Город, живущий за счет туристов, должен сделать все, чтобы удовлетворить каждую их потребность и заставить их потратить чуть больше денег, чем планировалось изначально. Эти деньги шли в казну города, благодаря которой работники получали зарплату, а инфраструктура соответствовала постоянно развивающимся стандартам безопасности и комфорта. По сути, такие города мало чем отличались от парков развлечений и казино, куда люди приезжали с целью потратить деньги и получить что-то взамен. Еще пару десятков лет назад по всей Европе и Америке располагалось множество самобытных парков развлечений, основанных добродушными стариками, которые хотели сделать жизнь детей в маленьком городке чуть более разнообразной и заработать на этом денег, но сейчас таких почти не встретишь, ведь каждый уважающий себя ребенок должен посетить Disneyland, а каждый уважающий себя градоначальник – согласовать его строительство. Транснациональные компании заселяли воображение детей сотнями персонажей, а в местных парках развлечений были только выдуманные талисманы с плохо продуманной историей, так что они казались блеклыми и скучными. Дети смотрели телевизор и видели там знакомых героев, зазывающих в сказочный мир, где живут они сами, а родителям не приходилось думать, куда же сводить любимого сына или дочь на день рождения, чтобы эти несколько часов запомнились на всю жизнь. В общем, один новатор в корне менял правила игры, а другие пытались угнаться за ним, чтобы успеть в уходящий поезд финансового успеха. Похожим образом надо было действовать и в управлении туристическим городом, даже если в нем располагались шедевры мировой архитектуры и живописи, которые никогда не выходили из моды. Умные люди с высшим образованием собирались в небоскребе или красивом здании со столетней историей и думали, что на самом деле нужно сегодняшнему туристу, чтобы выбрать именно этот город в качестве места, где стоит потратить честно заработанные деньги. Выставки проходили по всему миру, почти в каждом из красивых городов был международный аэропорт, так что люди обращали внимание не мелкие удобства, вроде оплаты картой, программы лояльности в отеле или графике работы магазинов и ресторанов. И, конечно, нельзя было забывать о том, чтобы заставить людей, все более аккуратных и вдумчивых, потратить как можно больше денег. Обманутый человек не только не вернулся бы сюда еще раз, но и написал бы о своем неприятном опыте на одном из сайтов для путешественников или на странице в социальных сетях, где у него могло оказаться несколько сотен тысяч подписчиков, а туристический город так или иначе обманывал людей.
История как таковая тоже не приносила прибыль. Каждый градоначальник должен знать обо всех более или менее знаменитых местах в своем городе, особенно если их не очень много. Следовало оберегать их от банкротства, посещать владельцев заведений, чтобы попросить отдать красивое здание под музей. Например, в небольшом немецком городе Регенсбург находится первая в мире сосисочная, куда заходили местные еще 6 веков назад. Такие заведения вышли из моды, тем более что туристы и горожане могут поесть в любом сетевом кафе, заплатив картой и воспользовавшись программой лояльности, но его сохранили как память о прошедших временах. Теперь там так много туристов, что случайный прохожий редко найдет свободный столик, а в очереди иногда приходится стоять до получаса.
По таким же правилам строилась жизнь Домбая, циркулирующая вокруг горнолыжного курорта на территории России. Несколько инвесторов заинтересовались полуразрушенными подъемниками на два человека и постепенно начали восстанавливать окрестные места. Находясь в тени другого, более знаменитого места, еще не успевшего обветшать после прогремевшей на весь мир Олимпиады, он все же старался отвечать требованиям туристов, более обеспеченных, чем население региона, которые пока что приезжали сюда только по причине дешевизны. Несколько продуктовых магазинчиков и возможность заказывать еду из ресторанов покрывали потребности в пище. Кроме гостиницы, построенной еще в советское время, а оттого слишком строгой и безликой для современного глаза, здесь построили более комфортабельные отели с вежливыми девушками за стойкой регистрации, многие из которых каким-то образом сумели выучить английский посреди этой глуши. Для развлечений требовались деньги, обычно наличные, так что несколько лет назад здесь же открыл крохотное отделение крупный российский банк, где предлагалось снять деньги, уплатив достаточно солидную комиссию, которая, впрочем, не очень смущала туристов, оставленных без права выбора. К вечеру большие рестораны и маленькие ресторанчики наполнялись народом. Громко играла местная музыка. Официанты только и успевали подхватывать хычины, местную разновидность пирогов, и кружки с пенящимся пивом.
Исправную работу курорта обеспечивали десятки человек. Они следили за тем, чтобы посадка на кресельный подъемник, куда съезжались все трассы, проходила исправно и безопасно. В случае чрезвычайного происшествия один из них садился на снегоход и привозил неудачно упавшего лыжника вниз, где уже ждала бригада скорой помощи. Сами трассы готовили заранее. После закрытия курорта люди садились за руль специальных машин, ратраков. В дневное время они стояли в массивном ангаре, лишь изредка выезжая на трассу, чтобы немного выровнять особенно разбитые участки (кажется, мало где еще отдыхающим приходилось разъезжаться в стороны от этой махины, что предупреждала о своем приближении оглушительной сиреной. Тем не менее эта практика прижилась и, видимо, доказала свою необходимость). Одним из одиноких мужчин, восседавших за рулем этой всепреодолевающей машины, был Александр. За долгие годы без семьи и близких он научился бороться с чувством покинутости, так что каждый вечер покорно садился за руль красного гиганта, включал классический рок конца 60-х и выполнял свою работу, которая кормила его не одно десятилетие. Он жил в скромном домике неподалеку. Здесь было все необходимое для жизни, но не хватало уюта. Заботливая женская рука никогда не переставляла мебель так, чтобы можно было собраться полукругом, пить вино или пиво и смотреть на возлюбленного, пока тот рассказывал, как прошел рабочий день, тем более что на горнолыжном курорте каждый день случалось что-то интересное. Александр так свыкся с мыслью о собственном одиночестве, что и думать забыл о том, что можно жить иначе. Он приходил домой, готовил что-то простое и питательное, смотрел телевизор, читал беллетристику и ложился спать, чтобы провести следующий день примерно так, как прошел этот.
Все работники курорта так или иначе катались на лыжах, это было одним из требований для приема на работу, но Александр катался особенно хорошо. Он никогда не гордился своими навыками, но всякий раз, когда незадачливый турист, решивший прокатиться по крутому участку без должного уровня подготовки, неудачно падал, именно Александр первым оказывался рядом. Тем поразительнее, что он никогда не катался просто так, ради собственного удовольствия.
Александр встал на лыжи в 5 лет и в первый же день сказал, что хочет связать с этим свою жизнь. Собственно говоря, так и получилось, но пятилетний мальчик видел себя олимпийским чемпионом, прославленным на весь мир, а не водителем машины для укладки снега, которого начальство знает как хорошего работника, а друзья ценят за доброту и отзывчивость. Первый спуск он тратил на детальное изучение маршрута, чтобы понять, как именно пройти его с наибольшей эффективностью, а потом раз за разом уменьшал время прохождения трассы. Приехав на кресельный подъемник, он не веселился, как одни, и не отдыхал, как другие, а мысленно проезжал за собой, чтобы отметить каждую ошибку и не допустить ее повторения впредь.
Школу он тоже посещал с завидным постоянством, хотя дорога до нее была слишком длинной для изнеженного жителя столицы, тем более если учесть тот факт, что развозил местных старенький автобус, который далеко не всегда прибывал по расписанию, так что иногда свободного времени совсем не оставалось. Александр делал уроки по дороге туда и обратно, не выделяя любимых предметов во всем многообразии общеобразовательной программы. Он чувствовал, что многим обязан своим родителям, которые тратили значительную часть своих скромных доходов на экипировку, которую приходилось покупать раз в несколько лет в периоды его взросления. Ему не хотелось разочаровывать стариков, поэтому он учился весьма прилежно. Нельзя сказать, что Александр был застенчивым мальчиком. У него были друзья. Да, большинство из них не понимали его целеустремленности, пытались завлечь традиционными для подростков увлечениями, рассказывали ему про красивых девушек, которые втайне интересуются им, получая в ответ лишь полуулыбку и мягкий отказ. Тем не менее Александр был прекрасным собеседником и надежным товарищем, так что его компанией дорожили.
Однажды в его класс зашла очень красивая девочка. Был урок математики, солнце уже взошло высоко над горизонтом и светило в большие окна класса, заставая внимательных учеников, которые пытались вникнуть в новую и, вероятно, очень сложную тему. В такие моменты коллектив делился на две группы по уровню понимания материала. Кто-то схватывал сказанное учителем на лету и тут же вызывался к доске, чтобы закрепить полученное умение на практике, а кто-то тихо сидел за своей партой, перечитывая учебник и силясь догнать других. Александр не принадлежал к этим группам. Ему нравилась алгебра своей предсказуемостью и последовательностью. Уравнение превращалось в ряд единственно правильных действий, которые следовало выполнить без досадных ошибок, чтобы получить результат. Александр был убежден, что таким же образом решалась любая математическая задача, пусть даже те, что составители учебника прятали под грифом «повышенная сложность» или те, над которыми бились лучшие математики современности. В сущности, сложность сводилась к монотонному поиску формул и шагов. Именно из-за этого компьютеры так быстро отобрали у нас математику.
Понимая новую тему, Александр продолжал прятаться за спиной одноклассника. Решал номера у себя в тетради и тратил оставшееся время на мысли о падении на снежном выступе прямо посередине трассы, из-за которого была испорчена не только эта попытка, но и несколько дней тренировок. Боль в ноге, конечно, до сих пор напоминает о себе, но Александр уже чувствовал в себе достаточно сил, чтобы продолжить подготовку к соревнованиям. Отвлеченный этими мыслями, он не сразу заметил, как входная деревянная дверь, потертая за многие годы использования, но все еще исправно работающая, медленно открылась и спустя мгновение в образовавшемся проеме показалась юная дама. Широкий лоб, подчеркнутые скулы – прекрасное лицо сужалось к подбородку и показалось Александру слишком идеальным, будто один из тех примеров, что демонстрировала им преподаватель по изобразительному искусству. Она, видимо, ошиблась кабинетом, так что быстро закрыла дверь и удалилась в другом направлении. Александр не мог больше думать о математике и даже о том неудачном спуске. Он сидел, пораженный внешностью девушки, которую видел лишь несколько мгновений. Пораженный тем больше, что раньше с ним ничего подобного не случалось. С наступлением большой перемены Александр направился в путешествие по школе, где знал каждый уголок. На полное изучение четырех этажей с бесконечными кабинетами и рекреациями могло бы уйти много времени, но Александр помнил, что все обучение старшеклассников проходило на двух из них, а большинство кабинетов давно утратили свое изначальное предназначение, а потому использовались как склады для бесконечно прибавлявшегося хлама.
Оказалось, что девушка недавно перевелась из другой школы в параллельный класс. Александр знал нескольких людей, которые учились в нем. Чтобы не попасться им на глаза, он замедлил ход и стал разглядывать девушку издалека. Она держала в руках роман русского классика, который проходили по школьной программе годом позднее. За несколько минут она так и не перелистнула страницу. Девушка волновалась в новом обществе, из-за чего никак не могла вновь погрузиться в жизнь хорошо знакомых (это Александр понял по местоположению закладки) персонажей. Он не решился подойти к ней. Лишь постоял немного, наблюдая, как плавно перемещаются изгибы ее тела, заключенные в отвратительно серую школьную одежду. Оставшиеся уроки Александр провел в непривычном для себя состоянии. Он не мог сконцентрироваться на предмете обучения и даже достойно рассказать выученный материал, который утром казался таким простым. Он думал только о девушке. О ее улыбке, такой простой, как бы будничной, из-за чего особенно очаровательной, о волосах, которые все время падали на лицо, из-за чего приходилось убирать их непроизвольным движением, которое он просматривал вновь и вновь.
Кажется, Александр влюбился. До этого у него было несколько отношений разной степени удачности, но никогда, подчеркиваю это слово, он не испытывал подобного. Вторая половинка занимала почетное место в его жизни, он был мил и обходителен с девушкой, но все же никогда не терял способность мыслить логически. Невозможно было представить, что когда-то изгибы человеческого тела будут интересовать его больше, чем изгибы горнолыжной трассы.
Выйдя из школы, он решил задержаться немного в книжном магазине, располагавшимся недалеко от школы, ведь все посетители расположились в ее стенах. Здесь взрослые почти не читали. Выйдя из школы со скромным словарным запасом, они проживали всю жизнь, постепенно сужая его до пары сотен слов, которые пригождались в повседневной жизни. Здесь ценилось умение работать руками, а не языком. Для детей чтение было способом эскапизма. Подобно испуганным жителям Лондона во время бомбардировок, они искали на книжных полках детективы и фантастические романы, чтобы на пару часов перенести из будничности в иной мир, полный опасностей и приключений. Невероятный вид горных вершин, покрытых снегом, быстро надоедал, а путешествие могли себе позволить лишь единицы из местных жителей, так что дети покупали очередную книгу в мягком переплете, усаживались в семейное кресло, теплое от постоянного нахождения в нем старших членом семьи, и с головой погружались в увлекательные путешествия по африканским странам и неизведанным морям. Александр долго ходил от одной книжной полки к другой, стараясь угадать, что именно может быть интересно девушке, характер которой он толком не знал. За те несколько мгновений, что он посвятил восхищенному наблюдению за внешностью незнакомки, Александр уже успел подметить несколько уникальных черт. Первое впечатление способно рассказать о человеке, если знать, на что обратить внимание. Характер подобен конструктору: из доступных и весьма ограниченных в разнообразии деталей каждый собирает нечто уникальное. Опытный человек способен разложить целостное изображение на его составляющие и сделать выводы на основе своих наблюдений. Александру пришлось потратить изрядную сумму денег, которые он копил с детства. Ощущение пустого кармана не тревожило юношу. В очереди на кассе он представлял, как будет счастлива прекрасная девушка, если он вручит ей эту книгу. Это ощущение наполняло все его существо. В нем растворялись достижения, школьная жизнь, семья. Он пришел домой позднее обычного. Родители, уставшие от долгой работы, уже спали, а ужин ждал на плите. Он съел немного, чтобы не тратить время на трапезу и скорее уйти к себе в комнату, где можно будет поудобнее устроиться на кровати и мечтать, мечтать, мечтать…
Комната Александра уже тогда выглядела пустой. В ней нашлось место всему, что представлялось человеку при мысли о спальне, но каждый из этих предметов казался слишком утилитарным, жестко привязанным к своей изначальной функции, из-за чего возникало ощущение отельной комнаты. Он не питал к своей комнате особенных чувств, а потому не видел смысла в украшательстве. Сегодня он жалел о своей халатности. Александр чувствовал себя чужим в этих четырех стенах, хотя в спальне прошел каждый день его юности. Он чувствовал необходимость окинуть взглядом множество мелочей, что напоминали бы ему о мелких радостях жизни. Где-то вдалеке примостилась бы любимая плюшевая игрушка детства, пара фотографий, где Александр еще только учится ходить и делает это неуклюже, как бы переваливаясь с одной ноги на другую. На столе чуть поодаль он хотел бы найти ручку, что подарила бывшая девушка в память о выигранном соревновании. Она приносила бы ему воспоминания о прошлом: радость и печаль. Ничего. Он засыпал с нетипичным для его практического склада ума чувством меланхолии и сожалением о совершенных ошибках.
На следующий день он спешно прикончил завтрак, сложил все вещи и отправился в школу с мыслями о подарке. Наверное, кто-то подумает, что дарить нечто незнакомой девушке – глупая затея, которая может навредить обоим, и в этом высказывании будет рациональное зерно, однако таким людям я хочу сказать, что любовь не имеет ничего общего с логикой, а сердце находится в постоянном конфликте с рассудком. Подобно двум противоборствующим партиям в Англии или США, они поочередно занимают первое место и управляют действиями человека. Сегодня Александр находился под властью чувств. Он вспоминал о сказках, которые читала ему мама, где добро всегда побеждало зло, а любовь торжествовала над ненавистью. Казалось, что девушка недавно пришла в этот мир, а потому не успела еще покрыться пылью, алчностью и тоской – постоянными спутниками остальных его обитателей. Хотелось оберегать милое создание, заключить его в нежные объятия и принять все плохое на себя ради возможности наслаждаться ее девственной красотой. Александр улыбался другим пассажирам, приветствовал каждого из них. Привычная атмосфера угрюмого начала рабочего дня в общественном транспорте уступала место радостной беззаботности. Последние несколько лет этот автобус был храмом отвлеченности, где каждый человек находился в моменте в минимальной степени, позволявшей не пропустить свою остановку. Теперь же пассажиры улыбались друг другу, а некоторые даже завели разговор в надежде поделиться собственными мыслями с другими и услышать от них что-то новое. Улыбка Александра передавалась другим, а те делились ей с третьими.
Он вышел перед зданием школы, сверился с часами, что достались ему в подарок от деда, и понял, что приехал сильно заранее. Драгоценное время, оказавшееся в его распоряжении, можно было употребить на выполнение домашнего задания, о котором днем ранее Александр даже не успел подумать. Сегодня было много предметов, которые попадались в расписании один или два раза в неделю, так что ученикам предоставлялась возможность выполнить все необходимое заранее, чем Александр успел воспользоваться еще до того, как погрузился в сладкие чары любви, так что в сущности до полной готовности оставалось совсем немного. Можно было управиться за пару минут, но он не хотел отвлекаться от построения своего счастливого будущего, где он, уставший после успешно выигранных соревнований, будет лежать на коленях у любимой и рассказывать о том, что эти несколько минут были только крошечной вершиной огромного айсберга подготовки, который не показывают по телевизору за исключением нескольких передач вроде «Как он стал чемпионом». Александр пришел в рекреацию, устроился поудобнее и стал ждать. С каждым шагом по лестнице где-то в глубине души возникала надежда, что сейчас сюда придет она, его любовь, но это были такие же ранние жаворонки, как и он сам, многие из которых узнавали юношу, подходили и здоровались. Было неловко объяснять им, почему Александр находится в этом крыле, когда первый урок проходит в другом конце школы. Он отвечал, что хочет побыть в одиночестве, что было противоположностью правды, ведь в реальности юноша мечтал быть в компании девушки и не хотел откровенничать со знакомыми. И вот наконец появилась она, невообразимо прекрасная в своей повседневности. Александр судорожно пытался найти в своем багаже практичных слов и специальных терминов слова, способные описать ее красоту, ее изящество, но вспоминались лишь наивные сцены из подростковой литературы, авторы которой пытались передать глубину чувства любви, не выступив при этом за рамки возрастных ограничений. Она встала чуть поодаль от других одноклассников (в первые дни они будут поочередно подходить к ней, пытаться завести разговор. Наткнувшись на неловкие и односложные ответы, поймут, что человек хочет побыть наедине с собой. Оставят в покое, а потом и вовсе забудут о ее существовании). Александр подошел к ней, вежливо представился. Увидев некоторую растерянность, он поспешил пояснить, что учится в параллельном классе и заметил ее только вчера (в этот момент юноша окончательно убедился, что все заготовленные речи нужны лишь для того, чтобы успокоить внутреннее волнение). «Я подумал, что тебе (если позволишь перейти на ты) немного сложно найти себе место в новом коллективе. По дороге домой захотелось сделать тебе приятно, и я зашел в магазин за этой книгой. Понимаю, что дарить литературу незнакомцу странно, но мне почему-то показалось, что тебе будет интересно ее прочесть. Ах, я так и не представился. Меня зовут Александр», – произнес он скороговоркой.
После мгновений молчания девушка улыбнулась. Ее бледное лицо оживилось, на щеках заиграл румянец. «Меня зовут Лиза. Большое спасибо за подарок. Мне правда очень приятно. В первые дни действительно ощущаешь себя иностранкой на другом континенте. Все думаешь о прежних друзьях, волнуешься… Я хотела бы поговорить с вами (ой, прости, с тобой) после уроков. Сейчас, кажется, пора бежать. До встречи!», – пролепетала она. Прозвенел школьный звонок, все разбрелись по кабинетам, но Александр так и остался стоять на прежнем месте. Ее голос играл струнами его души, наполнял ее медом очарования. Он заглушал все звуки, и даже этот звонок, такой надоедливый и протяжный.
Через некоторое время он все же опомнился, медленно побрел в свой кабинет, как будто опасаясь, что резкое движение может пробудить его ото сна, за которым скрывается повседневность. Он прожил в ней столько лет, не подозревая о том, что, кроме тех эмоций, что поджидали его за углом ежедневно, существуют иные, много более занимательные и многообразные. Занятие уже давно началось, учитель опять превратился из живого существа в машину по интерпретации материала, по долгу профессии лишенную жизнерадостности и всякого тона, кроме лекторского, которым следует рассказывать ученикам о столпах великой науки. Школа отапливалась неравномерно, так что в некоторых классах приходилось надевать кофту, а в других хотелось расстегнуть рубашку от жары. Нужный кабинет относился ко второму типу помещений, поэтому дверь была открыта. Он зашел в тот момент, когда учитель был на пике нравоучительности своего монолога, который, конечно, мало относился к школьной программе, но при этом был весьма поучителен и выполнял воспитательную функцию, рассказывая внимательным (как было в воображении мужчины, когда он вспомнил эту историю вчера вечером и убеждал себя в насущной необходимости рассказать о ней вверенным ему чадам) слушателям об ошибках, совершенных в его собственной молодости, из-за чего рассказчик находится здесь. Он был, казалось, так увлечен этим занятием, что даже не заметил, как Александр вошел в класс, сел за парту рядом с выходом, которая обычно была занята совершившими подобный маневр учениками, что задержались в столовой или на этажах. Эти уроки прекрасно подходили для тех, кто любил прогуливать их. Учитель любил себя и не любил свой предмет, из-за чего процесс получения знаний сводился к заинтересованным взглядам, подаркам в дни профессиональных праздников, вовремя предложенной помощи, но вот Александру такой подход был отвратителен по своей сути, а потому юноша сразу не понравился этому человеку. Тем не менее на протяжении многих лет не находилось возможности высказать свое отношение из-за идеальной подготовки и поведения, так что приходилось раз за разом скрипеть зубами, таить обиду и мечтать об удобном случае.
Ближе к завершению урока он подозвал Александра к себе и попросил подождать, пока другие ребята уйдут из кабинета. Естественно, юноше не хотелось задерживаться, потому что где-то ниже этажом его ждала Лиза, о которой он почти ничего не знал. Учитель выговаривал ему за опоздание, которое, конечно, служило только поводом для начала заготовленной заранее речи о моральной испорченности, высокомерии, излишней самоуверенности мальчика (о которой он, разумеется, не хотел говорить, долго держал в себе, как то и подобает профессиональному педагогу, но раз уж выдался ТАКОЙ случай, дальнейшее молчание не пошло бы на пользу, а потому он (естественно, руководствуясь благими намерениями и желанием сделать всех сирых и обездоленных чуть лучше путем катарсиса) просто вынужден был сказать о давно копившихся проблемах). Александр привык к тому, что некоторые взрослые слишком далеко заходят в попытках воспитать чужих детей и подростков, временами уделяя им больше внимания, чем собственной семье, так что выработал в себе привычку терпеливо ждать, не вслушиваясь особенно в смысл сказанного. Чтобы избежать лишних вопросов, нужно было понимающе кивать и менять выражение лица, заполняя этим специально отведенные рассказчиком места. В такие моменты человеческая речь приобретала свою мелодичность, так что догадаться о своевременности очередного «ДА» или «КОНЕЧНО» было не так сложно.
Если убрать из уравнения желание поскорее вернуться к Лизе, то ничего страшного сейчас не происходило, ведь учителю тоже надо готовиться, да и младший класс ждет за дверью со свойственным им нетерпением, так что он поговорил бы пару минут и успокоился, отправив Александра на все четыре стороны до следующего занятия, которое было точно не завтра, а значит, слишком далеко, чтобы о нем думать (если мы измеряем время школьной жизнью большинства ее обитателей). Сейчас же Александр прервал его, от чего мужчина даже опешил. Сказал, что не хочет больше слушать его пустую болтовню, развернулся, подошел к двери, открыл ее, растолкал младших и пошел своей дорогой. За минуты в закрытом состоянии в комнате стало очень душно, учитель вытер большие капли пота платком, а юноша – рукавом рубашки. Именно за этим занятием обоих застал звонок на урок, разочаровывающий и бьющий по мозгам, противный, заслушанный до дыр. Нельзя было поставить что-то приятное – звуки воды или пота, который спускается вниз по платку или рукаву рубашки, хотя это одно и то же в сущности (речь о воде и поте, а не о платке и рубашке). Нет. Их встречала мелодия, которая способна вывести из себя даже самого спокойного человека, если ее долго слушать, а Александр и учитель наслаждались ей по 10 и 19 лет соответственно, но как бы ни злил настоящий звонок, он исправно выполнял свою функцию, и оба решили отдаться в руки рутины в надежде забыть о неприятном впечатлении.
На первом уроке Лиза почувствовала себя плохо, из-за чего пришлось уйти домой, предварительно уведомив об этом классного руководителя, который, в свою очередь, позвонил маме девушки и уточнил, не возражает ли она. Александр узнал эту новость у дверей кабинета. Пришлось скрыть от знакомых свою печаль под маской безразличия и будничного тона. Еще одно отклонение от нормы. Раньше юноша ценил искренность.
Сегодня он больше ее не увидит. Эта мысль разрывала на части, злила. Она, подобно огню, не оставляла после себя ничего, кроме пустоты, посреди которой было страшно и одиноко. Он сбежал из школы, чтобы больше не видеть друзей, одноклассников, учителей. Юноша так мечтал узнать побольше о Лизе, а жестокий преподаватель и гораздо более безжалостная судьба не оставили такой возможности, из-за чего проживать этот день в прежнем ритме было невозможно. Пройдя несколько метров по дороге домой, он свернул на тропинку, что вела к уютной смотровой площадке. Александр перелез через забор, чтобы лучше рассмотреть расстилавшийся под ногам город. Понурив голову, люди шли друг за другом, вспоминания беззаботные моменты юности, когда рутинная жизнь старшего поколения казалось недостижимо скучной, когда думал, что на всю жизнь останешься таким же, но постепенно сгибался под грузом ответственности, чтобы в конце концов примкнуть к толпе себе подобных. Александр смотрел на тех немногих счастливцев, которые гуляли парами, тихонько прижавшись друг к другу. Ветер трепал его волосы, пробирался не только под куртку, но и в самое нутро молодого человека. В этих местах очень легко потеряться, если не знать пешеходных троп и малозаметных знаков, по которым местные находят дорогу, так что почти все старались держаться рядом с городами, что создавало простор для одиночек. Отойдите от туристических улочек всего на полкилометра и перестанете слышать даже звуки человеческой жизни. Он снова пришел домой поздно. Выкинул оставленный ужин и пошел в спальню.
Ему вдруг показалось, что девушка заболела серьезно, а потому следует оставить надежду увидеть ее на следующий день. В голову прокрались мысли придумать головную боль и не пойти самому, но теснота четырех стен давила на него, еще больше сжимая опечаленное сердце, так что Александр поспешил собрать по памяти набор учебников на сегодняшний день и направиться по знакомой дороге. Зашел в школу и увидел ее, стоящую слишком далеко, чтобы заметить его появление. Ее окружала большая компания, по большей части знакомые Александра. Он почувствовал острую боль, когда увидел, как Лиза улыбается им и смеется над только что прозвучавшей шуткой. Казалось, что столь обворожительная улыбка может принадлежать только им двоим. Теперь Александр – один из многих, просто дежурный знакомый, не вызывающий негативных чувств, а поэтому достойный улыбки. Он подошел к ним, все поздоровались и продолжили общение с прежнего места. Юноша хотел вслушаться в разговор, уловить его смысл, чтобы стать полноценным участником беседы, но никак не получалось. Здесь он был лишним, хотя каждый из присутствовавших с уверенностью сказал бы что Александр – желанный гость и отличный собеседник, потому что они действительно так думали, а юноша просто не мог подобрать нужных слов, ведь стеснялся Лизы и не хотел говорить глупостей. Пришлось насочинять глупостей про ожидавшие дела и удалиться восвояси. Он отошел в туалет, включил воду, попытался вслушаться в ее течение и унять головную боль, с которой он в обнимку прошагал до этого момента. Она ударялась о стенки раковины и медленно стекала в отверстие посередине, чтобы начать свое бесконечно долгое (и немногим менее бессмысленное) путешествие. Поднимаясь от раковины, он задел емкость для жидкого мыла. Голова закружилась еще больше. Александр постарался вытереть кровь, но ничего не получилось. Зашел другой ученик. Пришлось отказываться от помощи и самостоятельно идти в медицинский кабинет, где вечно недовольная медсестра смазала рану йодом и приклеила пластырь. Думали о драке, после которой последовали бы бесконечные разбирательства с родителями, за которые никто не платил дополнительно, но слова «просто упал» подействовали подобно волшебному заклинанию, и все успокоились. В сущности, они бы поверили им при любых обстоятельствах, но репутация Александра только добавила шансов на успех. Его заставили подождать немного, чтобы окончательно удостовериться в том, что ничего страшного не произошло, заполнили пару бумажек и отпусти по делам. Юноша вышел из кабинета. По пути на урок он заметил, как к нему подходит директор школы, женщина приятной наружности, слишком молодая для заведения, что выжимает из человека жизненную энергию, как выжимает учитель тряпку над раковиной перед началом очередного урока. Со временем чувство глубокой ненависти к собственной работе находит отражение во внешности человека, что можно заметить по учителям старшего возраста. Они как будто покрыты пылью, согнулись под тяжестью разрушенных надежд и всеобщего неуважения, в атмосфере которого приходилось проводить каждые сутки. Она быстро продвигалась в преподавательской среде под патронажем уважаемого всеми отца, а оттого место директора провинциальной школы казалось лишь неприятностью на пути к столичной жизни. Мужчина, ее отец, отвратительно относился ко всем окружающим его людям, но копил свой негатив до самого вечера, когда можно будет вдоволь отыграться на жене и детях, которые быстро поняли бесперспективность попыток пробиться куда-то самостоятельно и с подросткового возраста начали бороться за место под солнцем. Его характер становился грубее, ей приходилось выворачивать себя наизнанку в услужливости, чтобы сейчас оказаться в собственном кабинете и управлять этим заведением. У каждого свой жизненный путь, а ради хорошей зарплаты можно пожертвовать многим, включая собственные взгляды и интересы. У нее были дети, которым она каждый вечер читала вслух, чтобы те засыпали спокойно, задумываясь о высоком лишь в те моменты, когда окрестные горы становились особенно прекрасны. Она никогда не спешила, каждый ее шаг отдавался стуком каблуков о кафельный пол, чтобы человек успел подумать о причинах ее появления и подготовиться к началу разговора. Естественно, сейчас дело было в жалобе учителя, который вчера посетовал на «выходящее за рамки» поведение Александра. Тогда он не стал следовать своей обычной манере повествования, на минуту сам превратился в робкого школьника во время монологического высказывания. Во время стрессовой ситуации человек вжимает шею. Подобно черепахе, он хочет спрятаться от угрозы в свой панцирь, чеховский футляр.
Она честно рассказала об услышанном Александру и попросила высказать свою версию событий, если таковая отличалась от вчерашнего пересказа. А что тут можно сказать в свое оправдание? Он действительно опоздал на урок, после чего перебил учителя, нарушив нормы субординации, покинул класс раньше времени, не дав ему сказать последнего слова. Не скажешь же директору, что влюбился в девушку и очень хотел поговорить с ней, а не оставаться в душном кабинете и слушать проповеди. В общем, Александр честно признался в содеянном. Она сказала, что «очень разочарована» его поступком, но «с учетом прежних заслуг» не будет применять никаких санкций, однако «крайне рекомендует» Александру проявить уважение к педагогическому составу. Он надел куртку, направился домой, как ему и порекомендовала медицинская сестра.
У мамы сегодня был выходной. Она весь день убиралась в доме. Потом ей позвонил директор, «с сожалением» сообщил о «продолжающимся» конфликте с учителями, который «зашел так далеко», что дальнейшее молчание «не представляется возможным». Мать тотчас позвонила отцу, ему пришлось идти в кабинет к начальнику, унижаться, просить отпустить его пораньше, обещать, что завтра он останется допоздна. А все ради того, чтобы сейчас Александр, уставший и вялый, пришел домой и увидел их за столом. Еды не было, горел свет, мама недавно плакала (она всегда излишне драматизировала) – Александр заметил это по красным глазам и выражению лица, хотя она (сильная и независимая женщина, которой пришлось самостоятельно зарабатывать на хлеб честным трудом с подросткового возраста, потому что отец пропивал все деньги, возвращаясь домой в сомнамбулическом состоянии, и засыпал, часто не добираясь до кровати) старалась скрыть это. Они попросили его присесть рядом, предложили ужин, от которого следовало отказаться в соответствии с правилами момента. Предчувствуя длинный разговор, мама достала стаканы и налила воды. Молчание. Все смотрят друг на друга, как шахматисты смотрят на игровую доску, оценивая свои шансы на победу и возможные ходы противника, стараясь понять логику его действий. Мама задает тон разговора. Сначала рассказывает о случившемся, а потом задает вопросы, специально подобранные таким образом, чтобы ответить можно было только молчанием. Так она обозначает, что уважает мнение сына, но все же хочет высказать свое. Конечно, каждый озвученный факт сопровождается выводами, которые можно сделать из этого поступка. За выводами следует глубокая цепочка случаев из прошлого, когда Александр провинился в похожем ключе, чтобы донести до юноши, что это – не исключение, а вошедшее в привычку правило. Подобно закатанным ошибкам в технике, его грубость и неуважение к окружающим стали неотъемлемой частью его жизни, так что он порой даже не замечает этого за собой (чтобы оправдать скудность найденных доказательств в подтверждение своей теории). После нескольких минут она резко оборвала разговор, посмотрела на подавленного Александра, который тоже не мог выдавить из себя ни слова, утопая под грузом ярости и чувства несправедливости, возникших у него за последнее время. Удивительно, как быстро люди забывают о былых заслугах. Достигая успеха в той или иной области, чувствуешь всеобщее уважение, но после первой же неудачи оказывается, что все окружающие не обращали внимание на твою доброту и заботу, а считали оплошности, чтобы однажды вспомнить о них в тот момент, когда человек становится особенно слабым, нуждается в защите и приятных словах гораздо больше, чем в момент триумфа. Александр победил на стольких соревнованиях исключительно благодаря упорству и целеустремленности, но никогда не позволял себе быть праздным, уважал соперников гораздо больше, чем себя самого, потому что они не выиграли. Он никогда не спорил, когда родители просили его заняться домашними делами. Хотелось пойти погулять с друзьями, но он послушно надевал фартук и мыл посуду без единой крамольной мысли. Его успеваемости и постоянному присутствию в школе (юноша редко болел, а о том, чтобы пропустить занятие без уважительной причины, не могло быть и речи. Всего пару раз получалось, что соревнования начинались во время уроков, так что он отпрашивался, многократно сожалея об этом) завидовали даже лучшие ученики. На протяжении нескольких лет он выслушал множество комплиментов от людей, порой ненавидевших друг друга, но совершенно согласных в уважении к юноше. Теперь же оказывается, что он не проявлял уважения к старшим, совсем перестал думать об учебе. Был перерыв на антракт. Не спрашивая его желания, мама положила ужин, приготовленный просто, но со вкусом. Она обладала особым умением готовить при скудном запасе продуктов, что отдаляло мысли о среднем достатке семьи. Было какое-то особое искусство в умении заменить недостающую строку рецепта на что-то более доступное, не меняя при этом вкус получившегося, которое было доведено до такого мастерства, что порой люди задумывались о причинах, по которым автор кулинарной книги не включил именно этот продукт, выбрав вместо него более дорогой. В конце концов, такие вопросы наводили на мысль о том, что любые книги по готовке пишут состоятельные люди, которые имеют великое разнообразие продуктов на своем столе и частенько забывают об их стоимости, что невозможно представить в большинстве домохозяйств – основных потребителей подобной литературы. Мама поставила тарелку перед Александром, который, честно говоря, изрядно проголодался, но ел скорее из желания принять предложение о перерыве, чтобы перевести дух и собраться с мыслями.
Когда с едой было покончено, он ожидал продолжения разговора. Мама уже задала определенный тон «беседы» (на самом деле монолога), так что юноша смог адаптироваться к нему и переживал гораздо меньше, чем в первые мгновения. Но тут отец, предварительно прочистив вечно сухой голос, ставший таковым из-за привычки к курению крепкого табака и долгой работы в громком месте, где приходилось кричать, чтобы донести необходимую информацию даже до того, кто находился в паре метров, вступил в разговор. И можно понять такое решение, если бы мысли этого человека различались со сказанным ранее, но родители как будто играли по одной партитуре, отличаясь друг от друга в своей мимикрии так малозначительно, как различается исполнение одной мелодии у двух начинающих дирижеров, не выработавших собственный стиль. Это было просто невозможно терпеть, как бы ни старался Александр войти в их положение. Он вновь прервал эту речь, сказал, что не может больше слушать и намерен уйти в свою комнату, если ему это не запрещается. Они ответили молчаливым согласием, он взял вещи, брошенные неподалеку, вышел. В комнате голова отдалась приступом боли, он сел на пол, не в силах дойти до кровати или кресла. Хотелось плакать, но глаза были сухи, как будто кто-то на небесах решил лишить его самого простого выхода из ситуации, ведь вместе со слезами от людей уходит боль и страдания. Его же оставили гнить изнутри с тем, что он чувствовал. В голове было слишком много всего, чтобы выделить нечто главное, что тревожило больше всего. И он опять подумал о Лизе. Не хотелось сразу представлять весь ее образ, так что он постарался воссоздать его с самого начала, как художник отражает внешность человека на холсте. Ему хотелось вырисовывать каждый изгиб тела, чтобы через мгновения отойти в воображении подальше и увидеть, как на месте опустошения и горя возникла самая красивая девушка в мире. Лиза была действительно прекрасна, но он довел замысел создателя до собственного, несуществующего идеала. Лиза его воображения была иррациональна, невозможна, по своей сути, он даже испугался бы, увидев такую девушку. Любил Александр ту, что недавно (хотя по мнению самого юноши с того времени произошло непростительно много событий, чтобы уместить их в отведенное количество суток, поэтому сейчас он готов был перестать верить всем измеряющим время механизмам, потому что они лгут, лгут нещадно и грубо) вошла в кабинет, но это не мешало ему создать собственную музу на ее основе, которая приходила бы в особенно романтичные моменты, вдохновляя своей близостью на творчество и новые свершения. Эта девушка стала спасением от отчаяния, неожиданным выходом из запертой комнаты, когда свеча надежды превратилась в жалкий огарок, который вот-вот догорит (стеарин дорогой, так что ты не покупаешь новую). Он назвал ее Елизаветой. Сел за письменный стол, достал листок бумаги и начал писать о своей любви к ней. Слова появлялись на бумаге поразительно легко, почти не приходилось останавливаться, чтобы подумать над формулировкой и продолжением мысли, ведь все выражения уже оформились в его сознании. Необходимо было только присмотреться внимательнее, чтобы отыскать их.
Письмо получилось очень чувственным, совершенно не характерным для сегодняшнего дня. Оно было написано без корыстных соображений, не стремилось поразить получателя (тем более что его не существовало в действительности) красотой слога. Любовь в чистом виде, без дальнейшего плана, рациональных раздумий, не подчиненная законам логики, из-за чего особенно прекрасная. Эти строки стремились отразить недоступное Александру чувство, приближались к нему максимально близко, но никогда не пересекали черту, как гипербола не может достигнуть оси абсцисс в силу законов математики. Время прошло незаметно, на улице уже вечерело. Александр решил отдать письмо Лизе на следующий день, отложил его в сторону, чтобы ненароком не прочитать написанное, ведь в таком случае люди начинают сомневаться, находят ошибки и неточности, в стремлении исправить их делают новые, а потом, окончательно разочаровавшись, выкидывают листок в мусорную корзину и забывают о нем. Стремление к совершенству – бич начинающих писателей, загубивший множество талантов, которые теперь работают где-то еще или не работают вовсе, уже не вспоминая о возможности написать на бумаге что-то, кроме финансового отчета. Он взял в руки книжку, сборник юмористических рассказов Джерома К. Джерома. Читалось на удивление легко, сознание не цеплялось за неприятности прошедших дней, равно как и за моменты радости, а потому Александр с легкостью погрузился в атмосферу классических, добрых шуток, невинного балагурства, за которым сам юноша мечтал застать себя однажды в преклонном возрасте, чтобы в очередной раз убедиться, что жизнь кипит внутри, несмотря на года и морщины.
На следующий день он пришел на кухню в абсолютной уверенности, что застанет там нечто похожее на то, что увидел вчера по приходе из школы, однако на столе стоял теплый завтрак, от которого поднимался слегка заметный пар. Очень хотелось поскорее сесть и насладиться трапезой, так что он забыл о предосторожности и приступил к еде. Вошла мама, села напротив сына и какое-то время молча наблюдала за ним. Александр с улыбкой поздоровался, давая понять, что находится в отличном расположении духа. Мяч был на стороне мамы, которая решила, что его хорошее настроение можно воспринимать в качестве готовности к раскаянию, а потому, выждав еще немного, понизила голос до ласкового и начала со слов: «Ведь ты знаешь, что был неправ»". Юноша понял, что допустил ужасную ошибку, согласившись на обозначенные правила игры, но исправлять ее не было желания, потому что его счастье могло развалиться в любой момент, а сегодня это чувство было особенно важно, ведь через час или около того предстояло отдать признательное письмо Лизе, что не подобает делать с угрюмым лицом и крамольной мыслью, поэтому он тихо, но безоговорочно прервал мать словом «Достаточно». Отодвинул тарелку от себя, взял приготовленные заранее вещи из комнаты и вышел настолько стремительно, что мама даже не успела одуматься, выйти из шокового состояния и окликнуть сына. Очнувшись, мама почувствовала себя особенно одинокой, чужой в собственном доме.
В компании новых друзей Лиза казалась очень счастливой, так что Александр замедлил шаг, взял у судьбы время на раздумье. Не хотелось нарушать ее душевного равновесия, но запечатанный конверт в рюкзаке добавлял чувства недосказанности, как будто вы утаили что-то в диалоге с любимой, так что было решено достать его заранее и все же поговорить с ней. Он вежливо поздоровался со всеми и, рассыпаясь в извинениях, увел девушку в сторону. Преамбула была до ужаса длинной, Александр ненароком рассказал всю историю собственной жизни в кратком содержании, несознательно пытаясь отдалить решающий момент. Часы показывали, что до начала урока оставалось совсем немного, он оставил несколько предложений за скобками и перешел к сути: «Знаешь, Лиза, мы знакомы совсем недавно, но даже за это короткое время у меня возникло чувство по отношению к тебе. Сказать о нем вслух не хватит мужества, а потому я передаю тебе это письмо. Я постарался быть до конца искренним с самим собой, а потому ничего не утаил и от тебя. Очень хочу, чтобы ты прочла его. Жду следующей встречи с трепетом и нетерпением». Слова были произнесены очень быстро. Он проглатывал окончания слов, не замечая этого за собой. Говорил на одном выдохе, чтобы не прерываться, не думать о построении предложений. Сказав это, Александр поспешил удалиться к своему классу, чтобы не показать, как трудно было совладать со своим волнением, совершенно ему не присущем. Горные лыжи – опасный вид спорта, что понимает каждый здравомыслящий человек перед спуском, однако многие так и не могут пересилить свой страх, а оттого навечно остаются в пределах простых трасс. Александр же постоянно самосовершенствовался, из-за чего раз за разом приходилось преодолевать недоступные раньше участки. В этом всегда помогала железная уверенность в успехе, подкрепленная длительной подготовкой и идеальной техникой. Он опасался за свою жизнь, но во время спуска никаких сентиментальных чувств не оставалось. Для них просто не было времени, ведь на большой скорости приходилось детально изучать каждый сантиметр одинакового на первый взгляд снежного покрова, чтобы ехать по идеальной траектории с максимальной безопасностью. И вот сейчас он чувствовал себя в чужой, непонятной ему стихии сомнений. Уверенности в том, что выбранная траектория действий является правильной, не было, равно как и возможности оперативно найти оптимальную. Он стоял на распутье, не имея никаких представлений о том, куда ведет каждая из дорог, из-за чего выбирать приходилось по косвенным признакам, которые никогда не были однозначны. Во время первых шагов, когда альтернативный вариант еще не скрылся из виду, хочется перейти туда, однако это тоже не принесет никаких изменений. В общем, было весьма неуютно.
Лиза, очевидно, прочла письмо, потому что самостоятельно нашла кабинет Александра и подошла к нему, чего он точно не ожидал. По выражению ее лица нельзя было сказать ничего определенного. Если не знать, что подобное проявление самостоятельности было противоположно первому впечатлению о девушке, то лишний раз задумываться о причинах, по которым она хочет к вам подойти, не стоит. В конце концов, школа живет своей размеренной жизнью, в которой одни учителя передают информацию другим, а те доносят ее до учеников, которых часто не бывает поблизости. Тогда они просят об этом других, так что Лиза сейчас вполне могла бы сказать о том, что нужно подойти к секретарю или охраннику, вот только около часа назад Александр вручил ей письмо, где писал о своей любви, которая не оставила места прежнему образу жизни. События последних дней только подтверждают, что существование больше невозможно.
Концепция его счастья напоминала ромб. В самом начале находилось базовое допущение о том, что он хочет продолжать жизнь и готов бороться за нее до конца, затем определялись важные для него элементы будущей жизни, при синергии которых счастье будет достижимо. Далее следовали пошаговые инструкции к достижению каждого из этих элементов. Был определен целый ряд трудностей и предстоящих проблем. Эта ступень – самая широкая часть ромба. Далее проблемы постепенно решались. В своем стремлении к счастью Александр переходил на следующую строчку алгоритма, где задач становилось гораздо меньше из-за неизбежного приближения финала. Наконец, все линии сходились в одну, самую верхнюю точку ромба, где зиждилось счастье как таковое.
Теперь фигура была разрушена с основания. Аксиома опровергнута, так что дальнейшие попытки строительства не приводили к успеху. Он больше не хотел жить. Теперь на месте выстроенной линии поведения был хаос, в котором не действовали прежние законы, а человек не мог упорядочить его в силу отсутствия фундамента. Строения держались какое-то время, но счастье – слишком многоэтажная конструкция, так что все попытки вновь построить его разваливались, утопали в грязи.
Дальнейшая жизнь без близости с Лизой не имела никакого смысла. Все свершения казались пустыми, если о них нельзя было рассказать любимой девушке за чашкой чая, согревающего в зимние вечера. Она была его счастьем, хрупкой девушкой, при виде которой Александр таял на глазах. Его грубоватые черты становились заметно мягче, потому что нельзя было не ответить улыбкой на ее приветственный взгляд. Возможно, она станет учительницей, а он – профессиональным спортсменом, владельцем сети магазинов горнолыжной одежды, которая будет основана благодаря его собственному опыту многолетнего взаимодействия с ней. На рабочем месте придется быть принципиальными, справедливыми, но не терпящими слабости, однако по мере приближения к дому оба будут забывать о собственном имидже и подчиняться приказам любящих сердец. По дороге домой он видит витрину магазина и купит ей украшение только потому, что оно так прекрасно дополнит ее каждодневный образ. Она в этот день вернется пораньше, приготовит ужин не из-за того, что не хватает денег на ресторан, а из-за желания сделать приятно любимому, который, знает она, хочет домашнего тепла и уюта. Дверь откроется, Лиза будет одета очень просто (свой дорогой костюм девушка давно повесила в дальний шкаф), именно такой она больше всего нравится Александру, хотя тот любит ее без памяти в любой одежде или без нее совсем. Специально не будет спешить, чтобы он успел закрыть за собой дверь и обернуться к ней. Обовьет руками его шею, нежно поцелует и только потом чуть отстранится, чтобы сказать свое «привет, милый». Александр достанет украшение и протянет ей, она, как всегда, засмущается, покраснеет немного, начнет даже: «Не стоит…», – но он ее прервет своим: «Даже не хочу слышать. Для меня это не меньший праздник, чем для тебя». Тогда они пойдут на кухню, будут наслаждаться длительностью ужина, медленно опустошая бокалы вина и рассказывая о событиях прошедшего дня без всякой агрессии, как будто все сложности происходили с их знакомыми, но никак не касались их самих. Потом они возьмут бокалы, выйдут на балкон и станут смотреть на то, как капли дождя падают на асфальт и медленно стекают вниз. Ведомые дуновениями прохладного ветра, влюбленные прижмутся друг к другу. От ее волос будет пахнуть улицей, а от его шеи – мужскими духами, которые Лиза сама выбирала пару месяцев назад, представляя подобные моменты. Они займутся любовью в этот вечер. Обнаженная Лиза готова отдать ему всю себя, предоставляет Александру полную свободу действий, но он не жаден. Он будет очень нежен, как и всегда страшась за ее хрустальную хрупкость.
Вся жизнь будет состоять из множества дней, таких же прекрасных, как этот. Они будут грустить в командировках, просматривать совместные фотографии по дороге на работу. Потом встретятся у аэропорта с такой нежностью, как будто не видели друг друга несколько лет, а не недель. Они не будут думать о детях, наслаждаясь полной принадлежностью друг другу. Два человека – это слишком прочный союз, чтобы допускать кого-то в очерченный мелом круг.
Все эти годы пролетели перед глазами Александра за несколько секунд, когда Лиза преодолевала последние метры коридора. С такого близкого расстояния было проще увидеть, что девушка очень расстроена и еле сдерживает слезы. Оказалось, что у нее уже есть молодой человек, с которым она недавно начала отношения. Друг Александра, с которым они вместе бегали до автобуса и укрывались под одним зонтом, когда шел дождь. Бессмысленность слов, невозможность мышц лица отразить внутренние чувства, а потому молчание длинною в бесконечность. Он садится на кафельный пол, закрывает глаза руками, потом поднимает голову вверх и молча смотрит, как муха доживает остатки своих дней внутри лампы. Лиза не переходит границу дозволенного друзьям (без чего невозможно повлиять на состояние юноши), но при этом не уходит, понимая тяжесть его положения. Просто стоит рядом, ничего не говорит, боится даже дышать громко. Он встал, собрался с силами, сказал, что глубоко опечален этой новостью, но при этом не винит девушку и желает ей счастья.
Следующие несколько лет он будет планомерно погружаться на социальное дно, забросит учебу, лыжи, что угодно, кроме алкоголя и странных знакомств. Он узнает о Лизе побольше и поймет, как сильно она отличается от выстроенной им Елизаветы, которой и было адресовано письмо. Поняв, не перестанет пить, ведь алкоголь войдет в привычку.
Его, как и всех, заставит бросить пить подорванное здоровье. Ближе к сорока он возьмется за голову, станет посещать врачей и делать зарядку, но изнеможение организма никогда не пройдет. Он будет честно зарабатывать и редко гневить судьбу, хотя порой его, как и ту директрису, будет посещать печальная мысль о том, что после слов Лизы он не прожил и дня, погрузив свои дни в рутину. Но потом забывшийся прохожий, наткнувшийся на него в потоке людей, вновь скинет Александра в болото каждодневности, где так тепло и уютно.