Я широко раскинула руки, посмотрела на небо и подумала о том, почему в моей любимой Москве так редко бывает солнце. Когда я жила в этом городе, очень часто размышляла об этом. Она такая красивая, такая необыкновенная, а солнышка практически не бывает. И это всегда меня удручало. Но только не сегодня. Сегодня я радовалась всему, что ловил мой взгляд.
Если бы в восемнадцатом веке были телефоны, я бы тут же позвонила Колину и сообщила, что добралась в другую эпоху в лучшем виде, и со мной всё в порядке. Жива, здорова и постоянно думаю о нём, любимом. Какое счастье знать, что с личной жизнью у тебя полный порядок. Но у Колина нет телефона, и у меня нет возможности сообщить ему о том, что я на месте. Я безумно благодарна ему за то, что отпустил меня в это необычное путешествие, ведь я так долго этого ждала, втайне мечтала.
Я подошла к палатке с мороженым, улыбнулась и подумала о том, как же я давно его не пробовала.
– Эскимо, пожалуйста.
– А деньги? – подозрительно посмотрела на меня продавщица.
– Ах, точно, деньги…
– Конечно. А то вы так на меня смотрите, будто я должна вам что-то бесплатно дать.
– Я просто забыла, что всё покупается за деньги. Я в Британии не пользуюсь деньгами. Всё, что нужно, привозят работники и слуги.
– Ты что, из Британии приехала? – высунулась из палатки продавщица.
– Да. Всего несколько минут назад.
– Про несколько минут ты, милочка, загнула. Тут из аэропорта больше часа добираться, а то и все три. У нас пробки знаешь, какие. В общем, я поняла, ты валюту разменять не успела. Я в евро возьму, хоть и не имею права. Я тебе сейчас по курсу всё переведу. Просто, знаешь, я евро только на фотографии видела, а в руках никогда не держала. Так что, считай, тебе повезло. Сейчас с обменниками напряжёнка. Они только при банках остались.
Продавец мороженого взяла калькулятор и стала переводить рубли в евро. Я улыбнулась, подумав, что это совсем смешная сумма. Посмотрела на свою ладонь, сконцентрировала энергию, чтобы появились рубли.
– Пожалуйста, возьмите деньги за мороженое.
Продавец тут же переменилась в лице.
– Что ты мне голову морочишь? – воскликнула она раздражённо и протянула мне эскимо.
Я шла по обочине дороги и просто дышала Москвой. Но дальше случилось невероятное. Я спиной почувствовала опасность, но эскимо стало таять и пачкать мне руки. Когда я попыталась достать носовой платок из сумки, меня сбила машина, причём на бешеной скорости. Больше ничего не помню. Всё, провал…
Я очнулась в реанимации. Увидела усталые улыбки врачей, которые очень переживали за мою жизнь.
– Ты родилась в рубашке, – сообщил мне обрадованный врач.
В скором времени меня перевели в отдельную палату.
– Что со мной? – поинтересовалась я.
– Перелом правой стороны таза, открытый перелом запястья правой руки, перелом правой скулы, перелом правой голени, сотрясение мозга, травматический шок. Ну, там ещё много чего, если по мелочи…
– Ужас какой, – только и смогла сказать я, осознав, что практически обездвижена.
– Так что готовьтесь к долгому реабилитационному периоду.
Когда врач ушёл, я посмотрела на своё загипсованное тело и, впервые за долгое время, заплакала. Во мне не хватало энергии, да её и не было вовсе, чтобы хорошенько сконцентрироваться и привести своё тело в порядок.
– Больно тебе, деточка? Терпи, – в палату вошла санитарка и посмотрела на меня жалостливо. – Радуйся, что живая осталась. А кости срастутся, куда они денутся… Если тебе что надо, ты говори. Меня баба Вера зовут.
– Спасибо, баба Вера. Я просто пытаюсь понять, что со мной произошло.
– Машина тебя сбила, что же ещё.
– Прямо в центре Москвы, средь бела дня?
– Да у нас, знаешь, сколько пешеходов сбивают? Жуть. Тебя сбил пьяный молодой парень. Ему всего-то восемнадцать. Видимо, с ночи не протрезвел и с утра ещё хорошенько заправился. То, что свой «мерседес» новенький разбил, – это ерунда. А вот то, что твоё здоровье испортил, – это серьёзно. Сейчас тебя полиция замучает. Ты держись, девочка. Но засадить этого гада надо. Засадить по полной программе, чтобы вообще забыл, как за руль садиться.
Не успела баба Вера договорить свою речь, как дверь распахнулась, и два здоровенных амбала внесли в палату огромную корзину с цветами и поставили её у моей кровати.
– Здесь сто одна роза, – пробубнил тот, что помельче.
– Всё к вашим ногам, королева, – сказал самый крупный.
Он внимательным взглядом посмотрел на мой гипс, больше похожий на кокон, так как загипсована я была практически полностью.
– Это от кого? – подозрительно поинтересовалась баба Вера.
– Интрига, – отозвался здоровяк.
– Да какая интрига, – баба Вера раздула ноздри. – Девчонку только из реанимации привезли, а он про какую-то интригу мне в уши льёт! Идите вы знаете куда со своей интригой! Ходют тут всякие, потом ложки пропадают.
Когда амбалы вышли из палаты, баба Вера подошла к розам, понюхала их и покачала головой.
– Я такие только в кино видела. Красота неимоверная. Даже страшно представить, сколько они деньжищ стоят. Это же как любить нужно, чтобы такие дарить. Муж богатый?
– Не бедный, – ответила я.
– Бизнесом поди занимается?
– Что-то типа того, – ушла я от ответа.
– Так это от него розы?
– Нет, – прошептала я и ощутила ужасную слабость. Очень сильно кружилась голова.
– А от кого тогда? – поинтересовалась старушка.
– Понятия не имею.
– Интрига. Так позвони, расскажи мужу про то, что с тобой случилось. У нас, конечно, врачи очень хорошие, но может, он тебя в какую элитную клинику перевезёт…
Санитарка протянула мне телефон, чтобы я взяла его незагипсованной правой рукой, но я даже к нему не притронулась.
– Ну, не хочешь, как хочешь. Моё дело предложить. Ты что, вообще не будешь говорить мужу, что с тобой произошло?
– Он в таком месте, где нет связи.
– Даже не знаю, где у нас такие места. Может, телеграмму дать? Ты скажи, я дам. Не по-людски это… С женой такая беда произошла, а муж не знает.
– Далеко он. В Британии.
– Иностранец что ли? Я всегда говорю, нужно к нашим, отечественным, производителям приглядываться. Своя рубашка ближе к телу. Зачем этот импортный? А что, в этой Британии совсем связи нет? Что за страна? Я про такую не слышала.
– Британские острова.
– А-а… – кивнула баба Вера.
Я поняла, что она совершенно не понимает, о чём я говорю.
– Это северная Ирландия, Эйлс, Шотландия и Англия. Англия – это часть Британии. Правда, теперь уже говорят не Британии, а Великобритании. Британия – неформальный термин, который можно использовать для ссылки на Соединённое Королевство, или Великобританию.
– Как же далеко он у тебя забрался, – покачала головой баба Вера. – А что, с нашими совсем не складывалось?
– Нет, – ответил я, всем своим видом показывая, что безумно устала от расспросов.
– Лера, может, вы там с ним поссорились, всякое бывает. Дело молодое. Но муж обязан знать про твою беду. Необходимо ему позвонить, чтобы вылетел самым первым самолётом. Может, отвезёт тебя в самую лучшую заграничную частную клинику. Сама говоришь, бизнесмен, и денежки имеются. А детки у вас есть? Уверена, есть. Они на каком языке говорят?
Санитарка окончательно вывела меня из себя.
– Баба Вера, как же ты умеешь доставать! Что ты ко мне в душу лезешь? Какие, к чёрту, детки? Нет у нас никаких детей, и не будет! Мы не можем иметь детей. Мой муж живёт там, где не летают самолёты и не звонят телефоны. Туда можно добираться только на лошади, а на лошади он ко мне не приедет! Нет с ним никакой связи, понимаешь? Нет! Иди из моей палаты! – сорвалась я окончательно.
– Хорошо, не ругайся. Я ухожу. На лошади, так на лошади, – пробурчала она и направилась к выходу. – На черта такой брак нужен, если муж живёт в глухомани, где только на лошадях передвигаются. Иностранец называется. Британия. Тьфу. У нас в глубинках, и то связь есть. Я бы за такого не пошла. Лучше безлошадный, да свой.
Когда за санитаркой закрылась дверь, я выдохнула облегчённо и вновь посмотрела на розы.