Торнсен собрался так быстро, что казалось, его саблерог под зад подпихивал. Я даже не успела придумать, что с собою взять, кроме счётчика и ножа, а он уже был готов на выход. Я добавила в его небольшой рюкзачок (не в тот, который он пёр от телепорта, а в уменьшенную версию) пару приборов и несколько контейнеров под экскременты. А что он такой счастливый? Непорядок. Он прогулы отрабатывает или в увеселительный тур собрался?
Сало, хлеб и сыр (последний меня так обрадовал, что я с трудом сдержала слюну) я на правах старшего, сильного и главного забрала к себе. Мы наполнили фляги водой, и в довершение сборов я приторочила к своему рюкзачку небольшой котелок.
– Вы ж с утра не завтракаете! – возмутилась старушенция, увидев его.
– Это с утра мы не завтракаем, – согласилась я с ней. – Не то что в обед. В обед позавтракать – милое дело.
И пока баба Тоя пыталась найти хоть какую-то логику в сказанном, скрылась в лесу. Привычно бросила маячок на ближайшую сосну и зашагала вглубь. Торнсен не отставал, шёл легко и споро. Однако минут через десять в таком темпе окликнул:
– Куда мы несёмся, как потерпевшие от плащекрыла?
Я задумалась. И правда, куда? Повернулась к студенту.
– Судя по счётчику остаточной активности, здесь много тварей, – пояснила я. – Вчера я видела косорыла. То есть относительно недавние следы крупного косорыла.
– А теперь мы идём его искать? – ровно поинтересовался Торнсен.
И от него слабо пахнуло магией. Ни один мускул не дрогнул на его лице, но явно перестраивался в режим боевой готовности. Хороший мальчик. Надёжный. И мощный маг, что в нашей ситуации немаловажно.
…И красивый.
– Ну не то чтобы его, – протянула я, отводя взгляд от его рта. Да, крупноватого, но… – Я просто хочу оглядеться.
– Потому и несётесь? – насмешливо поинтересовался Торнсен.
– Нет, просто хочу отойти подальше от избушки.
– Боитесь, что баба Тоя учует сало?
– Не нравится мне «баба Тоя», – буркнула я, но лицо Кейрата резко застыло, превращаясь в маску, и я поспешила пояснить: – Это очень странно: пожилая женщина, одна, без явных источников питания, оторванная от мира – и вокруг множество тварей. Букетики эти странные…
Льдисто-синие глаза Торнсена начали оттаивать.
– Вы считаете, что твари – её рук дело? – спросил он нейтрально.
Но как-то свысока. Не в смысле роста, там и так всё ясно. А будто я была несмышлёным ребенком. А он – убелённым сединами стариком.
– А у вас есть другое объяснение? – вскинулась я. Может, слишком явно.
Он послушно умолк.
… Оставив послевкусие недосказанности. И чего было начинать, если не собираешься заканчивать?
Я мысленно выдохнула и отвернулась. У меня вообще другая цель. Вокруг шумел подозрительный, как старушка Тоя, лес. В котором где-то спрятались коварные твари. Ну а кто не спрятался – я не виновата, в общем-то. У меня для вас, коварные твари, есть вон какой огромный и сильный Торнсен.
Я быстро оглянулась. Да, огромный и сильный.
Счётчик сегодня тикал меньше. Или мы пошли не в ту сторону. Я направила прибор в сторону максимальной следовой активности и жестом показала следовать за мной. И не шуметь. Впрочем, для своих габаритов парень двигался практически бесшумно.
– О, смотрите, Торнсен, – я остановилась возле мощного дерева, у корней которого лежали ветки с подсохшими ветвями. – Здесь была ночёвка саблехвостого выпеня. Он устраивает лежбище на земле. Обычно выбирает вывалень, но, видимо, не повезло, поблизости ничего подходящего не оказалось. Видите, он нервничал?
Я сдвинула ногой ветки, показывая характерные прерывистые следы когтей на земле и ветвях. И провела пальцем по повреждённому стволу. В нижней части дерева виднелись ровные порезы.
– Это он лежал и дёргал хвостом, – пояснила я. – Вы знаете, что выпень прекрасно лазает по деревьям?
Парень помотал головой.
– Я тоже не знала, – поделилась я. – Это обнаружилось в отчётах о практиках у вас в Академии.
– У нас в Академии, – поправил меня студент.
– Я так и сказала, – я сделала вид, что не заметила намёка.
Торнсен промолчал. Недовольно. Хе-хе. Мне почему-то нравилось его дразнить.
– А почему он не вернулся на предыдущую лёжку? – задал парень неожиданный вопрос. – Они же способны телепортироваться. Выкопал бы берлогу и мотался в неё каждую ночь.
– Умный вы какой, – буркнула я. – А он, наверное, неумный. Не додумался до такого гениального решения. Торнсен, достаньте из рюкзака контейнер и наберите пробу экскрементов.
– Чьих? – он задрал правую бровь, и у меня возникло желание врезать его по лбу. Встать на цыпочки и врезать.
– Выпеня, Торнсен. Выпеня.
– А где я их возьму?
– Где-то там, – я ткнула рукой за ствол. – Он всегда испражняется возле лежанки. Ну, давайте, давайте. Время идёт, уже и позавтракать пора.
Студент поперхнулся.
– Очень вовремя, – проворчал он и пошёл в указанном направлении, старательно хрустя подсохшими ломкими ветвями.
Из-за дерева слышалось недовольное бухтение и шуршание.
– Кейрат, вы там палочкой, что ли, воспользуйтесь, – крикнула я ему вслед.
– Что бы я делал без ваших советов! – он появился, разгибаясь из-под ветвей, с перекошенным лицом. – Вы специально придумали эту экзекуцию для нерадивых студентов, да?
– Вообще-то, нет, – ответила я. – В смысле, не я придумала. – Дождавшись, когда на лице Торнсена мелькнёт недовольство, я продолжила. – И не для того. Мы по-прежнему очень мало знаем о тварях. Вы заметили, что эти экскременты практически не пахнут?
– Не заметил. Я не дышал рядом.
– Напрасно. Они действительно практически не имеют запаха. А это говорит нам, что выпени практически не питаются животной пищей.
– Вы хотите сказать, что они травоядные? – на лице парня промелькнуло удивление.
– Какая разница, чего я хочу? Да, они травоядные.
– А зачем им тогда?… – Торнсен потряс растопыренными пальцами у себя перед лицом, видимо, изображая клыкастую морду.
Я пожала плечами.
– Идемте, Торнсен. Вы же не хотите завтракать прямо здесь?
– Я уже вообще не хочу завтракать, – буркнул он.
Надо же, какие мы чувствительные! Ладно, мне больше достанется.
Разумеется, он соврал. Мужики всегда обещают: «Да чтобы я?! Да ни за что!» И что? Я еле успела спасти от рук Торнсена последний кусочек сыра!
По дороге я нарвала ароматных трав и веточек, Кейрат развёл небольшой костерок, и теперь у меня в руках была кружка с божественным отваром. Я привалилась спиной к гигантскому стволу, глядя на лучи солнца, просеивающиеся сквозь хвою, и в душе бурлили пузырьки счастья. Много ли нужно человеку? Хороший завтрак, целительный горный воздух, пропитанный запахом мхов и смолы, тишина… Хорошо!
– Что? – спросил Торнсен.
– Хорошо, говорю. А вы знаете, Торнсен…
– Кейрат.
– Хорошо, – мой взгляд зацепился за характерную проплешину среди веток. – Если знаете – то «Кейрат», если не знаете, то «Торнсен».
Вообще-то я хотела поделиться идиллией на душе, но если мы тут в игры решили поиграть…
– Так нечестно! – возмутился студент.
– Ха! Не в вашем положении торговаться, – напомнила я.
– Ладно, говорите, что там я должен знать, – обречённо согласился он, сыто откидываясь прямо на траву и закладывая руки под голову. Слабый ветерок ворошил его чуть золотистые пряди. Сбоку было особенно заметно, что Торнсен – не лей. Вот на профиль Сафониэля можно любоваться бесконечно. Это настоящее произведение природы! А у Торнсена нос был… крупный. И подбородок мощный, выдающийся. Упрямый подбородок. Неидеальные по отдельности черты при этом складывались в удивительно гармоничное и очень мужское лицо.
…Всё-таки когда он лежит, он не так подавляет, чем когда стоит. Хотя когда у него стоит, он и лежит как-то… подавляюще…
Это всё избыток магии! Нужно срочно помагичить. Забрести подальше и долбануть так… Чтобы разогнать всех тварей в окру́ге. Но это очень далеко нужно зайти. А то кого я буду изучать?…
– …Видите, во-он там, немного левее солнца, – вернулась я в реальность, – заломанные ветви. Кто это был: воплежуть или косорыл?
Торнсен одним резким движением перетёк в сидячее положение, повернувшись ко мне спиной с мощными плечами. Косая сажень везде.
– Я бы, конечно, мог вспомнить, что вы вчера видели косорыла, и сказать, что это он, – начал студент, на секунду развернувшись ко мне корпусом.
– Но?…
– Не погоняйте, Джелайна, не запрягали, – рассмеялся он, и глубокие складки-ямочки прорезали его щёки. – Но я уверен, что это воплежуть.
– Даже уверены?
– Более того, это был напуганный воплежуть. Видите, «туннель» пробит горизонтально. Обычно воплежуть в лесу летает ниже, там где уже нет ветвей, одни голые стволы. А здесь он ломился через ветви, надеясь уйти от опасности. Причём серьёзной опасности, иначе бы он просто взмыл в небо.
– Хорошо, – кивнула я. – А почему не косорыл?
– А потому что косорыл в случае опасности зарывается в верхний слой почвы и прикрывается иллюзией. А просто так он по лесу не летает. Он взбирается по стволам наверх и обычно уже оттуда взмывает.
Сказать, что я была потрясена… В общем-то ничего не сказать.
– Вы сталкивались с ними на боевой практике?
– Если честно, нет. Дайна миловала. Но я читал вашу статью в «Вестнике тварезнания», – он развернулся ко мне. – Называлась она «Сравнительная этология тварей третьего класса опасности». Так что можете звать меня просто «Кей».
Блондин подмигнул, выдрал какую-то травинку, сунул её в рот и снова завалился на землю.
Это был шах и мат.
– Но там же нет картинок, – напомнила я, чтобы хоть чем-то заесть горечь поражения.
– Там и пяти страниц нет, – вернул мне Торнсен. Точнее, Кейрат. Нужно привыкать называть его «Кейрат». – Так что уснуть я тоже не успел. К тому же её написали вы, – он на секунду бросил на меня хитрый взгляд.
– Ну, не я, а Сафониэль лей Гроссо и я, – возразила я.
– Вот не надо, Джелайна. Его статьи я тоже читал, – саркастично заявил этот з-з… знаток.
– Ещё скажите, что вы действительно сами сдали термаг на сто баллов.
Кейрат лишь улыбнулся. Так, как обычно улыбаются самоуверенные мужчины.
Но в следующую секунду он сел, а ещё секунду спустя стоял в середине полянки и оглядывался по сторонам. Я тоже заметила это. Лес вокруг в один момент стих. Исчезли звуки птиц, насекомых и даже шум ветвей. Как в нас вбивали все шесть лет университета, спустя пару ударов сердца я была спиной к спине с боевиком. Я скорее почувствовала, чем увидела его удар. Два удара сердца на дубль – скорректированный парный удар, который должен нанести боевик, и я раскрыла шатром щит. Удар в контур я тоже ощутила, потому что не имела права оборачиваться. Моя обязанность – держать периметр в своих ста восьмидесяти градусах. Но это и не требовалось. Тварь почти черканула щетинистым брюхом по щиту. Хвост, усеянный крупными, как кинжалы, колючками, метался из стороны в сторону.
А потом она развернулась.
Дайна, какая же она была страшная! Щёлки глаз полыхали синим огнём. Морду окаймляли острые гребни. Гребень из жёстких пластин торчал посередине груди.
– Лайна!
Я опустила контур, набирая полную грудь воздуха и считая удары сердца. Первый сгусток силы влетел твари прямо в морду, и её облик исказился сквозь файербол, как через плёнку мыльного пузыря. Это был мощный выброс. Очень мощный. Для третьего – вообще нереальный. Тварь дёрнула головой. Но даже не остановила полёт. Ту-тук. Тварь открыла пасть, намереваясь нанести ответный удар.
– Падай!
Я послушно упала, ощутив, как поднялись волоски на голове, когда над ней пронёсся четвёртый пылающий шар. Торнсен подхватил меня в полёте и ушел вбок перекатом, накрывая меня своим телом. Я сжала зубы, растягивая контур на горизонтальное тело Кея, скорее угадывая его границы, чем зная их. Щит содрогнулся, хотя ему досталось по касательной – основной удар пришёлся туда, где мы стояли минуту назад.
И на лес снова опустилась тишина.
На это раз – спасительная.