, и смущало. Эмма думала, что они поболтают о пустяках, но все оказалось куда более серьезно. Что это – вежливое любопытство или искренний интерес с его стороны? Или, что еще хуже, попытка соблазнить? Возможно, он только притворяется милым, как тогда за завтраком? Обычно подобным образом люди ведут себя, рассчитывая что-то получить. Если Рен намерен завладеть плантацией, он будет не первым, кто попытался, и не первым, кто потерпел поражение.
И тут соблазнение, если именно оно у него на уме, становится опасным. Нужно проявлять достаточно осторожности и не забыть о том, что это всего лишь игра, каким бы привлекательным происходящее ни казалось. Незачем облегчать Рену задачу. Но и неприступную крепость из себя она разыгрывать не станет. Сопротивление убедит его, что она по-прежнему недовольна его приездом. Нельзя, однако, допустить, чтобы ситуация зашла слишком далеко.
Усилием воли Эмма отогнала неприятные мысли. Незачем давать волю фантазии и убеждать себя, что Рена интересует что-то еще, помимо его пятидесяти одного процента.
– Мне было одиноко. Карьера забирала у отца все силы, и он жил ею. А мне хотелось стабильности, нормального дома и друзей, необходимость постоянно переезжать с места на место я воспринимала как тяжкое бремя. После смерти отца мне не на кого было опереться.
Они достигли развилки, и Эмма жестом указала направо.
– А как же мой кузен? – Рен тут же встал на защиту родственника.
– Да, я всегда буду благодарна Мерри. Он очень по-доброму и великодушно отнесся к шестнадцатилетней девушке.
Дорога сузилась, и Эмма поскакала вперед. Начался подъем в гору. Она была рада, что Рен не видит ее лица, ведь боль утраты не притупилась через четыре месяца после смерти Мерри. Прояви Рен чуть больше душевности – искренней или наигранной, – и она все ему выложит.
Взобравшись на вершину холма, они спешились. Пытаясь выиграть время, чтобы совладать с эмоциями, Эмма притворилась, что смотрит вдаль. Но Рен не позволил ей побыть наедине со своими мыслями. Она услышала шорох его шагов по траве. Наконец он подошел почти вплотную, так что она почувствовала его аромат – это был легкий запах мужского пота, дорогого мыла и лошади. Подобное сочетание показалось Эмме очень привлекательным. В нем таились сила и мощь.
– Это самое высокое место на плантации. Отсюда открывается отличный вид, – пояснила она.
Она любила бывать здесь и частенько приходила сюда вдвоем с Мерри, когда он хорошо себя чувствовал. Последний раз случился за два дня до его смерти. Подъем отнял у него все силы, и Эмма переживала, как бы он не отдал Богу душу прямо на вершине холма, обозревая расстилающееся перед ним владение. Именно тогда он поделился с ней своими подозрениями, связанными с Гридли. Жаль, что он не предупредил ее и о Рене Драйдене тоже.
Рен одобрительно присвистнул:
– Поразительный вид. Понимаю, почему вам захотелось сюда подняться. Стоя здесь, человек чувствует себя королем, созерцающим вверенное ему королевство.
– Или королевой, – тут же добавила Эмма. Это ее королевство, свидетельство того, за что она боролась и что защищала. И чего неминуемо лишится, если ослабит защиту. Стоит забыть об осторожности – и Гридли тут же отнимет у нее плантацию. Возможно, и Рен Драйден поступит так же.
Расскажите мне обо всем, что мы видим, – попросил Рен, интимно склонившись к самому ее уху. По ее телу прокатилась волна предвкушения, ничем не похожая на вспышки ненависти и страха, которые она обычно испытывала в присутствии Гридли. – Что это за здание вон там? – Рен указал рукой.
– Это мельница для переработки сахарного тростника. Ее наличие оправдано размерами плантации. Кроме того, мы мелем тростник для нескольких соседних плантаций, у которых нет своих мельниц, – пояснила Эмма.
Она привлекла внимание Рена к другому объекту на востоке.
– Вон главный дом, а вон и поля. – Они были черны после недавнего выжигания и потому казались голыми на фоне зеленого пейзажа и голубого неба. – Там огород и приусадебная ферма. – Эмма обернулась через плечо, чтобы оценить реакцию Рена. – Вы, похоже, удивлены? Мы вполне самодостаточны. Фокус в том, чтобы грамотно распределить землю под производство продуктов для себя и выращивание тростника на продажу. Тростник возделывается исключительно ради получения прибыли, но никому пользы не будет, если придется тратить вырученные деньги на покупку провизии. И без того многое приходится импортировать из Англии. Было бы стыдно закупать еще и продукты питания.
Рен задумчиво кивнул. Эмма живо представила, как заработала его мысль. Он явно интересуется плантацией. Лето очень знойное, работы много, и вчера Рен показал себя с хорошей стороны, не раздумывая, бросился на борьбу с пожаром.
– Трудно ли выращивать тростник? – спросил он, блуждая взглядом по обугленным полям. – Судя по тому, что я прочел, не очень.
– Верно, не очень. Тростник сам восстанавливается.
Она пустилась в объяснения о том, как тростник размножается черенками, ни на секунду не забывая о присутствии Рена у нее за спиной. Как же трудно сосредоточиться! А ведь он до нее и пальцем не дотронулся, просто стоит рядом. На самом деле он соблазняет ее близостью своего тела.
Нет, «соблазняет» – неверное слово, слишком малозначащее. Соблазнение требует флирта, добродушного подшучивания и остроумной беседы, а не дискуссии на тему сельского хозяйства. Рен зондирует почву, то есть дает ей почувствовать свою физическую привлекательность: запах, исходящее от него тепло, чувственность. Он даже самому обычному замечанию способен придать эротичности, стоит лишь прошептать его ей на ушко.
Он, без сомнения, из тех мужчин, кто умеет мастерски использовать нюансы пространства и прикосновений, чтобы вызвать чувственный интерес к нему. Вопрос в том, зачем ему это надо? Эмме еще не встречался мужчина, который проявлял бы к ней бескорыстный интерес, не считая Мерри. Не нужно быть семи пядей во лбу для осознания, что у Драйдена на уме. Она догадалась об этом уже в тот момент, когда он спрыгнул с повозки Шерарда во всем великолепии своей мужественности.
Нынешний тонкий флирт подтвердил ее подозрения. Эмма была разочарована, возможно, потому, что втайне надеялась: этот мужчина, отважно сражающийся с пламенем, окажется иным. Но, даже зная о затеянной им игре, она чувствовала, как учащается ее пульс и по спине бегут мурашки возбуждения, стоит ей оказаться рядом с ним.
Эмма была умной женщиной, а опыт сделал ее особенно осмотрительной, когда дело касалось мужчин. Этот опыт следует превратить в оружие. Она шагнула вперед, подальше от его жаркого тела.
– Пора возвращаться. Мне предстоит много работы.
Она согласна на что угодно, лишь бы не находиться в опасной близости к опьяняющему телу Рена, особенно без четкого плана в голове. Так и о своих принципах недолго забыть!
На обратной дороге Эмма рассказывала о местной флоре и фауне, о сезонных изменениях на острове, даже об урагане 1831 года, принесшем страшные разрушения и забравшем пятнадцать тысяч жизней. Все это она делала для того, чтобы проложить между собой и Реном некое расстояние и напомнить об их исключительно партнерских отношениях. То есть играла роль гида и деловой женщины – не более того. Большего она себе просто не могла позволить.
Когда вдалеке показался дом, Эмма испытала облегчение. Ее убежище! Она с головой уйдет в работу с документами в кабинете, избегая общества Рена вплоть до самого ужина. Но она рано обрадовалась. Приближаясь к парадному крыльцу, они увидели всадника, спешивающегося с высокого гнедого жеребца. Черт, черт, черт! Неужели вчерашней стычки ему было недостаточно?
Рен поравнялся с ее лошадью.
– Ожидаете гостей?
Эмма скривилась:
– Сэр Артур Гридли вовсе не гость. – Должно быть, увидел дым с полей и решил сунуть нос не в свое дело – с тех пор, как умер Мерри, у него это вошло в привычку.
– Значит, помеха? – усмехнувшись, пошутил Рен.
– Что-то вроде того, – скованно отозвалась она.
Гридли не просто помеха, но коварный тип. Любит выставлять себя добреньким соседом. Но она-то знает, что у него на уме!
– Если он не гость и не помеха, то кто тогда? – несколько резко спросил Рен. В нем заговорил природный инстинкт защитника.
– Вам не о чем волноваться. У меня все под контролем.
Эмма надеялась, что так оно и есть. Не хотелось признаваться Рену в обратном и говорить, что в «Сахарной земле» не все благополучно. Незачем давать ему оружие против себя.
Артур Гридли поднялся по ступеням крыльца вслед за ними, мило улыбаясь, изображая хорошего соседа. Дурной знак. Похоже, не разобравшись толком с Реном Драйденом, Эмма столкнулась с куда более серьезным противником. Классическая иллюстрация поговорки «Из огня да в полымя».