В среду утром Софью разбудил странный звонок. Это была трель, перемежающаяся тревожным низким гудением. Она долго не могла понять, что конкретно издает эти жуткие звуки, пока не обратила внимания на то, что кошка Федора соскочила с хозяйского портфеля и, ощетинившись, смотрит на него. «Да это же мобильный Дымова!» – догадалась Софья и, поколебавшись пару секунд, извлекла его из портфеля.
– Алло! – сказала она официальным тоном. – Кто говорит?
– Ардалина Зимодаскина! – выпалила трубка. – Это вы – доверенное лицо Дымова, которое приходило ко мне вчера?
– Да, я приходило, – согласилась Софья, пытаясь разлепить глаза, которые все еще спали. – А что? Что-нибудь случилось?
– Да! То есть нет. То есть я хотела бы, чтобы вы обнаружили способ, с помощью которого Кошеваров ворует мои идеи.
– А что вы сами думаете по этому поводу? – спросила Софья, не зная, как отказаться от столь почетного поручения.
– В мою студию просто так не проникнуть! Там стоит сигнализация. Кроме того, я частенько остаюсь в ней на ночь. Просто ума не приложу, как такое может быть! Я никому не показываю своих работ. Ни-ко-му!
– Хорошо, – пробормотала Софья. – Я попробую что-нибудь выяснить. Позвоню вам позже.
– Я сама перезвоню вам! – отрезала Зимодаскина. – По этому же номеру.
Она отключилась, и Софья, тяжело вздохнув, подумала, что надо будет зарядить мобильный Дымова и переложить в собственную сумочку. Она смутно представляла себе, как может что-нибудь выяснить о кражах Ардочкиных работ. И вообще, кто ее тянул за язык обещать, что попробует? Еще не хватало ей завязнуть во всех дымовских делах без надежды благополучно с ними справиться!
По дороге в родное рекламное агентство она размышляла о том, как лучше построить рабочий день. И уже представляла себе, как поднимется по лестнице, войдет в кабинет…
Однако на подступах к офису творилось что-то невероятное. У тротуара стояло несколько милицейских машин, реанимация на колесах и огромная толпа зевак, среди которых Софья сразу же заметила Веню Акулова и Васю Капитанова. Вася со всех ног бросился к ней.
– Послушай, Софья! – возбужденно крикнул он. – А что, если под картинкой написать вот так: Народ, смыкай ряды вокруг колобовской еды!
– Господи, что здесь случилось? – не обращая внимания на очередной шедевр креативного директора, обеспокоенно спросила Софья. – Это у нас?!
– Да нет, в жилом подъезде, не боись! – отмахнулся черствый Вася.
– Убийство, Софья Николаевна! – трагическим шепотом сообщил Веня Акулов. – Убили какого-то министерского служащего. Прямо на дому. Вошли и ударили по горлу. Следов взлома нет.
– А ты откуда знаешь?
– Народ говорит… Самое странное знаете что? Дядька был в трусах и в майке, а на голове у него шляпа! Можете представить себе такую картину?
– Какая шляпа? – опешила Софья.
– Ну как какая? Обычная шляпа. Фетровая. С полями.
– Ты видел, чтобы кто-нибудь накануне Нового года ходил по улице в фетровой шляпе? – спросила Софья у Капитанова.
– Так он по улице и не ходил, – резонно возразил тот. – Он дома сидел, в исподнем. И в шляпе.
– А рядом с телом лежала папка с деловыми бумагами, – продолжал сплетничать Веня. – Говорят, из нее не пропало ни одной записочки. Да и важности эти документы особой не представляли. Потому что убитый тип работал отнюдь не в Министерстве обороны.
– А в каком? – спросил Капитанов, жадно разглядывая снежно-белую медсестру, суетившуюся возле машины.
– Что-то связанное с транспортом.
– Ужасно, – пробормотала Софья и поежилась. – Все это как-то выбивает из колеи. И, главное, прямо рядом с нашим офисом.
– Да-да, меня это тоже здорово расстроило, – признался Капитанов, на лице которого не было ни тени расстройства. – А как, по-твоему, Соня, будет звучать вот это: Без колобовской еды – и ни туды, и ни сюды!
– Отвратительно, – призналась та.
– А что? – обиделся Капитанов. – Обращение к всенародно любимому фильму, возвращение к старым ценностям…
– Давайте-ка проберемся в офис, – перебила его Софья. – У меня еще куча звонков.
– У меня тоже, – подхватился Вася. – Есть даже один глубоко личный.
Они пробились сквозь толпу небрежно одетых жильцов и закутанных в пальто и шубы зевак со стороны.
– И чего они высматривают? – передернула плечами Софья.
– Хотят увидеть труп, – охотно пояснил Капитанов. – Чтобы в кровь ворвался адреналин и пощекотал им печенку.
– А кроме того, эта шляпа здорово всех удивила! – добавил раскрасневшийся Веня, перескакивая через две ступеньки. – Представляете, почти голый труп в шляпе!
Софья решила для себя, что представлять это не станет, а, напротив, постарается побыстрее забыть. До пяти она занималась текущими делами, вела активные телефонные переговоры и даже поучаствовала в производственном совещании. В пять села выпить чаю с печеньем и тут вспомнила про Ардочку. Недолго думая, схватила записную книжку и принялась обзванивать знакомых, которые могли знать какие-то подробности о жизни Зимодаскиной. Благо художников, фотохудожников и дизайнеров в списке ее знакомых числилось несметное количество. Четвертый звонок оказался удачным. Приятельница, которая в настоящий момент работала в толстом журнале, радостно переспросила:
– Что я знаю про Ардалину? Да практически все! У нее есть молодой любовник, ему всего двадцать четыре – Леонид Кисурин. Он называет себя Лео. Просто персик, скажу я тебе! Работает моделью. Его торс рисуют, фотографируют и снимают на кинопленку десятки творцов. Судя по всему, он от этого тащится!
– Слушай, а ты не в курсе, этот Лео никак не связан с Кошеваровым? – тут же поинтересовалась Софья.
– Понятия не имею. Но можно запросто узнать. Позвони Кошеварову и задай этот вопрос.
– А что я ему скажу?
– Скажи, что ты видела Лео на каком-нибудь снимке и находишься под большим впечатлением. Скажи, что твой босс решил снять его для рекламы какой-нибудь потрясающе известной фирмы. Кошеваров купится, конечно. Ты ведь работаешь в «Артефакте», дорогая! Кстати, а зачем тебе на самом деле все это надо?
Софья долго лепетала всякую ерунду, потом повесила трубку и позвонила Зимодаскиной.
– Я доверенное лицо Дымова, – сказала она. – У вас есть телефон студии Кошеварова?
– А вам зачем? – с глупым любопытством спросила та.
– Занимаюсь вашим делом, – насмешливо ответила Софья.
Зимодаскина неохотно продиктовала номер и тут же поинтересовалась:
– А что вы будете у Кошеварова спрашивать?
– Я не раскрываю методы ведения конфиденциальных дел, – важно сказала Софья. – Но вы не волнуйтесь, все будет хорошо.
– Да нет, я как раз волнуюсь, – буркнула Зимодаскина и повесила трубку.
Едва Софья протянула руку к телефону, как снова зазвонил мобильный Дымова. Подумав, что это Зимодаскина, которая наверняка забыла что-то пояснить, Софья бодро откликнулась:
– Алло!
В трубке, однако, прозвучал совершенно незнакомый голос. Тоже, кстати, женский.
– А где Дымов? – глупо спросил голос.
– Дымов занят, но я его доверенное лицо, – отрапортовала Софья.
– И я могу сказать вам все? – осторожно спросил голос.
– Все! – подтвердила Софья, хотя не была уверена, что ей захочется слушать.
– Это Тулускина, – переходя на громкий шепот, сообщил голос.
«Бог мой! – завела глаза Софья. – Тулускина, Зимодаскина… С ума можно сойти!» Тут она вспомнила, что когда прослушивала кассету, вставленную в диктофон Дымова, под номером пять там значилось: «Держать в уме Тулускину». Видимо, Тулускина посчитала, что Дымов слишком долго держит ее в уме.
– Говорите, – потребовала Софья.
– Вы знаете, что должен сделать для меня Дымов?
– В общих чертах, – солгала та.
– Он должен вернуть меня мужу!
– Кхм… – сказала Софья, не представляя, что бы это значило. Однако умная Тулускина тут же все объяснила буквально в двух словах:
– Два месяца назад я сбежала из дому с молодым любовником. Однако он оказался низким и мелким человеком. К тому же бедным.
– И где вы сейчас?
– Все еще с ним! Мы снимаем крошечную квартирку в Южном Бутово, но я мечтаю возвратиться домой.
– А что вам мешает? – тупо спросила Софья.
– Как что? Совесть, разумеется. Если я сделаю морду кирпичом и появлюсь на пороге дома, муж, пожалуй, спустит меня с лестницы. Я оставила ему ужасную записку, где говорила о разрыве в самых варварских выражениях!
«Вряд ли это совесть», – подумала Софья, а вслух поинтересовалась:
– И Дымов должен был…
– Сочинить для меня какую-нибудь потрясающую легенду. Ну, чтобы эта записка вылетела из памяти моего мужа, так как ничего не стоила бы, по его мнению, по сравнению с тем, что якобы со мной произошло.
– А что, сама вы не можете ничего придумать? – удивилась Софья.
– Придумать-то я могу, – вздохнула Тулускина. – Вот подтвердить то, что я придумаю, будет нечем.
– То есть Дымов должен был создать для вас приемлемую и проверяемую легенду.
– Вот-вот, – обрадовалась та. – Как для секретного агента, понимаете?
– Понимаю… – пробормотала Софья. – Только не знаю, что тут можно сделать. Дымов пока еще ничего не создал, это я точно знаю.
– Ах! – сказала Тулускина. – Конечно, меня никто не гонит из Южного Бутова, но хотелось бы побыстрее помириться с мужем.
– А как его зовут? – спросила Софья. – И где он проживает? Да, и еще… чем он занимается?
– Зовут его Тулускин Валерий. Мы с ним тезки, потому что меня зовут Валерией. Адрес я вам сейчас продиктую, а занимается он тем, что управляет магазином для охотников.
– Он что, директор?
– Да нет же, владелец. А рядом с магазином у него еще есть бар «Костерок», тоже в охотничьем стиле.
– Полагаю, он любит стрелять из ружья и все такое? – с опаской спросила Софья, предположив, что ей придется встречаться с этим типом.
– Он очень мирный, – заявила Тулускина. – Когда не ревнует.
– Так-так, – пробормотала Софья и записала адрес.
«Зачем я это делаю? – подумала она, когда разговор окончился. – Мне что, больше всех надо? Возможно, оттого, что меня не пускают к Дымову, я так рьяно хватаюсь за его дела?» К Дымову ее действительно не пускали. К нему вообще никого не пускали, хотя в ответ на вопрос, каково его состояние, дежурная сестра неизменно отвечала: «Средней тяжести».
После разговора с Тулускиной Софья позвонила в студию Кошеварову и прямо спросила о Лео.
– С чего вы взяли, что я знаю, где его найти? – довольно грубо оборвал ее скрипучий голос, явно принадлежавший самому Кошеварову. Слава Кошеварова была гораздо крупнее его работ: Софья, например, не помнила ни одной, зато самого автора не раз видела по телевизору и читала его интервью в газетах и журналах.
– Ну как же? – глупо спросила она. – Все знают, что вы снимаете Лео!
– Ну и что? – буркнул маэстро. – Снимать – снимаю, а где его найти, понятия не имею.
Но Софье и этого было достаточно. Значит, Лео действительно ошивается в студии Кошеварова. И одновременно крутит роман с Зимодаскиной. Время от времени фотографии Зимодаскиной перекочевывают в компьютер Кошеварова. И маэстро широко пользуется идеями любовницы Лео. Интересно, он ему платит или юноша действует из любви к искусству? Боже мой, но какая же дура эта Ардочка! Неужели никто не мог просветить ее?
До конца рабочего дня Софья занималась своими клиентами и, лишь когда стрелки показали семь, намеревалась себе снова переключиться на дела Дымова. Сначала она решила заехать к Ардочке и открыть ей глаза на происки ее приятеля. Она наивно полагала, что разговор получится коротким и информацию клиентка воспримет адекватно. Не тут-то было!
Когда Софья осторожно заговорила про Кисурина, Ардочка вытаращила подведенные глаза и хрипло расхохоталась:
– Лео? Да мальчик влюблен в меня словно Керубино! Когда он видит меня, у него мутится рассудок!
– Однако в моменты просветлений он ворует у вас снимки.
– Исключено! – резко заявила Ардочка. – И вообще, что это такое?! Это не конфиденциальная помощь, а настоящий наезд! Вы наезжаете на моего друга просто потому… потому… – Она никак не могла придумать достойный повод.
– Ну так почему? – устало спросила Софья.
– Потому что вы мне завидуете! – наконец выдохнула Зимодаскина. – У вас-то небось нет такого парня?
– Такого – нет, – призналась Софья, хотя воочию никогда не видела потенциального воришку Лео. – Я предлагаю устроить для него небольшую проверку. Если он не виноват, ловушка не сработает.
– Я что, должна поставить его в положение мыши? – продолжала возмущаться Ардочка.
– Вот именно. А приманкой будут ваши работы.
Ардочка громко запыхтела, глядя на Софью исподлобья. «В ее летах, – подумала Софья, – довольно глупо верить всему, что говорят молодые прохвосты».
– Вы пригласите Лео к себе в студию и скажете, что закончили нечто грандиозное. Нечто особенное. Я заранее спрячусь где-нибудь здесь. Когда ночью вы сделаете вид, что уснули, и он начнет копаться в ваших работах или полезет в компьютер, я выскочу и схвачу его за руку. А вы станете свидетелем.
– Совершенно неприемлемо! – воскликнула Ардочка, хлопая себя руками по коленям. – Глупо и потому неприемлемо!
Она была так категорична, что Софья рассердилась.
– Ну, тогда шли бы вы лесом! – раздосадованно сказала она и, поднявшись, направилась к выходу.
– Что?
– Что слышали.
Софья захлопнула за собой дверь и, ни секунды не медля, сбежала вниз по лестнице. Когда она выпорхнула на улицу, от ее машины метнулся в сторону какой-то человек. В считаные секунды он скрылся за углом дома. Софья успела разглядеть только, что он одет во что-то коричневое и у него русая голова.
Повинуясь внезапному порыву, она припустила в ту же сторону и через несколько секунд глупо таращилась на практически пустую улочку, по которой брела старуха с лицом ведьмы да катила коляску молодая мамаша. Тут Софья заметила справа от себя вход в булочную и медленно направилась туда. Что-то в убежавшем человеке показалось ей знакомым, и она встревожилась.
Беглец был тут. Булочная оказалась не слишком большой, и бедолага очутился прямо как на ладони. Софья опешила. Это был не кто иной, как вице-президент, курирующий вопросы маркетинга и рекламы Колобовского пищекомбината, Олег Кутайкин. В настоящий момент он расплатился за полкило зефира и повернулся к Софье лицом. Тут же оно приняло преувеличенно изумленное выражение.
– О, Софья Николаевна! – воскликнул Кутайкин, не забыв про свой противный прононс. – Какими судьбами?
Легкий снежок, припорошивший его голову на улице, растаял в тепле. Русый чуб волной лег на лоб, сделав его похожим на приодевшегося деревенского гармониста.
– Увидела вас возле своей машины, – ответила Софья, сверля его взглядом, – удивилась и пошла следом.
– Мне приятно, – прогундосил Кутайкин. – Хоть это и случайная встреча, она произошла очень кстати.
– Что вы говорите!
– Ну да. Как раз хотел ехать в «Артефакт», обсудить с вами строчку, которую предложил ваш креативный директор.
– Это которую из них? – спросила Софья, ибо Капитанов с некоторых пор рассыпал вокруг себя стихи, как шрапнель.
– В радости и в беде я думаю только о колобовской еде! – процитировал Кутайкин таким тоном, как будто бы его тошнило. На лице его при этом появилась довольно тухлая ухмылка. – По-вашему, это на что похоже?
– На цитату из Маяковского.
– А по-моему, на случай клинического обжорства, – дернул носом Кутайкин.
– Предлагаю поехать и обсудить все в офисе. Если будут какие-то уточнения, Капитанов опять же под рукой.
– Хорошо, поедем, – охотно согласился тот.
– Послушайте, а вы разве не на машине? – спросила Софья, усаживаясь за руль.
– Нет-нет, – почему-то испугался вице-президент, – я так, на своих двоих. Ехал на метро, потом решил немного пройтись…
Выруливая малым ходом со стоянки, Софья выразительно посмотрела на белый автомобиль, очень похожий на тот, в котором разъезжал Кутайкин. Конечно, номеров она не знала и точно ничего сказать не могла, но Кутайкин под ее взглядом отчего-то заерзал на сиденье.
Всю дорогу до офиса Софья машинально поддерживала светский разговор, но про себя постоянно думала о том, каким это образом вице-президент Колобовского пищекомбината оказался в непосредственной близости от студии Ардочки и почему отирался возле «Фольксвагена». Впрочем, тогда она еще не боялась за свою жизнь и особенно не переживала. Просто от всего происшедшего у нее в душе остался осадок недоумения. Может быть, он следил за ней? И, испугавшись, что его уличат в этом, поспешил сказать, что ехал на метро, намекнув таким образом, что о слежке не могло быть и речи? Странно, очень странно.
Вася Капитанов отвлек ее от посторонних мыслей, появившись на пороге кабинета почти сразу же после того, как Софья с Кутайкиным вошли в агентство.
– Олег Осипович! – радостно раскинул руки креативный директор. Судя по выпяченной груди, он был полон экспромтов. – Слушайте, что у меня для вас есть!
Вася принял позу трибуна и процитировал:
– Я солнцу рад, потому что ем только то, что выпускает Колобовский пищекомбинат!
Софья непроизвольно втянула голову в плечи, Кутайкин же, напротив, расслабленно откинулся в кресле.
– Недурно, – сказал он. – Но длинно.
В комнату вошел Степаныч и, поздоровавшись с дорогим клиентом, деликатно сложил ручки на груди, притулившись в самом уголке.
– А вот еще, – не сдавался Вася. – Колобовская еда покоряет города! Это вроде покороче.
– Среди гор навоза у него всегда попадается хоть одно жемчужное зерно, – поспешил обнадежить клиента Степаныч.
– Пока у нас только навоз, – бесхитростно пояснила Софья.
– А что, если сделать вот так? – закатив глаза, задумчиво спросил Капитанов, судя по всему, у самого себя. – М-м-м… Колобовская еда…
– Неприступна и горда, – неожиданно сказал Кутайкин и всплеснул руками. – Мне кажется, мы в тупике.
– Ну что вы! – воскликнула Софья, повинуясь стальному взгляду шефа. – Вася придумает потрясающий слоган. Потерпите еще немного. Ведь с картинкой мы попали в десятку!
– Да-да, Колобок всем очень понравился, – похвалил Кутайкин.
– Кстати, – оживился Степаныч, – наш художник уже сделал несколько эскизов. Сейчас он вам их покажет.
Через минуту в кабинете появился очень серьезный Леша Шагалов и выложил на стол готовые работы. Кутайкин навис над ними так низко, будто бы собирался обнюхать.
– В общем, приемлемо, – сказал он наконец. – Вот только что это за пружина торчит у Колобка из головы?
– Из какой головы? – удивился Капитанов. – Он весь – одна сплошная голова.
– Это не пружина, – живо откликнулся Шагалов. – Это дымок. Я имел в виду, что на картинке будет изображен Колобок, готовый к употреблению. Жареный.
– Да вы что! – опешил Кутайкин и красиво отбросил назад чуб. – Дымящийся Колобок – это зверство. Дети тоже увидят наши плакаты. А для детей Колобок бессмертен.
– Его же лиса съела! – обиделся за дизайнера Капитанов.
Степаныч, сделав скорбное лицо, подтвердил:
– Это вообще единственная русская сказка, закончившаяся столь трагически.
Кутайкин сдался.
– Хорошо, – сказал он. – Пусть Колобок будет жареный.
– Отлично! – обрадовался Шагалов, как будто бы именно от этого зависела судьба всего заказа. – Думаю, мы пустим эту же картинку на воздушные шары и кружки.
– Теперь нам осталось обсудить сроки и количество шаров и кружек, – вмешалась Софья. – Потом я прикину цену…
Все присутствующие быстренько ретировались, и они с Кутайкиным остались вдвоем.
– Мы могли бы обговорить все подробности за поздним обедом, – внезапно сказал тот, глядя куда-то мимо Софьи. – Или за ранним ужином.
– Вы приглашаете меня на ужин? – не сдержала своего изумления Софья.
– А что? – обиженным тоном заявил Кутайкин. – Я проголодался.
– А!
Возможно, он расценил эту реплику как согласие, поскольку поспешно поднялся, изобразив на лице удовлетворение. Впрочем, оно тотчас же отлетело прочь, потому что дверь в кабинет без стука распахнулась и на пороге появился не кто-нибудь, а муж Софьи – негодяй по совместительству. Он зыркнул сначала на Кутайкина, потом на свою жену и, засунув пальцы в кармашки куртки, надменно спросил:
– Это у тебя работа или так?
– Или так, – зловредно ответила Софья. – И вообще, нормальные люди обычно стучат и здороваются.
– А что, собственно… – сказал Кутайкин сильно в нос.
– О! – тут же среагировал на его прононс Роман. – Вижу, ты попала в руки человека утонченного.
– Что тебе надо? – не выдержала Софья.
– Зашел узнать, что у тебя случилось.
– С чего ты решил, что у меня что-то случилось? – Софья опасливо покосилась на Кутайкина, который поспешно опустился обратно в кресло.
– Ну… Ты не звонишь мне на службу, не скандалишь, не пытаешься выяснить отношения…
– Мы завершили наши отношения, – сказала Софья, выставляя подбородок далеко вперед. – Пойдемте, Осип Олегович.
– Я наоборот, – важно заметил Кутайкин, вскакивая и меряя Романа взором насмешливым и обидным. – Олег Осипович.
– Главное, что мы с вами отправляемся ужинать, не так ли? – заметила Софья, демонстративно обходя Романа, словно урну с мусором, некстати выставленную на проходе.
– Что-то рано вы собираетесь ужинать, – ехидно заметил тот. – Еще недостаточно стемнело.
– Мы рассчитываем растянуть удовольствие, – парировала Софья. – Кстати, почему ты не уехал в отпуск? Надувной матрас задержали на таможне?
– Неотложные дела заставили меня остаться.
– И из-за этого я должна терпеть твои набеги? Мне сейчас не до разборок, у меня новые интересы.
Кутайкин, который посчитал, что быть новым интересом Софьи довольно лестно, ухмыльнулся и подставил ей локоть в немом призыве. Роман попятился в коридор и мрачно наблюдал, как хлыщ с чубом уводит в неизвестность только что оставленную им жену. Уходя, Софья страшно гордилась тем, что ни разу не оглянулась.
– У меня сегодня еще одна деловая встреча, – сообщила она Кутайкину, когда они уселись за столик в ресторане и синхронно раскрыли меню.
На самом деле она собиралась посетить Валерия Тулускина и попытаться выяснить, что тот в настоящий момент думает о своей блудной жене. «Представлюсь подругой Валерии, приехавшей из другого города. Как будто бы я не знаю, что она сбежала. Не спустит же он меня с лестницы! Судя по всему, он деловой человек и должен уметь держать себя в руках».
– Скажите, Олег, а где ваша машина? – внезапно спросила Софья, когда официант принес горячее. – И кому вы покупали зефир в таком странном месте?
Кутайкин неожиданно побледнел и поперхнулся поджаренной булочкой, от которой все это время задумчиво отщипывал кусочки.
– Зефир? Собственно… Я просто зашел в булочную погреться. А машина у меня сломалась.
– Кстати, ваш зефир остался у меня на заднем сиденье.
– Буду рад, если вы его съедите.
– Что ж, спасибо за угощение, – не без иронии заметила Софья.
Потом сообразила, что Кутайкину предстоит оплачивать все, что она съест, и спрятала иронию подальше. Вместо этого она снова принялась размышлять о проблеме Валерии Тулускиной.
– Послушайте, Олег, – внезапно поинтересовалась она, – вы женаты?
Вопрос застал Кутайкина врасплох. Вероятно, он не ожидал подобной прямоты от женщины, которую зазвал в ресторан и теперь усиленно пытался разогреть, подливая ей все новые и новые порции «Шато Бленьян».
– Я… кхм… Формально – да, – вывернулся он.
Однако Софью вовсе не волновало, свободно ли сердце вице-президента.
– Вот если бы от вас сбежала жена. – Она с неподдельным интересом воззрилась на Кутайкина. – С молодым любовником. А через некоторое время захотела бы вернуться обратно…
– Зачем? – тупо переспросил тот.
– Ну, хотя бы потому, что любовник проигрывал на вашем фоне. Вы бы приняли ее обратно?
– Это что, шутка? – глупо улыбаясь, поинтересовался Кутайкин. – В жизни так не бывает.
– Ха! – воскликнула Софья. – Бывает, и еще как. Ну, что бы вы сделали, явись к вам парламентер от беглянки?
– Сбежавшая жена больше не переступила бы порога моего дома! – торжественно возвестил тот. – Думаю, большинство мужчин считают так же.
«Значит, Тулускина была совершенно права, когда обратилась к специалисту по улаживанию конфиденциальных вопросов. То бишь к Дымову. А я, кажется, могу опозорить его доброе имя. Я понятия не имею, как утрясти это дело», – грустно подумала Софья. Грусти ей добавляло и вино, которое Кутайкин подливал ей щедрой рукой. Оно нисколько не бодрило ее, как тот обещал, а, наоборот, расслабляло.
– А вашу сегодняшнюю деловую встречу нельзя перенести на другой день? – через некоторое время поинтересовался Кутайкин и с неожиданной смелостью накрыл руку Софьи своей чистенькой офисной ладошкой.
– Исключено, – решительно ответствовала она. – Завтра ведь четверг?
– Да.
– То-то и оно!
В четверг вечером ей необходимо было снова охранять Суданского, и эта перспектива одновременно и пугала, и привлекала ее. Суданский оказался личностью магнетической, и мысли Софьи снова и снова возвращались ко вчерашнему вечеру. Впрочем, она списывала это на возгорание Лидии – зрелище само по себе достаточно впечатляющеее.
– Мне сказали, – внезапно подал голос Кутайкин, – что сегодня утром по соседству с вами произошло жестокое убийство министерского служащего.
– Это наш курьер насплетничал? – предположила Софья.
– Нет, господин Капитанов живописно обрисовал все детали. Я ведь в первой половине дня заезжал в ваш офис. Правда, вы лично были на производственном совещании.
– Я уже поняла, что у Капитанова отсутствует чувство сострадания, – заметила Софья. – Несчастья других для него не более чем повод почесать языком.
– У него очень длинный язык, – согласился Кутайкин и предложил: – Может быть, мы выпьем по чашечке кофе в более уютном месте?
– У меня же деловая встреча! – возразила Софья, стараясь не заострять внимания на двусмысленном, кажется, предложении. – Кофе в другой раз.
– Но вы не можете сесть за руль после выпитого!
– В общей сложности я выпила не так уж и много. Кроме того, у меня есть «антиполицай».
Кутайкин постарался ничем не выдать своего разочарования и, проводив Софью до машины, помахал ей рукой с тротуара. Повернув на стрелку, та мгновенно о нем забыла, как о соринке, которую удачно извлекла из-под века.
Миссия, которую предстояло выполнить Софье, осложнялась массой обстоятельств. Самое главное, она никогда не видела Валерию Тулускину и, представляясь ее подругой, могла наговорить всяких глупостей. Кроме того, она ничего не спросила у клиентки Дымова о нраве ее мужа. Софья не раз удивлялась: за кого только не выходят замуж приличные женщины! Вот и здесь вполне можно было нарваться на психа или даже настоящего уголовника. Мало ли сейчас бизнесменов с сомнительным прошлым и неопределенным будущим!
Дверь ей открыла тетка лет шестидесяти с седым пучком, сидящим словно волдырь на ее затылке. У нее были красные мокрые руки и мощные ноги, выглядывающие из-под подоткнутой юбки.
– Вам кого? – спросила она, придирчиво озирая Софью.
– Валерию Тулускину, – ответила та бодро.
– Нету ее, – помрачнев, пробормотала тетка.
Софья испугалась, что она тут же захлопнет дверь, и вытянула вперед руку.
– А… А муж ее? Валерий Тулускин? Если он дома, я хотела бы с ним поговорить.
– Его тоже нету… – начала было тетка, как вдруг из глубины квартиры раздался вялый мужской крик:
– Кто-о-о та-а-ам, Ма-арья?
Марья пожевала губами и добавила:
– Его почти что нету… Он только орать может, а разговаривать – уже нет. По крайней мере сегодня.
Софья и сама уже все поняла по тому, как Тулускин растягивал гласные и притуплял согласные. Однако ей мог бы сгодиться и пьяный Тулускин, и, возможно, сама Марья.
– Я Лерочкина подруга, Софья, – понизив голос, сообщила она. – Приехала из другого города, да все застать никак не могу. Неужели так и уеду, не повидавшись? Мы ведь раньше с ней были не разлей вода!
Марья отступила в просторную прихожую и махнула тряпкой:
– Входите.
Захлопнув за нежданной гостьей дверь, она аккуратно задвинула засов, после чего закатила глаза к потолку и совершенно неожиданно закричала на весь дом:
– Убили нашу ластоньку-у-у! Убили нашу девоньку-у-у!!!
Софья так испугалась, что отпрыгнула назад и спиной впечаталась в стену. Распластавшись по ней, она некоторое время не мигая глядела на самозабвенно вопящую Марью.
– С чего вы взяли, что ее убили? – наконец она сообразила задать вопрос.
Марья ее не слышала, всецело поглощенная прилюдным проявлением горя. Ее стенания привлекли внимание остальных обитателей квартиры – самого хозяина и его пса, эрделя со смышленой физиономией. Эрдель первым появился в коридоре, Тулускин шел за ним. Сейчас пес вполне мог бы назвать хозяина своим четвероногим другом – тот двигался на четвереньках и делал это важно. Лицо у него при этом было страшно вдумчивым.
– Здравствуйте, – серьезно сказал он, остановившись перед Софьей и дыша ей в колени. – Я – хозяин дома.
– А я – подруга вашей жены, – ответила она, испытывая сильное искушение почесать Тулускина за ухом.
Марья еще раз выкрикнула: «Убили-и-и!», и хозяин дома вдруг нахмурился, сделав губки бантиком.
– Замолчи же ты! – потребовал он, еле ворочая во рту вялым языком. – Никто ее не убил. Она пропала. Исчезла. И только он знает – куда.
– Кто – он? – насторожилась Софья, решив было, что муж имеет в виду любовника.
– Он. – Тулускин подбородком указал на эрделя, который вел себя в этой квартире приличнее всех: мирно сидел в углу, склонив голову набок. – Его зовут Артос. Хотел назвать его Неуловимым Мстителем, но жена сказала, что такая кличка подойдет только в том случае, если он будет участвовать в собачьих бегах.
– Значит, Артос знает, где ваша жена? – осторожно уточнила Софья.
– Если бы не он, я бы тоже знал, – сообщил Тулускин, опасно качнувшись в сторону вешалки. – Представьте: моя жена однажды ушла из дому, оставив записку. – Он говорил с расстановкой, по-прежнему глядя Софье прямо в коленные чашечки. – Вероятно, в ней она сообщала, куда отправляется. Если бы я прочитал ту записку, у нас был бы след.
– Но вы ее не прочитали?
Ситуацию в два счета прояснила Марья, которая последнюю пару минут молчала и прислушивалась к разговору.
– Да он ее съел! – воскликнула она и замахнулась на эрделя тряпкой. – Рыжий паршивец!
Эрдель звонко тявкнул и отодвинулся подальше. Тулускин развернулся к нему и пьяно крикнул:
– Иди сюда! Хочу посмотреть на твою морду! Зачем ты съел записку, гнида? – вопросил Тулускин. – Она ведь не для тебя была писана!
– А откуда вы знаете… – начала было Софья, но хозяин икнул и упредил вопрос:
– Я видел, что это записка. Она лежала на подушке. Только я протянул руку, как этот извращенец сцапал ее и принялся слюнявить. Я вырвал у него пару огрызков, но то были только отдельные, а потому бессмысленные слова, – с философской горечью заключил он и с надрывом завершил тираду: – Пропала моя Лерочка навсегда.
– Ее объявили в федеральный розыск, – добавила Марья. – А это значит, что если и найдут, то только мертвую.
– Господь с вами! – испугалась Софья, радуясь в душе такому повороту дела.
Да уж, эрдель удачно, очень удачно слопал прощальную записку клиентки Дымова. Это означало, что муж ничего не знает о любовнике, поэтому можно смело вешать ему на уши лапшу. Надо только придумать хороший рецепт ее приготовления.
– Пожалуй, я пойду, – возбужденно сказала она.
– Мне нравятся ваши сапоги, – неожиданно сообщил Тулускин, переминаясь на ладонях в непосредственной близости от ног Софьи и пристально их озирая.
Софья посмотрела на Марью, глупо хихикнула и спросила:
– А он не кусается?
– Хозяин? Да нет, что вы! Хотя иной раз воет по ночам.
– Собачья у меня жизнь! – с чувством подтвердил Тулускин, кивая головой.
Эрдель сорвался с места и взволнованно облизал его лицо.
– Уйди, ты мне не друг, – отказался от его нежностей Тулускин. – Ты сжевал Лерочкину записку, рыжая гадина, и оставил меня в ужасной неизвестности.
Очутившись на улице, Софья не выдержала и рассмеялась. Все складывалось хорошо.
Конечно, ей и в голову не приходило, что портфель Дымова оказался для нее ящиком Пандоры, откуда уже выпущены на волю всевозможные бедствия и несчастья, и неизвестно, осталась ли на его дне надежда.