НИКОЛЕТТА
Я плохо помню ту неделю.
С момента, когда меня срочно, прямо во время занятия у Каргерайта, вызвали в ректорат и сообщили о происшествии, до начала конца.
Все это время я провела в замке, среди слуг. Тенью бродила по комнатам, вздрагивая от каждого звука и ждала… ждала хоть какой-нибудь вести.
О том, что осталась одна, я поняла не сразу.
Просто очнулась однажды утром, посмотрела на календарь, который отмерил восьмой день неизвестности, и неожиданно поняла, что нет ни родственников, ни друзей… никого.
За эти дни меня не навестила ни единая душа. Не пришло ни одной записки с соболезнованиями.
Меня словно отрезали от окружающего мира и выбросили.
Или… я ошибалась?
Вскочив с постели, я накинула пеньюар и вызвала горничную.
– Доброе утро, айми. К сожалению, новостей нет, – печально произнесла Ирма.
– Я поняла, – кивнула и внезапно осознала, что не чувствую ничего. Ни радости, ни тоски, ни сожаления. За эти дни мои эмоции словно атрофировались, исчезли, уступив место пустоте. Такой темной и тягучей, что из нее, казалось, невозможно выбраться, оставалось только глубже погружаться в черноту. – Ирма, где вся почта?
– Какая почта, айми? – непонимающе нахмурилась девушка, ловко заправляя постель.
– Не знаю, письма, записки, хоть что-нибудь, – несколько раздраженно ответила я.
Какие-нибудь слова утешения, поддержки. Пусть и насквозь фальшивые, но так необходимые сейчас.
Почему все вокруг молчали?
«Скорее всего, слуги, видя мое состояние, решили меня поберечь и ничего не приносили. Филипп… он, наверное, весь извелся, не получив от меня ни строчки».
О том, почему он ни разу не навестил, я старалась не думать.
«Он просто… очень воспитанный. Понимает, как мне тяжело и дает возможность побыть одной… хотя… его поддержка сейчас как никогда нужна. Надо, надо найти почту. Это все объяснит».
– Ничего не было, госпожа, – растерянно отозвалась Ирма и замерла с подушкой в руках. А в глазах ее плескалась такая жалость, что захотелось кричать.
– Вероятно, это какая-то ошибка, – пробормотала я, потирая ноющие виски.
«Потому что это не может быть правдой. Никак не может. Мы же Альбери – древняя, всеми уважаемая семья… или я чего-то не знаю?»
– Ирма, мое платье! – приказала я, застыв посреди комнаты.
– Какое? – тут же встрепенулась горничная.
– Любое, – все больше раздражаясь, отрезала я.
И с силой впилась ногтями в свою густую шевелюру, словно это могло помочь очнуться от кошмара, в который как-то незаметно превратилась моя жизнь.
Я больше не могла сидеть и ждать. И так слишком много времени потратила на хандру.
Следовало действовать. Уверения нашего поверенного в том, что все будет хорошо и нечего волноваться, меня уже не устраивали.
Пришла пора признаться себе, что все совсем не хорошо и надо предпринимать хоть какие-то меры. Идти с прошением к королю, в конце концов. Он точно не откажет.
Стоило мне переодеться и привести себя в порядок, как в дверях спальни появился дворецкий.
– Айми Николетта, – почтительно склонил седую голову Аберфот, – к вам гордин Оферман. Я проводил его в голубую гостиную (прим. авт.: гордин – вежливое обращение к мужчине-простолюдину).
– Отлично. Именно он мне и нужен.
– Прикажете подать чай с бутербродами?
– Позже, Аберфот, – проходя мимо него, быстро ответила я, – все позже.
Оферман уже много лет служил у нас поверенным. А ранее эти обязанности исполнял его отец, дед и так далее. В общем, это был длительный деловой союз, и я не сомневалась в Офермане. До недавнего времени.
– Айми Николетта, – поднимаясь с кресла, проговорил мужчина и склонил лысую голову, – простите за столь ранний визит.
Оферман был невысокого роста, чуть полноватый и с неизменными очками на курносом носу.
– Ничего страшного, – быстро произнесла я, присаживаясь напротив. – Есть новости об отце и Брэндоне?
– Есть. – Вздохнув, он поднял на меня тяжелый взгляд. – К сожалению, мне нечем вас порадовать.
Я до боли сжала кулаки, но больше ничем не выдала обуревающие меня страх и отчаяние.
– Говорите.
– Мы, наконец, смогли получить хоть какие-то новости.
– Обвал? Они живы? – прошептала я на одном дыхании. – Ранены? Я могу к ним поехать?
В тот миг подумалось, что я не просто герцогская дочка, я ведь почти дипломированная магиня, и на многое способна. Казалось, стоит мне появиться, и дело сразу пойдет на лад.
– Это переворот, – сухо сообщил поверенный.
– Что? – переспросила я. – Какой переворот? Где?
«Причем здесь какой-то переворот и моя семья?»
Я ожидала чего угодно, но только не его следующих слов.
– Переворот в Улании. – Это совершенно ничего не объясняло. Улания находилась на другой стороне высокого хребта Арзагар. Именно в Арзагаре находились наши шахты и прииски, и именно там жило племя гаргаров. То есть наше королевство никак не граничило с Уланией. – Новый правитель Рамгар XX пошел войной на гаргаров, – пояснил Оферман. – Племена были разбиты. Арзагар теперь официально является частью Улании. И не только хребет. Они захватили шахты.
– Но… но что же король? Почему он молчит? Почему бездействует? – воскликнула я, вскакивая. – Надо немедленно…
– Сядьте! – вдруг резко приказал поверенный. Это было так неожиданно, что я подчинилась. Раньше он не смел разговаривать со мной таким образом. – Сядьте и выслушайте меня, айми. Вы забыли, что шахты не принадлежат короне. Лишь вашей семье. Есть специальный декрет, который был издан пять сотен лет назад. Король не станет вмешиваться в это.
– Да, я знаю о декрете и формах собственности, но отец платит налоги, мы поставляем огромное количество самоцветов… Неужели этого мало?
– Королевство сейчас не потянет войну с Уланией. Никто не станет рисковать сотнями или даже тысячами солдат из-за вашей семьи.
– А из-за шахт? Там же невероятные сокровища.
– Мне жаль, но теперь это все принадлежит Улании.
– Хорошо. – В конце концов, шахты – это не самое главное в нашей жизни. Да, они приносили нам деньги, очень большие деньги и являлись источником девяноста процентов дохода, но ведь это был не единственный источник существования. Справимся как-нибудь. – А отец? Брэндон? Что с ними?
– Мне очень жаль, айми, – тяжело вздохнул Оферман, поправляя на носу круглые очки.
– Что вам жаль? – прохрипела я. – Говорите же! Не молчите!
– Мне доподлинно известно, что ваш кузен и наследник герцога погиб.
– Брэндон, – едва слышно прошептала я и закусила губу, чтобы не закричать.
«Не сейчас! Не сметь показывать эмоции. Я поплачу о нем позже. Когда запрусь одна в своей комнате. Ох, Брэндон, мой любимый брат! Мой друг! Моя семья! Как же так…»
– О судьбе герцога ничего не известно. Имеется очень большая вероятность, что Его Светлость тоже погиб.
– Вы не можете этого знать.
– Понимаю, вам трудно, но там практически никто не выжил.
– Нет, вы не понимаете. Он жив. И его надо вытащить оттуда, – забормотала я, лихорадочно пытаясь придумать план действий. – Что вам нужно? Деньги? Сколько?
– Боюсь, у вас нет таких денег, айми, – отозвался мужчина.
– Что это значит? Каких денег? Сумма настолько велика?
– Сумма мне неизвестна. Но у вас нет денег… совсем.
– Что вы такое говорите? Как нет?
А все никак не хотела понимать.
– Ваш отец… очень крупно задолжал и теперь уже не сможет вернуть долг. Боюсь, вы банкрот.
Я на мгновение прикрыла глаза, пытаясь прийти в себя.
– Мое приданное. Можно взять оттуда, – произнесла едва слышно.
– Там тоже ничего нет. Единственное, что осталось от состояния вашей семьи – это родовой замок Басфорт, коллекция семейных украшений, дом в столице и большая часть антиквариата. Но все это по закону перейдет к ближайшему родственнику мужского пола, поиски которого уже начались.
– Мой отец жив…
– Но наследника у него нет. Ваш кузен погиб. Мне жаль, Николетта, но правда состоит в том, что у вас нет больше ничего. Совсем ничего. Все остальное имущество находится в залоге. Мне уже принесли закладные. Печать вашего отца подлинная.
И только тогда я поверила.
«Друзья…»
Это первая мысль, которая промелькнула в голове.
Мелькнула и пропала, затерявшись в реальности.
Это раньше у нас имелись друзья. Те самые, что часто звали на свои праздники и восторгались великолепием украшений из бесценных малийских самоцветов, лицемерно улыбались, изображая преданность и любовь.
Где они сейчас?
Нет ни одного.
Они знали. Давно знали правду. Именно поэтому никто не пришел с утешениями, никто даже слова ободрения не написал.
Нас выбросили и растоптали, наслаждаясь падением.
Друзей не осталось. Я теперь одна.
– Я найду деньги, гордин Оферман, – вставая, твердо пообещала я.
Воспитание дало о себе знать. Я даже не дрожала, и голос звучал ровно. Без сомнения, в тот миг на моем лице не отражалось ни единой эмоции.
– Айми, боюсь, вы не осознаете серьезность происходящего…
– Осознаю, – резко перебила я, – и найду деньги. Есть мои личные драгоценности, какие-то вещи. Если заложить их, получится крупная сумма.
– Это все прекрасно, но послушайте совет старого друга, – со вздохом произнес поверенный. Внутри меня все всколыхнулось от гнева. Какой он друг? Один из них… предатель. – Не тратьте деньги понапрасну. Вам еще нужно как-то жить. До окончания академии совсем немного. Боюсь, что денег на выкуп вашего диплома нет. А вы сами понимаете, что это значит.
Я понимала.
Пять лет службы на благо королевства. Меня запихнут младшим помощником спившегося от тоски мага в глухую деревеньку на краю мира, где я буду вынуждена отрабатывать свой дол. Если, конечно, не умру от какой-нибудь живности или очередной вспышки среднеморской лихорадки.
Отличный конец для дочери герцога.
– Благодарю за совет, но я поступлю так, как посчитаю нужным, – холодно отозвалась я. – Мой отец не мертв. Помните об этом. В дальнейшем прошу ничего от меня не скрывать и немедленно сообщать обо всех новостях.
Быстро сообразив, что визит окончен, и его больше видеть не желают, Оферман медленно поднялся.
– Мне жаль, – снова повторил он, одаривая меня сочувственным взглядом. – Но у вас есть дар. Он не даст вам пропасть.
Я лишь кивнула, продолжая изображать из себя статую.
– Если вам понадобится помощь или совет. Буду рад помочь хоть чем-то.
«Помочь? Помочь?! ХА! Верни моего отца! Верни моего брата! Мою жизнь верни!» – хотелось закричать мне.
Вместо этого я скривила губы, собираясь отказаться, но в последний момент передумала.
Имелся еще один вопрос, ответ на который меня очень интересовал.
– На кого подписаны закладные?
– Барон Кунх.
Я даже не удивилась.
Наверное, с того самого момента, как услышала про долги, подумала об этом неприятном типе. Не зря же он крутился возле отца.
«Ох, папа. Почему ты мне ничего не рассказал? И почему не послушал, когда я тебя предупреждала?»
Гордин Оферман ушел, неслышно прикрыв за собой дверь.
Я стояла еще секунд тридцать, а потом медленно опустилась, пряча лицо в руках.
Плакать не хотелось. Я думала, что зальюсь слезами от боли, которая сдавила сердце, мешая дышать. Свидетелей не осталось, можно было выплеснуть все.
Но нет, я не могла плакать.
– Прости, Брэндон… прости меня, – шептала едва слышно, – я обязательно оплачу тебя… только разберусь со всем. Я не позволю втоптать нашу семью в грязь. Не позволю уничтожить нас. Обещаю тебе.
Не знаю, сколько я так сидела, пытаясь справиться с болью, тоской и отчаяньем.
Внезапно открылась дверь, раздались тяжелые шаги и в следующую секунду теплые руки коснулись моих плеч.
– Айми… Ник. – Аберфот был со мной всю жизнь. Не просто слуга, скорее друг семьи, которому позволялось многое. Ему, экономке гордане Ренессе, моей старой нянюшке и еще некоторым слугам (прим. авт.: гордана – обращение к женщине-простолюдинке). – Это правда? Герцог и айтэ Брэндон… они погибли?
– Не знаю, – пробормотала я, выпрямляясь, – но узнаю. И сделаю все, чтобы докопаться до правды.
– Что же теперь будет?
– Все хорошо. – В попытке приободрить я похлопала дворецкого по плечу. – Уверена, новый наследник будет к вам добр. Без работы вы не останетесь.
– А вы?
От жалости в его взгляде запершило горло. И слезы, которых я так и не смогла дождаться, буквально вскипели на глазах.
– А я справлюсь. Мне нужен зачарованный лист и перо.
– Вам сейчас все принесут.
Моя записка Филиппу была короткой и ясной: «Я жду. Твоя Ник».
Ответ пришел через пару часов. «Скоро буду».
Я прождала его два дня, отправив еще две или три записки.
Однако ответом мне стала тишина.
Филипп так и не приехал. Лишь на утро третьего дня пришло новое письмо. Холодное, официальное, поставившее точку в наших отношениях.
«В связи со сложившейся ситуацией и во избежание дальнейшего недопонимания вынужден просить Вас больше не писать мне. К счастью, нас не связывают договорные обязательства, лишь высказанные на словах заверения. Надеюсь, Вы не будете доставлять беспокойство, напоминая о прошлом, к которому уже нет возврата.
С уважением,
айтэ Филипп Колхаун».
Все было кончено.
Мне казалось, что хуже быть не может, ведь отнять у меня больше нечего.
Я ошиблась.
– Айми, тут… прибыл один гордин, – запинаясь, проговорил Аберфот.
Дворецкий застыл в дверях кабинета, в котором я провела последние дни, изучая старинные летописи и фолианты и пытаясь найти хоть какую-то зацепку, чтобы спасти отца.
– Какой гордин? – спросила устало.
С зажатой в руках запиской от Филиппа я стояла у окна и смотрела во двор, пытаясь понять, что чувствую.
Сердце было разбито, чувства отвергнуты и растоптаны. Любовь оказалась иллюзией, а я дурой, которая в нее верила. Однако боль все равно не приходила. Лишь пустота в душе стала шире, практически полностью поглотив меня.
– Он… он называет себя новым герцогом Альбери.
Сложно сказать, какие именно эмоции я испытала, услышав подобное заявление. Но, кажется, в глубине всеобъемлющей пустоты всколыхнулось нечто похожее на гнев.
Нет, я бы даже сказала, что пришла в ярость.
«Новый герцог? Новый?! Когда о судьбе старого ничего неизвестно и есть вероятность, что он жив?! Этот… приходит в мой дом и говорит такое?!»
Кем бы ни был этот новый родственник, он мне уже совершенно не нравился. И, если раньше теплилась надежда на то, что мы сможем подружиться, то сейчас она растаяла, как дым.
– Что ж, – с хрустом сминая в руке записку, улыбнулась я, – не стоит задерживать… герцога. Пригласи его, Аберфот.
Судя по тому, как вытянулось лицо дворецкого, моя улыбка, больше напоминающая оскал, его впечатлила.
– Я понял, айми.
Повернувшись к окну, я призвала все силы, которые у меня остались.
«Спокойствие, Ник, только спокойствие! Нельзя показывать свою слабость, тем более перед чужаком!»
Приподняв руку, я несколько секунд изучала смятый клочок бумаги. Давно пора было от него избавиться и не травить себе душу.
Сила легко отозвалась, обволакивая меня, готовая выполнить любое желание. Стоило лишь попросить.
– Сжечь, – прошептала я, приправив приказ магией. Мой голос приобрел десяток новых оттенков и тонов, став похожим на вопль нескольких людей разного пола и возраста.
Зачарованная бумага заскрипела, сжалась сильнее, моментально уменьшившись в размерах, но в конце концов не выдержала напора и вспыхнула.
На моей руке осталась лишь горстка пепла.
– Вот и вся любовь, – прошептала я и сдула пепел с ладони.
И только тогда повернулась, чтобы поприветствовать того, кто посмел использовать титул моего отца.
– Прошу сюда, – произнес Аберфот, открывая перед гостем дверь. – Айми Дэрринг, ваш гость.
Дворецкий был обязан представить гостя как того требовали правила и нормы приличия, но он не смог назвать кого-то другого титулом своего истинного хозяина.
– Спасибо, Аберфот, – улыбнулась я, застыв у стола и убрав руки за спину.
– А вы, значит, айми Николетта Дэрринг, – проговорил незнакомец, входя в кабинет.
Он выглядел довольно привлекательно: бледное, чуть удлиненное аристократичное лицо с тонкими чертами, прямой нос, острый подбородок, впалые щеки, слегка раскосые светло-голубые глаза и свободно падающие на плечи прямые черные волосы. Он явился в темном костюме. Я сразу заметила, что ткань недорогая, да и крой самый обычный. Рубашка темно синяя, а вот жилета не имелось, да и шейный платок был повязан небрежно и как-то скучно. А вот трость в руке показалась мне примечательной. Особенно серебряный набалдашник в форме черепа.
Некромант.
И сильный. Уровень не ниже третьего.
– А вы? – вежливо поинтересовалась я.
– Арман Форман. Новый герцог Альбери, – отозвался мужчина.
«Это он зря!»
– Вы заблуждаетесь, гордин Форман. Старый герцог Альбери жив, и его титул вы получить не сможете еще минимум три месяца.
– У меня другая информация, – спокойно произнес он, подходя ближе.
«Если он думает, что отступлю, то…»
Ему было плевать на меня и мое мнение.
Форман прошел мимо, обогнул стол и сел в кресло… на место отца.
– Что вы себе позволяете? – медленно поворачиваясь, спросила я.
– Ваш родитель мертв, – откидываясь на спинку сидения, сообщил Форман. – Понимаю, вам жаль, вы бьетесь в истерике и цепляетесь за надежду.
– Я?
«Бьюсь в истерике? Серьезно?»
– Но пора принять неизбежное.
– Что вы говорите? – с трудом выдавила я.
– Да, тело вашего отца еще не обнаружили. Открою вам небольшую тайну: там очень много диких зверей, даже мантикоры водятся, а они после себя следов не оставляют. Так что тела вероятнее всего не будет. Не переживайте, я распоряжусь поставить красивый памятник в герцогской усыпальнице.
«Спокойно, Ник, спокойно! Он сильнее тебя. Еще и некромант. В честном бою не выстоять…»
– Смиритесь, айми Ни-ко-лет-та, – издевательски протянул некромант, крутя в руках свою трость с черепом. – Через два-три месяца ваш отец будет официально признан погибшим, а я стану новым герцогом Альбери. Подтверждающие документы от королевских генеалогов у меня есть.
– Что-то еще? – холодно осведомилась я.
– Да. Вы же студентка магической академии, не так ли?
– И что?
– Думаю, вам пора возвращаться в общежитие.
– Вы меня выгоняете?
– Этот дом принадлежит герцогу Альбери. А вы, хоть и его дочь, всего лишь женщина. Ну же, айми Николетта, не упорствуйте. Будет лучше, если вы добровольно покинете замок Басфорт. Мало ли какие пойдут слухи. Вы живете под одной крышей с неженатым мужчиной. Не усугубляйте ваше и без того незавидное положение.
– Вы мне угрожаете?
– Предупреждаю. И в знак доброй воли я разрешу вам забрать все ваши вещи. Только чужое не трогайте.
– Вы так любезны, – с трудом сдерживаясь, процедила я.
– Очень. Время еще ранее. Собрать чемоданы до заката успеете, – многозначительно заметил мужчина. – Я велю приготовить для вас карету.
– Все?
– Да, можете быть свободны.
– Благодарю.
Я взяла со стола книги, которые изучала, и направилась к двери.
Ровный шаг, прямая спина, развернутые плечи и поднятый подбородок.
«Он не должен сломать меня. И не сломает. Пусть за ним остался этот бой, но не война. Я найду способ ему отомстить. Всем им отомстить! Это хорошо, пусть считают меня слабой, глупой и беспомощной. Так даже лучше».
Я уже нисколько не сомневалась в том, что имел место заговор.
Очень крупный заговор, с привлечением могущественных союзников. И наследник этот уж очень быстро объявился, явно заранее подготовили.
Моему же существованию заговорщики не придавали значения. Да и зачем? Глупая девчонка пять лет проведет в изоляции. Либо выживет, либо умрет.
В любом случае, меня уже сбросили со счетов.
Зря они так.
Форман сдержал слово и действительно предоставил мне экипаж.
Пресветлая, как же смешно это звучало. Мне позволили уехать на карете, которая принадлежала моей семье, из дома, который я всю жизнь считала своим.
Что еще могли у меня отнять? Что еще не забрали? Что не уничтожили?
Я боялась даже думать об этом.
«Не время стонать и плакать. Это ничего не изменит. Надо найти способ все вернуть, отомстить им всем и забрать свое», – одергивала я себя.
Ради этого я даже готова была заключить сделку с Пустотой.
Ничего лишнего я не взяла. Даже большую часть оставила. Зачем мне в академии бальные платья, изящные туфельки? Все это уже ненужный хлам.
Самым сложным оказалось прощание со слугами. Не буду рассказывать, как рыдали старая няня и Ирма, как украдкой утирала слезы экономка, как старались мужественно держаться дворецкий и остальные слуги.
Они тоже были моей семьей.
– Я вернусь, – обещала я, обнимая всех по очереди, – найду отца и обязательно вернусь.
– Мы сохраним Басфорт для вас, айми, – сказал Аберфот. – Берегите себя. И крепитесь.
Сдаваться я действительно не собиралась.
Первым делом послала поверенному письмо с требованием прислать мне копии всех закладных. Хотелось лично удостовериться в том, что печать на них принадлежала отцу.
Следующий запрос я отправила в столичное посольство. Мне требовались подробности государственного переворота и объяснение причин, из-за которых моя семья оказалась без поддержки и лишилась всего.
Не забыла я и про дознавателей. Почему столько дней меня держали в неведении относительно судьбы моих родных? Боялись, что я могу помешать их планам?
И, конечно же, я пыталась добиться личной аудиенции у короля.
В конечном итоге, поверенный отделался обещаниями. Из посольства мне пришел ответ на четырех листах, состоящий из сотни ссылок на различные законы и не дающий никаких ответов. А королевские дознаватели просто посочувствовали и посоветовали заняться учебой и не мешать следствию. Также пришел ответ от генеалогов, которые подтверждали слова Формана и поздравляли меня с приобретением нового родственника.
Добиться аудиенции у короля у меня так и не вышло.
Однако это не заставило меня опустить руки.
В академии все тоже было не слишком радостно. Весть о падении «принцессы» быстро разлеталась по свету. Шутки, издевки, смешки и язвительные комментарии. Каждый считал своим долгом напомнить мне о бедственном положении, о том, что я уже никто, лишь обычная магиня, каких пруд пруди. С ярким прошлым, тяжелым настоящим и туманным будущим.
Вот только слабой и забитой я не была. Даже сейчас.
– Привет, Ник.
Это случилось перед занятием у профессора Скварб.
Диг Сайтер, местный разгильдяй с низким уровнем магии, но самомнением короля, присел на край моего стола.
– Что тебе нужно? – сухо поинтересовалась я, поднимая на него взгляд.
Никаких эмоций. Это бесило общественность больше всего. Ни улыбок, ни гнева, ни тем более слез. Равнодушие – именно оно выводило на эмоции оппонента.
– Говорят, теперь ты совсем одна.
– А ты меньше верь слухам.
– После академии отец обещал меня устроить в лавку своего кузена. В тридцати километрах от столицы.
– Рада за тебя.
– Я ведь и за тебя могу попросить, – произнес Сайтер и начал тянуть ко мне руку. – Сама понимаешь, не просто так…
Еще пару мгновений, и его пальцы с грязными ногтями коснулись бы меня.
Я не стала этого дожидаться.
– Прочь!
Мне казалось, я совсем немного приправила приказ силой. Но видимо переборщила. Стресс, боль и тоска дали о себе знать, выплескиваясь.
Мой голос, увеличенный в десятки раз, пронесся по небольшому кабинету будто буря, свалив со своих мест не только противного Сайтера, но и остальных.
Однако это было не страшно, а вот за разлетевшиеся на осколки пробирки и различные склянки преподавателя меня бы точно по головке не погладили.
– Что здесь происходит?! – завопила профессор Скварб, материализуясь на пороге. – Кто это сделал?
– Она… она… – задыхаясь от страха и возмущения, бормотал Сайтер.
Я не стала дожидаться и медленно поднялась.
– Это была я. Мне очень жаль, профессор, это вышло случайно.
– Дэрринг! – завопила Скварб, краснея от злости. – Что вы себе позволяете? Кто разрешил вам использовать силу? Да еще в моей аудитории?
– Этого больше не повторится.
– Конечно, не повторится. Вы забылись, Дэрринг. У вас больше нет всесильного отца и титула! Вы просто обычная студентка! Будь моя воля, я бы не допустила вас к экзаменам и диплому!
– Хорошо, что это решать не вам, – тихо, но четко проговорила я.
Лицо Скварб приобрело свекольный оттенок. Еще немного, и лопнет от бешенства.
– К ректору! Немедленно!
И никто за меня не заступился, никто не поддержал.
Ректор, выслушав обвинения, назначил неделю исправительных работ.
– Придется увеличить стоимость вашего диплома, Дэрринг, – качая головой, сообщил он. – Хотя, думаю, средств, чтобы выкупить его, у вас в любом случае не найдется.
Я снова осталась одна против всего мира. Во всяком случае, мне так казалось.
– Николетта! Ник!!
Вопль, раздавшийся рано утром в столовой, заставил всех застыть и недоуменно оглянуться в сторону двери, в проеме которой стояла невысокая блондинка.
Я сидела в самом углу, как можно дальше от основной массы студентов и, ковыряя ложкой липкую, совершенно неаппетитную кашу, не сразу среагировала на собственное имя.
– Вот ты где!
Ловко маневрируя между столиками под любопытными и насмешливыми взглядами студентов ко мне спешила Алесса.
Мы не были закадычными подругами. Да, часто общались, я даже помогла ей с курсовой по истории дневной магии, но никаких доверительных отношений.
Наверное, это моя вина.
Мы с Алессой занимали разное социальное положение. И, несмотря на собственные убеждения и воспитание отца, я всё-таки старалась общаться «со своими».
Девушка была дочерью зажиточного торговца. Очень зажиточного.
Гордин Даллар владел в столице большим магазином ткани. Его гордостью был шелк, который он напрямую возил из восточной Ливании.
Шелк был невероятно красивым, легким и прочным. И стоит в пять-шесть раз дороже обычных тканей. Такую роскошь могли позволить себе только самые богатые и уважаемые жители столицы.
Но, несмотря на это, Даллар все равно оставался на самом краешке социального общества, без титула и положения, за которыми так отчаянно все охотились.
И Лесс, его единственная дочь, рассматривалась, скорее, как денежный мешок, способный рассчитаться с долгами и поправить пошатнувшееся материальное положение. Никому не было дела на то, что она умна, талантлива и интересна.
Надо сказать, девушка была далеко не так глупа, какой все её считали. И на льстивые речи внимание не обращала.
– Я только сегодня узнала, – произнесла она, пододвигая к себе стул и усаживаясь рядом со мной. – Мне так жаль, Ник.
– Узнала, что? – осторожно спросила я, невольно напрягаясь в ожидании какой-нибудь подлости.
Это раньше я думала, что у меня есть друзья, неспособные на предательство. Но это было давно, в прошлой жизни, где я была счастлива. Сейчас же я в каждом видела если не врага, то недруга.
– О твоей семье. Мы с отцом только вчера вернулись из путешествия в Ливанию. Ему пришла в голову очередная блестящая идея: ввести меня в торговлю. Мне так жаль, Николетта, – снова произнесла она, протягивая руку и осторожно и ободряюще касаясь моей руки.
– Спасибо, – отозвалась я, слегка отодвигаясь.
За своими проблемами я не заметила её отсутствия.
Но да, кажется, её действительно не было несколько недель.
– Чем я могу тебе помочь?
Это, наверное, был первый человек, который задал мне вопрос и готов был услышать ответ и действительно помочь.
– Мне? – переспросила, глотая ком у горла.
Небольшой, но такой жесткий.
– Да. Если тебе нужны деньги…
– Нет, – пробормотала я.
Да, деньги были нужны. На поиски отца, на выкуп собственного диплома. Но такие суммы никто просто так не дарит.
Я не готова была просить и принимать такой дар.
Гордость не позволяла и здравый смысл.
– Спасибо, Лесс, но не надо, – уже четче произнесла я.
– Мы с отцом можем помочь, – продолжала настаивать девушка.
– А твой отец об этом знает?
Сомневаюсь, что такой делец, как гардин Даллар, готов был просто так расстаться с целым состоянием.
А у меня ничего не было. Только я сама. А я еще не дошла до такой степени отчаянья, чтобы торговать собой.
– Папа не будет возражать.
– Еще раз спасибо, но у меня все нормально. Я справлюсь.
Лесс нахмурилась.
– У тебя на выкуп деньги есть?
Я решила вновь сосредоточиться на каше.
– Нет.
– Ты не собираешься уезжать по распределению в какую-нибудь глушь?
– Как получится.
– Но от моей помощи ты отказываешься?
– Надеюсь, ты понимаешь, что я…
– Никому не доверяешь, – закончила Алесса, проницательно меня изучая. Мне даже стало неловко от ее взгляда. – Поняла. Я знала, что светское общество – тот еще гадюшник, но не думала, что до такой степени. Как они могли так с тобой поступить?
– Легко, – с горькой улыбкой отозвалась я, поднимаясь и беря поднос с остатками еды. – Запомни, Лесс, в нашем мире все легко и просто. Пока ты находишься на вершине тебя все любят и обожают, но стоит оступиться – растопчут и раздавят, наслаждаясь твоими страданиями.
Жизнь текла своим чередом.
Прошла неделя, за ней вторая, третья.
Однако результатов я так и не добилась.
Мои письма в разные инстанции оставались без ответа. А если ответ и приходил, то толку от него не было никакого.
В конце концов дознаватели сообщили мне, что теперь вся информация о судьбе отца будет приходить напрямую Форману, как мужчине и наследнику. А тот, если пожелает, сообщит мне.
Закладные отца я не получила. Нет, Оферман прислал несколько штук, но суммы там были ничтожные и разорить нас просто не могли. Все остальное мне так и не показали.
Я все больше убеждалась в том, что против моей семьи устроили огромный заговор, в который втянуто невероятное количество высокопоставленных лиц.
Может, никакого восстания в Улании и не было? И наши прииски забрал себе кто-то другой?
Честно говоря, такой вариант я тоже рассматривала.
Мне не хотелось ни с кем сближаться. Боль от предательства Филиппа продолжала гореть огнем в груди. Остальных я могла простить и даже понять, но только не бывшего жениха. Он ведь говорил, что любит…
Именно поэтому я очень боялась довериться Лесс. Вдруг и она такая же…
А нового предательства я бы просто не перенесла.
Стоит отдать ей должное, Алесса действовала мягко. Не навязывалась, но не давала мне погрязнуть в собственных проблемах. Понимая, что я не приму денег, угощала меня едой. Когда приносила целые корзины в комнату, я пыталась отказаться, но она проявляла невероятное упрямство. А еще Лесс вставала на мою сторону и даже однажды едва не поджарила Дига Сайтера, который вновь решил меня поддеть.
Поиски моего отца текли вяло.
Никто не верил, что он жив.
Через месяц после происшествия на приисках гордин Оферман прислал мне письмо, в котором благодарил за оказанную честь, выражал радость, что много лет служил моей семье и сообщал, что больше не будет представлять мои интересы. Молодец, я-то думала, он сбежит раньше. Хотя закладные так и не прислал. Может поэтому и остался, чтобы путаться у меня под ногами и мешать? Также бывший поверенный доложил, что через два месяца отец будет официально признан мертвым и титул перейдет Арману Форману.
Последний, кстати, легко влился в столичную жизнь.
Его называли свежим глотком, самым завидным женихом года и так далее. Степень почтительности и обожания была так высока, что от фальши скрипели зубы.
Несмотря на небольшой капитал, Форман был почти герцогом. А это титул, замок и положение в обществе. Все остальное не имело значения. Или дело заключалось в другом, и Форман просто устраивал заговорщиков?
Теперь главной загадкой сезона стала кандидатура будущей герцогини.
Все ждали, кого же наследник выберет для поправки своего состояния.
Сначала Форман пытался очаровать Алессу. Хороший выбор, если честно.
Подруга сама мне об этом сообщила.
– Ты представляешь, он явился ко мне! – хлопнув дверью, завопила Лесс прямо с порога.
– Кто? – рассеянно поинтересовалась я, отвлекаясь от изучения древнего свода законов в семи томах.
Я все еще не оставляла надежды найти лазейку и вернуть себе отобранное.
– Этот противный Форман! – Алесса прошагала вперед и плюхнулась на кровать. – Пришел с цветами и конфетами. Ненавижу конфеты! И с гаденькой улыбочкой предложил прогуляться по парку в субботу.
– Ты согласилась?
Осознав, что почитать все равно не получится, я положила закладку и убрала том на стоящую у двери тумбочку, едва не свалив еще два фолианта и четыре книги потоньше, которые изучала последние пару дней.
– Ты что, с ума сошла? Разумеется, нет! – возмутилась Лесс. – Это же Форман!
– Почти герцог Альбери. Весьма выгодная партия, – заметила я.
Подруга сморщилась.
– Ты говоришь совсем как мой отец.
– Разве он не прав?
– Папу чуть инфаркт не хватил, когда я отказала Форману и посоветовала искать деньги в другом месте. А я с ним даже в одной комнате находиться не могла. От него мертвечиной несет.
– Он же некромант. Это накладывает свой отпечаток.
– Фу-у-у-у.
– Зато почти герцог.
– Станет ли он им, еще вопрос, – хмыкнула Лесс, кивнув на книги на тумбочке и пухлую тетрадь с заметками. – Ты ведь всерьез собираешься отнять у него титул.
– Знать бы еще как, – покачала я головой. – Больше месяца работы и ничего.
– С титулом или нет, но Форман мне не нужен. Он мне не нравится. И вообще я собираюсь стать великой магичкой, а не сидеть в четырех стенах, рожая наследников и закрывая глаза на измены мужа.
– Надеюсь, отцу ты об этом не говорила? – усмехнулась я.
Девушка обладала удивительной способностью поднимать мне настроение в любой, даже самой патовой ситуации.
– Не стоит его волновать раньше времени, – фыркнула Алесса, а потом вдруг посерьезнела. – Ты целый день тут сидишь?
– Да.
– Сегодня же нет занятий.
– Каждый отдыхает как может.
Она кивнула и бросила на меня странный виноватый взгляд. Явно что-то скрывала.
– И новости не слышала?
– Нет, и не хочу ничего знать, если это не касается моей семьи, – твердо заявила я, свесив ноги с кровати.
– Это касается тебя, – тихо ответила подруга. – Утром в газетах появилось сообщение о помолвке твоего Филиппа.
– Он не мой. Теперь уже точно, – ответила я, старательно игнорируя холод в груди, и не удержалась от вопроса: – И кто же счастливая невеста?
– Дочь графа Ольза. Мелисса.
– Они друг друга стоят. Но поздравлять их я не стану.
– Если хочешь, можешь выговориться. Я всегда готова выслушать.
– Все кончено. Я давно это знала, так что говорить не о чем. Сейчас гораздо важнее найти лазейку в законе.
Я продолжала поиски, отвлекаясь только на учебу и еду. И однажды мой труд был вознагражден.
Читая старую хронику, я неожиданно наткнулась на письмо своего предка королю. И его текст меня очень сильно заинтересовал.
Чем больше я вчитывалась в него, тем сильнее билось сердце.
Это был шанс! Реальный шанс все вернуть!