– Слушай, Ерохин, – ефрейтор Хиженков поправил автомат, висящий на плече. – А если бронепоезд атакуют, что тогда?
Ерохин посмотрел на товарища и тяжко вздохнул.
– Бронепоезд? Атакуют?
– Ну, да…
– Объясни: каким придурком надо быть, чтобы «прыгать» на охраняемый состав? Мародеры на такое вряд ли пойдут – силенок не хватит. Сталкеры – тем более.
– Ну, а все-таки, – не унимался Хиженков. – Не зря же нас тут собрали, да еще и в таком количестве.
– Ясен пень, что не зря. Вон, сколько начальства понаехало: и пресса, и секретари, и замы. Вон того видишь? – Ерохин кивнул на человека в однотонном сером костюме, который напряженно всматривался вдаль, стоя у заградительных перил смотровой площадки. – Большая шишка. Цельный зам кого-то там еще более крутого. Так боится, что даже телохранителей с собой притащил. Придурок.
Состав неторопливо постукивал колесами на стыках старых рельс. Благодаря высокой железнодорожной насыпи, он словно летел над полем, покрытым желтым травяным ковром с редкими островками деревьев. Вдали, темной размытой линией, закрывающей горизонт, виднелся лес. Осеннее солнце светило ярко, обещая хорошую, – что в Зоне редкость, – погоду.
Разномастная публика, собравшаяся на обзорной площадке вагона, что-то активно обсуждала, но в целом выглядела достаточно праздно. Тем не менее, даже на таком расстоянии хорошо ощущалось общее эмоциональное возбуждение – Зона все-таки вокруг. Настоящая!
– Что, заняться нечем? – полковник Кудыкин будто материализовался из воздуха, и солдаты вытянулись по стойке «смирно». – Отправляйтесь вниз, принесите со склада патронов для пулемета. Сколько вдвоем унесете. Начальство желает стрельбами побаловаться.
Вслед за ефрейтором Хиженковым Ерохин спустился в складской вагон.
– Погоди, – сказал Хиженков, – за журналом отпуска боеприпасов схожу сначала.
Ерохин кивнул, посмотрел на двух молодых бойцов, стоявших возле лестницы, отошел по коридору в глубь вагона и забрался на полупустой стеллаж. Все равно Хиженков минут десять ходить будет.
Пользуясь случаем, в голову нагло полезли всякие неприятные мысли. И дернул его черт напроситься в роту охраны бронепоезда. Ведь сам себе клялся, что в Зону больше ни ногой. Что сталкерская карьера завершена и, как минимум, года два ему за периметр хода нет. Ан нет, нашел себе лазейку, обманул сам себя – сперва подписал контракт на военную службу в батальон охраны Периметра, а уже оттуда, как-то незаметно, записался добровольцем охранять бронепоезд. Не отпустила его Зона, даже спустя много месяцев. Посмотрела на придуманную им спокойную дорожку по жизни, хитро улыбнулась, да и нашла для него запасной путь.
Вдруг поезд ощутимо качнулся и начал забирать вправо. Ерохин чуть не свалился со стеллажа, лишь в последний момент ухватившись за стойку. Крепко выругавшись, солдат с недоумением посмотрел в узкое оконце. Железнодорожная ветка, по которой они ездили чуть ли не раз в три дня, осталась слева, а бронепоезд ехал по какому-то совершенно новому пути. Которого раньше здесь просто не было.
С обзорной площадки чуть ли не бегом спустился машинист и ринулся через тамбур и вагон охраны к тепловозу.
– Это что за фигня? – удивился Ерохин.
Поезд качнулся и начал набирать ход. Колеса застучали быстрее. Лес незаметно обступил состав. Казалось, коричневые стволы деревьев были повсюду, мелькали там и тут, сливаясь в одну сплошную стену.
Сверху спустилась столичная журналистка со своим оператором и устроила короткий, но эффективный допрос двум молодым солдатам. Ерохин аж заслушался. Но потом пришел полковник Кудыкин и все испортил. Попадаться ему на глаза не стоило, и Ерохин затаился среди стеллажей.
На обзорную площадку быстро поднялся один из телохранителей большого начальника. За ним по пятам почти бежали двое ребят из второго взвода.
Вдруг поезд начал замедлять ход – заскрипели тормозные колодки, а тело потянуло вперед.
Взрыв на платформе разорвал тишину как тряпку.
Это было абсолютно неожиданно, да и практически невозможно, но рефлексам было плевать на то, что там себе напридумывала голова. Руки сами схватили автомат, а ноги вынесли Ерохина вверх по лестнице из безопасного вагона на открытую всем ветрам обзорную площадку.
Град пуль буквально обрушился на поезд. Гости закричали. Взревел полковник Кудыкин, приказывая всем лечь на пол. Вдоль железнодорожных путей замелькали силуэты в камуфляжной одежде.
Дав неприцельную очередь по нападающим из автомата, Ерохин заметил обмякшего у станка пулеметчика. Тогда он бросился к пулемету, развернул тяжелый ствол и открыл огонь по вспышкам выстрелов, хорошо видимым на темном фоне леса.
«А ведь прав был Хиженков, зараза такая, – пронеслось в голове солдата. – Напали, не спрашивая, возможно ли такое вообще».
Тем временем ситуация становилась все хуже и хуже: гости бросились к лестнице – единственному пути к спасению от пуль и осколков. Образовалась давка. Кто-то покатился вниз по ступенькам. Полковник, бледный как смерть, что-то кричал в рацию.
Поезд начал набирать ход, уходя от бегущих за ним по шпалам людей. Ерохин злорадно усмехнулся, но в этот момент рядом с ним раздался резкий хлопок. Взрывная волна подхватила Ерохина и, словно щепку, перенесла через перила ограждения. Падение с такой высоты гарантировало смерть, даже если ни один осколок не попал бы в цель. Но, видно, в этот момент ангел-хранитель как раз решил поцеловать своего подопечного в макушку: вместо земли под ним «спружинила» безобидная, но временами вредная аномалия, которую все звали «батут». Ерохина мягко затормозило, а потом отбросило в сторону, едва не закинув под колеса проходящего вагона. Но ангел-хранитель и тут не подкачал – уберег. Удар о землю, казалось, расплющил Ерохина в лепешку, но сознание он потерял не сразу. Перед тем, как темнота охватила его, он успел увидеть, как бронированный состав медленно скрывается за поворотом.
«С возвращеньицем, сталкер Связист», – сказал он сам себе и отрубился.