Как выяснилось, у королевы Мэврис были свои очень особенные понятия о приятном пробуждении. Спасибо Шелтису, я проснулась до того, как постель превратилась в бассейн со льдом. Всего на несколько секунд, но чувствую, что дивные ощущения не оставят меня до самого вечера.
– Ты что-нибудь знаешь об этом? – требовательно спросила я у зеркального духа.
– У королев свои причуды, – снисходительно бросил тот в ответ.
– Ты обновился за ночь? Старая память слетела? – Мне стало дурно от одной мысли, что укрощение строптивого духа придется проводить заново.
– Да не знаю я, – обиделся дух. – Я же по шмоткам да по украшениям. Никто со мной особо и не разговаривал, вот, на тебе учусь общению. Могу только предположить, что это помогало Ее Величеству просыпаться. Она же ночами сидела в своем кабинетике – мне всегда было видно, как она под утро к постели выходит. И я же потом ей темные подглазья замазывал. Ну что, сушиться и одеваться?
– Зубы надо почистить, – вздохнула я и поднялась на ноги.
Утренний туалет у меня много времени не занял. Все же дух был очень полезным. А за то время, что я была в ванной комнате, он еще и подобрел. Или решил подлизаться, что прямо указывает на резко возросший уровень разумности. В любом случае он посоветовал осмотреть изголовье кровати – там может быть пластинка с изображением льда или воды. Мол, заколдовать кровать Мэврис не могла, значит, мастер изначально встроил такую освежающую фишку.
Так оно, кстати, и оказалось. Нашла я пластинку с изображением льда и, от греха подальше, сковырнула ее с постели. Фух, завтрашнее утро покажет, кто прав. Дух-то считал, что достаточно ее просто не трогать. Но я-то и не трогала!
– Будем выбирать платье? – Закинув пластинку в кабинет, я села перед духом.
– Ты уже поняла, что у королевы любимые оттенки небесного цвета. В редкие, крайне редкие дни она надевала платья в нежно-голубых тонах. Все остальное время Мэврис отдавала предпочтение сумрачно-грозовым цветам. Поэтому советую выбрать вот это серо-стальное платье. Оно хорошо тем, что к обеду переодеваться не нужно, достаточно добавить агатовый гарнитур.
Вероятно, свой любимый красный цвет я на себе увижу только на Земле. Что ж, подожду. В конце концов, что-что, а роскошные платья с корсетами мне в обычной жизни надеть некуда. Так что серый цвет – это нестрашно. Тем более что наряд идет мне. Как и сложная коса со скромной черной лентой. Кстати, о ленте:
– А это разве не траурный знак?
– В Редгене – нет, – отозвался дух. – У вас траурный цвет очень сложный. Вот знаешь, когда угли подергиваются серым пеплом, но краснота еще немного видна? Вот он самый.
– Но это платье близко к этому цвету, – напряглась я. – Кто-то умер?
– У королевы умерла сестра, но траур затянулся.
В задумчивости я поднялась и отошла к окну. Что же здесь происходило раньше? Мэврис «унаследовала» мужа сестры. Сестра умерла, пытаясь родить правильного или «удачного» ребенка. Думаю, что заменить Мэврис не мог никто. Ну не мазохист же король?! И не садист – имей он такие склонности, я бы это уже прочувствовала.
Кажется мне, что в этой ситуации все хороши. Но и продолжать войну я попросту боюсь. Вчера был мой бенефис – не каждая может дать пощечину королю. Больше того, не каждая вообще может отвесить кому-либо оплеуху. И я раньше никогда себе этого не позволяла. Не позволю и впредь. Умные люди понимают, что на удар когда-нибудь последует ответ. И королевский "ответ" я могу и не перенести. А значит, демонстративный траур пора прекращать. Постепенно налаживать отношения с королем и постараться провести время интересно и без скандалов. Что будет со всем этим делать Мэврис – не мои проблемы. Я, может, еще и сама себе глаз подобью перед обратным обменом.
– Ты можешь показать мне все платья, которые носила королева?
– В смысле, изображения? Я каждый раз создаю новое платье из запасов старых тканей и, – тут дух замялся, – скоро потребуется обновить запасы.
– Казна опустела?
– После замужества Мэврис потеряла доступ к деньгам своей семьи, а казной супруга пользоваться не пожелала. Она вскользь об этом обмолвилась своему брату, а мне было слышно.
– Ладно, показывай.
На экране появилась полноценная буря. Вот уж точно, все оттенки грозы и редкие нежно-голубые вкрапления чистого неба. Что ж, изменения не должны бить в глаз, а значит, выбирать нужно из старого.
– Так, верни первый вариант, траурный, – нахмурилась я. – И сделай розовый насыщенней. Чтобы получился розовый шелк со стальным отливом. Это же уже не траур?
– Такой цвет не носят, – отозвался дух.
– Запрещено? Суеверия? Нет? Вот и хорошо. Делай. Теперь посеребри ленту и укрась агатовой крошкой.
Со всеми этими переделками мы изрядно задержались, и на туфли времени не хватило. Что ж, меняя одежду, я оставляю временные привычки Мэврис нерушимыми.
Шелтис вновь провожал меня до малого обеденного зала. Ну как провожал – в этот раз он шел рядом и проверял, точно ли я запомнила дорогу. Это было приятно, и я даже начала себя готовить к тому, что он заговорит. Хотя искренне надеюсь, что этого не произойдет. Говорящий кот, да еще и с такой выразительной мордой – уверена, что ничего хорошего и доброго он не скажет.
Едва открылись двери и я шагнула в зал, там воцарилась мертвая тишина. Король шел ко мне и чуть ехидно усмехался.
– Доброе утро, Ваше Величество, – поприветствовала я супруга.
– Доброе утро, Ваше Величество, – отозвался Линед. – Только что состоялся отъезд не только трех отчужденных леди, но еще и семеро лордов решили покинуть нас.
– Какие проницательные лорды.
Лично мне эти самые лорды ничего плохого не сделали. Но раз они решили покинуть двор сразу после того, как королева пожаловалась мужу… Они третировали Мэврис? Почему же она молчала?
«А потому что она считала мужа врагом. И вполне могла решить, что все гонения происходят с его ведома и по его приказу», – пришла мне в голову неожиданная мысль. Пришла и осталась, поскольку на первый взгляд эта теория казалась очень логичной.
– Сегодня будет удивительно тихо, – хмыкнула я. – Помимо спешно убывших отсутствуют все прочие леди. Если глаза мне не изменяют.
Муж помог мне сесть и коротко усмехнулся:
– Леди сказались больными. На тот случай, если вы все еще сердиты. Никому не хочется лишиться всех вещей.
– Я так и не поняла, зачем вы желаете сжечь их вещи, – осторожно заметила я. – И заплатить за это деньги.
Все же если Мэврис так откровенно пренебрегала Траарном, она вполне могла этого не знать.
Король чуть поморщился и щелчком пальцев создал вокруг нас радужный купол:
– Старая традиция. Когда она зародилась, редгенцы еще не выходили за пределы Леса. У вас изучают историю Траарна?
С независимым видом я бросила:
– Вскользь, у нас очень много других дисциплин. Впрочем, вам это известно, Ваше Величество.
Линед слегка смутился и кивнул:
– Да, это верно. Кхм, что ж. На землях Траарна собралось огромное количество самых разных семей и колдунов-одиночек. Был собран Совет Магов, начал зарождаться королевский род, но проблемы оставались. С одной стороны, мы были обязаны принимать у себя беженцев с Дальних Земель, с другой стороны, они порой были жестоки и отвечали на приют черной неблагодарностью. Тогда и зародился обряд Отречения от дома. Этот обряд действует только на территории Траарна. Когда гость обижает хозяина дома, то последний вправе просить помощи и защиты у магии. Так обидчик лишается всей своей одежды, кроме той, что надета на нем, и изгоняется из приютившего его дома. И позднее он не может принимать участие в общественной жизни ровно до тех пор, пока сам не пошьет себе новую одежду и не придет просить прощения. Если же обидчик решит обмануть и закажет готовое платье у швеи, то магия растворит его вещи.
Я пораженно кивнула. Древние маги знали толк в наказаниях. С другой стороны, не думаю, что для благовоспитанных девушек это такая уж проблема – они ведь занимаются рукоделием. Должны заниматься, по идее.
Линед явно был благодушно настроен и даже немного склонен к разговору, и этим было необходимо воспользоваться. Вот только сейчас меня интересует мерцающий вокруг нас радужный купол – его видят все? Или только те, кто внутри? Или только маги, а если так, то почему вижу я? Но Мэврис была сильным магом, и нет никакой надежды, что такой вопрос получится обосновать. Высшие силы, пожалуйста, пошлите мне кого-нибудь для допроса!
Но вместо этого провидение послало завтрак, который весьма неприятно удивил – каша на воде без масла и сахара, тонкие сухие хлебцы и крошечная пиала с матово-черными ягодами. Причем эти ягодки достались только мне.
Никого из придворных такой завтрак не удивил, так что и я, мужественно преодолевая отвращение, съела гадостную кашу и немного похрустела хлебцами. Затем отодвинула от себя тарелку и воздала должное местной чернике. К слову, довольно вкусно, но наша сочнее. Знать бы еще, отчего Его Величество так подозрительно на меня косится.
– Вы хорошо себя чувствуете, Мэврис?
– Превосходно, – ответила я.
– Как вам тайлиндар?
Окинув взглядом стол, я сделала вывод, что это название ягод.
– Суховат, но неплох, – осторожно ответила я.
– Значит, я и с полсотни моих предков были правы – дар возвращается, – усмехнулся Линед. – И только вы, Мэврис, в своем упорстве предпочли ничего этого не замечать.
Мне оставалось только отвести глаза. Откуда мне знать, что замечала, а что нет прежняя Мэврис? Тем более что ее больше беспокоила чья-то смерть, а не потеря дара. То есть и потеря дара тоже, но…
– Скажите, Ваше Величество, вы видите щиты? Люди без дара их не видят, для одаренных же любой щит похож на стенки мыльного пузыря. – Голос лорда Эрсталя звучал нарочито спокойно, но я подспудно ощущала его напряжение.
Отвечать не хотелось. Мало ли им нужна еще парочка «удачных» детишек? Особенно учитывая, что принцесса тоже пойдет по категории «неудачных».
– Я так понимаю, лорд Эрсталь лишен вашего внимания, – вздохнул король. – Тогда ответьте мне.
– Я не уверена, – нашла удобоваримую отговорку. – Щиты я вижу только ваши, милорд, а ягоды… Они могли испортиться.
Последнее я добавила наугад, поскольку не видела связи между вкусом тайлиндара и наличием магии. Ничего, у меня до обеда много времени, и я знаю, что искать. Да и после обеда тоже – Мэврис выходила только к завтраку и ужину, что очень удобно, и менять это я не буду.
Больше мы не разговаривали. После завтрака Линед удалился в свой кабинет, придворные разошлись. Хотя про них будет правильней сказать, что они растворились в воздухе – настолько им было страшно оставаться с королевой. Вот так-то, ребята, теперь вы знаете, что король блюдет свой статус.
А я прошлась по залу, присмотрелась к хрустально-прозрачной воде и к ярким птицам. Одна из них – та, рядом с которой стоял король перед вчерашним ужином, – вздрогнула и уронила несколько перьев. Одно из них просочилось сквозь прутья клетки и, медленно кружась, опустилось на пол. Я следила за ним взглядом и отчетливо понимала: не желаю им зла. Совсем.
Линед Сехарейя Траарнский
Двадцать Седьмой Защитник Рубежей Траарна
Видя взаимную, искреннюю любовь отца и матери было сложно не позавидовать. Их брак, как и любой союз Защитника Рубежей, был династическим, договорным. Испокон веков отец брал в жены человеческую колдунью, их сын брал за себя эльфийку, ребенок от связи траарнца и дивной брал за себя редгенку. Наш с Мэврис сын начнет круг заново и женится на траарнке. Пусть Боги ниспошлют ему большее счастье, чем мне.
Отец нашел подход к эльфийке, считавшей свой брак чем-то вроде заключения. Леди Илзарриель собиралась прожить в Траарне двадцать-тридцать лет и вернуться в Лес. Привязываться к человеку не входило в ее планы. Но отец, в отличие от меня, смог расположить к себе свою супругу. И, глядя на них, я верил, что тоже справлюсь. Оборотни не настолько высокомерны, не настолько отличаются от людей. Они куда чаще заключают союзы с нами. Но боги от души посмеялись над моими детскими мечтами. Первая жена была тихой и неприметной. Она не жаждала моего общества и все свое время проводила на солнце в саду. Уже потом я узнал, что она имеет проблемы с собственным зверем, постоянно мерзнет и не хочет жить. Но для нее и наших детей это знание пришло слишком поздно.
Мэврис должна была стать истинным украшением Траарна – сильная, умная, волевая женщина. Картрис Редгена, что для оборотней нонсенс, их женщины редко ступают на эту стезю. Я знал, понимал, что для моей второй жены нет ничего дороже магии. Но здесь у нас обоих не было выбора – именно Мэврис больше всех подходила для рождения траарнского принца. И если можно было пренебречь расчетами, то печати проигнорировать было нельзя.
– Коньяк с утра? Хотя завтрак уже был. Так что и я не откажусь от глотка хорошего пойла.
Я не обернулся, только призвал второй стакан, наполнил и отправил другу.
– Иногда я жалею, – бросил в пустоту, и Эрсталь рассмеялся:
– Мой король сожалеет о своем Даре? Вера в Единого Бога набирает силу, люди вырезают всех, кто не подходит под заветы их больной религии. И только сила траарнских королей не позволяет фанатикам пересечь наши границы. Только твоя власть над колдовскими рубежами защищает Четыре Королевства. Дивные эльфы не гнушаются отдавать дочерей в ваш род. Проблема не в тебе, друг мой.
– Ты прав, – кивнул я, – как всегда, прав. Но иногда мне хочется быть кем-то другим. Боевым магом, например. Защищать границу огнем и мечом и знать, что где-то далеко есть Рубежник, который не допустит беды.
Было стыдно, но бороться с собой с каждым днем было все тяжелей. Магия давила на плечи, нашептывала безумные идеи, ломала волю. Не хотелось бы повторить судьбу Ильберила Седьмого Безумного. С другой стороны, и это не сломает Траарн. У меня есть сын и есть кому о нем позаботиться.
– Боевыми магами мечтают стать все мальчишки, – услышал я в ответ. – И я тоже. До сих пор.
– Сдается мне, друг мой Вердар, мы так и не повзрослели.
Отставив бокал, я отвернулся от окна. Друг, как и всегда, занял софу. Мне оставалось сесть на стол или приткнуться на узкую табуретку.
– Целый король, а почтения к нему – ноль, – проворчал я и сел на стол.
– Тебя разве в детстве не били розгой за расхлябанность и привычку сидеть не там, где надо? – поддел меня Вердар. – И потом, сам облюбовал этот закуток. То ли дело кабинет твоего отца – роту солдат усадить можно. И эхо гуляет от стены до стены.
– Моя матушка – дивная эльфийка, ей не были нужны розги. Одно движение бровью – и двор укрощен, муж вразумлен, а сын преисполнен почтения.
Вспоминать о родителях было приятно. Отец редко выходит на связь, он осознает себя заново, эльфом. Любовь матери дала ему шанс отрастить длинные уши и не менее длинный срок жизни. Я не в обиде. Если только немного – слишком тяжело было без подготовки удерживать рвущиеся рубежи. Но с моим сыном в свое время произойдет ровно то же самое – у Траарна может быть только один Рубежник.
– Мэврис как будто одумалась, – с сомнением произнес я. – Хотелось бы верить, что мы сможем наладить отношения.
– Ты все еще в это веришь? – скептически спросил Вердар. – Прости, но с женами тебе не повезло.
– Не соглашусь с тобой. Ведь тогда можно сказать, что и им со мной не повезло. И об этом я тоже хотел с тобой поговорить.
– О везении? – удивился Вердар.
– О произошедшем сегодня. Ты воспользовался лазейкой в печатях Мэврис и закрыл ей рот. Вердар, ты мой друг, мой советник, человек, на которого я могу опереться в трудную минуту. Но это, мать твою, не дает тебе права помыкать королевой. Твоей королевой, Вердар.
Лорд Эрсталь встал, поклонился и четко произнес:
– Ваше Величество вправе наказать меня, однако, вернувшись в прошлое, я поступил бы так же. Королева Мэврис стояла на границе ваших чар помех, и ее, в отличие от вас, могли услышать придворные. Если мне будет позволено, то я принесу свои извинения Ее Величеству лично.
– Ее Величество ниспослала мне право простить тебя от ее имени и даже поощрить, – криво усмехнулся я. – Сама же она прощать тебя не собирается. И ее можно понять. Эти печати влияют на нее не в лучшую сторону, но они были необходимы.
– На твоей матери их не было, – тихо напомнил Вердар и сел.
– Моя мать была эльфийкой, у нее не было второго облика. Их пришлось наложить на мою первую жену, у Иварис были проблемы с волчицей, как ты помнишь. Печати подчиняли ее, да. Но и защищали тоже. Просто представь, что во время беременности кто-то смог бы заставить ее обратиться. Или что она сама обратилась, не в силах удержать зверя в узде. Верд, не я это все придумал!
– Но ты можешь изменить, – уверенно произнес друг. – Особенно сейчас, когда у тебя уже есть наследники.
– Ты желаешь смерти моей жене? Она носила всю плеяду печатей подчинения больше трех лет, Верд, ей не выжить. Будь у нас вторая картрис, с той же специализацией, что и Мэврис… Можно было бы попробовать. Но, увы, среди редгенок больше нет картрис, а остальные мало разбираются в особенностях оборотней. Боюсь, что наш самый неразрешимый конфликт растет именно от этого – она потеряла возможность обращаться. Раньше такого не происходило ни разу, а Мэврис… Она замкнулась в себе, а потом начала чудить.
– Она стала ненавидеть тебя, – безжалостно уточнил Вердар, – и потому сейчас мне страшно интересно, с чего вдруг Ее Величество так благостно настроена. Ты бы попробовал убедить ее пройти обследование. Уже твой правнук вновь будет вынужден жениться на редгенке. Было б неплохо облегчить мальчику жизнь.
Мне оставалось только развести руками:
– Я не готов прилюдно, пусть и под чарами, обсуждать эти вещи – если мир узнает секрет рождения Рубежников, то мы рискуем потерять преимущество. А если не прилюдно… Ты же помнишь, после всех ритуалов и долгожданного зачатия Ее Величество одарила меня проклятьем и приказом не появляться в ее покоях до скончания веков. Хотя я и так там не был. А на людях обсуждать такие вещи смерти подобно – не хватало открыть миру секрет нашего рода.
– Даже не представляю, как ты справляешься, – смешивая сочувствие и насмешку, произнес Вердар.
– Дар того стоит, – уклончиво ответил я.
К чему рассказывать о жарких, душных снах, где Мэврис отвечает любовью на любовь? К чему вспоминать о безумных ночах, когда не утихающее возбуждение не дает уснуть? Каждый платит свою цену, и если моя такова – что ж, это еще не самое страшное. Каждый из нас, Защитников, в страшных снах видит одно и то же – разорванную ткань рубежной защиты и наступающего врага. Мы не можем допустить фанатиков в свои земли. А значит, должны платить.
– Прости, мне не стоило лезть, – повинился Вердар. – Тебе не кажется, что Мэврис не только взялась за ум, но и как-то подозрительно поумнела? Она испытывала твое терпение каждую секунду, а сейчас тишина.
– Она редгенка, вспыльчивая, взбалмошная и безумно избалованная. Ты же знаешь, что у оборотней мало женщин и что в неволе волчицы не плодятся. Вот и балуют их, как могут, позволяют куда больше, чем это разумно. Ей было тяжело оказаться в Траарне, где переизбыток одаренных женщин и нехватка мужчин, – устало напомнил я. – К тому же не только я потерял жену, но и она – сестру.
– Хочешь сказать, что сейчас скорбь прошла?
– Хочу сказать, что рано или поздно все взрослеют. Ты разобрался, что за ритуал она провела?
Вердар собрался, выпрямился и кивнул:
– Да. Есть два непреложных факта: во-первых, принцессу действительно не собирались убивать, во-вторых, Ее Величество была не одна. Расчеты выполнены ею, удалось найти обгорелые бумаги. Но магия к ней еще не вернулась, а значит, был сообщник. Первым делом я проверил лорда нед-Арнского, но это не он.
Лорд Райан нед-Арнский, сын, который не может понять, отчего отец удалил его от двора. Отчего отец не уделяет ему внимания и отчего не приходит посмотреть на маленькую сестренку. Будущая леди нед-Арнская не будет нуждаться ни в чем, кроме родительской любви. Которой девочке недостанет – ядовитый, тяжелый дар траарнских королей убивает своих наследников, не способных его принять. Единственный способ защитить их – отослать, не видеть, не касаться, не говорить. Зная все это, очень тяжело продолжать верить в старый постулат: «Дар того стоит».
***
К балу я готовилась старательно. Точнее, я старательно готовилась к провокации. Как бы ни хотелось сохранить ровные отношения с мужем, мне придется пойти ему наперекор. Королева открывает бал с королем, затем танцует с ближайшими приближенными. Все прекрасно, вот только королева – я, и это все портит. Боже мой, мне удалось запороть даже недовальс на школьном выпускном! Так что остается только одно – остаться у себя и найти другую причину, чем «внезапные недомогания».
Именно поэтому я сейчас сидела перед волшебным трюмо, которое от моих запросов подернулось розоватой дымкой. Полагаю, так дух выражал свое смущение.
– Так никто не одевается, – проскрипел зеркальный. – Это невозможно.
– Меня толкает на это необходимость. Ты показал мне танцы, и они слишком сложны. Будь у меня хотя б неделя, я бы рискнула.
– Это тоже риск, – буркнул дух. – Вот так?
Я смотрела на себя и кривилась. Нет, дух все воспроизвел как сказано, но… Но это был не королевский наряд. Черное кружевное белье с мелкими бриллиантами, практически прозрачная накидка. В свое время я хорошо смотрелась в этом наряде, хотя вместо бриллиантов там были стразы. А вот юная Мэврис выглядела смешно, пошло и нелепо.
– Создавать? – с сомнением спросил дух.
– Нет, подожди.
У королевы Траарна слишком аристократическая внешность, и кричаще-сексуальные вещи ей не подходят. Но…
– Сделай максимально закрытое платье. Да, ворот под горло, облегающий рукав до запястья, подол до самого пола. Ага, теперь перекрась его в золотой и сделай почти прозрачным. Нет, никакого белья. И теперь скрой интимные места теми рыжеватыми камушками.
– Эти «рыжеватые камушки» называются солнечными или желтыми бриллиантами, – вздохнул зеркальный дух.
Мы скрыли грудь за россыпью бриллиантов, так же прикрыли и более интимное место. А еще густо изукрасили подол, чтобы ткань красиво разлеталась при ходьбе.
– Высокую прическу и неброский макияж? – спросил зеркальный дух.
– Именно. Платье достаточно, кхм, яркое.
И колкое. Тонкая прозрачная ткань кололась в самых неожиданных местах, путалась в ногах и неимоверно раздражала.
«Будь честной с собой, – вздохнула я, – это не платье виновато. Это страх. Если король действительно в таком виде отволочет меня в бальный зал…»
Походив немного в платье, я попросила духа сменить его на что-то более подходящее раннему времени и устроилась в кабинете. До обеда достаточно времени, и лучше его потратить на чтение.
– Ваше Величество, подойдите к двери и откройте ее, – раздался счастливый голос Райана нед-Арнского. – Пожалуйста! Просто стук в дверь и правда невозможно передать внутрь. А вот голос – можно.
Ох, надо попросить его приглушить громкость.
Идти пришлось к основным дверям моего будуара. Первым в открытую дверь вошел Шелтис, он так отерся о мои ноги, что едва не уронил.
– Вы рады? – широко улыбнулся Райан и поставил на пол вазу.
– Рада. А ваза зачем?
– Так в нее будут кричать те, кто хочет к вам войти. Вернее, ту, в которую будут кричать, я оставил в коридоре, а из этой будет слышно. Сейчас-то я свой голос к вам магией отправил, но если так постоянно делать, то защита покоев может прохудиться.
«Какой кошмар», – подумала я и широко улыбнулась:
– Интересный выход. А нельзя как-то иначе? Не в вазу кричать, а, не знаю, хотя бы просто громко перед дверью сказать?
– Но я не такой гений, как вы, – погрустнел Райан. – У меня получилось только с двумя вазами.
– У тебя все впереди, – утешила я его. – Проходи. Надо будет как-то уведомить придворных о новых правилах.
– Я разберусь, – уверенно произнес воспрянувший духом Райан.
– Пообедаешь со мной?
– Конечно, моя королева. Разве я мог бы ответить на ваш чай столь черной неблагодарностью?
Сделав умное лицо, я покивала и отошла в сторонку.
– Прошу разрешения не кричать, – улыбнулся Райан. – Принесу наш обед. Как и положено традициями, я все добыл сам.
– Ты невероятный, – выдавила я.
Кажется, мне нужны справочники Редгена. Правильно, ведь Райан – мой племянник, значит, он наполовину оборотень. Наверняка он остро интересуется традициями далекой страны.
Парнишка притащил поднос с горой ароматного шашлыка. Рядом притулились плоские тарелочки с тщательно отмытыми корешками и какой-то зеленушкой.
– Немного стыдно, – он отвел глаза, – я совершенно не умею искать растительную пищу. Да и оленя завалил с помощью магии, а не во втором облике. Но у меня его нет и…
– Магия – часть тебя, – прервала я самобичевание, – как и второй облик – часть любого редгенца. А значит, ты все сделал правильно.
– Я тоже так подумал, – серьезно кивнул Райан, – поэтому не стал брать с собой оружие.
Мне резко подурнело. Нет, эту ночь я проведу в обнимку со всеми книгами, в которых хотя бы краем упоминается Редген. Иначе в следующий раз, по незнанию, я отправлю ребенка в жерло вулкана. Добывать какой-нибудь уголек для традиционного ужина.
За обедом Райан молча, но очень почтительно подавал мне кусочки мяса, коренья. Сам не ел. Правда, я видела, что он чего-то ждет. Возможно, я должна сказать «достаточно»? Или, напротив, перехватить «власть» над обедом и покормить уже его? Первое – логичней, второе – как-то приятней, честней и благородней.
Мягко улыбнувшись, я взяла в руки кусочек мяса и протянула Райану. Он как-то облегченно выдохнул и принял его от меня. Ага, то есть были возможны варианты? Вообще-то, стоит отметить, что шашлык был так себе – без соли и специй, да и коренья были пресные.
И теперь Райан это заметил. Ага, парнишка явно привычен к острой пище, и ему откровенно невкусно. Ну что поделать, дорогой племянник, ты это приготовил!
Наконец ритуальный обед был завершен. Я это поняла по торжественным словам Райана:
– Долгов меж нами нет, клянусь следовать за своей королевой в жизнь и в смерть.
– Долгов меж нами нет, – по наитию повторила я, – клянусь принять твой путь.
Племянник чуть удивленно вытаращился на меня, но спрашивать не стал. Правильно, в Редгене он никогда не был, а я была. Ну, Мэврис была.
– Предлагаю попить чего-нибудь несладкого с чем-нибудь сладким, – сказала я. – Найди что-нибудь.
– Кухня сейчас готовится к балу, – наморщил нос Райан, – но я добуду пирожные для своей королевы!
И действительно добыл. После жестковатого и несоленого мяса воздушные пирожные были пищей богов. Шелтис все это время сидел на другом конце гостиной и поливал нас презрением. Ровно до тех пор, пока Райан не поставил перед ним изящное фарфоровое блюдечко с пирожным. Минут десять кот занимался исключительно десертом, затем поднял голову и подарил нам взгляд из разряда: «Ну, живите, мои двуногие рабы. Польза от вас все же бывает». Это было особенно уморительно из-за крема и крошек, приставших к шерсти и усам.
– Похоже, что хаэтэ Шелтиса пора умывать, а раз он не хочет принять помощь от вас, придется это сделать мне, – улыбнулся Райан. – Я принесу его вам после бала.
– Ты там будешь? – Я поднялась на ноги, чтобы поймать кота, если он решит бежать.
– Нет, мне нечего там делать, – строго ответил парнишка, а я даже растерялась:
– Почему?
Райан посмотрел на меня и грустно улыбнулся:
– Моя королева не понимает? Вы всегда так искусно обходили стороной эту тему… Все, что касается королевского рода, сокрыто тайной. Никто не понимает, почему старший сын короля – «неудачный». Ради всех богов, да у других родов и понятия-то такого нет! Вот и шарахаются от меня. Видят – руки-ноги на месте, магия есть. Значит, неудачный в плане, ну, как мужчина не получился. А я получился!
Лорд нед-Арнский резко замолчал, испуганный собственным вскриком. Коротко, как-то ломко улыбнулся, быстро подошел к коту, подхватил того под пушистое пузо и ушел. Не прощаясь.
– Вот тебе и сказочная сказочка, – буркнула я и плюхнулась обратно в креслице.
Ничего, в этот раз от мероприятия любыми путями отмажусь, а потом научусь. И зеркало покажет, и с Райаном потанцуем. Его ведь наверняка учили, а практики не было. Вот и скажу ему, что на следующем балу он присутствовать обязан, а я, как хорошая родственница, обязана проследить за его подготовкой.
Линед Сехарейя Траарнский
Двадцать Седьмой Защитник Рубежей Траарна
В ветвях тонких молодых деревьев заливался соловей. Этих дивных певцов можно услышать только на самом краю «обитаемой» части королевского парка. Сюда не приходят благородные леди, галантные кавалеры не спешат услаждать их взор магическими фокусами, и потому птицы чувствуют себя в безопасности. Впрочем, покой и тишину любят все, в том числе и уставшие донельзя короли.
К сегодняшнему вечеру дворец готовился почти месяц. Мэврис никогда не интересовалась человеческими балами, хотя и с удовольствием танцевала. А вот подготовка к этому всему легла на плечи старейшей из придворных леди – Алиэсты Форнвиль. Хотя я бы не рискнул назвать ее «старейшей» в глаза. Имея четвертушку эльфийской крови, леди Форнвиль в свои восемьдесят с хвостиком выглядела где-то на тридцать пять или сорок лет. Она не участвовала в придворной жизни, не выходила к обеду, но всегда выручала в предпраздничной суете.
– Ваше Величество, вас трудно найти.
А еще леди Форнвиль обладательница редкой способности – где бы ни спрятался нужный ей человек, она выследит его и настигнет. Увы, к королям это тоже относится.
– Неужели? Я не прятался.
– Что ж, старая чайная беседка с прохудившейся крышей – где же еще может отдыхать траарнский король? Что гнетет вас? Конечно, поставщики привезли не то вино, да и цветы другого оттенка, что приводит меня в ужас и негодование. Но с гадкими торгашами я безжалостно расправилась, а вы, как мне кажется, даже и не знали об этих неурядицах.
Я попытался отшутиться:
– Не стоит ли мне найти несчастного торговца и посочувствовать ему?
Тихий смешок, но леди не пожелала сменить тему:
– Ваше Величество, мне неприятно об этом напоминать, но именно мои руки приняли вашего новорожденного отца, что безвозвратно испортило мое любимейшее платье. Так что я не то что вас, я вашего отца держала на руках. И ваших детей – тоже, всех четверых. Что вас гнетет? Гордячка Мэврис? Так она наказала сама себя. – Леди Форнвиль присела на потемневшую от времени скамью. – Дети? Давно пора поговорить с Райаном по душам. Через перегородку, конечно, но все равно лучше, чем ничего.
– И рассказать сыну, что у него никогда не будет жены? Не рановато ли? Ему всего шестнадцать лет.
– Я бы сказала, что слегка поздновато. Это знание не помешало брату вашего отца, он и леди Фиарр живут душа в душу и воспитывают общих детей. Учитывая уровень одаренности мальчишек, не будет в королевстве такого дурака, который назовет их бастардами.
– Вы не думали вернуться на пост старшего дознавателя?
– Я слишком стара, – поморщилась леди, – и громкие крики вызывают у меня мигрень. К тому же королевская власть крепка как никогда.
Я прислушался и понял, что соловей нас покинул. Жаль.
– Крепка как никогда, а о том, что королеву не принял двор, я узнаю спустя три года. Тихая, почти неслышимая травля – все рассчитано на редгенский слух.
Леди Форнвиль вздохнула, сорвала листок с вьюна и растерла его в пальцах.
– Вашей матери, перед ее первым балом в статусе королевы, в туфельки подсыпали стеклянную крошку. До этого эпизода она тоже, как и Мэврис, пыталась отделиться от Траарна. Тогда власть была не так крепка, и нежной эльфийской леди пришлось отращивать клыки и когти. Сейчас такое и представить невозможно, верно? А тогда ваш отец стоял перед супругой на коленях, врачевал ее израненные стопы и даже не пытался ничего пообещать. Они вместе привели Траарн к единству и удалились, потому что никому ничего не простили. Вы, мой король, не знаете, что такое бессилие. Ваши проблемы с женой решаются очень просто – уважение, умеренное потакание капризам и ухаживание. Три столпа, на которых держатся все браки мира.
– Она не носит то, что я ей дарю, выбрасывает из покоев цветы, на прогулке держится так, будто ей приказали идти со мной. – Я криво усмехнулся. – Мэврис – это Мэврис, и я ее ни в чем не виню. Наша жизнь началась отвратительно и продолжилась так же. Сейчас мы в состоянии хрупкого мира, и меня это устраивает.
Я врал, и мне даже не было стыдно. Кто бы что ни думал о моей жене, но я восхищался ее характером и ее способностью гнуть свою линию. Та неделя, когда она не просто объявила голодовку, а старательно ее соблюдала, расставила все по местам. Моя королева снизошла до исполнения союзного договора «Я понимаю, что от вашего рода зависят жизни редгенцев», но – «Искренне надеюсь, что иные проблемы, не касающиеся одаренного потомства, вы решите самостоятельно» – даже не собиралась снисходить до меня. Если верить донесениям агентов, то у нее был «слишком близкий друг».
– А я все равно считаю, что никакая война не может длиться вечность. И наша королева уже достаточно насиделась в своих покоях, – задумчиво произнесла леди Форнвиль. – Она ведь всю свою жизнь до замужества постоянно что-то делала. Картрис Редгенская только и знала, что затыкать собой все дыры – ее отсылали туда, где требовалась магическая помощь. Наводнение? Отправим туда Черную Волчицу. Пожар? Чудесно, у нас есть Картрис. Эпидемия? Что ж, с этим разберется старшая дочь Вожака. Своим статусом, своими достижениями она плюнула в лицо всему Редгену. Они балуют своих жен и дочерей, но при этом не позволяют им заниматься чем-то осмысленным. Чем-то, что может отвлечь волчиц от семьи и детей.
Алиэста старательно объясняла мне то, что я и так знал. Мэврис должна была выйти замуж за одного из своих соотечественников, но вместо этого пошла по пути Картрис. Женщина-архимаг, одна из семи в истории Четырех Королевств. Было ли это ее желанием или она стремилась избежать брака – неизвестно. Но то, что ей этого не простили, не поддавалось сомнению. После ее становления Картрис очень много молодых редгенок задумалось о высшем магическом образовании. Прецедент-то вот он, в семье Вожака.
– Если вы не против, леди Форнвиль, я покину вас. Мне стоит навестить Ее Величество перед балом. Она, как вы помните, была нездорова.
Прервавшаяся на полуслове Алиэста как-то странно улыбнулась и склонила голову:
– Мудрое решение, мой король.
Я в этом уверен не был, но спорить не стал. И без того старейшая придворная леди смотрит на меня как на несмышленого ребенка.
Уже привычно открыл портал в небольшой альков на этаже королевы и быстрым шагом добрался до покоев супруги. Покоев, у дверей которых нес караул неимоверно гордый собой гвардеец. Хм, странно, раньше Мэврис была против лишних людей на своей территории. Но гораздо больше меня удивила изящная эльфийская ваза, стоящая на затрапезной табуретке.
– Ваше Величество, – поклонился гвардеец. – Позволите доложить?
– Позволяю, докладывай, – кивнул я.
– Его Величество Линед Сехарейя Траарнский с визитом к Ее Величеству Мэврис Ильсин Траарнской! – гаркнул гвардеец, склонившись к вазе.
С одной стороны, король априори в курсе всего, что происходит во дворце. А значит, мне должно сделать вид, что я ничему не удивлен. С другой стороны, от матери мне досталось немного любопытства, и я погибну, если не пойму, зачем орать на вазу.
– Интересный способ. Давно придумали?
Гвардеец приосанился и обстоятельно доложил:
– Ее Величество приказала, чтобы в покои больше никто не шастал как к себе домой! А то никто не стучит, а если стучит, то неслышно. Вот милорд нед-Арнский и наколдовал. А вот за табурет-то королева ругалась, да. Но постамент еще не готов, а если я с вазой в обнимку стою, то в покоях миледи слышно дыхание. Я пробовал не дышать, но не получилось.
– Ясно. Одобряю.
Гостиная пустовала. Серо-голубые тона, вышедшая из моды мебель и полное отсутствие живых картин – Мэврис остается верна себе. Осмотревшись, нашел вазу-близнеца. Если подойти ближе и прислушаться, то все равно слышно дыхание гвардейца. Бедная Мэврис, неужели не догадывается прикрыть чем-нибудь отверстие?
Тихий шорох подсказал, что супруга готова почтить меня своим вниманием. Повернувшись, я увидел Мэврис и забыл все, что хотел сказать.
– Добрый вечер, Ваше Величество. – Она замерла в дверях.
А я мог только молчать и созерцать это удивительное непотребство, надетое на королеву. Я не знаю, что удерживало бриллианты на ее теле – может, магия, может, какая-то портновская хитрость. Но моя жена стояла передо мной, одетая лишь в драгоценности и свежие цветы. Нет, вокруг нее еще колыхалась какая-то прозрачная вуаль, но назвать эту самую вуаль «тканью» не поворачивался язык.
– Бал вот-вот начнется, – выдавил я и сделал шаг вперед.
– Позволь мне не идти на бал. – Она просительно улыбнулась и отступила от меня ровно на один шаг.
Несмотря на улыбку, в голосе жены звучали неуверенность и страх. Чтобы прийти в себя, мне пришлось использовать охлаждающие чары. И тогда вид супруги открылся мне с другой стороны – бледная, дрожащая, она вцепилась в косяк тонкими сильными пальцами и готовилась… К чему?
«К тому, что я поволоку ее на бал силой. Ведь обещал», – промелькнуло в голове.
– Было достаточно уведомить меня о плохом самочувствии, – сглотнув, сказал я.
– Вы обещали волочь силой, – безжалостно напомнила Мэврис.
– Я был зол и считал тебя худшей женщиной, чем ты есть. И я снял запрет, ты можешь посетить детскую. Сама понимаешь, долго тебе с детьми задерживаться нельзя, – я развел руками, – но поиграть и почитать сказку ты сможешь.
– Как…
– Как я узнал? Наши дети – истинное сокровище рода и наблюдают за ними каждую секунду. Мне доложили. Переоденься и отдыхай, Мэврис. Твой муж не чудовище, а всего лишь человек в неудобных обстоятельствах.
Повисла тишина. Уходить не хотелось – мне еще ни разу не доводилось видеть супругу в таком виде. Гладкая золотистая кожа, прозрачная вуаль, сверкающие камни и свежие цветы – все это превращало Мэврис в божественно прекрасную девушку. Если бы ее глаза светились от любви, я мог бы умереть в этот момент. Но, увы, реальная жизнь не фантазии, и потому в глазах супруги я читал вопрос: «Ну и когда ты уйдешь?» Вот сейчас и уйду. Посмотрю только еще немного и уйду.