Константин

Константин Дмитриевич собирался на Украину, билет был куплен, такси заказано. В последнее время на него свалилось столько неприятностей, что он остро ощущал свое одиночество. Не с кем было посоветоваться, некому было довериться. И это при огромном количестве друзей и знакомых! Но ведь именно люди, которых он считал друзьями, и привели его к печальному итогу. Не все, конечно, а только некоторые из них, но доверять он перестал всем. И понял, что значат в жизни родные люди. Но и с ними он не мог быть откровенным. Брат пришел бы в ужас, если бы узнал о его делах, мать и подавно, а любимый племянник слишком молод, да и не нужна ему такая информация о дяде. Но, видимо, кое-что придется им поведать, иначе как объяснить потерю дома, автомобиля и привычного денежного изобилия.

Как и его брат Олег, он ехал к матери поездом, и так же вспоминал свою жизнь, лежа на полке в вагоне.

Сейчас ему казалось, что он так и не нашел в жизни свое предназначение, в отличие от брата. В юности он был так жизнелюбив, ему так было интересно все, что он не сумел выделить чего-то главного. Просто жил радостно и интересно, имел множество друзей и подружек, в бизнес попал скорее за компанию с приятелями, замирая от их смелости (если не сказать наглости) в изменившихся условиях жизни. Они организовали молодежное техническое объединение, наладили оптовую торговлю компьютерами, потом спиртными напитками, потом создали банк, при этом умудрялись обходить границы дозволенного, не нарушая явно законов.

Для этого приходилось налаживать связи с чиновниками всех уровней, делиться с ними частью доходов. Константин попал в этот круг почти случайно, из-за общих ресторанных столов, но, обладая природной сообразительностью, очень быстро понял, какие это общение сулит перспективы. Правда, на душе было неспокойно, он все время как будто ждал, что придет кто-то правильный и скажет: «Да что же вы творите! Безобразие!» Но никто не приходил, денег становилось все больше, он мог позволить себе то, о чем раньше даже не мечтал. Купил небольшую квартиру, потом хороший автомобиль, побывал на дорогих заграничных курортах, потом построил дом в престижном Подмосковье.

Он был управляющим филиала одного из первых частных банков, потом сотрудничал с инвестиционным фондом, участвовавшим в залоговых аукционах, при этом он не был экономистом, банкиром по специальности, а просто умел ладить с нужными людьми и находить отличных специалистов. В первые годы своей деятельности он еще пытался советоваться с отцом, но тот смотрел на него недовольно и чаще всего отвечал:

– Не лез бы ты в это дерьмо! Все это на грани криминала. Всех денег не заработаешь, а загреметь за решетку очень даже можешь. В этой среде волчьи законы, никто не посмотрит на то, что ты симпатичный парень и давний друг, подставят в любой момент, спасая свою шкуру.

Жизнь опровергала слова отца, дела шли все лучше, и Константин перестал посвящать его в свои проблемы. Но что-то в глубине сознания все равно тревожило, молодая жизнерадостность куда-то ушла, а криминальные разборки по переделу сфер влияния происходили все чаще. Тогда он решил постепенно отойти от опасных дел, приобрел акции небольшого завода, два хороших магазина в Москве, и этого хватало на обеспеченную жизнь.

Он не стремился стать олигархом. Его бизнес (который хоть и не был крупным, а все же требовал от него много усилий) приносил достаточно большой доход, но ведь и расходы были немалые. Содержание большого дома, помощь сыну, дорогие путешествия. А оплата прислуги, шофера, охраны! Он любил жизнь, развлечения, друзей, женщин, он был весельчак и душа любой компании, поэтому подобрал отличный штат, который и без его личного присутствия справлялся с любыми вопросами, но контролировать было необходимо.

Ни мать, ни брат ничего о нем не знали, они были из другого теста, хотя очень его любили. Он отвечал им взаимностью, но рассказать о своем бизнесе никогда бы не решился – никогда эти идеалисты его не поняли бы. В племяннике Константин души не чаял, баловал его дорогими подарками, брал с собой в путешествия. Именно общение с мальчиком толкнуло его на женитьбу, так захотелось своих детей.

Так как к тому времени ему перевалило за тридцать, он благоразумно не женился на девушке модельной внешности, как это было модно среди «новых русских», а присмотрел невесту из простых, студентку непрестижного вуза, приехавшую из провинции и проживавшую в общежитии. Эту идею ему навеяла история знакомства родителей. Ему нужна была хорошая хозяйка и мать будущих детей, материально зависимая от него. Лариса казалась именно такой, к тому же обладала яркой внешностью и веселым нравом, но при этом была далека от стандартов фотомодели. Ее слегка полноватая фигура нравилась Константину, пресытившемуся модными худышками. Любовь Ильинична, приехав к сыну, познакомилась с девушкой и одобрила его выбор.

– Мам, я строю хороший дом, там и тебе место найдется! Переедешь? Можешь и тетю Наташу взять с собой. – звал Константин.

– Посмотрим, – уклончиво ответила мать. – Вот родите мне внуков, тогда приеду помогать нянчить. Девушка мне понравилась, но ведь невесты все хороши, откуда только берутся сварливые жены!

Долгие холостяцкие годы не прошли даром. Константин не привык считаться с кем-либо, кроме себя. После пышной свадьбы и свадебного путешествия, он погрузился в работу, задерживаясь до позднего вечера. Молодая жена воодушевленно готовила домашнюю еду, хлопотала по хозяйству, не понимала присутствия домработницы в доме. Она старалась выглядеть соответственно своему положению, училась жить на широкую ногу. Но как ни старалась, стать «новорусской женой» так и не смогла. Не смирилась с тем, что мужа почти не видит и мало что знает о его повседневных делах. Ее представления о семье были отличными от его представлений. Жены его друзей смотрели на нее свысока и тихонько настраивали против мужа. Начались претензии, которые переросли в шумные скандалы. Константин обнаружил, что рядом с ним живет мелочная и злобная женщина, которая потеряла несколько килограммов веса и свое природное добродушие. Он пытался задобрить ее дорогими украшениями и шубами, но отсутствие любви ничто не может заменить. Озлобляясь, он уходил из дому в любимые рестораны, к прежним подружкам. И, главное, она никак не могла забеременеть.

Через два года Лариса от него ушла, уехала из Москвы в родной город, не оформляя развода, и там родила сына. Константин узнал об этом, когда мальчику исполнился годик. Он постоянно посылал Ларисе деньги, а однажды платеж задержался, и она позвонила ему:

– В чем дело? – мрачно осведомилась она, пропуская приветствие. – Почему до сих пор нет денег?

– Завтра получишь! – так же нелюбезно ответил муж. – Хотя я не обязан тебя содержать!

– А сына своего тоже? Так я у тебя полдома отсужу, приобретен в браке!

– Какого сына? – ошеломленно спросил Константин.

– Твоего! Черненький такой, отзывается на имя Саша.

– Ты бредишь? Какой сын? Даже ты не способна на такую подлость…

– Как видишь, даже я умею делать больно так же, как ты мне делал!

На следующий день Константин примчался к ней. Малыш был очарователен, как все годовалые дети, но к отцу на руки не пошел, расплакался. По сроку рождения он мог быть сыном Константина, хотя никакого внешнего сходства не наблюдалось. Мелькнула мысль о генетической экспертизе, которую он сразу отбросил. Предложил Ларисе забыть все обиды, начать все сначала, вместе воспитывать сына.

– Поздно, – ответила жена, – ничего у нас не выйдет. Но жить ребенок будет в Москве. Отдай нам свою холостяцкую квартиру, а лучше родительскую – она больше, назначь приличное обеспечение и можешь быть свободен.

– Я хочу растить своего сына!

– Будешь с ним видеться, когда захочешь.

Он согласился, но все вышло совсем иначе. Через год после возвращения в Москву Лариса вышла замуж за известного музыканта, старше ее на двадцать лет, он полюбил Сашу как родного сына, и Константин скоро почувствовал себя лишним. Сына видел редко, а бабушку и дядю Олега мальчик знал только понаслышке, Лариса ясно дала понять, что не нуждается в родственниках со стороны бывшего мужа. При разводе она не предъявила материальных претензий, что очень удивляло Константина и его друзей.

Эта история положила конец его матримониальным планам, мысли о семейной жизни вызывали отвращение. Он продолжал жить, как до женитьбы, недостатка в женщинах не испытывал, но с годами в нем нарастало чувство неудовлетворенности. Как-то все прискучило, он все чаще отказывался от привычных развлечений, а дома его никто не ждал. Сын приходил редко, душевный контакт с ним так и не получился. Мальчик снисходительно принимал дорогие подарки, на вопросы отвечал односложно, ничего о себе не рассказывал, чаще сидел за компьютером.

А потом грянул гром. В бизнесе нельзя расслабляться, нельзя никому слишком доверять, но Константин понял это поздно, хотя верные друзья предупреждали его об опасности. Судьба много лет была к нему благосклонна, и он даже не предполагал, что может быть иначе. Его заводик ранее был частью производственного комплекса, и владелец остальных частей решил восстановить целое, предложил Константину выкупить у него завод. Это предложение было категорически отвергнуто. Тогда соперник пошел другим путем. Он, переждав некоторое время, втянул Константина в недобросовестную сделку. Чтобы выпутаться, пришлось взять крупный кредит под залог недвижимости. Да еще нагрянули проверки. В конце концов дело зашло так далеко, приняло такой опасный оборот, что Константин лишился не только завода, но и магазинов, дома и очень дорогого автомобиля. Часть потерянного имущества можно было вернуть, но для этого нужен был хороший адвокат, а хороший – значит, очень дорогой. Среди огромного количества друзей-приятелей, конечно, нашлись бы настоящие, которые помогли бы, но Константин уже ни в ком не был уверен, тем более что хорошо знал – все любят дружить с успешными людьми, а не с неудачниками.

Выселив квартирантов, он вернулся в родительскую квартиру и понял, что полностью разорен. Никогда он не был жадным, богатство когда-то приобрел играючи, но за долгие годы привык к определенному образу жизни и теперь по-настоящему страдал, хотя даже слово «бизнес» стал презирать. Кое-что у него оставалось, этого хватило бы в лучшем случае на полгода его привычной жизни, на пару лет – в режиме строгой экономии. Сын еще нуждался в его помощи – он заканчивал школу.

Впервые в жизни Константин решил посоветоваться с братом, матерью, и тут получил известие от Олега о болезни мамы. «Беда одна не ходит», – подумал он. Мелькнула предательская мыслишка, что если матери не станет, они с братом получат в наследство дорогую московскую квартиру, это может помочь ему опять подняться. Он испугался ее, и подумал: «Вот что делает с людьми бедность! Ужас какой! Как мне это в голову пришло! Да пусть мама живет сто лет, ничто не стоит дороже близких людей! И так выкручусь!»

Он приехал на Украину в полдень, больницу отыскал быстро. Мама показалась ему вполне здоровой, она очень радовалась его приезду, все время улыбалась и любовно трепала его по голове. Главврач о состоянии больной высказался оптимистично, готов был выписать Любовь Ильиничну через пару дней.

– Ну и отлично! Нужно срочно заняться продажей дома, – решил Константин. – Сегодня же найду нотариуса, надо же доверенность сделать. Давай мне ключи, скажи адрес покупателей, и нужно определиться с твоими вещами – что ты хочешь забрать в Питер.

– Заберу только личные вещи – одежду, обувь, документы, фотографии. Остальное все оставлю новым хозяевам, мы так договорились.

В этот момент в палату вошла женщина с пакетом в руках, негромко поздоровалась.

– А вот и Оленька! – воскликнула Любовь Ильинична. – Познакомься, Котик, это мой добрый ангел. Просто повезло мне с ней, очень я ее полюбила!

Константин представился по имени-отчеству таким тоном, каким мог бы представиться любому мелкому служащему своего офиса. Ольга Ивановна назвала себя и сразу повернулась к его матери.

– Ну вот, моя дорогая, дождались вы сына. Теперь мои услуги не нужны, а я так к вам привыкла!

– Ну и не спешите отвыкать, – начальственно произнес Константин. – Я буду занят продажей дома, и вы еще понадобитесь, дня два-три, не больше.

– Слушаюсь, – тихо ответила Ольга Ивановна. – Но сегодня не буду вам мешать. В пакете все необходимое.

Она тепло простилась с Любовью Ильиничной и вышла из палаты. Константин вышел за нею, остановил и вытащил из кармана заранее приготовленный конверт с деньгами.

– Вот, возьмите, как договаривались.

Она открыла конверт, заглянула в него, подняла глаза.

– Мои услуги столько не стоят. Я получила удовольствие, общаясь с вашей мамой, и вообще хотела отказаться от денег, достаточно было бы простой благодарности. Но теперь передумала.

– И правильно. Любой труд должен быть оплачен.

Вернувшись в палату, Константин застал мать недовольной и обиженной.

– Ты почему так с людьми разговариваешь? Откуда эти барские манеры? Оля не сиделка. Она работала главным бухгалтером, а потом финансовым директором крупного предприятия, согласилась меня навещать по просьбе Олега, сделала мое пребывание здесь приятным и нескучным, а ты с ней говорил как с рабыней! Вот уж не ожидала от тебя…

– Ну, прости, мам, я же не знал. Знаешь, не хочу тебя огорчать, но у меня такие большие неприятности, что я сам себе не рад. Извинюсь перед ней, если хочешь.

– Хочу. Тем более что собираюсь продолжить дружбу с этой женщиной, она скоро приедет в Питер, у нее там дочь с внучкой. Мы с ней после моей выписки еще здесь по магазинам пройдемся, обновить мне надо гардероб, пообносилась я немного, а Петербург – не шахтерский поселок, нельзя там сына позорить. И в гости к ней мы уже приглашены.

– Ладно, я все понял, только не нервничай. Ты же меня знаешь, я все заглажу. Ну кто устоит перед моим обаянием!

– Расскажи мне, что за неприятности у тебя?

И Константин начал свой рассказ, стараясь по возможности смягчать краски, с оглядкой на мамину болезнь и не желая ее слишком огорчать. Видя реакцию матери и вслушиваясь в собственные слова, он вдруг понял, как некрасиво выглядит его история.

– Мам, ты только не расстраивайся! Ты не поверишь, но я не убит горем из-за своего разорения. Деньги ко мне пришли легко, я жил очень весело и интересно, многое повидал и многое узнал. Мне пришлось отдать практически все, зато я не сел за решетку. Ведь уклонение от уплаты налогов в крупных размерах – это не шутка. Это уголовная ответственность. А честно вести бизнес при нашем законодательстве невозможно. Мой соперник не просто отобрал у меня собственность, он еще и натравил на меня налоговую инспекцию. Поэтому пришлось так много отдать, чтобы замять это дело. Тебе этого не понять, ты не знаешь, на каком уровне решаются такие вопросы и сколько это стоит!

– Ну не такая уж я отсталая, – загадочно отвечала Любовь Ильинична. – И как же ты будешь жить дальше? Тебе же надо еще сыну помогать!

– О, не беспокойся за меня. Во-первых, не все еще потеряно, и есть вероятность вернуть хотя бы часть утраченной собственности. Во-вторых, у меня неплохие связи и голова на плечах довольно умная, что-нибудь придумаю. Знаешь, я стал много думать о своей жизни, и понял, что в ней было много хорошего, но не было чего-то главного. В сущности, какая разница, носить ли фирменный костюм, или просто добротный, жить в большом пустом доме, или в небольшой, но удобной квартире. Главное, получать удовлетворение от жизни. Не удовольствие, а именно удовлетворение. Что-то делать такое, чтобы в душе гордость была за свое дело. Я очень завидую Олегу, он нашел свое призвание, каждый день спасает людей. Мужчина просто обязан найти свое дело в жизни, а я пока не нашел. Пока завод был моим, я ничего толкового не сделал, не обновил оборудование, не улучшил качество продукции, не повысил значительно зарплату рабочим. Если честно, производство – не моя стихия. Зато себе дом выстроил, автомобиль самый дорогой купил, на лучших курортах побывал. Ну, пофорсил перед друзьями, а ведь настоящей радости от этого не испытал!

– А отчего ты испытал бы радость? У тебя есть заветное желание? – спросила мать.

– Заветное желание? – задумчиво переспросил Константин. – Ну, мам, ты и вопросы задаешь… Я тебе как раз и толкую, что сам не знаю, чего хотел бы добиться! Наверное, что-нибудь создать, чтобы все это оценили, даже если и не мне лавры достанутся, но я бы знал, что без меня это дело не было бы сделано! Но только не ресторан или торговый центр, а, например, спортивный комплекс, которого нет в целом мире, или школу какую-нибудь особенную! Точно не знаю, не придумал. Но пока об этом мечтать рано, нужно думать о хлебе насущном.

– Как знать, может и не рано мечтать, а надо спешить, чтобы не опоздать. Тебе уже скоро сорок восемь, а ты все еще шалопай!

В этот момент в палату вошла медсестра, симпатичная женщина лет тридцати. Константин сразу приосанился, изобразил на лице восторженную улыбку.

– Скажите, девушка, как вас зовут? – Очень приятно, Наташенька, скажите, почему на Украине так много красивых женщин? Нет, правда, просто глаза разбегаются! Кормят вас тут чем-то особенным, что ли?

– Борщ, вареники и сало, – отшутилась медсестра, и, положив на тумбочку лекарства для Любови Ильиничны, вышла из палаты.

Мать укоризненно посмотрела на сына.

– Котик, ты неисправим! В твоем положении людям не до смеха!

– Ну что мне теперь, повеситься? Все образуется, в конце концов. Не бойся, я не сопьюсь. Попробую начать все сначала. Я уже не смогу стать простым малооплачиваемым служащим, привык к обеспеченной жизни.


Константин поселился в той же гостинице, где жил его старший брат. В следующие три дня он развил бурную деятельность, носился по разным инстанциям, щедро раздавая взятки, подарочки и лучшие улыбки из своего арсенала, благодаря чему дом в поселке был быстро продан, вещи отправлены багажом в Петербург, и, наконец, он приобрел билеты на поезд для себя и матери. Любовь Ильиничну к тому времени выписали, она не стала селиться в гостиницу, а приняла приглашение Ольги Ивановны пожить у нее два дня до отъезда. Там, в маленькой двухкомнатной квартирке, и нашел ее Константин. Он с любопытством осмотрел жилье маминой новой подруги и понял, что хозяйка, хоть и занимала довольно высокую должность, большого достатка не нажила, видимо, была действительно честным человеком. Квартира была очень ухоженной, уютной, но небогато обставленной, на стенах висели картины с видами Петербурга, фотографии дочери и внучки.

– У вас очень уютно, Ольга Ивановна, – польстил он хозяйке. – Главное – ничего лишнего, никаких дурацких прибамбасов, это мне очень нравится. А дочь у вас настоящая красавица! Внучка тоже хороша, но совершенно по-другому.

– Вы наблюдательный человек, – отозвалась Ольга Ивановна. – Они действительно очень разные и внешне, и по характеру. Поужинаете с нами?

– Нет, я не голоден. Разве что чашку кофе, если вас не затруднит. И, если можно, я сам сварю.

Оставшись наедине с хозяйкой на кухне, Константин вполголоса сказал:

– Ольга Ивановна, я был не слишком вежлив при нашем знакомстве, простите меня. Я и мой брат, мы оба очень вам благодарны, вы отнеслись к маме как к родному человеку. Это не измеряется деньгами, которые вы честно заработали. Поэтому я не предлагаю вам доплату за дополнительные дни, боюсь вас обидеть.

Ольга Ивановна пристально посмотрела ему в глаза.

– Извинения приняты, – так же тихо ответила она. – Мы с вами, возможно, еще встретимся, давайте забудем эту мелкую неприятность. Знаете, я сама недавно потеряла мать, она тоже болела и лежала в той же больнице. Дай Бог вам как можно дольше не чувствовать себя сиротой, вы еще не знаете, как будет не хватать старенькой мамы, с которой вы редко видитесь и о которой нечасто вспоминаете – но всегда уверены, что она есть на земле.

– Я буду рад, если вы продолжите дружбу с мамой. У нее остались только сыновья и внуки – одни мужики, с невестками отношения не сложились, сестра умерла, подруги в Москве, а в Питере знакомых женщин нет. Брат занят очень, внук Антон институт заканчивает, тоже загружен своими делами. Боюсь, ей будет одиноко. Вас она полюбила, я же вижу. Знаете, вы даже внешне чем-то похожи. А вы скоро поедете в Петербург?

– Не раньше декабря. Но обязательно буду созваниваться с вашей мамой, а в Питере буду часто приходить к ней в гости. Мы уже планируем несколько экскурсий, если здоровье позволит.

На следующий день Ольга Ивановна проводила новых знакомых на вокзал. Возвращалась домой в глубокой задумчивости. Она все еще переваривала историю, услышанную от Любови Ильиничны, и думала, что посоветовать пожилой женщине, ведь та ждала от нее совета. Перед отъездом тревожно смотрела в глаза Ольги Ивановны и спрашивала:

– Что мне со всем этим делать? Я понимаю, как все это выглядит нереально, мне и теперь до конца не верится, что все это правда и происходит со мной! Но пройдет несколько месяцев, а может, недель, и на меня свалятся эти миллионы, и что? Разве в моем возрасте я смогу распорядиться этими деньгами, ну почему Дима об этом не подумал? Да еще не хочет посвящать детей. Олег, кроме своей медицины, ничего не знает и знать не хочет, не разбирается он в финансах, а Котик, как оказалось, разорился, и, узнав о моем наследстве, тут же захочет восстановить бизнес. У него есть несовершеннолетний сын, которому необходима помощь. Еще у меня есть внук Антон, почти дипломированный юрист, но он очень молод, и я не очень хорошо знаю, что он за человек, не испортят ли его большие деньги. А муж хочет вернуть украденное у государства, и не нашел ничего лучше, чем предоставить мне право распоряжаться таким богатством! При этом хочет и детям своим помочь, исполнить их заветные желания.

– Для начала нужно выяснить, какие у ваших детей заветные желания, – задумчиво сказала Ольга Ивановна. – Мне кажется, дети и внуки, лишившиеся отца и деда, все-таки имеют право на какую-то компенсацию, хотя бы денежную. А остальные деньги… Знаете, я подумаю, а вы попробуйте выведать у своих детей и внуков про их мечты, потом постараюсь дать вам совет. А про то, что их отец жив, вы им скажете? Мне кажется, что они должны это знать.

– Олег, вероятно, прочитал письмо. А если нет, то, конечно, я им скажу, чуть позже.

– А вы сами, Любовь Ильинична, о чем мечтаете?

– Я никогда в жизни не задумывалась о заветных желаниях. Просто жила и была счастлива, потом потеряла мужа и была глубоко несчастна. Потом смирилась со своей судьбой. Вообще, теперь я понимаю, что человеку среди суеты не так-то просто о чем-то мечтать, определиться со своими желаниями. А сейчас, если не считать моих желаний по поводу счастья моих детей и внуков, у меня только одна мечта, но она несбыточная.

– Я догадалась, – тихо произнесла Ольга Ивановна. – Как знать? Может, и ваше заветное желание исполнится.

Загрузка...