Была у меня хорошая знакомая Светка, женщина, вернее, баба, лет 45. Она часто помогала мне по хозяйству, особенно весной, когда на селе работы невпроворот. Я звала Светку, и мы с ней договаривались о цене. Светка прикуривала сигаретку, немного думала, потом говорила: пойдет! – и принималась белить, красить, копать огород, сажать лук-чеснок-помидоры и т. д.
Через каждые 15-20 минут она пила кофе и курила «Приму». В это время ей нужен был собеседник.
– А у тебя шампунь есть? – задавала она мне вопрос.
– Есть, – естественно, отвечала я.
– А у меня кончился. Отольешь в бутылочку?
– Так я тебе денег дам, а ты купи, – подавала я ей совет.
– Нет, те деньги уже истрачены, а шампуня нет.
– Ну, хорошо, – сдавалась я. – У меня есть начатый, я сейчас принесу.
У Светки уже был наготове пакет. К концу рабочего дня в этом пакете оказывались многие мои вещи: и «ненужная» одежда, и обувь, и парфюм, и даже она выманивала у меня колечки, цепочки и серьги. Кроме того, по-хозяйски осмотревшись и заметив в сарае мешки с картошкой, морковью и свеклой, она выпрашивала и овощи. В общем, все, что, по ее мнению, было у меня лишним.
Надо сказать, что работала она добросовестно, хотя очень часто приходила, что называется, с бодуна. Выполняла любую работу, но не любила ощипывать птицу. И бралась за эту работу только потому, что я ей хорошо платила и она могла забирать себе потроха.
– А руки утке как обрезать? – спрашивала она меня для порядка и тут же отчекрыживала крылья по самые плечи.
Потом часто-часто моргала и оправдывалась, что она не поняла.
Однажды я ее спросила, какую работу она любит больше всего.
– Стирать, – ответила Светка. – Я все свои вещи руками стираю, даже если бы у меня была стиральная машинка, я бы все равно руками стирала. Я каждую вещь знаю, где больше потереть, где меньше. У меня все идеально, – хвалилась она.
– А что ты не любишь делать? – опять я задала ей вопрос.
– Жрать готовить. Не успеешь наварить, как уже все сожрали. И еще терпеть не могу гладить, – добавила она.
Я вспомнила Светку, когда гладила. Правда, нудное занятие, так и хочется швырнуть этот утюг куда-нибудь подальше.
И еду я сегодня готовила, и убиралась в доме, и посуду мыла.
А Светки уже больше года нет. Запила так, что не смогла остановиться, так пьяная и на тот свет отправилась. Не было у нее никого, похоронили за счет бюджета под номером. Я даже фамилии ее не знаю.
Вчера громкий стук в окно заставил меня вздрогнуть. Мужа дома не было, на улице темно. Я трусиха, но деваться некуда – пришлось выйти.
На пороге стоял рыжий небритый мужчина. Димка. Его все так зовут: и старые, и молодые, хотя самому Димке уже за 60.
Он – бомж и алкоголик. Живет там, где приютят. На данный момент квартирует у такого же алкоголика, как и он. У Димки болят ноги, поэтому он с трудом поднялся на ступеньки и тут же запел что-то типа щедровки, рассыпая зерно по порогу.
Выслушав поздравление, я прямо у Димки спросила, чего он хочет.
– Дай что-нибудь пожрать, – откровенно попросил Димон.
– Совсем плохо вам? Пенсию уже пропили? – спросила я его.
– Все пропили, – честно сказал Димка. – Ни у меня, ни у Васьки ничего не осталось.
Я положила в пакет сала, банку варенья, булку хлеба, 10 штук яиц, картошки и лука.
– Дай томата на борщ, – попросил Димон. – Я завтра сварю, уже месяца два борща не ел.
Пришлось литровую банку томата принести.
Благодарность я выслушивать не стала и распрощалась с гостем.
Почему Димон на данный момент ходит по дворам и попрошайничает? Ведь он получает пенсию, и кое-как в течение года ему хватает и на еду, и на бутылку водки. А все потому, что пенсию в декабре выдали за январь и, соответственно, алкоголики все забыли, что следующая пенсия будет только в феврале. Что им делать? Умирать от голода или идти по дворам? Хорошо хоть праздников в январе много. На Рождество Димка приходил, с Новым Старым годом поздравил. Через неделю банки принесет и опять чего-нибудь выпросит. Так и дотянет до пенсии.
Сейчас возвращаюсь к самому кануну 2013 года. Уже с вечера мы стали поздравлять друзей, родственников и приятелей по телефону и по скайпу. Муж даже вышел на улицу поздравить сестру и брата, так как в доме постоянно звонили телефоны и то я, то дочка, то сын принимали поздравления или поздравляли сами.
Ближе к полуночи телефоны замолкли. Мы сидели за столом и готовились слушать поздравление Президента. И вдруг зазвонил мой телефон. Я увидела букву Л.
– Алло! Таня! – услышала я женский голос. – Это Люда. Мы вас всех поздравляем с Новым годом!
Я ничего не могла понять: какая Люда? откуда?
– Люда Зыбарева, – пояснила звонившая. – Люда Дульнева. Помнишь, ты мне свой телефон дала на кладбище перед Пасхой? Мы с Вовой вас всех поздравляем. Желаем вам всего хорошего. Ну все, Таня, передай мои поздравления тете Рае. Сейчас речь Президента будем слушать.
Это поздравление я только сегодня вспомнила, когда увидела свою сестру и передала ей поздравление Люды.
Люда – наша дальняя родственница, такая дальняя, что мы давно уже друг с другом не общаемся. А встретились мы с нею действительно на кладбище, когда мы с мужем приехали перед Пасхой в мое родное село убраться на могилах родных. Она была там с мужем и младшим сыном. Мы играли с нею в детстве, но я не сразу ее узнала. Она же сразу признала меня и стала рассказывать сельские новости, от нее же я узнала, что вся ее семья уехала из села и только она осталась с мужем и детьми в родительском доме.
– А куда мы поедем? – говорила Люда. – Денег у нас нет, да и привыкли мы здесь. Мало нас, русских, осталось, но мы живем нормально, никто нас не трогает.
– А ты чью могилку убирала? – спросила я, вспомнив, что племянница Люды, умершая в детстве, была похоронена неподалеку от моих родителей.
– А я всю неделю хожу на кладбище и могилки убираю всех, к кому не приезжают родные. Придем с Вовой, смотрим, чья могилка в траве, ту и убираем. Я и краски разной купила, у кого крестик покрашу, у кого скамеечку. Некоторые совсем забросили своих родных, а я их всех знала. Приду, поговорю с ними, уберусь и помянем с Вовой наших односельчан. А сегодня и сынок с нами пошел.
Я слушала ее, и сердце мое рыдало.
– Люда, я никогда не забуду своих родных, но хочу с тобой обязательно встретиться на следующий год.
И мы обменялись телефонами. Без очков было плохо видно, и я обозначила ее как Л., а переименовать забыла потом.
А вот Люда не забыла.
Стою сегодня в очереди на кассе в магазине «Магнит».
Передо мной молодой парень с едва заметной бородкой и девушка беременная. Парень терпеливо ждет, пока кассир пробьет покупки, а девушка отошла в сторонку. Когда кассир подвела итог, молодой человек попросил пачку сигарет.
– Паспорт давай! – потребовала кассирша, обращаясь к покупателю.
– Какой паспорт? – возмутился парень. – Мне 23 года, и у меня жена беременная!
– А еще у него бородка растет, – вмешалась я.
Парень с благодарностью на меня посмотрел, но кассир не обратила на мое замечание внимание.
– Откуда я знаю, сколько тебе лет? – отрезала она. – Паспорт давай, тогда и сигареты получишь.
Подошла его жена, но кассирша и жене не поверила.
– Откуда я знаю, что она его жена? А у нас инструкция, – немного виновато сказала она, как бы оправдывая свои действия.
Парень заматерился и пошел к выходу. Он и правда выглядел очень молодо, но бородка у 18-летних все-таки редкость.
Так называют одного моего знакомого все: соседи, знакомые и незнакомые люди. Некоторые еще добавляют: не просто странный, а чокнутый. У меня тоже были такие мысли, да и как они не появятся, если почти каждый день видим, как он с тачкой металлолома в куртке железнодорожника быстрым шагом идет вдоль трассы.
Кто-то смеется, завидев его, кто-то крутит у виска, но кто-то и поприветствует странного пешехода. Мой муж как раз из последних, так как этот путник бывший его одноклассник.
Мы потом всю дорогу пытаемся разобраться с мужем, что же произошло с этим, казалось бы, нормальным человеком. Была семья – сейчас один, так как жена не выдержала его странных выходок и уехала с двумя детьми на родину. Была работа в пожарной части. Сейчас уже много лет не работает. Был дом со всеми удобствами, сейчас в доме нет ни света, ни газа. Были друзья, сейчас никто с ним не общается.
Муж рассказывал, что в школе он был очень слабым учеником, но его все любили за доброту и отзывчивость. Он никогда не обижал девочек, со всеми дружил, первым приходил на помощь.
– Помню, в 6-м классе мы играли, и одна девчонка упала и разбила коленки, так Володя подскочил к ней и стал дуть на разбитые коленки. А мы стояли и ржали.
Когда мы с мужем поженились, мне довелось с ним общаться. Он называл меня Танюшечка. Меня даже мама так не звала, а Володя всех своих друзей звал, только прибавляя уменьшительно-ласкательные суффиксы.
Последний раз мы с ним встретились на вечере встречи выпускников. Муж мой был организатором встречи своего выпуска (40 лет!), и я увидела, что в списке напротив фамилии Володи стоит минус.
– Он отказался встретиться с одноклассниками? – спросила я мужа.
– Нет, – ответил муж. – Я не знаю, приглашать его или нет.
Я уговорила мужа съездить к нему. Володя очень обрадовался.
– Обязательно буду, – сказал он и пришел в школу самый первый. Конечно, не при галстуке и даже без костюма. На нем были джинсы и свитер.
Когда стали предоставлять слово выпускникам, то Володя, взяв микрофон, прочитал свое стихотворение. Я сразу поняла, что это он написал: слишком личное оно было. Он читал, закрыв глаза, о бренности бытия, о вечности и мгновении, которое представляет земная жизнь человека по сравнению с вечностью.
За праздничным столом Володя сидел рядом с моим мужем. Муж мой с ним беседовал, и вот что он узнал о своем бывшем однокласснике: живет один, ухаживает за тремя стариками в своем поселке, пишет стихи.
– Они приходят ко мне, Коля, я еле успеваю записывать. Иногда проснусь ночью, пока лампу зажгу, уже строчки ушли. Так жалко! Написано много, а вот что с ними делать, пока не знаю.
– На что ты живешь, Вова? Почему не устроишься на работу? – спросил мой муж его.
– Мне много не надо. Я не пью, не курю, за газ и свет платить не надо. Собираю металлолом, старички по тысяче в месяц платят. Мне хватает.
Вот такой странный человек живет в соседнем поселке, а может быть, это мы все странные?