Внутри вагон для «личного состава» выглядел скорее комфортабельным номером отеля, чем просто уголком отдыха. Четыре открытых спальных отсека, делавшие вагон похожим на обычный плацкарт, два длинных обеденных стола от стены до стены со скамьями, прикрученными к полу, шкафы, две телевизионные панели, кухонный уголок с чайником и микроволновкой – все говорило том, что персонал поезда мог вести автономную и вполне комфортабельную жизнь.
Узкие окна с толстыми бронестеклами имели, тем не менее, рычаги управления бронезаслонками. Под стенами попарно с каждой стороны висели откидные кресла с небольшими сетчатыми спинками, а над ними торчали казенные части крупнокалиберных пулеметов. По словам майора, при необходимости можно было открыть дополнительные бойницы для автоматчиков. А установленный на крыше огнемет управлялся оператором через телеметрическую систему.
По указанию майора, Марина и Костя заняли крайний отсек-плацкарт и уселись на нижних полках друг напротив друга. Из тамбура зашел солдат, весь в клубах табачного дыма. Его майор тут же «построил» и отправил готовить чай для гостей. За окном духовой оркестр грянул «Прощание славянки».
– Ну, теперь точно скоро поедем, – усмехнулась Марина и, оставив Костю одного, отправилась более тщательно осматривать вагон.
За окном царила кутерьма. Быстро перемещались солдаты и офицеры, без видимой цели слонялись по перрону люди в костюмах, мелькнул и пропал из вида полковник Кудыкин в обществе седобородого докладчика. Внутри вагона, отгороженного от улицы толстыми стеклами, царила собственная, куда менее суетная, атмосфера. После шумного брифинга и говорливого майора, несколько минут относительной тишины воспринимались как самый настоящий отдых. Совершенно неожиданно для себя, Костя ощутил умиротворяющее спокойствие и уют спального вагона. Осталось только дождаться отправления и попросить проводницу принести свежезаваренный чай в стаканах с металлическими подстаканниками.
Лязгнула входная дверь и в проходе появилась та самая девушка в юбке и жакете, которую чиновник из министерства недавно прилюдно разнес в пух и прах и отправил искать копировальный аппарат. Она больше не плакала, но все еще выглядела испуганной. Из-под светлой челки на Костю смотрели знакомые глаза.
– Наташка! – удивленно-радостно сказал Костя. – Филаретова! Какими судьбами? Если б не глаза – ни за что бы не узнал! Глаза не изменились со школы совсем!
– Ой, Костя, – тоже удивилась и обрадовалась Наташка Филаретова, бывшая одноклассница и чуть было не состоявшаяся тайная любовь. – Вот это встреча. Я здесь по работе, с шефом приехала. Вот, отправил вперед, разведать обстановку. Присяду?
– Конечно! – Костя засуетился, отодвигая в сторону камеру и двигаясь ближе к окну, хотя девушка тут же устроилась напротив, там, где раньше сидела Марина. – Мы тут тоже по работе. Я же на телевидении сейчас работаю. Репортаж готовим для тринадцатого канала.
– Правда? – подняла брови Наташка. – Эх, плохо. Не любит Роман Андреевич телевидение. А журналистов – вообще ненавидит. Сейчас придет и начнет орать. Ну и черт с ним. Рассказывай, как живешь, сколько детей завел?
С Наташкой Костя всегда чувствовал себя очень легко. Вот и сейчас, словно не прошло восемь лет, за которые они ни разу не встречались. Уже через минуту они болтали как закадычные друзья. Вскоре выяснилось, что никто из них в брак до сих пор так и не вступил, детей не завели и вообще решили сперва несколько лет посвятить карьере.
– Думала, нашла, наконец, свою дорожку наверх, – жаловалась Наташка. – Вон куда, в Министерство пристроили по знакомству. Кто ж знал, что шеф такой урод попадется. Орет все время, оскорбляет и премии не дождешься. А вот и он, легок на помине.
Дверь в вагон действительно приоткрылась и снаружи донесся уверенный хамоватый голос, а затем в проходе появился обладатель серого костюма.
– Даже закончить свое представление вовремя не можете, – раздраженным голосом продолжал он отчитывать кого-то на улице.
– Роман Андреич! – вскрикнул кто-то у него за спиной, но в этот момент начальник Наташки обнаружил свою секретаршу сидящей за столиком с незнакомым молодым человеком.
– Это что еще такое, Наталья Петровна? – уничижительным голосом, свирепо спросил он. – Ты почему своей работой не занимаешься? А ну, пошла готовить мою речь! Живо!
Наташка в страхе ойкнула и метнулась в глубь вагона.
– А ты кто такой? – грубо спросил чиновник, нависая над Костей.
Костя смешался и не нашелся сразу, что ответить, испуганно глядя на сердитого начальника. Позади в дверь постепенно начали просачиваться люди в костюмах.
– Ты что, глухой?! – повысил голос Роман Андреевич. – Ты кто, я спрашиваю?
– От оператора моего отойдите! – показалось, что даже воздух промерз насквозь от ледяного голоса Марины.
Роман Андреевич медленно обернулся и взглядом смерил с ног до головы дерзкую незнакомку.
– А ты кто такая? – в полном недоумении вопросил он уже в полной тишине.
– А ты кто такой? – с теми же интонациями, но тоном выше спросила его Марина. – Чего разорался? Дай пройти, не загораживай!
И протиснувшись мимо пораженного такой наглостью чиновника, уселась рядом с Костей.
– Да вы что себе позволяете?! – взревел раненым медведем чиновник.
– Ого, мы уже на «вы». Как мило, – ядовито отозвалась Марина. – Так что вы хотели, Роман Андреевич? Мы официально аккредитованная съемочная группа тринадцатого канала. Отвечаем за своевременное освещение вашего героического и, несомненно, судьбоносного для всей страны путешествия в глубь Зоны отчуждения. А также будем снимать вашу торжественную речь на фоне руин, бронированного паровоза и восстановленных путей.
Каждое слово Марины было пропитано сарказмом, и стало понятно: такое оскорбление Роман Андреевич вынести не сможет.
– Вон отсюда! – и правда заорал тот, показывая пальцем на выход. – Кто разрешил пустить сюда это… эту… кто разрешил?!
– Разрешите, я все объясню, – появился в дверях губернатор, метнул на Марину убийственный взгляд и увлек чиновника за руку в глубь вагона.
– Согласовано… министр одобрил… больше не дадим и носа высунуть… – доносились обрывки его успокаивающего бормотания.
В дверях появился полковник Кудыкин, с досадой посмотрел на съемочную группу и, ничего не сказав, прошел дальше. Следом потянулись самые разные люди, и все, невольно копируя начальство, с неодобрением разглядывали возмутителей спокойствия.
– Хорошо, – раздался хорошо слышимый во всем вагоне голос Романа Андреевича, – но чтобы я эту журнашлюшку до конца поездки не только не слышал, но даже не видел!
– Пингвин в рейтузах! – громко сказала Марина.
– Полковник Кудыкин! – разъяренно зашипел губернатор. – Угомоните уже эту фурию! И объясните, что так вести себя нельзя.
– Поняла, – спокойно сказала Марина Кудыкину, как только тот появился в их отсеке. – Была неправа, больше не буду.
– Не верю я вам, лучший репортер тринадцатого, Марина, – так же спокойно сказал Кудыкин. – Но предупреждаю, что еще одна выходка – и я высажу вас вместе с оператором в том месте, где состав будет в этот момент находиться. Если потребуется – даже за Периметром. Думаю, мутособаки будут очарованы вашим остроумием.
Наташка с восхищением смотрела на Марину, а Костя любовался нежными чертами лица бывшей одноклассницы, боясь себе признаться, что внутри разгорается давно позабытое теплое и светлое чувство.