Ветерок, пролетающий над Ривен-холлом, решил снизиться и заглянуть в открытое окно, поиграл занавеской, которая робко высунула наружу кружевной краешек, зацепился за лепестки цветов в высокой вазе и сделал круг почета по комнате, которая явно знавала и лучшие, и худшие времена. Когда-то Ривен-холл был и богат, и велик. Когда-то. До того, как начала крошиться лепнина, вываливаться рамы, вздуваться пузырями обивка, выцветшая от древности. Потом пришли люди – и дом ожил, встряхнулся. Обивку поменяли, но на то, чтобы восстановить лепнину, новых хозяев уже не хватило. Рамы так же жалобно скрипели на ветру, хоть и были покрашены свежей краской, а массивные двери помнили еще первых владельцев дома. Благородное безденежье, прикрытое салфеточкой из яркой бумаги, так можно было описать обстановку Ривен-холла. Под стать дому были и его хозяева.
Тиана расчесывала у зеркала короткие черные кудри. Зеркало отвечало привычным, чуточку ленивым взглядом из-под прикрытых век. М-да, а краски надо поменьше. Возраст берет свое, но все же не стоит превращаться в размалеванную обезьянку. Хотя она хороша, до сих пор хороша. Миниатюрная, стройная, с проникновенным взглядом темно-карих глаз.
Оказавшиеся рядом злопыхатели добавили бы, что одеваться надо все же уметь, а не напяливать на себя цветастые тряпки, которые мало согласуются как друг с другом, так и с фигурой женщины, но кто там будет слушать злопыхателей?
Провести кисточкой по щеке, подчеркнуть мушкой уголок рта, капризный взгляд на мужа… разлегся, тюфяк! Хоть что бы хорошего сделал!
– Ивар, милый, на следующей неделе мы должны выехать в Кон’Ронг.
Ивар, здоровущий мужчина лет пятидесяти на вид, лысый, зато с шикарной окладистой бородой, потянулся на кровати. Слова жены вырвали его из приятной послеобеденной полудремы, но по опыту семейной жизни он знал, если не ответить сразу, то потом Тиана вообще не даст ему жизни.
– Да, Тиа?
– Лесс собрался жениться. Наконец-то! И просил нас приехать.
– Лесс женится? – заинтересовался Ивар. Даже сон слетел от такого известия. – И как ваша мать это допустила?
– Ивар!
– Что, дорогая? – Ивар отлично знал, что Тиа не нравится это словечко, но привычно поддразнивал супругу.
– Не надо так говорить про мою маму!
Ивар насмешливо фыркнул.
– Дорогая моя, твоя мать гирей висит на шее у Лесса. Висит и душит, душит, я думал, он никогда не женится.
– Он наследник Кон’Ронга и должен исполнить свой долг, – надулась Тиа, не замечая, что над ней подшучивают.
– Я думаю, он справится, – серьезным тоном возгласил Ивар. – Главное, чтобы твоя мать не пошла ему помогать в первую брачную ночь.
– Ивар!
– Или защищать деточку. Его же наверняка будут страшно мучить, иначе с чего бы Лессу стонать…
В голову мужчины прилетела подушка, а Тиана гордо отвернулась к зеркалу и принялась подкрашивать и без того черные ресницы. Ивар свернул прилетевший дар валиком и подсунул под локоть, чтобы удобнее было лежать. Мысли текли ровно и спокойно.
Лесс женится. Это подходящий повод собрать всех Кон’Ронгов, но хочется ли ему туда ехать?
Не хотелось.
И из-за отношений с матерью жены (воистину, нет существа страшнее, чем теща), и из-за замка Кон’Ронг, в котором Ивар всегда чувствовал себя неуютно, и из-за чего-то непонятного. Странно, вот Лесс к ним приезжает, и с ним у Ивара отличные отношения. А в Кон’Ронг ехать не хочется, хотя тот же Лесс там полновластный хозяин.
Почему так?
Не понять, нет, не понять.
У мужчины было дурное предчувствие, но на чем оно основывалось? Ивар так крепко задумался, что не заметил, как задремал.
И тем более он не заметил, как Тиана обожгла его недобрым взглядом.
Да, и так бывает.
Двадцать лет живешь с человеком, и с каждым годом все больше понимаешь, что ошиблась, ошиблась, ошиблась!!! Когда она выходила замуж, все казалось таким простым и понятным! Разваливающийся на глазах замок, безденежье, отсутствие приданого, и тут, словно рыцарь на белом коне, Ивар! Влюбленный и готовый взять ее в жены. Правда, рыцарь был малым на семнадцать лет старше принцессы, но разве это имеет значение в юности? Пусть тебе шестнадцать, а принцу тридцать три! Разве будешь думать о том, что через двадцать лет тебе будет тридцать шесть, возраст расцвета женщины, раскрытия всех желаний и возможностей, а мужу-то будет уже пятьдесят три! И ничего ему от жизни не будет нужно, кроме кровати и обеда. Да и кровати – лучше без жены, чтобы выспаться не мешала!
Тиана, конечно, себя не обижала, заводя втихаря любовников, но внутри холодным злым сомом под корягой свивала себе гнездо обида.
Разве она недостойна большего?
Драгоценностей, роскошного выезда, дома в столице, шикарных туалетов, титула? А вместо этого участь жены обычного дворянина, даже без титула, в небольшом домике, в трех часах езды от столицы. И вытащить мужа в столицу не представляется возможным, и заставить его вести светскую жизнь, заводить нужные знакомства, как-то шевелиться – тоже!
Хорошо хоть, сын сейчас в Клостере[1].
Но сколько ей пришлось приложить труда, чтобы он попал в это богоспасаемое заведение! Чтобы учился рядом с сыновьями графов, маркизов, баронов! Чтобы был вхож в самые лучшие дома, сделал приличную партию, чтобы…
Взгляд Тианы опять упал на мирно посапывающего мужа, и женщина скривилась в раздражении.
Болван!
Ничего-то ему не нужно, и никто ему не нужен, и она ему не нужна. Было бы что пожрать да где поспать! А раз так… и он ей не нужен!
Пойти, что ли, пройтись по лавкам? Все душа успокоится…
Тиана бросила взгляд на шляпку, потом вспомнила, что денег осталось сущие медяки, и вздохнула. Лавки отменялись. Оставалось только взять книгу и пойти посидеть, почитать в садике. Или повозиться с цветами?
С вышивкой?
А что ей еще остается с этим бревном деревянным!
Тьфу!
Ветер посмотрел на недовольное лицо женщины, вздохнул – и вылетел в раскрытое окно.
Второй раз ветер снизился, когда впереди показалась небольшая ферма. Симпатичный домик, крытый красной черепицей, ухоженный дворик, копающиеся в траве куры-несушки, играющая в кучке песка годовалая девочка, симпатичный мальчик лет тринадцати, вырезающий что-то из дерева…
Картину портил только мужчина, храпящий в стогу сена. Ветер ощутил аромат перегара и брезгливо передернулся. Вот еще не хватало – нести эту мерзость дальше!
Поэтому ветер вильнул хвостом и полетел вверх. А почтальон у калитки остался, протягивая письмо мальчику.
– Мама, нам письмо!
Колин протянул матери узкий конверт с крупной печатью серого воска. Кейт отряхнула руки от муки и взяла его осторожно, двумя пальцами.
– Лесс… так-так! И что ему надо?
Чайка на сером фоне жалобно хрупнула под пальцами. Кейт пробежала глазами письмо и скривилась.
– Жениться он вздумал! Вот еще не хватало!
– Мам, дядя Лесс женится?!
Кейт непонимающе посмотрела на сына, а потом топнула ногой.
– Ты еще здесь? А Лина на улице?! Ну-ка, живо приглядывать за малышкой!
Колин скривился, но послушался.
Кейт сунула письмо в карман фартука и принялась дальше вымешивать тесто. Мысли текли ровно и размеренно.
Брат женится.
Плохо, очень плохо. С нескольких сторон сразу плохо.
Если брат женится, у него появится своя семья, свои дети, свои интересы – и про племянников он будет помнить куда как меньше. Да и как еще его жена отнесется к сестре брата?
Гостить в Кон’Ронге целое лето, как прежде, и сильно экономить на этом не выйдет.
Или…
Если удастся подольститься к жене брата, все будет просто замечательно. Неужели Кейт не найдет с ней общего языка? Она умная, она должна его найти! Ей всегда удавалось получить от людей то, что она пожелает, удастся и в этот раз. Они обязательно должны подружиться! А там и дети их подружатся, Лина еще маленькая, если у Лесса родится своя дочь, обеих девочек можно обучать вместе, Лина сможет жить в Кон’Ронге… а к ней часто смогут приезжать и Кейт с Колином.
Это надо хорошенько обдумать.
Что будет выгоднее: подружиться с женой брата или расстроить эту помолвку? Надо это вечером обсудить с мужем.
– Мам, я собираюсь жениться.
Лесс говорил достаточно твердо, но в конце фразы голос все равно дрогнул. Потому что мать оторвалась от Жития святой Иероны и посмотрела на сына своими прозрачно-голубыми глазами.
– Женишься?!
– Да, мама.
Лесс зачем-то без нужды поправил воротник, отвернулся к окну, а потом вновь посмотрел на мать. Та сидела недвижимо и смотрела на сына, ожидая продолжения.
– Мою невесту зовут Джинджер Брайс. Она настоящая леди.
– Джинджер… Брайс… – медленно протянула леди Дженет. – Какое милое простонародное имя. А кто ее отец?
– Барон Брайс.
– Баронесса, – задумчиво протянула вдовствующая графиня Кон’Ронг. – Это, конечно, мезальянс, но я надеюсь, она достаточно богата и хороша собой?
Лесс задумался.
– Джин не богата, но и не бедствует. И она просто очаровательна.
– А сколько ей лет? Где вы познакомились?
– Ей двадцать два года.
– Сколько?! Сынок, но тебе самому только недавно исполнилось двадцать семь! Зачем тебе этот перестарок?! Неужели нельзя найти кого-нибудь помоложе?
– Мам, молодые девушки безумно скучны. С ними и поговорить-то не о чем, сплошные тряпки и моды в головах.
– Для молодой девушки это естественно. Зато ты сможешь воспитать ее по своему вкусу. А эта Джинджер…
– Брайс, мама.
– Да, леди Брайс, почему она раньше не вышла замуж?
– Не хотела.
– Да неужели? – ироничный тон матери подчеркивала недоуменно вскинутая бровь. – Женщина, которая не боится остаться старой девой? Сын мой, видимо, ты чего-то не знаешь. Возможно, там был какой-то скандал или в ее прошлом есть темное пятно…
– Нет в ее прошлом и настоящем темных пятен, я бы знал.
Улыбку мать и не скрывала. Да, дорогой, конечно, ты бы знал. Кто бы спорил…
– Тогда это очень необычная девушка, сынок.
– Джин действительно очень необычная, мама. Она тебе обязательно понравится.
– Главное, сыночек, чтобы она нравилась тебе. А я потерплю ради твоего блага. Любая твоя невеста будет встречена мной с одобрением.
На этот раз пришла очередь Лесса недоверчиво вскидывать голову. О да, мама всегда смирялась с его невестами – и почему-то про них быстро выяснялись всякие неприятные подробности. Одна имела связь с конюхом, вторая не имела денег, а для Кон’Ронгов это было достаточно важно – только последнюю пару лет они как-то начали выползать из нищеты, но все равно выгодно жениться для Лесса было бы очень кстати. Третья была подозрительно вольнодумна, у четвертой была мать низкого происхождения…
Недостатки находились всегда.
Но Джин…
С точки зрения Лесса, у нее был только один недостаток – она пока еще не была его женой. Все остальное было сплошными достоинствами. От внешности – и до ума.
И мать рано или поздно в этом убедится.
Вдовствующая леди Кон’Ронг посмотрела на сына. Покачала головой и сказала то, что он ожидал услышать.
– Лесс, милый мой, разумеется, если ты хочешь жениться на этой девушке…
– Да, мама. Она уже приглашена в замок через десять дней.
– Да?
– И я рассчитываю, что ты поможешь нам. Помолвка должна быть на высшем уровне.
– Помолвка?
– Мама, я не хочу тянуть. Джин потрясающая, ты обязательно полюбишь ее, когда увидишь. Ее стоило ждать…
Леди Кон’Ронг чуть склонила голову.
– Если ты любишь ее, а она любит тебя, разумеется, я буду рада принять невестку.
Какая многозначительная оговорка.
Если.
Сама Джин Брайс в этот миг сидела за письменным столом. Рука ее летала по листу бумаги, уголек в руке уверенно наносил штрихи на белоснежную гладь, а на губах играла ехидная ухмылка, вовсе не идущая к милому лицу.
Красавицей Джинджер назвать было нельзя. Она не была ни милой ангелоподобной блондинкой, ни высокой темноглазой брюнеткой, которые были в моде. Невысокая, скорее пухленькая, чем стройная, с милыми ямочками на щеках, темно-русыми вьющимися волосами и большими серыми глазами, Джин производила впечатление недалекой и славной девушки. С приятного личика с правильными чертами не сходила улыбка, кудряшки вечно выбивались из прически, а искренняя доброжелательность девушки делала ее желанной гостьей в любой компании.
Впрочем, беззащитной Джин не была. И ответить могла так, что любой, рисковавший задеть ее, становился всеобщим посмешищем.
Но никто, никто не догадывался, что это – маска.
Сама же Джин совершенно другая. Неглупая, достаточно жесткая и жестокая, спокойная и холодная. Но эту Джин видела только ее мать. А остальные…
Если маска устраивает людей больше, чем твое истинное лицо – стоит ли их разочаровывать себе в убыток? Джин и не собиралась.
– Джин, тебе долго еще?
– Нет, мам. Часика два, потом я в твоем распоряжении.
– Хорошо.
Мама отлично знала, что отвлекать дочь от работы не стоит.
Работа?
У приличной юной леди?
О да!
Джин не вышивала крестиком, не обучала никого хорошим манерам и не служила компаньонкой. Более того, узнай свет о ее работе, она стала бы изгоем. Но ее увлечение приносило достаточно, чтобы они с матерью могли вести устраивающий их образ жизни, а больше Джин (вообще-то Джинджер Элеонору Брайс, баронессу Брайс) ничего и не волновало.
Замужество?
Вот еще не хватало!
Слишком памятен для Джин был пример подруги, симпатичной Аликс Лоусон, которая счастливо смеялась на выходе из храма, бросая подружкам букет, всего пять лет назад, а теперь запудривала синяки и отважно лгала Джин, что случайно споткнулась впотьмах.
Джин делала вид, что верит, и собиралась, когда Аликс надоест служить безответной игрушкой для муженька-ублюдка, предложить ей побег из страны.
Впрочем, на это тоже нужны были деньги.
И Джинджер зарабатывала их так, как могла.
Она была модной гостьей в любых салонах, благодаря своим акварелям. Она вообще великолепно рисовала, хоть красками, хоть карандашом. Эксцентричная дочь богатого барона, таково было всеобщее мнение.
Джинджер рисовала портреты и пейзажи, любимых птичек и болонок, детей и комнаты, даже дам в интересных видах и позах, если те просили девушку об услуге, и не брала денег за рисунки. О нет.
Деньги?
У меня более чем достаточно денег на мои прихоти, пожимала она плечами, поигрывая бриллиантовым браслетом на запястье. Или крутя на пальце колечко с рубином. Никто же не знал, что это филигранно выполненные подделки под настоящие драгоценности. Отец закладывал все, что мог, но, любя блеск, заказывал матери настолько качественные копии украшений у одного из знакомых «ночных ювелиров», что от оригинала их могли отличить только профессионалы.
И деньги ей не предлагали.
Зато приглашали на все, даже самые закрытые вечера. Джин была даже принята при дворе, хотя для незамужней баронессы это было… сложно. Но ее представили королевской чете, и их величества благосклонно отозвались о рисунках Джин.
Это была внешняя сторона обертки.
Внутренняя же…
О ней знала только мать – и никто, кроме матери.
Только мать знала, что дочь заложила Брайс, чтобы были деньги на приезд в столицу. Только мать знала, каких трудов стоило дочери заработать деньги на выкуп и Брайса, и их городского дома. Хотя изначально им повезло.
Барон Брайс был милым, добродушным и дружелюбным человеком.
Больше всего он любил своих друзей и охоту. Потом шли дочь, поместье и жена, именно в таком порядке. Мать Джинджер, Кларисса Эмори, младшая дочь обедневшего графа, не разобралась сразу, чего ей ждать от мужа, а когда прозрела, оказалось, что уже поздно.
Обеты прозвучали, браслеты защелкнулись, оставалось только жить и растить дочь. Единственного ребенка, потому что роды оказались невероятно тяжелыми. Барон, будучи приглашен на праздник к другу, забрал единственный экипаж и хороших лошадей, в итоге за доктором помчался мальчишка на старой кляче, и к моменту приезда доктора Кларисса была едва жива от боли и кровотечения. Спасли ее только чудом, но женщине пришлось проболеть чуть ли не полгода.
Рожать второго ребенка Клариссе запретили.
Барон не настаивал – у него было за кем охотиться.
Кларисса тоже не настаивала, не в силах простить мужу то, что хуже любой жестокости, – преступную, непростительную беспечность.
Джинджер же…
С детства она видела беспечность отца, видела, как бьется, словно рыба на льду, мать, не в силах ни на что повлиять, слушала разговоры отца с кредиторами…
И клялась себе, что этого не будет.
А еще рисовала.
Второй источник дохода у нее таки был.
Джинджер жила светской жизнью, подмечала то, что не мог заметить никто из людей, принадлежащих иному классу, и писала заметки в газеты.
Даже не заметки.
Статьи, снабженные рисунками. Яркими, броскими, неизменно узнаваемыми, потрясающе точными и неизменно ядовитыми. Так статьи и подписывались: Ядовитый плющ.
Вот и сейчас Джинджер рисовала герцогиню Кларес, которая собиралась выдать дочь замуж за своего любовника.
Герцогиня, на гербе которой красовалась рыба, выглядела той еще щучкой, ее дочь хлопала на картинке глазами и жабрами, как глупый карасик, а любовник забрасывал удочки на две стороны.
На второй картинке был показан лорд Шельт, который промотал все свое состояние и собирался жениться на чужом. Лорд склонялся в поцелуе над рукой наследницы капиталов, изрядно похожей на чайник (хотя и набитый бриллиантами) и незаметно выгрызал камни из перстней.
Рисунки и коротенькие ядовитые статьи из жизни высшего света пользовались успехом.
К вечеру заметки лягут на стол редактора, к завтрашнему утру окажутся в типографии, а через день – и на улицах города. В газетах.
– Как ты думаешь?
– Не знаю, – неуверенно пожала плечами мать, – будет ли это пользоваться спросом?
– Это решать редактору, – пожала плечами Джин. – В ее таланты мать верила, но как-то странно, сглазить, что ли, боялась? Любое произведение, выходящее из-под рук Джин, подвергалось критике, но потом, когда оно попадало в газету, тираж разлетался в мгновение ока, а редактор срочно допечатывал еще и выплачивал Джин причитающийся ей гонорар, мать удовлетворенно кивала.
Я всегда знала, что у тебя есть талант.
Джин это тоже знала, но иногда так хотелось, чтобы мать похвалила ее, а не пожимала плечами. Ну да ладно, всего сразу не получишь. Хватит и того, что они с матерью подруги, единомышленницы и, если можно так сказать, воительницы, ведущие плечом к плечу свою борьбу с обстоятельствами. Если бы мать не выкраивала каждую копейку, Джин не получила бы самое лучшее образование, которое только можно было дать в их глуши. Если бы она не верила в способности дочери, она никогда не дала бы ей заложить Брайс.
А Джин сделала все, чтобы обеспечить маме безбедную старость. Сейчас, даже случись что-то с самой девушкой, мать не будет нищенствовать. У них есть не самое большое, но достаточно приличное состояние. Не акции и облигации, нет. В этом они не слишком понимали, да и не стоит женщинам лезть в эти волчьи игры. Джин поступила проще, вложив деньги в два доходных дома. Акции могут идти вниз или вверх, но людям всегда надо будет где-то жить. Нанять хорошего управляющего, сделать ремонт – и дома сначала окупили себя, а потом и начали приносить чистый доход. Бриллианты на эти деньги было не купить, но поддерживать достойный уровень жизни и позволять себе маленькие радости – вполне возможно.
– Лесс пригласил меня в гости. Нас с тобой, чтобы не было ущерба репутации.
– Ты поедешь?
– Он хочет познакомить меня с матерью. Полагаю, речь пойдет о помолвке.
– Думаешь, стоит с ним связываться?
Джинджер тоже размышляла над этим вопросом последние пару дней, а потому пожала плечами. Как тут ответишь, если сама ничего толком не знаешь? В этой ситуации есть лишь один выход.
– Не знаю, мам. Имеет смысл посмотреть на этот Кон’Ронг.
– Все поместья примерно одинаковы. Брайс ничем не хуже.
– Да я не о новых видах и впечатлениях сейчас говорю. Ты же понимаешь, что замуж надо выходить вовремя. Если я в ближайшее время этого не сделаю, то превращусь из эксцентричной девушки в невостребованную.
Кларисса задумчиво кивнула. Есть такая опасность, и ее дочь себе этого позволить не могла.
Ладно, сейчас уже могла – денег хватило бы. Но к чему лишаться возможности выгодно выйти замуж? С каждым годом она будет только уменьшаться…
– Да, и детей тебе нужно заводить.
– Да, мам. И пока ты рядом, мой муж не протянет руки к моему – нашему с тобой – имуществу.
Кларисса кивнула. Вот уж тут верно. Сколько она натерпелась от мужа?! А помоги ей родители, да останься ее приданое, пусть и крохотное, под ее строгим контролем? Наверняка она смогла бы дать Джин намного больше.
Мужчина может увлечься, может небрежно отнестись к деньгам, может проиграть их или потратить на шлюх. А мать, если она заслуживает этого слова, никогда не забудет, что дома у нее дети, которым нужно питание, воспитание и образование.
Нищетой и подсчетом каждого медяка они с Джинджер были сыты по горло, так что…
Состояние дочери дочери и останется. А муж должен быть…
Кларисса мечтала о самом лучшем.
Молодом, симпатичном, с титулом, собственным поместьем, чтобы у него было состояние и не было вредных привычек. Увы… такие лорды встречались не чаще, чем павлин на скотном дворе. Но помечтать-то можно?
На первый взгляд Лесс Кон’Ронг отвечал всем требованиям. Увы, разочаровавшаяся в жизни Кларисса заранее прикидывала – какой может быть недостаток у парня, если он до сих пор не женат.
Ну не бывает таких чудес! Что, в округе возле Кон’Ронга не нашлось ни одной активной и симпатичной девушки?
Так не бывает!
Значит, где-то есть червоточина, и дело Джинджер выяснить это до брака. Потом-то поздно будет.
– Съезди, посмотри на него, на его семью…
– Да, о замужестве говорить пока рано. А ты поехать со мной не хочешь?
– Почему нет? Вдвоем мы точно все увидим и разглядим. Когда мы едем?
– Думаю, дней через десять, как Лесс вернется из поместья. Время уладить дела у нас еще есть.
Джинджер улыбнулась матери.
Да, может, это не совсем правильно, но они вдвоем против целого мира. Две женщины, которые никогда не предадут друг друга.
Можно выйти замуж и развестись, можно родить троих детей и овдоветь, но в этой жизни Джинджер до конца сможет доверять только Клариссе, а та – только дочери. Ну и детям Джин, когда те родятся, вырастут и докажут, что достойны доверия.
Вот и посмотрим, годится ли Лесс Кон’Ронг на роль отца для детей Джин.
Любовь?
О нет. Вот этого чувства Джин не испытывала. Привязанность, симпатия, возможно, немного уважения – и только. Прости, Лесли, не настолько хорошо я тебя знаю, чтобы доверять, а любовь возможна только при обоюдном доверии, полном доверии, и никак иначе.
– Тварь!
От пощечины Аликс полетела на пол – и в бок ей с силой врезалась нога.
– Сэнди! Умоляю!
Аликс съежилась в комочек, показывая, что потеряла сознание. Главное теперь – не вскрикнуть, но она это сможет. Должна.
Вот рту было солоно от крови.
– С-сука!
Муж ударил ее еще несколько раз – и отошел. Забулькало вино, сильно запахло спиртом. Женщина почувствовала, что к горлу подкатывает горький комок и постаралась удержать рвоту.
Только не сейчас.
Нельзя, нельзя, терпи, Аликс. Ты справишься, ты должна.
Ради себя, ради своего ребенка – держись!
Муж презрительно сплюнул на пол рядом со свернувшейся в комочек дрожащей женщиной и вышел вон из комнаты.
Аликс продолжала лежать, чутко прислушиваясь к его шагам.
Вот хлопнула дверь кабинета. Шаги за стеной. Звон золота.
Опять хлопок двери.
Шаги уже на лестнице – и входная дверь закрывается за Сэнди. Только тогда Аликс позволила себе встать на ноги. Медленно, осторожно коснулась ладонью живота.
– Ты жив, малыш?
Малыш определенно был жив, она бы почувствовала неладное. К счастью, муж ударил в бедро, в ногу, бок защитила рука, а живот удалось уберечь.
Дальше так продолжаться не может!
Аликс со стоном рухнула на кровать.
Рано или поздно, так или иначе – муж забудется. Вряд ли ее беременность отучит мужчину от привычки срывать зло на жене и чесать об нее кулаки. Раз поднял руку – и два поднимет, а там и в привычку войдет, говорила Джин.
Аликс еще ей не верила, а вот вошло же. Раньше она терпела, молилась, пыталась что-то сделать, а вот сейчас…
Речь идет о жизни ее ребенка! Да и о ее жизни, если на то пошло! Хотя это соображение не принималось во внимание раньше, но беременность многое изменила. Случись что с ней – и малыш останется на произвол отца-мерзавца?
Ну нет!
Этого она не допустит!
Плевать на осуждение света, плевать на безденежье, сейчас для женщины были важны лишь две жизни – ее и ребенка!
Аликс прикусила пораненную губу. Боль отрезвляла, приводила в чувство…
Она отлично знала, что до утра Сэнди дома не появится. Да и когда появится – придет пьяным, рухнет в кровать и уснет. У нее есть время до завтрашнего полудня, может быть, дольше. Она знает, где хранятся деньги. Первое время муж запирал секретер и кабинет, а ключи уносил с собой. Он и сейчас их запирает, но Аликс знает, куда он прячет ключи. Потерял пару раз по пьяни, теперь с собой не носит.
Ключи, деньги, экипаж – и к Джинджер. Подруга предлагала ей помощь, а Аликс сейчас и к демонам бы обратилась, чтобы забрали Сэнди или ей помогли.
Мысль так царапнула, что Аликс быстро сотворила святой знак и огляделась вокруг. Нет, демонам было точно не до нее. Ни один не явился.
Ну и ладно.
Кабинет.
Секретер.
И в путь.
Да, и собрать вещи на первое время. Не путешествовать же даже без ночной сорочки?
Аликс вытерла кровь с лица и решительно направилась к шкафу. Да гори ты огнем, Сэнди! Дурой я была, но больше не буду!
Развод и воля!
– Мам, ты уверена, что стоит это затевать?
По проселочной дороге катилась карета. Невзрачная снаружи, она вряд ли привлекла бы разбойников. Обшарпанные дверцы говорили, что ей пришлось немало послужить, колеса, из которых кое-где выпали спицы, облупившаяся краска, провисающая крыша – на первый взгляд.
А вот в самой карете…
Стены были обиты плотным синим бархатом, им же были обтянуты и удобные сиденья, ноги тонули в длинном теплом ворсе ковра, маленькая жаровня сейчас была пуста, но давала возможность и согреться, и приготовить что-нибудь горячее, плотные занавески закрывали окна.
– Да, дорогой мой. Я должна. И ты обязан.
– Тридцать лет. Даже больше тридцати лет.
– Некоторые… дела не имеют срока давности.
Женщина коснулась тонкой ленточки, завязанной на запястье. Как давно это было, боже мой, как давно…
– Мама, мамочка, со мной все в порядке, не пугайся, не надо!
– Я не пугаюсь, малыш.
– А куда мы бежим?
– Так надо, солнышко мое! Так надо!
Позади остались луг, полный одуванчиков, счастливый ребенок, смеющаяся женщина…
Когда-то она была счастлива. Потом же…
Сейчас она не желает вспоминать. Потом, все потом. Хватило одного дня, чтобы из нее вылупилось чудовище. Были и другие луга, покрытые цветами, но той женщины уже не было.
Она умерла тогда. И сейчас карета спешила на похороны, которые состоялись тридцать лет назад. Тридцать два года – женщина никогда не была привязана к датам. Стоит ли дожидаться юбилея?
– Не надо, мама.
Сын коснулся плеча, и женщина быстро стерла слезы с глаз.
– Прости, родной мой. Я забылась.
– Ничего страшного. Но сейчас тебе надо собраться. Если ты хочешь все сделать правильно, не стоит раскисать.
Женщина посмотрела в спокойные глаза сына. Спокойные, холодные, рассудочные…
Не думать.
Не вспоминать.
Терять им с сыном нечего, муж умер, на чужбине их особенно ничто не держит, а долги надо выплачивать. Тем более такие долги.
Когда все закончится, она сможет один раз вспомнить все – от начала и до конца. Сможет забыть.
Сможет снять с запястья белую ленточку, которая от времени превратилась в бледно-серую, прийти на башню над морем – и отпустить. Наконец-то отпустить демона мести.
Но сначала – Кон’Ронг.
Аликс готова была кусать себе локти.
Нет, ну надо же быть такой дурой?! Оказывается – не надо, дальше уже некуда. Ей – точно некуда!
Сначала она шла наугад – до первой лавки с готовым платьем. Потом подумала, что ей нужно и новое платье, и плащ, и решила переодеться.
Купила два платья, плащ, шляпку-капор и только потом подумала, что муж-то не глупее. Не стоило покупать все в одном месте, не стоило покупать все сразу, да и одежда ее… своеобразна. Надо было там плащ, тут шляпку…
Дура.
Но теперь уже выхода нет.
За то, что она сделала, муж уже убьет ее, поэтому ей надо спешить. Джин поможет, Джинни обязательно поможет, подруга умная и сильная. Сейчас ей надо выбраться из города… дилижанс?
Да, безусловно.
Но…
Будет ли муж искать ее?
Обязательно будет. А значит, надо направить погоню по ложному следу. И лучше всего…
Аликс подумала несколько минут, а потом решительно направилась к месту отправки дилижансов. Ей нужен кто-то, кто купит ей билет и посадит в дилижанс. Одинокая женщина привлекает внимание, а вот муж, который провожает жену, или брат, который машет ручкой вслед любимой сестренке, – это обычно. А еще…
По дороге Аликс внимательно оглядывалась и вскоре нашла то, что ей нужно. Эта женщина еще не была такой потасканной, как остальные жрицы любви, и даже походила немного на Аликс. Примерно одинаковые цвет волос, возраст и телосложение. Что ж, лучшего ей не найти – некогда.
Аликс решительно подошла к проститутке.
– Заработать хочешь?
– Я по бабам не работаю, – отгавкнулась та.
– А я тебе и не любовь предлагаю, – Аликс вся покрывалась краской от стыда, но держалась твердо. – Золотой.
Интереса в глазах проститутки прибавилось. Еще бы, месяц скромной жизни.
– Что делать надо?
– Надеть платье, купить билет в дилижанс и уехать, на первой же остановке сойти и вернуться в город.
Проститутка думала недолго.
– Два золотых.
Аликс тоже подумала пару секунд.
– Пару медяшек накину и на билет дам. А нет – другую найду.
– Хм-м…
Аликс продолжала молча ждать.
– Хотя бы серебрушку сверху накинь.
– Поняла. Другую найду.
– Да ладно уж, – проститутка схватила развернувшуюся Аликс за плечо, – уж и пошутить нельзя!
– Будешь шутить с другими клиентами, – огрызнулась Аликс. – Хотя… две серебрушки за твое платье – хочешь?
– Пять!
– Две.
– Ну ладно, четыре.
– Три – и расходимся подругами.
Платье было красным, грязным, дешевым, и неимоверно вонючим – нет ничего хуже смеси пота и духов, но Аликс терпела. Переоделись они в каком-то закутке. То есть переодевалась проститутка. Она же прошла в трактир, а потом села в дилижанс и уехала. Аликс следила за ней, стараясь не попадаться на глаза, мало ли что? Кто она такая, чтобы с ней считаться? Что она сможет сделать продажной девке? Но та решила отработать золотой, и уехала честь по чести.
Через два часа Аликс повторила тот же номер. И еще через час. А сама отправилась уже в другую лавку.
Лавки.
И в этот раз она прежних ошибок не совершила. Платье было куплено в одной из лавок, сумка в другой, плащ в третьей, а башмачки вообще непосредственно у сапожника. И там же Аликс разжилась помощником. Подмастерье за пару серебрушек согласился прийти, проводить одинокую женщину в дорогу. Аликс объяснила честно.
Так и так, осталась одна, едет к сестре в другой город. Сестра – да, двоюродная. Но вы же понимаете, одинокая женщина, в дороге… надо, чтобы кто-то видел, что за нее есть кому заступиться. А так… брат проводил, сестра встретит… или муж проводил, авось и побоятся приставать?
Подмастерье согласился, что это правильно, и они с Аликс отправились к трактиру, не теряя времени.
Да, трактир «Веселый мерин» и служил местом остановки дилижансов. Удобно.
Поесть горячего, переночевать, если что-то сломалось, искупаться, приобрести что-нибудь… Билеты тоже продавались у хозяина трактира. Подмастерье, не теряя времени, объяснил, что ему нужен один билет, для дамы, так что компания должна быть ну очень приличной, а то если его жену обидят, он тут – ух! Трактирщик с уважением посмотрел на пудовые кулаки и согласился, что «ух» – это звучит грозно. Ну что ж, если жене надо к заболевшей матери? Пусть съездит. А что сам мужчина остается в городе…
Работа у него, и вообще, кому мать, а кому и теща!
Аликс шипела, фыркала и вообще всячески изображала негодование, стараясь изменить голос, и, кажется, преуспела, потому что трактирщик косился с неодобрением. Вот рыба-пила! Не повезло мужику!
Дилижанс отходил через час, так что им предложили пока подождать, возможно, перекусить, мужчина согласился, взял для Аликс суп и овощи, и они ушли в темный угол.
– Спасибо.
– Да не за что, госпожа, это дело такое… вы поешьте, дорога дальняя.
Аликс послушалась умного совета – и вовремя. Потому что, когда она приканчивала овощи и совершенно простонародно промокала тарелку кусочком хлеба (хотелось уже не есть а жрать!), в трактир ворвался ее муженек собственной персоной. И, недолго думая, выложил на стойку перед трактирщиком золотой.
– Расскажи-ка мне, борода, про сегодняшний день.
– А кто вас интересует, господин хороший?
– Одинокая женщина. Лет двадцать – двадцать пять, симпатичная, светловолосая…
При этих словах подмастерье взглянул на Аликс, но тут же успокоился. Симпатичная и лет двадцать – двадцать пять. А она сейчас выглядела лет на десять старше. О косметика, сколько благ ты приносишь женщинам. И требовалось-то – уголек из печки, чтобы подчеркнуть морщины, да румян побольше, и вот вместо милого девичьего личика из зеркала уже смотрит сильно побитая жизнью тетка лет тридцати. Не красавица, но уж кому что нравится.
Да и волосы…
Аликс была светло-каштановой, но дорожная пыль творит чудеса. Была светло-каштановой, стала грязно-серой. Нет, подмастерью и в голову не пришло, что ищут именно ее. Тем более что трактирщик сообщил, что да, несколько одиноких женщин у него сегодня побывали, какую господину надо? В коричневом платье? Или в зеленом? Или в сером?
Были все три. И да, пожалуй, под ваше описание они подходят. Молодые, светловолосые, оч-чень даже ничего!
Поехали они в Ринор, Калдер и Дарт, то есть в три разные стороны. Может, какие еще приметы есть?
Шрамы от плети на спине к особым приметам относились, но их Аликс напоказ не носила, так что муж (бывший – и никак иначе!) скрипнул зубами и распорядился дать ему для начала билеты в Калдер. Только на скоростной дилижанс.
Аликс поблагодарила себя за прозорливость.
На первой же остановке он попытается разыскать ту самую проститутку, никого не найдет, попробует по другому направлению…
А она сначала поедет в Трамер, а потом в Лорт, к Джинджер. Так получится дольше, но зато безопаснее. И написать подруге с дороги. Вот это она может, и как можно скорее. Обязательно напишет и отправит с особым курьером! Хоть и дорого, но жизнь всяко дороже!
Аликс незаметно коснулась рукой живота.
Держись, малыш! Мы с тобой справимся, обязательно справимся!
Третий и последний раз ветер решил полюбоваться на людей перед долгим полетом над морем и снизился у окна дворца.
Там сидели трое человек. Мирно беседовали, пили что-то сладкое из маленьких чашечек – милая семья. Если не обращать внимания на корону, тускло поблескивающую в волосах одного из собеседников.
Ветер невольно вслушался.
– Ты уверена, что так надо?
– Вполне.
– Я могу все исправить своей волей.
– Можешь. Но это будет неправильно. Это моя судьба… наша. Наша дорога и наш долг.
– Прошлый раз вам повезло. А если в этот раз не повезет?
– Стен, умоляю, дай нам возможность разобраться самим!
Его величество Стеовальд Второй, которого женщина так запросто называла Стеном, нахмурился.
– Ладно. Я не стану вмешиваться, но ты примешь мои условия.
– Какие?
Третий собеседник говорил мало, очень мало. И старался держаться в тени. Его величество посмотрел в ту сторону, откуда раздался гулкий голос, покачал головой.
– Я уважаю ваше право на месть. Но я отправлю своих людей, чтобы они приглядели за вами, а в случае чего помогли.
– Мы не станем отказываться, ваше величество, – мужчина медленно кивнул.
– Благодарю, ваше величество. Это больше того, на что мы рассчитывали, – женщина опустила голову. Потом подняла, и король даже поежился.
Глаза у нее горели нехорошими желтыми огоньками. Ох какими нехорошими…
– Но меньше того, что я хотел бы сделать для вас.
– Этого достаточно.
Желтые огоньки сливаются, пока вся радужка не становится желтой. Король не отводит глаз, его словно затягивает в этот золотой огонь… И, возвращая его на землю, раздается мужской голос:
– Более чем достаточно.
Ветер пожимает плечами, стряхивая в окно несколько пушинок.
Странные эти люди. Что-то планируют, о чем-то думают, а ведь это так здорово – лететь! Лететь вокруг мира, нигде надолго не останавливаясь и не задерживаясь, но везде выхватывая самое прекрасное и удивительное!
Люди летать не умеют. И не знают, что такое поймать душой ветер.
А жаль…