Городская площадь шумела, в воздухе повис стойкий запах пряников и сдобы, меж прилавков с самого утра не протолкнуться, а народ все пребывал. Прижимая к груди корзинку со свежекупленными яблоками, Оливия пыталась пробраться к выходу с площади.
Еще бы, посмотреть на кортеж Его Императорского Величества Эрэнийского собрался весь город. Ей тоже хотелось увидеть роскошный экипаж хоть одним глазком, но мачеха приказала быть дома с яблоками ровно к восьми утра. Должен приехать какой-то очень важный гость, и требуется срочно приготовить яблочный пирог.
Можно подумать, важные гости только и приезжают, чтобы поесть пирогов.
Но ослушаться – это отправиться на целый день чистить конюшню, а это самая неприятная из всех работ, которыми награждала мачеха за оплошности.
Оливия вздохнула. В свои восемнадцать с хвостиком она четко уяснила – выбраться из-под надзора госпожи Стеллы Грин, второй жены ее бесхарактерного отца ей вряд ли удастся. Она могла бы выйти замуж, как дочь мачехи от первого брака, но, похоже, госпожа Стелла терять бесплатную служанку не торопилась.
Задумавшись, Оливия вышла на мостовую, где лавок пока немного. Она двинулась рядом с домами, пытаясь не попадаться на глаза назойливым торговкам – они всегда норовили подороже продать залежавшуюся рыбу.
– Эй, красавица, – окликнули ее совсем рядом.
И пока она оборачивалась, кто-то цапнул ее за локоть и дернул в темноту.
Оливия взвизгнула и чуть не выронила корзину – если потеряет яблоки, уборки конюшен точно не избежать.
– И кто нас тут такой миленький?
Перед ней стояли двое здоровенных парней, постриженных под «горшок». Улыбки обоих не предвещали ничего хорошего, у Оливии прокатился холодок по спине, а горло перехватило. Тем более что одного из них она прекрасно знала – Бройн Востер, редкостный нарцисс и хам, уверенный в собственной неотразимости. И ее постоянные отказы его ужасно бесили.
Прежде он только угрожал, что накажет ее за строптивость. Возможно и сейчас только собирается попугать, но раньше он появлялся без компании. И сейчас Оливия прилагала все силы, чтобы не задрожать, глядя в его голодные, серые глаза.
Зачем он привел приятеля?
Превозмогая страх, очень не вовремя сковавший горло, Оливия все же выговорила:
– Бройн, пусти меня. Мачеха тебе такое устроит, если узнает, что ты…
Бройна угроза только позабавила.
– Твоей мачехе плевать на тебя, – усмехнулся он и потянулся к её выбившемуся из хвоста светлому локону. – Ты бы давно каталась, как сыр в масле, если бы приняла мое предложение, куколка.
Этот верзила предлагал ей себя не первый раз. Правда делал это всегда так, что хотелось бежать прямиком в Шиарский лес на западе, что, на самом деле, идея так себе. По слухам там обитает столько нечисти и разбойников, что даже императорские отряды без надобности туда не суются.
Но представить, как грубые, потные ладони Бройна будут к ней прикасаться, как похожие на вареники (и, наверняка, липкие) губы будут смаковать ее – было выше ее сил. О том, что происходит между мужчиной и женщиной, Оливия в общих чертах знала от кухарок. Рассказы ее совсем не порадовали и уж тем более ничего подобного совершать с Бройном она не собиралась.
– Может и плевать, – собравшись с духом, сказала она. – Но если я опоздаю, то расскажу ей – почему это случилось.
Хищная улыбка Бройна стала шире, он приблизился так сильно, что нос Оливии засвербел от запаха рыбы (Бройн рыбачил на лодке своего отца, и этот запах всегда тянулся за ним длинным шлейфом).
Опершись обеими ладонями на стену по бокам от нее, Бройн проговорил чуть охрипшим голосом:
– Расскажешь? Даже о том, чем ты тут со мной занималась?
По спине Оливии прокатилась ледяная волна – он же не собирается воплотить свою угрозу?! Прямо здесь?! Он ведь не посмеет… Нет…
Похоже, Бройн прочитал ее мысли по лицу и наклонился к самому ее уху.
– Не бойся, куколка, – шепнул он. – Больно только в начале. А потом приятно. Обещаю, тебе будет так приятно, что станешь умолять, чтобы не останавливался.
От этого обещания Оливию заколотило уже по-настоящему, и скрывать дрожь она больше не смогла.
Нет, только не это… Рассказы кухарок может и сумбурные, возможно они берегли ее неиспорченный ум, но в общих чертах она понимала – Бройн хочет сделать с ней то самое.
Прижав к груди корзинку, будто она может чем-то помочь, Оливия проговорила, голос получился сдавленным:
– Ты не имеешь права. Я не давала согласия… Я дочь рода Грин и…
– И совершенно никому не нужна, – закончил за нее Бройн. – Твоему папаше не до тебя, Стелла – ушлая тётка, прибрала к рукам все ваше добро, пристроила дочку за баронета и теперь довольная управляет имением.
– Я же законная наследница… – попыталась противостоять его натиску Оливия, закусывая губу, потому что ладонь Бройна легла на талию и поползла выше к груди.
– Не смеши, – усмешкой оборвал он ее и, добравшись до выреза, зацепил его пальцем и стал медленно тянуть вниз. – Тебе ничего не достанется, и ты это знаешь. Единственный вариант для тебя не пойти по миру – это найти мужа. Замуж я тебя, конечно, не возьму, у меня есть невеста. Но быть моей наложницей не так плохо. Не находишь?
– Ни за что!
– А тебя уже никто не спрашивает, куколка, – усмехнулся Бройн.
Его пальцы всё сильнее оттягивали вырез платья, Оливия попыталась сопротивляться, но одной рукой её придавил к стене Бройн, а с другой стороны навалился его дружок.
– Только не ты… – прошептала она, чувствуя, как по щекам покатилось горячее.
Какой стыд… Какой позор… Она ведь не портовая девка, она из приличной семьи, пусть о ней там никто и не беспокоится. Но она не заслуживает такого…
Рыбак засмеялся, его грубые пальцы коснулись кожи на груди, Оливия взвизгнула и укусила губу, во рту появился вкус крови. Что делать?! Кричать? Да кто ее услышит в этом закоулке, да еще и во время ярмарки в честь императора? Тут хоть в барабаны бей – все утонет в гомоне толпы. А даже если кто и заметит, большинству плевать, мало разве в Робурге совращенных служанок? И пусть она совсем не служанка, а вообще-то из благородного рода – как и кому докажешь?
– Не я? – наклонившись к ее виску, шепнул Бройн, его ладонь скользнула в вырез, а пальцы нашли чувствительную вершинку и больно сдавили. Оливия вскрикнула, но Бройн, видимо, понял это по-своему и продолжил: – А, по-моему, тебе очень нравится. Да? Нравится? Ну скажи, порадуй меня, куколка…
– Не надо… – не скрывая слез, выдавила Оливия.
– Это не то, что я хочу услышать, – теряя терпение, прорычал Бройн и всем весом навалился на нее, прижав к стене.
Корзинка с яблоками рухнула, плоды покатились по брусчатке на мостовую, а сердце Оливии подпрыгнуло к горлу, в голове зазвенело, в висках запульсировало. Запоздало в ней проснулись инстинкты самосохранения, она изо всех сил забрыкалась, стала дергаться и пытаться вырваться.
– Пусти меня! Свинья!
– Ну нет, куколка, – хрипел Бройн ей в ухо, обдавая рыбьим запахом, от которого к горлу подступала тошнота. – Теперь ты мне покажешь, насколько у тебя там узко.
Оливия сражалась и кричала, но что она могла против двух здоровенных парней, которые ловко и со знанием дела задирают ей многочисленные юбки. Совсем скоро они дойдут до последней и тогда…
Она даже думать об этом не могла, а когда сухие и шершавые пальцы Бройна лапали ее за грудь, щипали и дергали, в голове пульсировала лишь одна мысль – это сон. Это просто сон, она вот-вот проснется.
Но когда все те же неприветливые пальцы коснулись ее нижнего белья, Оливия с ужасом осознала – сон не кончается. Она все еще в этом жутком кошмаре и сейчас случится такое, чего она не пожелала бы даже своей недоброй мачехе.
– Нет! – из последних сил закричала она
– Да, – с хриплой ухмылкой отозвался Бройн и заглушил ее крики грубым поцелуем с запахом рыбы.
Оливия готова была провалиться на месте до самых недр и подземной реки Гномодара, и даже до конца лета драить конюшни, шить, стирать, только бы спастись от этого грубого и невыносимого человека, которому глубоко плевать на нее. Как, в целом и отцу с мачехой.
Чувствуя, как ужас захлестывает ее с головой, Оливия мысленно взмолилась Светлой богине, прося о помощи. Не то, чтобы она регулярно посещала алтари, но жрицы говорили, что Светлая богиня мудра.
– Хочешь поиграть? – продолжал натиск Бройн, нетерпеливо стягивая с нее белье. – Ну давай, Оливия, кричи, мне нравится, когда с огоньком.
– Помогите! – в отчаянии закричала она.
– Да-да, еще, – засмеялся Бройн, и Оливия ощутила прикосновение к ее бедру, внутри все передернулось, сжалось.
Неужели все произойдет вот так? Неужели рассказы кухарок настолько приукрашены? Это не может быть правдой, просто не может…
– Кажется, девушка недовольна, – прозвучал низкий и спокойный голос откуда-то слева.
Бройн с дружком резко обернулись, Оливия, шмыгая носом, тоже повернула голову.
В просвете домов на мостовой на черном, как сама ночь, коне с огненными глазами на них смотрел мужчина. В темном обмундировании и черной накидке, накрывающей даже лошадиный круп. Волосы смоляные, блестящие и до самых плеч, глаза – как звездное небо, а на голове сверкали остриями два коротких рога.