Купер был уверен, что выглядит нелепо. Ему казалось, что все прохожие только и делают, что пялятся на безвкусно одетого молодого человека. Линдеберг забрал пальто на экспертизу. Кто знает, может быть, по составу вещества на воротнике удастся выйти на след убийцы профессора? За ту неделю, что Купер собирался пробыть в Копенгагене, пальто ему обязательно вернут – так пообещал Линдеберг, но более точных сроков окончания экспертизы назвать, к сожалению, не смог. Зато он любезно предложил Куперу свою кожаную куртку. Сам он, по его словам, поедет домой на автомобиле, который припаркован неподалеку, поэтому стесняться и отказываться не следует. Вот только подвезти не сможет, так как нужно еще поработать на месте преступления вместе с криминалистами. А куртку Купер вернет, когда зайдет в полицию за своим пальто.
– Хорошего вам дня! – пожелал сопровождавший Купера и Иду полицейский.
Репортеры их больше не преследовали, и полицейский, развернувшись, зашагал обратно к магазину. Молодые люди стояли теперь одни у Coffee Industry, возле которого на Купера напали. Ему стало немного не по себе. Что, если опять?..
Впрочем, Линдеберг уверял, что беспокоиться незачем. Круглосуточная защита предоставляется полицией только в тех случаях, когда имеются весомые основания. На Купера, скорее всего, действительно напал предполагаемый убийца профессора. Зачем? Единственное объяснение – чтобы не дать информации распространиться. Чтобы никто не узнал, что была обнаружена книга из личной коллекции великого сказочника Андерсена, да еще и с его автографом, ведь эта информация является ключом к мотиву убийства. Значит, в шприце наверняка был какой-то яд, сильнодействующее вещество. Но то покушение не удалось, а теперь, когда Купер пообщался с полицией, предполагаемый убийца наверняка потерял к нему всякий интерес.
– Ты не голоден? – спросила Ида. – Тут есть одна пиццерия по пути.
– Что? – Он пребывал где-то глубоко в своих мыслях. – А, да, отлично, давай!
Ида еще в магазине помогла ему уладить вопрос с жильем. Ехать в дом покойного и жить там с его вдовой, которую он к тому же едва знал, было бы странно. Услышав, что Купер завел со следователем речь о гостиницах, Ида предложила другой вариант. Вместе со своими друзьями-студентами она арендовала большую квартиру буквально в двадцати минутах пешком от магазина. Одна из комнат сейчас пустовала. Зачем тратить бешеные деньги на гостиницу, когда можно отдать какую-то часть им и жить целую неделю в самом центре?
Это был один из тех самых kollektiv, про которые Купер столько раз слышал. Своеобразный отголосок датских коммун эпохи хиппи. И очень популярная форма совместной аренды жилья среди современных студентов Копенгагена. Да, для подселения к «коллективу» нового члена требуется одобрение кандидатуры всеми его участниками. Однако Ида была уверена, что раз речь всего об одной неделе, то проблем с этим не возникнет.
Купер сразу же уточнил две вещи. Точно ли у него будет своя комната, которая не станет проходным двором? И точно ли ему не придется в эту неделю готовить на всех и делать за всех уборку? Он был наслышан о такой особенности «коллективов». Получив «точно» в ответ на оба вопроса, Купер с облегчением вздохнул, спросил про стоимость и согласился.
…Возле кафе, где их покинул полицейский, они повернули налево и прошли вдоль домов, выходящих на пешеходную площадь, до самого ее конца. Затем пересекли узенькую улочку Нёррегаде и почти сразу уперлись в расположенный под острым углом к ней проспект Нёрре Волльгаде. Здесь, на углу, и был вход в пиццерию.
Внутри, несмотря на вечер, было немноголюдно. Устроившись поудобнее, они изучили меню и решили заказать одну большую пеперони на тонком тесте на двоих. Куперу довольно быстро принесли капучино, а Иде зеленый чай.
– Чей это кот у вас в книжном хозяйничает? – поинтересовался Купер, отхлебнув кофе. – Красавец, ему разве что на фитнес давно пора абонемент купить.
Ида улыбнулась.
– Это Портос. Я его подобрала на улице. Он пожил какое-то время у меня, но я не могла оставить его насовсем. Рассказала как-то про своего кота в магазине, а Марк, владелец, предложил там его поселить. Как оказалось, посетители очень хорошо реагируют на Портоса, он создает уютную, домашнюю атмосферу. Даже продажи заметно пошли вверх.
– У вас тут, я смотрю, бездомные коты неплохо питаются.
– В каком смысле? А, нет, он же не всегда был Портосом. Сначала был кожа да кости. Почти как я. – Ида засмеялась, обнажив белые зубы. – Наверное, все никак не может поверить, что на улице уже не окажется. Ест как не в себя.
– Понятно, – кивнул Купер. – Но ты все же с ветеринаром поговори. У одного из моих мейн-кунов тоже есть привычка объедаться, и я ему специальную «умную кормушку» купил. Хочешь достать еду – будь добр поработать мозгами и лапами.
– У тебя мейн-куны?!
– Двое. Второй не такой обжора. Но зато любитель в пять утра носиться по квартире как ненормальный. С этой проблемой я пока не придумал, что делать.
Ида улыбнулась:
– Я подумаю об «умной кормушке». Спасибо.
Оба минуту-другую пили напитки молча. Они сидели каждый на своем диванчике, друг напротив друга. Купер украдкой разглядывал Иду. Он все никак не мог понять, какого цвета у нее глаза. В магазине ему показалось, что они светло-карие, но здесь, в кафе, при ярком освещении, выглядели зелеными. Болотного цвета, решил он.
Рядом с Идой на сиденье валялись ее джинсовка и рюкзак. На диванчике рядом с Купером стоял портфель и лежала аккуратно свернутая кожаная куртка. Чемодан Купера был прислонен к столу сбоку, немного загораживая проход.
– Забавно, кстати… – Ида взглянула на куртку. – Этот следователь – вылитый Дэниел Крейг в молодости. Ты обратил внимание?
– Крейг? Это который Джеймс Бонд? Не знаю… Что-то есть, возможно. Актеру сейчас уже лет пятьдесят?
– Пятьдесят пять.
– Ну, если двадцатку скинуть…
– Да копия просто!
– Забавно, да. – Купер отпил еще кофе. – Странно только, что Бонд этот совершенно не заинтересовался Андерсеном.
– Что?
– Следователя совершенно не заинтересовала загадка Андерсена. Мне казалось, что уж кто-кто, а следователи точно обожают всякие загадки. Разве не так?
– Ты о чем сейчас? – Ида уставилась на Купера. – Какая еще загадка?
И тут только он сообразил, что девушка не слышала абсолютно ничего из их с Линдебергом разговоров о книге. Ведь сначала они общались в служебном помещении, закрыв за собой дверь, а потом ушли довольно далеко от Иды, к стеллажу с Эленшлегером.
– Давай покажу, – предложил Купер и полез за айфоном. – Хорошо, что этот Джеймс Бонд телефон не забрал вместе с пальто – я просто переслал ему видео. Смотри!
И вот уже который раз за день он слушал, как Нильсен, еще живой, с восторгом делится новостью об обнаруженной в книге загадочной надписи.
Вдруг Купер понял, что его глаза стали влажными.
– Прости, – еле выговорил он. – Я на секунду.
Выключив видео, он молнией вылетел в туалет, едва не опрокинув на ходу какой-то стул. Посетители и официанты проводили молодого человека испуганным взглядом.
Нильсен умер. Купер только сейчас понял, что больше никогда не услышит его шуток, не увидит смешной ежик седых волос. Последняя пара часов прошла будто в каком-то отупляющем сне. И вот его разум наконец начал осознавать суровую реальность.
Куперу потребовалось какое-то время, чтобы прийти в себя. Когда он вернулся за столик, Ида, по-видимому, уже сама обо всем догадалась. Она лишь спросила:
– Все в порядке?
– Да, – соврал он. – Не бери в голову. Так на чем мы остановились?
Как и раньше с Линдебергом, Купер поставил видео на паузу в нужном месте, чтобы Ида смогла прочитать вышедший из-под пера Андерсена текст.
…Она поперхнулась чаем.
– Это правда Ханс Кристиан Андерсен написал?!
Ее и без того большие глаза стали совсем огромными. Теперь ее лицо напоминало лицо удивленного ребенка.
– Скорее всего, да, – пожал плечами Купер. – Почерк его.
– А откуда ты знаешь, какой у него был почерк?
– Пишу исследование по Андерсену. Заканчиваю первый год аспирантуры в Нью-Йорке. Уж поверь, я способен отличить его почерк от других.
– Ничего себе.
Она наклонилась и внимательно прочитала текст еще раз.
– А что за Чаша Одрёрир? Кажется, впервые слышу.
– Ну, это из мифов. В «Старшей Эдде» про нее кое-что есть. И в «Младшей Эдде» тоже. Эти средневековые тексты теперь мало кто читает, понятное дело.
– «Старшую» я читала недавно! – возразила Ида. – В переводе на современный датский. Но вот про Одрёрир что-то не припомню.
– Серьезно, ты читала «Старшую Эдду»?
Ида почему-то покраснела.
– А что тут такого? Я учусь на историка искусства. Мы как раз недавно проходили ее в курсе по искусству эпохи викингов. Странно скорее, что ты ее читал. Ты же по Андерсену пишешь?
– Мое исследование о том, как Андерсен использовал образы и сюжеты из мифологии викингов. Поэтому я читал обе «Эдды». В оригинале, – похвастался Купер. – В сказках Андерсена…
Он не договорил: официантка принесла им большую пеперони на двоих. Купер для удобства сделал скриншот стоящего на паузе видео, убрал телефон, и какое-то время молодые люди жевали молча, каждый думал о чем-то своем.
Затянувшееся молчание нарушила Ида:
– Так что там за Орёлир в загадке?
– Одрёрир, – поправил Купер. – Это один из трех сосудов, самый большой, в которых у богов хранился Мёд поэзии.
– Мёд поэзии?
– Да. Если его выпить, то любой смертный станет, как бы сейчас сказали, гениальным автором. Хотя, – Купер многозначительно поднял указательный палец вверх, из-за чего стал похож на преподавателя, – иногда в мифах говорится о Мёде мудрости, а не поэзии. В «Младшей Эдде» вообще компромиссная версия: кто вкусит этот Мёд, тот станет божественным поэтом или ученым. Но обычно все-таки Мёд поэзии.
– В трех сосудах?
– Ну да. Просто Одрёрир – самый большой. В мифах это, строго говоря, котел. Андерсен поэтически называет его «Чашей», но это не совсем корректно.
– Вы посмотрите-ка, лучше Андерсена разбирается! – улыбнулась Ида.
– Вот два других сосуда – это действительно чаши. У них тоже есть названия…
Купер открыл портфель и извлек из папки чистый лист бумаги.
– Вот, так их писали.
Из-под шариковой ручки, которой водил Купер, на листе появилась три слова:
Óðrørir, Són, Boðn.
– Точное произношение никто теперь не знает, – окончательно увлекся Купер. – Но ð, наверное, звучало как английское th в слове with. О с черточкой сверху – это долгое о. А перечеркнутое о – это…
– Ну хватит! – засмеялась Ида, не дав ему договорить. – Зачем мне такие тонкости? Я же не на лекции по языкознанию. Ты лучше скажи, слово «Одрёрир» что-нибудь значит?
Купер смутился. Черт, она решила, что я зануда.
– Конечно, – ответил он. – Одрёрир означает «то, что приводит дух в движение». Котел даровал любому смертному вдохновение.
– Вот, совсем другое дело!
– И, что любопытно, Андерсен пишет в 1875 году, что выпил из Одрёрира сорок лет назад. «Сорок лет убежали с тех пор». Получаем 1835 год. Именно тогда он опубликовал свой первый сборник сказок. Они мгновенно превратили тридцатилетнего Андерсена в знаменитость. Хотя до этого бедняга сочинял половину жизни, но без особого успеха.
– Я слышала даже, что поначалу никто не верил, что и у этого сборника будет успех. Это так?
– Почти. Единственным, кто сразу разглядел гениальность рукописи, был его друг Эрстед.
– Тот самый? – не поверила Ида. – В смысле, который ученый?
– Он самый. Первооткрыватель электромагнетизма. И, что забавно, тезка Андерсена: Ханс Кристиан Эрстед. Они очень дружили, хотя Эрстед и был намного старше. К тому времени, когда они познакомились, он уже стал мировой знаменитостью.
– Выходит, гений понял гения?
– Выходит, что так. – Купер пожал плечами. – Все, кому Андерсен показывал рукопись, критиковали его: «Кто так пишет сказки? На кого они рассчитаны? Кто их будет читать или слушать? Для детей эти истории не совсем детские, а для взрослых – недостаточно взрослые. Ни то ни се! Никто такое не купит!» И только Эрстед, взглянув, сказал: «Дружище, эти сказки сделают тебя бессмертным». По крайней мере, так следует из всех биографий.
Ида о чем-то задумалась. Купер тоже замолчал. Оба уплетали пеперони, один аппетитный кусок за другим. Вдруг болотные глаза Иды впились в Купера.
– А давай мы с тобой разыщем Одрёрир?
Купер чуть не подавился пиццей.
– Чем бы эта «Чаша», – уточнила она, – ни оказалась в реальности.
– В реальности?! Да это же просто художественное произведение!
– Откуда ты знаешь? Андерсен разве писал в этом жанре?
– Ну… – Он с опаской смотрел на Иду. В магазине она казалась такой испуганной и рассеянной. Откуда вдруг такая прыть? – Насколько мне известно, это первое его произведение в жанре загадки. Скажем так, из обнаруженных на сей день.
– Вот видишь.
– Не пойму. Ты что, всерьез веришь, что сосуд с Мёдом поэзии существовал в реальности?
Купер не удержался и засмеялся. Ида густо покраснела.
– Конечно же, я не верю, что котел с Мёдом поэзии, о котором говорится в «Эддах», существовал в реальности, – возмутилась она. – Но при чем тут это? Ты путаешь разные вещи! – Ида, рассердившись, подыскивала нужные слова. – Андерсен разве не мог написать о каком-то реальном кубке… возможно, даже очень древнем… при этом метафорически называя его Одрёриром?
– Метафорически?
– Ну да.
– Э-э-э… Чисто умозрительно такой вариант, конечно, не исключен.
– А кроме того, – торжествовала она, – тебе ли не понимать, что Андерсен и сам не верил в Одрёрир из языческих мифов? Он ведь был глубоко верующим христианином!
– Это-то понятно, – примирительно кивнул Купер. – Про христианство Андерсена всем биографам хорошо известно.
Он на секунду задумался и добавил:
– Кстати! Ведь Андерсен и тут использует библейскую символику. Я уже наизусть выучил:«У церкви жил некто – там Мастера творенья. И спрятал он Чашу у замка, где тот оберег от дьявола создал». И церковь тут, и дьявол.
Ида отхлебнула чаю.
– Эх, – вздохнула она, – вот бы вычислить этого «некто»! Тогда мы легко установим церковь, возле которой он жил. Это проще простого! Затем определим «Мастера» – по его «твореньям», то есть произведениям искусства, в этой самой церкви. И затем мы…
– По «твореньям»? – перебил Купер. – Ты это серьезно?
– Конечно. А в чем проблема? Я же историк искусства, пускай еще только учусь. И затем, – продолжила она мысль, воодушевляясь все больше и больше, – мы поймем, что за «оберег от дьявола» он создал в каком-то там замке. Останется только съездить туда с лопатой и отмерить шаги от северного угла!
– «От южного угла в ста шагах», – поправил Купер.
– Ну, не суть.
– Хорошо, – не стал спорить Купер. – Но как мы вычислим этого «некто», жившего возле церкви?
Ида задумалась, затем ответила вопросом на вопрос:
– Может, его имя зашифровано в конце загадки?
Купер молча смотрел на нее.
– Там, где про Русалочку, – пояснила она. – Тогда это по твоей части. Ты же у нас специалист по сказкам Андерсена! А что там конкретно написано в конце?
Купер достал айфон, не желая излишне полагаться на свою память. В конце скриншота с загадкой говорилось:
Найди одного, двух и двух, четверых,
одного, первых двух,
Восьмерых – из которых Русалочка
всех прекрасней!