Она знала пять строгих правил, исполнять которые требовалось неукоснительно. Во-первых, никогда не спорить! Выпрашивать, подлизываться, лебезить – да! Но спорить – запрещено! Второе табу заключалось в том, чтобы при отсутствии разрешения не трогать хрупкие дорогие вещи. Третье и четвертое правила тоже касались порядка. И последнее – никогда, ни при каких обстоятельствах не выходить на балкон.
Зато планирование распорядка дня полностью зависело от нее самой. На ее усмотрение и желание были отпущены суточные деликатесы, которые она могла съесть все сразу или оставить на ночной десерт. Ее звали Николя. Она была средне-упитанна, грациозна, мила, совершенно неспесива, жеманна, кокетлива, непридирчива, умна и в меру послушна.
Имя, полученное при рождении, имело свою трогательную историю. Принимавшие роды предполагали мужскую особь и, завидя сморщенные припухлые глазки, сразу воскликнули – «Николя»! Истинное происхождение пола было установлено несколько позже. Но имя дано! А французы – народ постоянный в своих прихотях – и потому Она стала называться именно Николя, с маленькой приставкой «ля», «ля Николя»!
Ее детство красочными фотокартинками запечатлено в семейном альбоме. Мама, судя по снимкам, была красавица, родом из России. При виде Николя все расплывались в улыбке, настойчиво сюсюкались и пытались потискать. Но шоколадно-молочное детство закончилось. Сладкие карамельки, ириски больше не давали, началась борьба за хорошее здоровье. По пять раз на дню ее взвешивали. Завязывали розовые бантики и рюшечки, кормили с золотой ложечки противными кашками и ругали за описанный не со зла пол.
Постепенно в ее жизнь стали металлическим маршем входить железные правила поведения. Она сопротивлялась и становилась наказанной. Теперь фальшивые улыбки приходящих она видела реже. Она чувствовала некоторую холодность, но не обижалась. У нее был свой независимый сказочный мир, и скоро эти чопорные люди перестали ее интересовать.
Она по-прежнему была прелестна, восторженна, недосягаема и мягка, как любая взрослая…… кошка.
А на балкон к соседскому Пьеру она тайком все-таки ходит, и скоро об этом они узнают, но будет поздно. И своего первенца, согласно традиции рода, она назовет правильно – Барсик!