Водный мир Танарис. Бесконечное пространство Великого Океана, покрывавшего почти всю его поверхность, и небольшие обитаемые клочки суши, застроенные тем, что мы называли метрополиями.
В других мирах, пожалуй, наши города посчитали бы кошмаром, потому что жители Танариса использовали все до последнего сантиметры суши. Люди ютились буквально друг у друга на головах, но места все равно катастрофически не хватало.
Поэтому большая часть населения Танариса проживала в плавучих деревнях, кочующих от метрополии до метрополии вместе с океаническими течениями. Ловили рыбу, выращивали моллюсков и питательные водоросли; также очень высоко ценились фермы по производству цветов ибриса, которые можно было продать в Высшие Миры.
Моей семье принадлежала одна из таких, причем довольно успешная.
Вечерами, собирая нас за ужином, отец твердил, что не устает благодарить Великую Мать за то, что смог купить собственный опреснитель, несколько понтонов для нашего первого дома, а также поголовье бантров – полуразумных морских существ, которых на Танарисе использовали в качестве водного транспорта.
Это был первый шаг к благосостоянию семьи Райтов.
С тремя сыновьями и маленькой дочерью на руках родители рискнули отделиться от своей деревни, начав собственное дело. Им удалось, и сейчас отец во время сбора урожая даже нанимал дополнительных работников, после чего со старшим сыном отправлялся в ближайшую метрополию, где они переправляли контейнеры с ибрисом через телепорты заказчикам.
У нас появились деньги – звонкие имперские фартинги, и однажды их стало достаточно для того, чтобы отправить меня на Пратт.
Это навсегда изменило мою жизнь.
Но обо всем по порядку.
Я была очень болезненным ребенком, но показать меня доктору родители смогли позволить себе не сразу. Поэтому меня выхаживали собственными силами, так как деревенская знахарка разводила руками.
Выхаживать получалось так себе.
Мама, по ее словам, несколько раз даже звала жриц Великой Матери. Те приплывали на бантрах, чтобы успеть подготовить несчастную кроху к Последнему Путешествию, в которое я так и не отправилась.
Выжила.
Когда дела на ферме пошли получше, родители пригласили докторов из метрополии, и те в один голос заявили, что климат Танариса – влажный, с сильными ветрами и постоянно затянутым облаками небом – мне совершенно не подходит.
Отсюда и приступы удушья, и непрекращающийся месяцами кашель, который отнимал все мои силы.
Настойки и дорогущие лекарства из Высших Миров тоже оказались бессильными.
В отличие от меня, климат Танариса подходил всей моей семье. Братья росли на загляденье крепкими и сильными. Могли работать с утра до ночи, мечтая, как однажды обзаведутся семьями и собственными фермами.
Я же мечтала лишь о том, чтобы кашель наконец-таки перестал мучить и чтобы во время приступов меня не выворачивало наружу. Иногда не ела по несколько дней – тем самым спасалась от тошноты, но к концу голодовки едва ли могла подняться с кровати.
Еще я спасалась чтением – книги уносили меня в чудесный мир грез. Уж и не помню, кто научил меня складывать буквы, мама или отец, но сперва я перечитала все, что было в доме.
Мне было четыре года, и я обнаружила и прочла все наши три книги.
Затем отец взял для меня на обмен несколько книг в соседней деревне – соглашался на любые, чтобы хоть как-то меня развлечь.
Детские и приключенческие были большой редкостью на Танарисе, зато в моих руках оказался учебник по математике, окончательно меня завороживший. Я все же смогла в нем разобраться, несмотря на то, что мне было лишь шесть.
Затем мы остановились неподалеку от метрополии Зарис. Книг стало больше, а еще через год у меня появился учитель.
К этому времени родители смогли позволить себе отправить братьев в школу, чтобы те подтянули чтение, письмо, а также научились счету, если в будущем они захотят обзавестись собственными фермами.
Я тоже мечтала о школе, но приступы кашля не оставляли мне надежды усесться на спину бантра, чтобы отправиться в ближайшую деревню. Их даже впрягать в лодку не стали – мама боялась, что я не доеду.
Я сильно горевала, поэтому родители нашли для меня старика-преподавателя, который стал заниматься со мной по школьной программе. Делал это за несколько мелких монет в неделю, а еще за суп из водорослей и жаркое из морских гребешков.
Затем и вовсе отказался брать с родителей деньги. Вместо этого переселился к нам, сказав, что посвятит себя моему образованию.
По его словам, он никогда раньше не видел столь яркого и сильного ума. И еще магического дара, который он принялся во мне развивать. Занятия приносили мне радость, а проснувшаяся магия давала силы.
Я стала все чаще подниматься с кровати и даже играть с братьями и детьми из окрестных ферм.
Родители окончательно уверовали в то, что вылечить меня могут только знания, и, пусть воды возле метрополии были не слишком плодородны, мы оставались в этом месте все последующие годы.
Со своим преподавателем я быстро прошла школьную программу, затем принялась за учебники из Академии Зарис.
Учитель много раз спрашивал у моих родителей, как получилось, что в нашей семье появился на свет ребенок со столь сильной тягой к знаниям. Потому что мои братья бросили школу через полгода, заявив, что знают уже достаточно. Умеют читать и немного считать, им этого хватит.
Вопрос был риторическим, но однажды мама мне обо всем рассказала.
К этому времени я уже вела финансовые дела семьи – отец с огромной радостью доверил мне эту честь. Я подняла счета и записи с первых лет существования фермы, с удивлением обнаружив, что на нашу семью свалилось настоящее богатство, и произошло это как раз после моего рождения.
Мама, смутившись, все-таки призналась, что отец получил и меня, и деньги в Дар от Великой Матери.
– Как это понимать? – помню, спросила у нее.
– Этим Даром была ты, Лоурен! – уверенно произнесла мама.
Оказалось, перед моим появлением на свет отец был на Пратте, сопредельном с Танарисом мире. Молодая семья едва сводила концы с концами. Трое сыновей-погодок, а рыбной ловлей в большой деревне особо не прокормишься.
Папа пытался найти работу в метрополии, но ему подвернулось место на Пратте. Его взяли подсобным рабочим на строительство виллы местного богача.
– Климат на Пратте настолько ужасный, что он едва там не умер. Высох весь – на Пратте стоит постоянная жара и солнце светит целый день, – пожаловалась мне мама. – Когда он вернулся на Танарис, я с трудом его узнала. Но куда большим ударом для меня стало то, что он вернулся не один. Привез с собой сверток с младенцем, и это была ты, Лоурен!
А еще папа вернулся с деньгами, огромной по меркам Танариса суммой. Так что, можно сказать, отец прибыл сразу с двумя свертками.
Сперва мама решила, что муж был ей неверен и привез домой плод запретной любви. Даже думала его прогнать, но отец твердил, что это Дар Великой Матери и что он любит только ее. Но больше рассказывать ничего не стал, потому что дал обет молчания, за который ему заплатили… имперскими фартингами.
Затем мама все-таки посчитала.
– Ты не могла быть его ребенком, Лоурен! Он отсутствовал всего-то четыре месяца, так что ты стала нашим Даром Богов.
На деньги за молчание родители купили собственный опреснитель и самое необходимое для простенькой фермы. Отделились от деревни, где нашу семью не оставляли в покое, заявляя, что отец все-таки нагулял…
Сперва они пытались выращивать синих моллюсков, но популяция гибла два года подряд. Тогда взялись за водоросли-дангирис, и тут-то удача им улыбнулась. Наконец еще через несколько лет родители осмелели настолько, что купили несколько ростков ибриса.
Что-то получалось, что-то нет, пока однажды учитель не достал для меня книги из библиотеки метрополии, в которых были собраны сведения об ибрисе. Я нашла несколько годных рекомендаций по выращиванию, и наши дела уверенно пошли в гору.
Настолько, что родители прислушались к моему учителю.
– У меня есть хорошие друзья на Пратте, – как-то за ужином заявил он. – Климат Танариса убивает Лоурен, хотя магический дар дал ей несколько спокойных лет. Но ей здесь не место.
Родители пытались протестовать, но решающее слово все-таки было за мной.
– Я хочу увидеть Пратт, – сказала я им, и папа с мамой…
Ну что же, они отложили еще на один сезон покупку новых садков для синих моллюсков, потому что не оставляли надежду их разводить, после чего мы отправились на Пратт.
Мне было шестнадцать, и очень скоро я поняла, что такое настоящая жизнь – когда вздохнула сухой и горячий воздух с запахом мелкой пыли и подняла глаза к солнцу, не затянутому вечными облаками.
Болезнь прошла через пару месяцев. Еще через полгода я о ней забыла, как о страшном сне.
К этому времени я обнаружила, что могу не только провести на ногах весь день, но даже бегать и прыгать, не умирая после этого от приступов кашля. И это было новое, совершенно фантастическое ощущение, в которое я окунулась с головой!
Жила все это время я у друзей своего учителя, которым отец платил за мой постой и еду. Быстро сдала все школьные экзамены и сделала это на отлично. Единственное, хромали физическая подготовка и еще «Драконология» – потому что на Танарисе я не встречала ни одной книги о драконах, да и сами они к нам не залетали.
Кажется, наш воздух был для них ядовитым, или же климат чем-то не подходил.
Зато на Пратте я увидела драконов – они парили в небе. И еще несколько раз столкнулась с ними на столичных улицах, но уже в человеческом обличии.
Обладатели второй ипостаси все как на подбор выглядели высокими, подтянутыми и удивительно красивыми. Это были имперские Боевые маги, стоявшие на страже границ Нижних Миров. Защищали нас от наступления Пустоши, а также от беспокойных соседей из империи Гонзо.
Много времени на изучение Драконологии мне не понадобилось, ее я тоже сдала на отлично. Проблемы возникли только с физической подготовкой. На экзамен я приходила три раза и в каждый падала в обморок, пока наконец-таки надо мной не сжалились и не оставили в покое.
Таким образом, в семнадцать лет я поступила в Академию Магии Пратта и за два года закончила четыре курса. Простилась со своим учителем – все это время он был рядом, опекая и наставляя, но затем решил вернуться на Танарис.
Жаркий климат был для него невыносим, тогда как со мной все вышло как раз наоборот.
В академии я обзавелась друзьями, хотя это для меня было в новинку. Преподаватели души во мне не чаяли, пророча большое будущее.
Я планировала связать его с наукой и именно с этой академией, мечтая о том, как однажды буду ходить по этим самым коридорам в черной преподавательской мантии, отправляясь на занятия к своим студентам, и что все магические лаборатории академии будут в моем распоряжении.
Но глупо прокололась, выиграв имперский математический конкурс.
И вот теперь я в столичной Академии Драконов! Ректор не знает, как от меня избавиться, а я спешу на занятие по физической подготовке, понимая, что уже опаздываю, да и сам забег от центрального корпуса до стадиона как раз и будет для меня той самой подготовкой.
Мне и его за глаза хватит.
С другой стороны, всегда можно воспользоваться портальной магией.
И пусть передвижение с помощью пространственных переходов по территории академии запрещено – подозреваю, чтобы студенты, только осваивавшие Высшую магию, по своей глупости не убились, распахнув портал в стену, – я решила, что чем больше правил нарушу, тем скорее меня отсюда выставят.
– Эй ты, новенькая! Погоди! – раздался хмурый голос старосты, и портальное заклинание так и не сорвалось с моей руки.
Вздохнув, я решила все-таки погодить, а заодно и узнать, что от меня понадобилось Гордону Стаффорду.
Замерла на дорожке в тени раскидистой липы, поджидая, когда дракон подойдет.
– Меня зовут Лоурен, – сказала ему, решив избавить старосту от размышлений, называть ли меня впредь: «Эй ты, новенькая!» или же «Эй, человечка!».
В ответ Гордон с независимым видом пожал плечами.
– Ректор приставил меня за тобой приглядывать, – заявил извиняющимся тоном.
Причем извинялся он явно не передо мной, а словно просил прощения за столь глупейшую ситуацию у травы, деревьев, дорожки и у вон той лавочки возле липы.
– Выходит, теперь ты моя нянька, – кивнула я.
– Что-то вроде этого, – на лицо старосты набежала тень. Он явно страдал, хотя старался не подавать и виду. – Но я не думаю, что это надолго. Тебя скоро переведут, потому что делать тебе в нашей академии нечего.
Снова кивнула.
– Очень хочется на это надеяться, – сказала ему.
А больше, собственно, говорить с ним было не о чем.
Если только немного посмотреть на его привлекательное лицо, светлые волосы с завитками на концах, ярко-синие глаза и вполне себе мужественные плечи, обтянутые коричневой форменной туникой Академии Драконов.
Типичный дракон, сказала я себе.
– В общем, не наделай до этого момента глупостей, иначе у меня будут проблемы, – добавил он. – И вот еще, если кто-нибудь попытается тебя обидеть… – Гордон все же замялся. – Сразу же говори, что они будут иметь дело со мной!
– У меня три старших брата, – пожала я плечами. – Так что я знаю, как за себя постоять. Не бойся, не пропаду.
Бывало, после штормов или на время сбора урожая наша ферма приставала к плавучим деревням, и мне частенько доставалось за свой болезненный вид и за то, что я не могла нырять, задерживая дыхание аж на двадцать минут, что было обычным делом для коренных жителей Танариса.
Так что я знала, как разбираться с обидчиками, и напрасно этот дракон считал меня слабой и никчемной.
– Хорошо, – кивнул Гордон. Собирался было уйти, но передумал: – И вот еще, на уроке у магистра Шлессера не высовывайся. После кросса сразу же станешь в пару со мной, и я постараюсь тебя не пришибить. А то ты выглядишь так, что… – он окинул меня скептическим взглядом. – Выглядишь так, что тебе лучше быть в паре со мной, а не с кем-либо другим!
– Погоди, а сколько придется бежать этого кросса? – страдальческим голосом спросила я.
Оказалось, три с половиной километра с препятствиями в виде лестниц, бревен и грязевых ям.
– Грязевые ямы – это прекрасно! – мрачным голосом сообщила ему, после чего подумала, что в пару с кем-либо из драконов после такого испытания я уже вряд ли встану.
Пожалуй, меня найдут в одной из этих грязевых ям.
Гордон кивнул, заявив, что они тоже его забавляют, только вот помыться потом бывает очередь в раздевалке. После чего гордо удалился в сторону стадиона, за которым вдалеке виднелась синяя полоска пруда, а рядом была построена купальня.
Я же распахнула портал, решив…
Быть может, меня покарают за столь грубое нарушение правил? Кто-нибудь заметит мое самоуправство и использование запрещенных заклинаний на территории академии, после чего вместо грязевых ям меня отправят объясняться к ректору.
Я снова посмотрю на его мужественное лицо, почувствую сильнейшую вибрацию драконьей магии, пока он будет решать, что делать с подобным недоразумением в моем лице.
Но, к сожалению, мой портал никто не увидел и жаловаться на меня не стал, поэтому я все-таки вошла в женскую раздевалку, где уже переодевались две мои однокурсницы.
Тина Лассет и Фиона Доннескью – так их звали; до этого на стене возле деканата я обнаружила списки групп с именами студентов и успела их изучить.
К этому времени девушки успели скинуть с себя платья и теперь облачались в туники и шаровары для бега. У меня была такая же форма, правда, кастелянша потратила почти полчаса, пытаясь найти подходящую на мою худенькую фигуру.
Приветливо кивнув однокурсницам, я тоже принялась раздеваться, размышляя о том, что три года на Пратте не прошли для меня бесследно. Я набралась сил, и приступы кашля давно остались в прошлом.
Быть может, я все-таки добегу? Интересно будет проверить!
Как оказалось, перед этим меня ждало еще одно препятствие. Однокурсницы все-таки решили обратить на меня внимание. Повезло еще, что уже после того, как я натянула тунику и завязала шаровары.
Подошли, и я смогла рассмотреть их получше.
Выглядели драконицы на загляденье.
Похоже, Драконьи Предки испытывали особенную любовь к своим детям, одарив почти каждого из них идеальной внешностью. Зато Людские Боги, кажется, сотворили себе подобных как придется. Или же были не в настроении, поэтому что вышло, то уж вышло.
– Эй ты, человечка! – обратилась ко мне синеокая златовласая драконица. Либо Тина, либо Фиона, я пока еще не знала.
В ней все было настолько прекрасно, что я отстраненно подумала: наверное, именно с таких и пишут иконы, а потом вешают их чудесные лики в драконьих храмах.
– Лоурен, – сказала ей. – Меня зовут Лоурен Райт, и я учусь вместе с вами на одном курсе.
– Мне все равно, как тебя зовут, ты, недоразумение! – ледяным голосом отозвалась драконица. – Твое имя мне знать ни к чему, потому что скоро тебя здесь не будет. Никто не позволит учиться вместе с нами такой, как ты.
– Ты права, Тина, не стоит забивать таким мусором голову! – поддакнула вторая.
Фиона Доннескью тоже была хороша – среднего роста, бойкая и черноглазая, в завитках темных волос.
– Итак, людское недоразумение, я не знаю, как долго ты здесь задержишься, – принялась развивать свою мысль Тина, – но надеюсь, что тебя выставят отсюда уже сегодняшним вечером.
– Боюсь тебя разочаровать, – пожала я плечами. – Пусть я горю не меньшим желанием покинуть вашу академию, но на то, чтобы меня перевести, нужно особое разрешение императора. Быстро его не получить, так что придется вам еще немного помучаться со мной рядом.
После чего уселась на скамью и принялась натягивать сапожки.
По большому счету, я могла справиться с ними двумя, полезь они в драку. Драконья магия сильна, это бесспорно, и во многом превосходит человеческую. Но девицы ничего обо мне не знали, и в своей самонадеянности, уверена, могли наделать ошибок.
Только вот распускать руки они не стали, вместо этого перешли к словесным угрозам.
– Если я еще раз увижу тебя рядом Гордоном, – ледяным тоном произнесла Тина, – то следующую ночь ты не переживешь! Я знаю, что ты набралась наглости и поселилась в нашем общежитии, и даже знаю, где твоя комната!
– Я тоже ее видела, – кивнула Фиона. – Думала, у нас новая уборщица, а это… Представляешь, она даже осмелилась явиться к нам, к Боевым Магам, на занятия!
Ее лицо скривилось.
– На руке Гордона появилась брачная метка, – добавила Тина. – На моей руке тоже, так что очень скоро он станет моим окончательно. Поэтому какие-то шлюхи возле него мне не нужны!
– Я тоже не думаю, что Гордону Стаффорду нужны какие-то шлюхи, – согласилась с ней, поняв, что наш со старостой разговор возле той липы не остался незамеченным. – Но я-то здесь при чем? Драконы меня не интересуют, так что…
– На твоем месте, Тина, я бы разобралась с ней здесь и сейчас. Но уже раз и навсегда, – холодно заявила темноволосая. – А то уж больно разговорчивая! Еще и делает вид, что не понимает!
– По имперскому своду законов, – безмятежно произнесла я, – убийство по причине расовой ненависти относится к особо тяжким преступлениям, а это как минимум до полувека в тюрьме. И я еще приняла во внимание, что у вас обязательно найдутся покровители, а также ваша родня наймет лучших адвокатов.
Приятно было посмотреть, как вытянулись лица дракониц.
– Вы, люди, слишком много о себе возомнили! – воскликнула Тина. – И еще от вас… Вернее, от тебя невыносимо несет тиной. Так что, думаю, меня бы оправдали!
– Сомневаюсь, – усмехнулась я.
– И вообще, убирались бы вы все в свои Нижние миры! Что вы здесь забыли? От вас Элизее нет никакой пользы!
– Кроме налогов, которые Нижние Миры исправно платят в имперскую казну, – возразила ей. – Не забудьте про полезные ископаемые, которые у нас добывают, потому что Элизея давно уже осталась ни с чем. Еду выращиваем тоже мы и поставляем ее вам, так как вы ничего не производите сами. Вообще ничего! Вы, драконы, совершенно бесполезны и глупы в своем невежестве и высокомерии!
Тина засобиралась было меня ударить, а я отразить ее удар магией, да так, чтобы ей мало не показалось – ни ей, ни ее подруге, – но тут раздался зычный рык преподавателя, после чего он чем-то оглушительно застучал по стене нашей раздевалки.
Подозреваю, шестом или деревянным мечом, громким голосом потребовав, чтобы мы пошевеливались.
Те, кто опоздают, побегут дополнительный километр.
– Не будем связываться с навозом, – заявила Фиона. – Ее все равно скоро отсюда выставят!
– А она еще и огрызается, вот же дрянь! – отозвалась в сердцах Тина. – Расстроила меня, – и говорила она так, словно меня здесь не было.
Девицы покинули раздевалку, а я, пожав плечами, побыстрее натянула сапоги.
Бежать лишний километр мне не хотелось. С другой стороны, я прекрасно понимала, что и три с половиной, скорее всего, я тоже не пробегу.
Так что особой разницы для меня нет.
Но, быть может, меня не заметят или же отвернутся, потому что от людей пахнет тиной? Тогда бы я немного побегала для вида, а потом сошла с дистанции и посидела до конца урока где-нибудь в тенечке.
Но, к моему великому огорчению, меня все-таки заметили.
Преподаватель – звероподобного вида дракон, наверное, со смешением крови с кем-то из Нижних миров (возможно, с теми самыми, которых в народе называли демонами), – хмыкнул, оглядев меня с ног до головы.
Я стояла в конце строя, а передо мной – тринадцать высоченных и идеальных драконов и еще две драконицы великолепной наружности и с отвратительными характерами.
– Уже наслышан, что на пятом курсе появилось некое недоразумение, – произнес преподаватель, уставившись на меня. – Ну что же, теперь я вижу его своими глазами.
Однокурсники рассмеялись, и громче всех веселились Тина с Фионой. Тут магистр Шлессер вскинул руку, и все замолчали, а он потерял ко мне какой-либо интерес.
– Посмотрим, на что вы годитесь, бездельники, – обратился он к пятому курсу, – и что за животы вы наели за лето. Парни – четыре круга по тренировочному полю. Девушки, – он посмотрел на двух дракониц, – три круга. Недоразумение, – взгляд в мою сторону, – сперва пробежишь один, а я на тебя посмотрю. Потом придумаю, что с тобой делать.
– Спасибо вам, магистр Шлессер! – с чувством сказала ему, после чего тоже посмотрела.
Но уже на стадион, на котором, помимо вытоптанной трассы для бега, были установлены препятствия.
Барьеры, растяжки с канатами, грязевые ямы, которые можно было пересечь по тем самым канатам или же длинным бревнам. В дальнем конце стадиона высились деревянные стены, ни на одну из которых я бы ни в жизнь не вскарабкалась.
Если только…
– Магия запрещена, – добавил преподаватель, и, кажется, говорил он это исключительно для меня. – Тот, кого поймаю, будет отжиматься отсюда и до заката.
Отжиматься до заката мне не хотелось – с другой стороны, отжаться я могла если только… Задумалась, потому что раньше подобными вещами не занималась.
Тут раздался зычный окрик, однокурсники с энтузиазмом кинулись к стадиону, ну и я потрусила следом.
Бежала, прислушиваясь к себе, заодно размышляя о том, что, наверное, зря я забыла сегодня позавтракать. И вчера, если честно, тоже не ужинала и не обедала – было много возни с документами, затем с непониманием в общежитии, так что до столовой я так и не дошла.
В общежитии ко мне отнеслись, как… Ну да, как и магистр Шлессер – словно я была недоразумением, непонятно как очутившимся в Академии Драконов.
Когда я наконец-таки после получаса препирательств получила комнатушку, был уже поздний вечер. Выдали мне крохотную, угловую, в которой, подозреваю, иногда ночевали работники, если им нужно было срочно что-то отремонтировать.
Из мебели в комнате имелись маленькая софа, колченогий стул, небольшой стол и шкаф, забитый столярными инструментами, куда я кое-как пристроила пару своих платьев.
Комендантша не поверила в то, что я останусь в Академии Драконов надолго, а подселять меня в комнату к драконицам – потому что в общежитии жили по двое – не захотела.
Оно и к лучшему, в тот раз подумала я. И не ошиблась.
А вот то, что я не ела почти сутки, – это было не самым правильным моим решением, я прекрасно это понимала. Но есть мне почти никогда не хотелось – долгие годы болезни притупили чувство голода.
Несмотря на легкое головокружение, я вполне ловко пробежала треть стадиона, затем перебралась через барьеры. Если через первый еще кое-как перепрыгнула, то под остальными проползла – никто не говорил, как нужно их преодолевать, и я выбрала самый легкий способ.
Вслед мне тотчас же полетел гневный окрик магистра Шлессера, но я была быстрее и побежала дальше. Добралась до первой грязевой ямы, прошлась по бревну, чувствуя себя почти цирковой артисткой, потому что вышло у меня вполне уверенно.
Но все-таки покачнулась в самом конце, внезапно лопатками и затылком ощутив чужой давящий взгляд. Не удержавшись, повернула голову и едва не улетела в грязевую яму на радость драконам.
Но все-таки устояла.
Оказалось, на стадионе появился наш ректор. Стоял рядом с магистром Шлессером, и оба смотрели на то, как я преодолевала препятствия.
Мысленно пожав плечами, побежала дальше и держалась вполне неплохо, несмотря на то, что с каждым метром голова начинала кружиться все сильнее.
Перебралась через три барьера и даже немного повисела на канате, заметив с него, что мои однокурсники уже пошли на второй круг.
С другой стороны, не так уж сильно я от них и отстала!
Подобная мысль придала мне ускорение.
Правда, к этому времени головокружение усилилось до такой степени, что мне начало казаться, будто бы весь мир пошел в пляс. И даже магистр Шлессер с ректором Ховардом закружились в хороводе. Причем не так уж и далеко от стены, через которую мне следовало перелезть.
Подбежала.
В деревянной конструкции обнаружились прорези для рук и ног. Я вполне ловко вставила в нижнюю правую ногу, вцепилась обеими руками выше; подтянулась и – надо же! – перехватила руки. Оттолкнулась, поставила левую ногу в следующую прорезь.
Поднималась все выше и выше, отстраненно радуясь своим успехам, пока внезапно мир не начал темнеть, пальцы слабеть, и я поняла, что падаю, хотя такое совершенно не входило в мои планы.
Но вместо того, чтобы грохнуться об землю, я почему-то очутилась на руках у нашего ректора. Не понимаю, как он сумел так быстро оказаться рядом, ведь он только что стоял в нескольких метрах от меня!
Заморгала, пытаясь прийти в себя. Думала сказать ему, что со мной все в порядке и что он может поставить меня на ноги, но не смогла.
Последнее, что я увидела, – это встревоженное, но уже распадающееся на части лицо Грейсона Ховарда.
Сознание стремительно меня покидало. Мир терял краски, запахи и звуки, и вскоре осталась лишь безразличная, успокаивающая тишина и темнота.
***
– Я вижу две причины обморока у мисс Райт, – произнес толстячок-доктор Лестер Эстерброк, курировавший объединенный лазарет двух академий – Драконьей и Прикладной Магии.
Был он человеком.
Хотя нет, полукровкой – Грей, разговаривавший с доктором в его кабинете, все-таки уловил идущие от Эстерброка слабые вибрации родственной магии.
Второй ипостасью по причине тех самых слабых вибраций доктор так и не обзавелся, но это не мешало Лестеру Эстерброку возглавить лазарет и лечить как драконов, так и людей. Причем делать это уже второе десятилетие.
– Ну что же, ничего не меняется, – в сердцах добавил доктор. – Первый учебный день, а ко мне уже потянулись жертвы «преподавания» магистра Шлессера! Лорд Ховард, вы обязательно должны что-то с этим сделать! Урезоньте уже вашего мясника! Потому что большая часть моих пациентов из Академии Драконов… Я бы сказал, что на процентов шестьдесят они состоят из тех, кто пострадал на Боевой Подготовке от нечеловеческих методов преподавания вашего Шлессера!
Он и не человек, собирался сказать доктору Грей, но решил, что это уточнение сейчас неважно.
– А остальные? – с любопытством спросил он. – Другие сорок процентов?
– В основном сюда попадают из-за неосторожного или неумелого использования заклинаний, вследствие чего студенты причиняют вред себе и окружающим, – начал перечислять Эстерброк. – Следующими идут стычки и магические дуэли между учащимися двух академий, из-за чего выходит членовредительство.
– Как часто такое происходит?
– Довольно часто, – скорбным голосом возвестил доктор. – Драконы не слишком лояльны к людям, а те в последнее время не собираются им уступать. Но не в наших силах что-либо изменить, – качнул он головой. – Для этого пришлось бы менять слишком многое.
Произнеся это, Лестер Эстерброк поднял глаза к небу, явно намекая на существующую в Империи Элизеи иерархию.
Грей снова промолчал. Это не относилось к делу, из-за которого он сюда явился.
– Еще бывают болезни, принесенные из Нижних или Срединных миров, – продолжал доктор. – Их не так много, но некоторые случаи довольно интересные. Ну и не стоит забывать о несчастной любви, которая толкает молодежь на глупости. В основном, девушек, – добавил он. – Если говорить о драконах, то сперва они не могут дождаться, когда проявятся их брачные метки, а потом пытаются расстаться с жизнью из-за того, что их ожидания, скажем так, не совсем соответствуют действительности. В прошлом году у нас были две утопленницы в Пруду Кувшинок, и мы не смогли их спасти. Помощь подоспела слишком поздно.
– Ясно, – кивнул Грей, затем сказал, что проследит за уроками магистра Шлессера, но менять что-либо не обещал. – Давайте вернемся к Лоурен Райт. Итак, первая причина ее обморока – это нечеловеческие методы преподавания магистра Шлессера.
– Вы правы.
– Тогда в чем же заключается вторая?
– У нее сильное истощение, – произнес доктор. Снял очки, протер стекла. – Я понимаю, что девочка по глупой бюрократической ошибке угодила не в ту академию и нравы у вас драконьи, но не давать ей есть… – и он осуждающе покачал головой.
Грей уставился на Эстерброка с недоумением.
– То есть Лоурен Райт упала в обморок от голода? И винит она в этом…
– Она не винит никого, лорд Ховард! Говорит, что причина в ней самой. Но за долгие годы работы я насмотрелся здесь на многое. Порой драконы бывают исключительно жестоки. Причем не только к людям, но к своим сородичам, если те слабее остальных. А если уж они полукровки, которые еще и выросли в Нижних мирах…
Замолчал, уставился осуждающе, словно именно Грей был исключительно жесток к полукровкам.
– Вы говорите загадками, – нахмурился он. – Не понимаю, о ком идет речь!
– О Лоурен Райт, о ком же еще, – пожал плечами доктор. – Мисс Райт – та самая полукровка из Нижних Миров. Подозреваю, драконья кровь только начала себя проявлять, хотя я не исключаю и того, что однажды она сможет обрести вторую ипостась. Хотя это маловероятно. Ей все-таки уже девятнадцать…
– Девятнадцать? – удивился Грей. – Но что же она делает на пятом курсе? В таком возрасте обычно учатся на первом или на втором.
– Если вы этого еще не заметили, лорд Ховард, – холодно произнес доктор, – то девушка довольно умна, и именно благодаря своим знаниям и логическому мышлению она и попала в лучшую академию Элизеи. Хотя немного не в ту. Но не все выдерживают драконьи методы вашего изверга, магистра Шлессера, и травлю своих сородичей!
Но как такое возможно, размышлял Грей. Лоурен Райт стояла рядом с ним в деканате, а потом и в его кабинете, а он не почувствовал в ней драконью кровь и родственную магию.
Скорее всего, причина в том, что его куда больше заинтересовали изгибы ее ладненького тела, ехидно напомнил внутренний голос, и еще небольшая, но высокая грудь под мешковатой формой академии и необычный, завораживающий цвет глаз, оттененных длинными темными ресницами.
Как бы там ни было и кем бы она ни была, он немедленно прекратит травлю в своей академии, решил Грей.
Хотя подобный случай для элитного факультета Боевых Магов, несомненно, печальный. Как для пятого курса, так и для самой Лоурен Райт.
Если уж она не в состоянии раздобыть для себя еду, то в Пустоши быстро станет добычей монстров.
– Вы можете ее навестить, – смягчившись, произнес доктор. – В палате мисс Райт сейчас одна, потому что ваш зверь по имени магистр Шлессер пока не разошелся в полную силу. Но уже скоро у нас будет полным-полно пациентов.
Навещать Лоурен Райт Грей не собирался, но все-таки подошел к палате и заглянул через стеклянную дверь. Увидел с дюжину застеленных белоснежных кроватей, которые разделяли ширмы, пока еще отдернутые.
На одной из кроватей, устроившись на подушках, полусидела-полулежала Лоурен Райт. В больничном светлом одеянии, с распущенными темными волосами, мягкими волнами спадающими на ее плечи и грудь, девушка была чудо как хороша.
Лоурен увлеченно читала. Тонкие длинные пальцы время от времени переворачивали страницы, другой рукой она тянулась к блюду с виноградом на прикроватном столике.
Лоурен отправляла в рот ягоду за ягодой, и внезапно Грей почувствовал…
Это было крайне неожиданное и совершенно неподобающее ни к времени, ни к месту, ни к его должности ощущение.
Потому что он испытал сильнейшее чувство вожделения к девушке-полукровке, от которой всеми силами пытался избавиться – даже написал письмо императору с просьбой о переводе. Зато сейчас ему немедленно захотелось узнать вкус ее губ, сжать в объятиях и сделать ее своей.
Ощущение было сильным и никуда не годным.
Вот и девушка на той кровати совершенно не годилась в Боевые Маги Академии Драконов. Пусть в ней текла малая толика драконьей крови, Лоурен Райт была слишком уж… человеком.
Слабой и беззащитной.
Поэтому он не должен на нее так смотреть и уж тем более чувствовать подобное!
Грей разглядывал здоровенькую, розовощекую и красивую до его умопомрачения Лоурен Райт, понимая, что это не могло происходить с ним наяву.
Но оно происходило, поэтому Грей порядком разозлился.
И на себя, и на Лоурен Райт, сорвавшуюся с тренировочной стены, потому что кто-то не давал ей есть, и еще на этого… Гордона Стаффорда с потерянным и виноватым видом появившегося рядом со входом в лазарет.
Увидев Грея, тот вытянулся по струнке и выглядел при этом до невозможности виноватым.
В том, что он явился проведать однокурсницу, не было ничего зазорного – наоборот, здравое решение ответственного старосты, радеющего за то, что происходит в доверенном ему коллективе.
Но Грей понимал: сейчас он уйдет, а этот… Гордон Стаффорд откроет дверь и пройдет в палату, после чего увидит то же самое, что видел он.
Чудесную и совершенно здоровую Лоурен Райт.
Подобные мысли, а также всколыхнувшееся темное чувство, уж больно похожее на ревность, вывели Грея из себя настолько, что он решил тотчас же все прекратить.
– Стаффорд! – рявкнул на старосту, и тот вытянулся еще сильнее.
– Да, господин ректор!
– И что же ты, Стаффорд, недоглядел?!
– Недоглядел, господин ректор! – покаялся тот.
– Значит, пропустил случай травли среди доверенного тебе курса? – угрожающим голосом произнес Грей.
– Какой еще травли, господин ректор?! – растерялся староста.
Но Грей уже разошелся не на шутку.
– Ты должен был не только отвечать за то, что происходит в группе; но я! Лично! Доверил! Тебе! Заботиться! О студентке Райт! Что в моих словах тебе было непонятно?!
– Все понятно, господин ректор! Мне жаль, что она сорвалась со стены, а меня не было поблизости. Такого больше не повторится, клянусь! Я всегда буду рядом с ней!
Услышав последнее замечание старосты, демоны в душе Грея завыли еще сильнее.
– Она сорвалась со стены, потому что не ела со вчерашнего дня. Почему она не ела, Стаффорд?!
Тот выглядел озадаченным.
– Понятия не имею, господин ректор!
– Вот как?! Ну раз так, ты сейчас же войдешь в палату и все выяснишь. И вот еще, с этого момента, ты будешь при Лоурен Райт неотлучно!
– Даже в женском общежитии? – растерянно поинтересовался староста.
Демоны предприняли попытку сожрать его здесь и сейчас, но Грей справился и произнес:
– Мне все равно, как ты это провернешь, Стаффорд, но чтобы Лоурен Райт была в полном здравии до момента, пока она находится в этой академии. Тебе ясно?
– Да, господин ректор! Все понятно.
Зато Грею не было – ни то, чем его зацепила эта девушка-полукровка, ни то, почему он так взъярился на Стаффорда, который, по большому счету, ни в чем не был виноват.
Оставалось надеяться, что перевод студентки Райт не за горами – например, уже завтра, – и ее отправят значительно дальше, чем в соседнюю академию, чтобы она больше никогда не попадалась ему на глаза.
Учебных заведений в империи несколько сотен, и он лично проследит за тем, чтобы она попала в лучшее, но подальше от Акрейна.
Потому что рядом с Лоурен Райт в голове и в теле происходил явный непорядок.