Охай[2]
◾ 18 июня
Вечером оно было здесь: оно явилось внезапно, заполняя комнату, огромное ощущение красоты, силы и мягкости. Остальные тоже это заметили.
◾ 19 июня
Всю ночь это было здесь, когда бы ни проснулся. Голова болела по дороге на самолет [чтобы лететь в Лос-Анджелес]. Очищение мозга необходимо. Мозг есть центр всех ощущений; чем ощущения живее и тоньше, тем острее мозг; мозг – центр воспоминаний, прошлого; он – кладовая опыта и знания, традиции. Поэтому он ограничен, обусловлен. Его действия спланированы, обдуманы, обоснованы, но он функционирует в условиях ограничения, в пространстве-времени. Поэтому он не может сформулировать или понять то, что всеобще, целостно, полно. Полное, целостное – это ум; он пуст, совершенно пуст, и по причине этой пустоты мозг существует в пространстве-времени. Только когда мозг очистился от своей обусловленности, жадности, зависти, честолюбия, он способен постичь то, что полно. Любовь и есть эта полнота.
◾ 20 июня
В автомобиле, на пути в Охай (Долина Охай, около восьмидесяти миль к северу от Лос-Анджелеса), это опять началось, давление и ощущение безмерного простора. Этот простор не переживался кем-то, он просто был; не было центра, из которого или в котором происходило бы переживание. Все – автомобили, люди, рекламные щиты – было поразительно четким, а краски болезненно интенсивными. Это продолжалось больше часа, и голова очень болела, боль пронизывала всю голову.
Мозг может и должен развиваться; его развитие всегда будет идти от причины, от реакции, от насилия к ненасилию и тому подобное. Мозг развился из примитивного состояния, и, пусть даже утонченный, быстро схватывающий суть и технически отточенный, он будет оставаться в границах пространства-времени.
Анонимность означает смирение; она состоит не в перемене имени или одежды и не в отождествлении с тем, что может быть анонимным, – с идеалом, актом героизма, страной и так далее. Такая анонимность есть акт мозга, сознательная анонимность; существует анонимность, которая приходит с осознанием целого. Целое никогда не заключено внутри поля мозга или идеи.
◾ 21 июня
Проснулся около двух; ощущалось особое давление, боль была острее, больше в центре головы. Это продолжалось больше часа, и несколько раз просыпался от интенсивности давления. Каждый раз был огромный расширяющийся экстаз; эта радость продолжалась. Когда сидел в кресле дантиста, давление вдруг снова возобновилось. Мозг стал очень спокойным; трепещущий, полностью живой; каждое ощущение было живым; глаза видели пчелу на окне, паука, птиц и лиловые горы вдали. Они видели, но мозг не регистрировал увиденное. Можно было ощутить трепет мозга, что-то необычайно живое, вибрирующее, не просто регистрирующее. Давление и боль были велики, и телу пришлось погрузиться в дремоту.
Самокритичное осознавание жизненно важно. Воображение и иллюзия искажают ясность наблюдения. Иллюзия будет существовать всегда, пока существует стремление продлить удовольствие и избежать боли, – потребность продлить или вспомнить те переживания, которые были приятны, и уклониться от боли и страдания. И то и другое порождает иллюзию. Для того чтобы полностью избавиться от иллюзии, необходимо понять удовольствие и скорбь, но без применения контроля или очищения, отождествления или отрицания.
Только когда мозг спокоен, правильное наблюдение возможно. Может ли мозг когда-либо быть спокойным? Это возможно, когда мозг, будучи очень чутким и неспособным к искажению, непредубежденно осознает.
Всю вторую половину дня давление продолжалось.
◾ 22 июня
Проснулся посреди ночи, и было переживание неограниченно расширяющегося состояния ума; сам ум был этим состоянием. «Ощущение» этого состояния было лишено всяких настроений, всяких эмоций, но было очень фактическим, очень реальным. Это состояние продолжалось довольно долгое время. Все это утро давление и боль были острыми.
Разрушение жизненно важно. Не разрушение зданий и вещей, а всех психологических приспособлений и защит, богов, верований, зависимости от священников, переживаний, знания и так далее. Без разрушения всего этого не может быть творчества, созидания. Только в свободе происходит созидание. Другой не может разрушить эти защиты за тебя; тебе это следует сделать самому посредством самопознающего осознавания.
Революция – социальная, экономическая – способна изменить только внешние состояния и обстоятельства, в расширенных или в суженных пределах, но это всегда будет оставаться внутри ограниченного поля мысли. Для полной революции мозг должен полностью отбросить весь свой внутренний, скрытый механизм авторитета, зависти, страха и тому подобное.
Сила и красота нежного листка заключены в его уязвимости для разрушения. Подобно стебельку травы, пробивающемуся сквозь тротуар, он обладает силой, которая может противостоять случайной смерти.
◾ 23 июня
Творчество, созидание, никогда не находится во власти индивидуума. Оно полностью прекращается, когда индивидуальность, со всеми ее способностями, талантами, техническими приемами и прочим, становится доминирующей. Созидание, творение, – движение непознаваемой сущности целого; оно никогда не бывает выражением части.
Как раз когда ложился в постель, была эта полнота, эта наполненность дома il L[3]. Она была не только в комнате, но, казалось, покрыла всю землю от горизонта до горизонта. Это было благословением.
Давление, с его специфической болью, было здесь все утро. И оно продолжается во второй половине дня.
Сидя в кресле дантиста, смотрел из окна поверх изгороди, телевизионной антенны и телеграфного столба на пурпурные горы. Смотрел не только глазами, но и всей своей головой, как будто задней частью головы, всем своим существом. Это было странное переживание. Не было центра, из которого происходило бы это наблюдение. Краски и красота и очертания гор были интенсивными.
Каждый изгиб мысли должен быть понят, ибо всякая мысль есть реакция, и любое исходящее из нее действие может только увеличивать смятение и конфликт.
◾ 24 июня
Давление и боль были вчера весь день; все это становится довольно-таки трудным. Когда остаешься один, это и начинается. И нет ни желания продлевать это, ни разочарования, если оно не продолжается. Это просто здесь – хочешь того или нет. Это за пределами всякого рассудка и мысли.
Делать что-то ради самого дела – это, кажется, весьма трудно и почти неуместно или нежелательно. Социальные ценности основываются на делании чего-то ради чего-то другого. Ведет это к бесплодному существованию, к жизни, которая никогда не бывает целостной, полной. Это одна из причин разрушительного недовольства.
Быть удовлетворенным безобразно, но недовольство порождает ненависть. Быть добродетельным для того, чтобы достигнуть небес или заслужить одобрения уважаемых людей, общества, – значит превратить жизнь в голое поле, которое перепахивалось снова и снова, однако никогда не было засеяно. Эта деятельность, при которой нечто делается ради чего-либо другого, есть, по сути, замысловатая серия уклонений, уходов от самого себя, от того, что есть.
Без переживания сущности нет красоты. Красота не просто во внешних вещах или в мыслях, чувствах и идеях внутри нас; существует красота за пределами мысли и чувства. Именно эта сущность и есть красота. Но такая красота не имеет чего-либо, ей противоположного.
Давление продолжается, присутствует напряжение в основании головы, и это болезненно.
◾ 25 июня
Проснулся в середине ночи и обнаружил, что тело совершенно спокойно, простерто на спине, неподвижно; такое положение, должно быть, сохранялось уже какое-то время. Присутствовали давление и боль. Мозг и ум были интенсивно спокойны. Между ними не было разделения. Была странная спокойная интенсивность, как будто два огромных динамо работали на большой скорости; это была своеобразная интенсивность, в которой не было напряжения. Во всем этом было ощущение простора, была мощь без направления и причины, а поэтому никакой жестокости и безжалостности. Это продолжалось и в течение утра.
В течение последнего года или около того случалось просыпаться и переживать в бодрствующем состоянии то, что происходило во время сна, определенные состояния бытия. Просыпаешься как будто просто для того, чтобы мозг регистрировал, что происходит. Но любопытно, что определенное переживание очень быстро исчезало. Мозг не записывал его на страницах памяти.
Есть только разрушение и никакого изменения. Потому что всякое изменение – модифицированное продолжение того, что было. Все социальные, экономические революции – реакции, модифицированное продолжение того, что было. Такое изменение никоим образом не уничтожает корней эгоцентрической активности.
Разрушение, в том смысле, в котором мы это слово употребляем, не имеет мотива; у него нет цели, подразумевающей действие ради результата. Разрушение зависти – всецелое и полное; оно подразумевает свободу от подавления, контроля и отсутствие всякого мотива вообще.
Это всецелое, полное разрушение возможно; оно состоит в видении всей структуры зависти. Это видение – не в пространстве-времени, оно непосредственно.
◾ 26 июня
Давление и связанное с ним напряжение, очень сильное, были вчера во второй половине дня и сегодня утром. Но произошли некоторые изменения: давление и напряжение шли из задней части головы через нёбо к верхушке головы. Странная интенсивность продолжается. Стоит лишь успокоиться, как она начинается.
Контроль в любой форме вреден для полного, всеобъемлющего понимания. Дисциплинированное существование – это жизнь в подчинении, в соответствии или следовании чему-то; в подчинении же и соответствии нет свободы от страха. Привычка разрушает свободу; привычка мышления, привычка выпивать и прочие ведут к поверхностной и серой жизни. Организованная религия, с ее верованиями, догмами и ритуалами, отрицает свободный выход в безбрежность ума. Именно такой выход очищает мозг от пространства-времени. Будучи очищенным, мозг может иметь дело с временем-пространством.
◾ 27 июня
То присутствие, что было в il L., было и здесь, терпеливо ожидая, благожелательно, с великой нежностью. Оно было подобно молнии во тьме ночи, – но оно было здесь, проникновенное, исполненное блаженства.
Что-то странное происходит с физическим организмом. Невозможно это точно определить, но есть «дополнительная» настоятельность, побуждение; это ни в коем случае не собственная самодеятельность, не порождение воображения. Это ощущается, когда спокоен, в одиночестве, под деревом или в комнате, и особенно упорно и настойчиво, когда собираюсь уснуть. Это и сейчас здесь, когда пишу; давление и напряжение, с обычной болью.
И формулировки, и слова в отношении всего этого кажутся такими бесполезными; ни слова, даже точные, ни описания, даже ясные и четкие, не передают подлинного явления.
Есть великая и невыразимая красота во всем этом.
В жизни есть только одно движение, внешнее и внутреннее; это движение неделимо, хотя его и разделяют. Из-за этого разделения большинство следует внешнему движению знания, идей, верований, авторитета, безопасности, благополучия и так далее. Реагируя на это, кто-то идет путем так называемой внутренней жизни с ее видениями, надеждами, вдохновениями, тайнами, конфликтами, разочарованиями. Поскольку это движение является реакцией, оно находится в конфликте с внешним. Поэтому существует противоречие, с его страданиями, тревогами и бегством.
Есть только одно движение, оно и внешнее, и внутреннее. С постижением внешнего начинается внутреннее движение, которое не является движением против или в противовес. Когда конфликт ликвидирован, мозг, даже будучи очень чувствительным и настороженным, становится спокойным. Только тогда внутреннее оказывается основательным и имеет смысл.
Из этого движения выходят великодушие и сострадание – которые не являются продуктом рассудка или целенаправленного самоотречения.
Цветок силен в своей красоте, хотя он может быть забыт, отброшен или погублен.
Честолюбивый не знает красоты. Ощущение сущности – это красота.
◾ 28 июня
Проснулся посреди ночи с криками и стонами; давление и напряжение – с их специфической болью – были интенсивными. Это, должно быть, продолжалось уже какое-то время и длилось еще некоторое время после пробуждения. И крики, и стоны бывают довольно часто. Это не от несварения желудка. Когда сидел, ожидая, в кресле дантиста, все началось опять, продолжаясь и сейчас, после полудня, когда записываю это. Это более заметно в одиночестве или в каком-нибудь красивом месте, или даже на грязной шумной улице.
Что священно, атрибутов не имеет. Камень в храме, икона или изображение бога в церкви, символ не священны. Человек называет их священными, чем-то святым, достойным поклонения, исходя из сложных потребностей, страхов, желаний. Это «священное» все еще в поле мысли, оно создано ею, а в мысли нет ничего нового или святого. Мысль может сотворить хитросплетение систем, догм, верований и образов, символов; ее проекции не более святы, чем чертежи дома или проект нового самолета. Все это внутри границ мысли, и нет в этом ничего священного или мистического. Мысль – материя, и ее можно превратить во что угодно, в уродливое и прекрасное.
Но есть священное, которое не от мысли и не от чувства, оживленного мыслью. Оно не распознаваемо мыслью и не может быть ею использовано. Мысль не может его выразить. И тем не менее существует священное, не затронутое символом или словом. Оно непередаваемо. Оно – факт, данность.
Факт нужно видеть, и это видение происходит не через слово. Когда факт интерпретируют, он перестает быть фактом, он становится чем-то совершенно другим. Ви́дение имеет высочайшую важность. Само ви́дение – вне времени-пространства; оно непосредственно, мгновенно. И то, что мы видим, никогда не бывает опять тем же самым. Не существует никакого «опять» или «со временем».
У этого священного нет поклоняющегося, наблюдателя, который медитирует над ним. Оно не на рынке, чтобы быть купленным или проданным.
Подобно красоте, его нельзя увидеть через противоположное, ибо у него нет противоположного.
То присутствие – здесь, заполняет комнату, разливается над холмами и водами, покрывает землю.
Прошлой ночью, как это было уже раз или два прежде, тело было всего лишь организмом и ничем другим, функционирующее, пустое и спокойное.
◾ 29 июня
Давление и напряжение с глубокой болью, как будто глубоко внутри идет операция. Это происходит не по собственной воле, какой бы утонченной она ни была. На какое-то время сознательно вошел в это глубоко. Пытался стимулировать это, пробовал использовать различные внешние условия – уединение и так далее. В таком случае ничего не происходит. Все это – не что-то новое.
Любовь – не привязанность. Она не порождает скорби. В любви нет отчаяния или надежды. Любовь нельзя сделать респектабельной, частью общественного устройства или социальной программы. Когда ее нет, начинаются все несчастья.
Обладать и принадлежать считается формой любви. Эта жажда обладать, человеком или куском собственности, не просто определяется обществом или обстоятельствами, но вытекает из гораздо более глубокого источника. Она исходит из глубин одиночества. И каждый пытается различными путями заполнить это одиночество – выпивкой, организованной религией, верой, какой-нибудь деятельностью и прочим. Все это – способы бегства, но оно по-прежнему здесь.
Вверить себя какой-то организации, отдаться какой-то вере или деятельности – значит принадлежать им, это негативное обладание; а позитивное – обладать самому. Негативное и позитивное обладание – это делание добра, изменение мира и так называемая любовь. Контролировать другого, формировать другого во имя любви означает потребность обладать, потребность найти в другом защиту, безопасность, поддержку, утешение. Забвение себя, достигаемое через другого, через какую-то деятельность, ведет к привязанности. От этой привязанности приходят скорбь, отчаяние, и отсюда реакция – отстраниться. Из этого противоречия привязанности и отстраненности возникает конфликт и разочарование.
Нет способа бегства от одиночества: одиночество – факт, а бегство от фактов порождает смятение и скорбь.
Но не обладать ничем – необыкновенное состояние, не обладать даже идеей, не говоря уж о человеке или о вещи. Когда идея, мысль, укореняется, это уже стало обладанием, и тогда начинается война за освобождение. И эта свобода – вовсе не свобода; она лишь реакция. Реакции укореняются, и наша жизнь – почва, в которой выросли корни. Отсекать все корни, один за другим, – это психологический абсурд. Это невозможно. Нужно только видеть этот факт, одиночество, и тогда все прочее исчезает.
◾ 30 июня
Вчера во второй половине дня было плохо, очень плохо, почти невыносимо; так продолжалось несколько часов.
Гуляя в окружении этих лиловых голых скалистых гор, внезапно ощутил уединенность. Полную уединенность. Повсюду была уединенность; в ней было огромное, неизмеримое богатство; в ней была красота, недоступная мысли и чувству. Она не была неподвижной, она была живой, движущейся, заполняющей каждый угол и уголок. Высокая скалистая вершина сияла в заходящем солнце, и сам этот свет и цвет наполняли небеса уединенностью.
Она была неповторимо одинокой, не изолированной, а одинокой, подобно капле дождя, которая содержит в себе все воды земли. Она была не радостной или печальной, а предоставленной самой себе. У нее не было качества, формы или цвета; это сделало бы ее чем-то опознаваемым, измеримым. Она мгновенно вспыхнула и обрела жизнь. Она не росла, не развивалась, а присутствовала во всей своей полноте. Не было времени созревания; корни времени – в прошлом. Это было состояние без корней, без причин. Таким образом, оно совершенно «новое» – состояние, которого никогда не было и никогда не будет, потому что оно живет.
Изоляция известна, как и одиночество; они опознаваемы, потому что часто переживались, в действительности или в воображении. Сама их известность порождает определенное самодовольное презрение и страх, из которых возникают цинизм и боги. Но самоизоляция и одиночество не ведут к уединенности; с ними нужно покончить, не для того, чтобы чего-то достигнуть; они должны умереть так же естественно, как увядает нежный цветок. Сопротивление порождает страх, но принятие тоже. Мозг должен дочиста отмыться от всех этих выдумок и ухищрений.
Совершенно иное – эта безмерная уединенность, которая не имеет отношения ко всем этим изгибам или поворотам сознания, зараженного эго. В уединенности этой происходит всякое созидание, всякое творчество. Творчество разрушает, и поэтому творчество – это всегда неведомое, неизвестное.
Весь вечер вчера была эта уединенность, и сейчас она есть, и при пробуждении ночью она сохранялась.
Давление и напряжение продолжаются, нарастая и ослабевая постоянными волнами. Сегодня это довольно тяжело, всю вторую половину дня.
◾ 1 июля
Все как будто остановилось. Никакого движения, шевеления, полная пустота всех мыслей, всякого видения. Нет интерпретирующего, который истолковывал бы, наблюдал и подвергал цензуре. Безмерный простор, который совершенно тих и безмолвен. Нет ни пространства, ни времени, чтобы преодолевать это пространство. И начало, и конец всего сущего здесь же. На самом деле, нет ничего, что можно было бы об этом сказать.
Давление и напряжение тихо продолжались весь день; только сейчас они усилились.
◾ 2 июля
То, что появилось вчера, эта неизмеримая недвижимая безбрежность, продолжалось весь вечер, даже несмотря на присутствие людей и общий разговор. Это продолжалось всю ночь; она была здесь и утром. Хотя здесь шел довольно громкий, эмоционально возбужденный разговор, внезапно посреди него оказывалась она. Она здесь, здесь красота и великолепие, и ощущение безмолвного экстаза.
Давление и напряжение начались довольно рано.
◾ 3 июля
Весь день не был дома. И все равно, в шумном городе во второй половине дня в течение двух или трех часов давление и напряжение продолжались.
◾ 4 июля
Был занят, но, несмотря на это, во второй половине дня давление и напряжение присутствовали.
Какие бы действия человеку ни приходилось совершать в повседневной жизни, потрясения и различные инциденты не должны оставлять шрамов. Эти шрамы превращаются в эго, в «я», и, по мере жизни, оно становится сильным, а стены его почти непроницаемыми.
◾ 5 июля
Тоже был занят, но в моменты покоя давление и напряжение продолжались.
◾ 6 июля
Прошлой ночью проснулся с ощущением полного покоя и тишины; мозг был полностью бодрствующим и интенсивно живым, а тело очень спокойным. Это состояние длилось около получаса. Это несмотря на утомительный день.
Высота интенсивности и чувствительности определяет переживание сущности. Именно в нем заключена красота, запредельная слову и чувству. Пропорция и глубина, свет и тень ограничены временем-пространством, подчинены красоте-уродливости. Но то, что за пределами линии и формы, что превыше учения и знания, – это красота сущности.
◾ 7 июля
Несколько раз просыпался с криком. Опять было это интенсивное спокойствие мозга и чувство безбрежности. Давление и напряжение продолжались.
Успех – это жестокость. Успех в любой форме – политической и религиозной, в искусстве и в бизнесе. Достижение успеха подразумевает безжалостность.
◾ 8 июля
Перед сном или даже как раз в момент засыпания некоторое время были стоны и крики. Тело слишком взбудоражено по поводу поездки, поскольку ночью отправляюсь в Лондон [через Лос-Анджелес]. Давление и напряжение в какой-то степени присутствуют.
◾ 9 июля
Когда садился в самолет, среди всего этого шума, табачного дыма и громких разговоров совершенно неожиданно начало возникать то чувство, то чувство безмерности и то необычайное благословение – безграничное ощущение священного, которое ощущалось в il L. Тело было в нервном напряжении из-за толпы, шума и прочего – но вопреки всему оно было. Давление и напряжение были интенсивными, и в задней части головы была острая боль. Было только это состояние, и не было никакого наблюдателя. Все тело было полностью в нем, а ощущение священного было таким интенсивным, что из тела исторгся стон, а на соседних сиденьях сидели пассажиры. Это продолжалось несколько часов, до поздней ночи. Смотрел как будто бы не только глазами, а тысячей столетий; это было совершенно удивительное явление. Мозг был абсолютно пустым, все реакции прекратились; все эти часы пустота не осознавалась, – и только при записывании она оказывается известной, но это знание всего лишь описательное, не подлинное. Что мозг сам смог опустошить себя – это необычайный феномен. Когда глаза были закрыты, тело и мозг, казалось, погружались в бездонные глубины, в состояния невероятной чувствительности и красоты. Пассажир в соседнем кресле начал спрашивать о чем-то, и, когда ответил, эта интенсивность была здесь; не было длительности, но только бытие. Медленно занималась заря, и ясное небо наполнялось светом. – Когда все это записывается, позже днем, с усталостью от недосыпания, это священное здесь. Давление и напряжение тоже.