Я чувствовала себя дрожжевым тестом в кадушке: таким же воздушным и аморфным. Но, собрав волю в кулак, мне всё же удалось заставить себя переполоснуть одежду и развесить её на верёвке рядом с рубахой и штанами Торнсена. Я вошла в дом и сказала старушке, что в бане свободно, но темно. Та пробухтела что-то про гостей, дотянувших с помывкой до ночи, будто Торнсен не предлагал ей пойти первой. Она ещё что-то бухтела, но я была в слишком блаженном состоянии, чтобы ее слушать, и полезла наверх по лестнице. В какой-то момент у меня мелькнула мысль о том, что студент мог видеть меня без исподнего и мне сейчас предстоит взглянуть ему в глаза. Но потом я подумала, что сам он вряд ли в таком признается, даже если подглядывал. А если все делают вид, что ничего не произошло, то вроде ничего и не произошло.
Когда я поднялась, Торнсен лежал на расстеленном спальнике в той же расстёгнутой рубашке и приспущенных штанах. Рассмотреть то, что ниже, было сложно из-за согнутой в колене ноги (Дайна, о чём я думаю!). Одна его рука была закинута за голову, вторая придерживала за корешок классический учебник по тварезнанию Бланчифлоер Т. леи Моро. Я считала, что назвать девочку «Бланчифлоер» – испортить ей всю жизнь. Но, видимо, её родители так не думали. Зато девочка выросла в уважаемую лею и отомстила миру, написав до ужаса нудный учебник. Студенты засыпали над сим талмудом последние лет сто, наверное. К тому же он порядком устарел. Но ничего другого не издавали. У Сафониэля была мечта написать новый. Он уже несколько лет собирал материалы, но из-за постоянной нагрузки по кафедре и исследовательской работы у него не было времени завершить работу. Я начала было их сводить, но не успела. Кропотливая работа в архивах Академии Дьюи позволила мне взглянуть на тварей под другим углом. А результаты экспедиции могли привести к настоящему прорыву. Если бы не сбой телепорта.
– О, я гляжу, вы даже читать умеете, – порадовалась я за студента.
– Как вы могли обо мне такое подумать! – возмутился Торнсен. – Я просто разглядываю картинки!
Опять разговорился. Хм.
– Там нет картинок, Кейрат, – напомнила я, усаживаясь в свой угол, опираясь спиной на вертикальную стену напротив окна и складывая голени крест-накрест.
– И очень жаль, – заметил тот, тоже усаживаясь и застёгиваясь. – Каждый раз, когда я пытаюсь её читать, я теряю мысль на второй странице, а над пятой у меня слипаются глаза. Предлагаю прописывать её как снотворное.
В комнате добавился какой-то новый аромат. Сначала я подумала, что из окна нанесло какими-то ночными цветами, но потом заметила в углах пучки травок, висящие вниз головой.
– А надо было на лекции ходить, – попеняла я, не задумываясь, размышляя на тему, кто их сюда повесил. – Там бы не засыпали.
– Да с вами разве заснёшь… – буркнул Торнсен.
– Что? – переспросила я, повернувшись к нему ухом. Дескать, не расслышала. А ну-ка, повтори-ка.
– Никак нет! – гаркнул студент.
– У вас очередной приступ, Торнсен? Вы лечились бы, что ли…
– Не помогает, – печально ответил парень, опустив плечи.
– Что «не помогает»?
– Ничего. Ничего не помогает, – он посмотрел на меня жалостливым взглядом.
По шкале жалостливости – девять из десяти.
Но меня таким не пробьёшь.
Внизу хлопнула дверь. Бабулька отправилась в баньку.
…И на полчаса мы с Торнсеном совершенно одни.
От неловкости меня спас забурчавший желудок.
– Кейрат, признайтесь, у нас есть что-нибудь поесть?
– Так ведь нельзя на ночь есть, – напомнил осмелевший студент.
– Ничего, у меня желудок крепкий, – отмахнулась я. – И кишечник пока держит, – добавила заговорщицким шёпотом.
И мы одновременно прыснули.
Пока запасливый Торнсен выколупывал из своего баула буханку хлеба и шмат пряного сала, я сгоняла вниз за тёплым отваром трав, который мы пили за ужином.
Бутербродики умялись на ура.
– Лея Хольм… – обратился ко мне студент, когда я приступила ко второму, и только тут я сообразила, что за весь день он ни разу не обращался ко мне… никак. Ни по имени, ни по фамилии.
– Я не «лея», – легко вырвалось у меня.
– Я знаю. Но так положено.
– А давайте положим по-другому, – щедро предложила я. – Меня зовут Джелайна.
– А меня – Кейрат. Друзья зовут меня Кей.
– Друзьям можно, – рассмеялась я. – Но вы не думайте, что я вам так запросто зачёт поставлю.
– Хвала Дайне, – пробормотал Торнсен.
– Что? – в очередной раз переспросила я, подозревая, что в глазах студента я по уровню слуха приближаюсь к бабе Тое.
– Говорю: здорово! Такой важный предмет, – не моргнув глазом, стал врать Торнсен. А ведь с виду такой скромняга. – Очень важный. Нельзя за него просто так зачёт ставить. Нужно с меня всё тщательно стребовать. Все практики отработать… Контрольные, да. Контрольные чтобы я обязательно на положительные оценки написал. И ещё исследовательский проект. Ну, за пропуски.
– Звучит устрашающе, – призналась я. – Меня точно пугает.
– А я – готов, – щедро предложил Кей. – Вот прямо сейчас! Давайте прямо с первой темы.
И я начала. Улеглась поудобнее, заложила руки под голову, и начала.
С классификации тварей. О том, что каждая тварь характеризуется по нескольким признакам: размеру, уровню урона и агрессивности. Нет двух тварей с одинаковыми характеристиками. А ещё у каждой есть своя магическая особенность. Тоже неповторимая.
С происхождения. О том, что никто не знает, откуда берутся твари и как они размножаются. Потому что их невозможно содержать в неволе. Все, все пойманные твари исчезают из клеток, сараев, темниц и казематов. И появляются из воздуха в любом месте. И появляются они обычно там, где проливается кровь, летят файерболы, пылают пожары… Но как их вызвать и как ими управлять, никто не знает.
– Так скажите мне, пожалуйста, Кейрат, – повернула я голову в сторону студента.
И обнаружила, что он спит. Самым наглым образом, поджав по-детски колени и уложив ладошки под щеку.
Я хотела разозлиться.
Но не смогла. Я зевнула и поняла, что тоже вымоталась за день. Повернулась на бочок и упала в сон.