Я не знала, что территория академии такая огромная. До сегодняшнего дня мой маршрут пролегал между общежитием, столовой и учебными корпусами. Все эти здания окружал парк, но здесь он был ухоженный, светлый. На аллеях стояли скамейки, по вечерам горели фонари.
Однако если оставить позади павильоны и стадион, обойти озеро, то попадешь в неухоженную и дикую часть парка, где дорожки заросли травой, а ветви деревьев переплелись между собой.
Чем дальше мы шли, тем неуютнее мне становилось. И не только мне: сначала все болтали и смеялись, но постепенно голоса делались все глуше. Рум сменил ипостась и посадил гному себе на загривок. Мы сбились в тесную кучку, жались друг к другу, как перепуганные дети. Ларнис шел рядом со мной, его рука почти касалась моей.
– Это лишь игра, – шепнул он.
– Ага…
Лишь игра. Вот только сейчас в звенящей ночной тишине наша глупая затея не казалась такой уж забавной.
– Почему он заперся в доме? – спросила я, когда стало невыносимо слышать наше быстрое дыхание и хруст веток под ногами. – Ну, ректор.
– Да кто же его знает, – откликнулась Руби, которая тоже обрадовалась возможности поговорить. – Еще несколько лет назад он не был затворником. Принимал студентов, разгуливал по кампусу запросто, все могли его видеть.
– Какой он? – спросил Ларнис.
Рубелла ответила не сразу, наверное, пожимала плечами, но потом сообразила, что ее жеста в темноте никто не разглядит.
– Те, кто видел, давно закончили академию и разъехались, а новенькие не знают, даже старшекурсники.
– А преподаватели? – удивилась я. – Они-то должны знать.
– Попробуй спроси их об этом, – откликнулась Лули недовольным тоном. – Я пыталась, а в ответ получила: думайте лучше об учебе, Лулиана. Это вас не касается, Лулиана. И все в таком духе.
– Это очень странно, – проворчала Руби.
– Думаю, в этом нет ничего странного, – сказал Ларнис. – Насколько я понял, ректор уже очень давно стоит во главе академии, а старость никого не щадит. Может быть, он руководит лишь номинально. Его уважают и любят и в счет прошлых заслуг не могут сместить с должности. Он доживает свой век в уединении, а защитное поле поставили от таких дуралеев, как мы, чтобы желающие пройти посвящение в студенты не мешали ему спать спокойно.
Версия Ниса звучала разумно, страх отступил, и мне даже стало жалко этого несчастного старикана.
– А сколько ему лет?
– Да уж под сто, – откликнулась Руби.
– Ого, ничего себе!
– Разваливается, поди, на части, – хмыкнула Лули. – Люди такие недолговечные создания.
– А он человек? – продолжала выспрашивать я.
– Ну вроде да, – неуверенно сказала Рубелла. – Похоже, доподлинно известно лишь его имя.
– И как его зовут?
– Мэтр Ви’Мири.
– Хм… Аристократ, значит.
– Вот он! – перебил Рум, вернув человеческий облик.
Я первым делом подумала, что оборотень говорит о ректоре. Вздрогнула и огляделась. Но он, оказывается, увидел дом, который неожиданно выступил из сумерек. Слухи не обманывали: ставни наглухо закрыты, двери заперты, лишь в окне на втором этаже сквозь щели пробивается слабый свет. У крыльца зарос сорняками заброшенный палисадник. Должно быть, когда-то он был красивый: даже теперь в сорной траве виднелись яркие астры.
«Что же случилось с тобой, мэтр Ви’Мири?» – подумала я с грустью.
Хотя и так понятно что: возраст. Однажды ректору стало тяжело ухаживать за цветами, потом преодолевать расстояние между уединенно стоящим домом и главным корпусом академии, где располагался его кабинет, а потом и путь со второго этажа превратился в приключение. Наверное, днем приходят служанки, готовят еду, прибирают в доме, а ближе к обеду помощники приносят документы на подпись, и ректор выводит свою фамилию дрожащей старческой рукой.
– Печальное зрелище, – сказал Ларнис. – Давайте оставим старика в покое и вернемся в общагу.
Руби и Лули неуверенно переглянулись, готовые сдаться, но отговорить Рума оказалось непросто. Он-то наверняка придумал историю об опасностях и ловушках и представлял, как завтра на занятиях станет хвастаться перед однокурсниками.
– Да что вы кукситесь! Никто вашего разлюбезного ректора не побеспокоит. И, чтобы вы знали, он маг высшего уровня, такого поди обидь! Вот спорим, тут такая защита стоит на доме, что и до крыльца никто из вас не дойдет!
– Из вас? – уточнил Нис, приподняв бровь.
– Ну да! – Рум и глазом не моргнул и не устыдился ни капли. – Я-то дойду!
– Он тебя берет на слабо, – сказала Лули.
– Что это только его? Я всех беру! – сознался Рум. – Ну давайте! Кто дойдет до дома и коснется перил, того все по очереди угощают ужином в таверне.
Мы переглянулись.
– Ладно, почему не попробовать. Мы все равно уже здесь, – холодно согласился Ларнис.
– Только блюда я стану заказывать сама! – добавила Лули.
Руби кивнула, и я тоже. И вовсе не из-за дармового ужина, а потому что не хотела снова оставаться одна. Вместе так вместе.
Рум потер руки и положил поперек тропинки, ведущей к крыльцу, длинную ветку, отметив линию старта.
– На счет три!
Я покосилась на окно второго этажа: не заметно ли движение? Что, если ректор уже давно наблюдает за нами и готовится наслать кару на наши глупые головы? Но ставни по-прежнему были заперты.
– Раз! Два!
Мы встали на изготовку, точно бегуны на ярмарке, которые боролись за петуха или расписной пряник.
До потемневших от времени деревянных перил было рукой подать: тридцать-сорок шагов. Я всегда быстро бегала. Научишься, пожалуй, когда вокруг так много желающих запустить в тебя гнилым помидором или гадким словом… Я очень хотела победить. Зачем? Сама не знаю. Утереть нос гордецу Руму? Показать Ларнису, что я молодец? Чтобы он… Что? Похвалил меня? Дружески хлопнул по плечу? Поцеловал?
От мысли о поцелуе закружилась голова, а в груди сделалось жарко от стыда и от незнакомого сладкого томления.
– Три!
Мы рванули вперед, и я с самого начала на шаг опередила всех – говорю же, очень быстро бегаю. Я уже успела представить шершавую деревянную поверхность перил в своих ладонях, как ощутила, что перебираю ногами на месте. Я вязла в воздухе, как муха в меду: он стал густым и не пускал меня, хотя дышалось по-прежнему легко.
Я-то всего лишь застряла, а вот малютку Руби снесло назад, будто порывом ветра. Я, Ларнис, Рум и Лули побрели вперед, преодолевая сопротивление.
– Ага, – скрипел Рум, – я же говорил! Говорил! Защитный купол!
Мы шли примерно наравне. Но чем дальше шли, тем тяжелее было идти. К каждой ноге словно привесили по гире. Второй сдалась Лули.
– Тупая была затея! Я сразу не хотела участвовать.
Она отстала и вернулась к началу тропинки, где ее уже поджидала Руби.
Рум и Ларнис молчаливо перекидывались взглядами. И без слов было понятно, что они оба вошли в азарт. Оба хотели выиграть. Но и я, неожиданно для себя самой, тоже пока не сошла с дистанции.
Рум из нас самый высокий, мускулы бугрятся даже сквозь ткань: не просто так его взяли на факультет боевиков. Однако с каждым шагом он все сильнее сжимал губы. По лбу струился пот. Выходит, мышцы тут значения не имеют! Он шумно дышал, а потом зарычал и шлепнулся на колени.
Я, к своему удивлению, все еще брела к цели. Медленно, будто улитка, но очень упорная улитка. Ларнис шел чуть впереди. До заветных перил оставался какой-то десяток шагов, когда я поняла, что силы закончились. Я вовсе не переживала по этому поводу – пусть победит достойный. Я была рада, что Нис обставит гордеца Рума.
Я остановилась, но Ларнис вдруг обернулся.
– Ну же, не сдавайся!
Я покачала головой: «Не могу…»
Тогда он подал мне руку.
– Пойдем вместе.
Я вцепилась в протянутую ладонь, чувствуя тепло и уверенную силу. Вместе! Вместе…
Задрала голову, опасаясь, что увижу приоткрытое окно и удивленное старческое лицо, но ректор либо спал, либо благоразумно решил не обращать внимания на студенческую возню. Особенно если учесть, что первокурсники каждую ночь устраивают «посвящение». Может быть, он даже установил в своей комнате звуконепроницаемую защиту, это было бы верным решением.
Мы дошли! Не разжимая рук, оглянулись и, не сговариваясь, помахали насупленному Руму, Лули, которая смотрела в сторону и делала вид, что наша победа ее не волнует, и Руби. Гнома радостно подпрыгивала и махала в ответ.
– Дотронься первый, – прошептала я. – Ты честно заслужил.
Ларнис улыбнулся краешками губ, кивнул и положил ладонь на перила. И в тот же миг его отбросила прочь невероятная сила, распластала по траве. Она и меня задела краем. На миг почудилось, будто тысячи черных крыльев шумно бьют над головой, в этом плеске чудился шепот: «Умереть, умереть, умереть…» Душу затопило отчаянием и тьмой. Это было так неожиданно и страшно, что я закричала, присела на корточки и закрыла голову руками. Только потом услышала встревоженные голоса.
– Что там, Лети? – звала Рубелла. – Он жив?
– Ты как там, брат? – вопил Рум.
Лули молчала, но вытягивала шею, пыталась рассмотреть Ларниса.
Они не могли подойти: барьер не даст. Я же бросилась к Ларнису, лежащему навзничь. Теперь магия не удерживала меня, а наоборот, будто подталкивала в спину.
– Нис!.. Ой…
Тело Ларниса опутывали плотной сетью тонкие разноцветные нити – синие, желтые, красные, фиолетовые, зеленые. Что это? Заклятие? В первую секунду они были ярче, а теперь гасли, впитывались под кожу. Скоро они совсем исчезли. Нис пошевелился и застонал.
– Жив? – закричал Рум. – Ну ты даешь!
– Нис, ты как? – Я затрясла его за плечо. – Надо уходить!
Тут, будто в ответ на мои слова, ставни второго этажа заскрипели и приотворились. Этот пронзительный звук в воцарившейся тишине прозвучал очень жутко, будто медленно приоткрылась крышка гроба.
– Нис, скорее! – пискнула я.
Ларнис, пошатываясь, поднялся на ноги, я подперла его плечом. Но надо отдать должное Нису, он старался идти сам и не виснуть на мне. Так мы доковыляли до ребят, а там уже Рум обхватил Ларниса поперек талии, вздернул на ноги.
– Быстро-быстро, – пробормотал он.
Не помню, как мы добежали до общежития, как ввалились в комнату парней, – все как в тумане. Рум сгрузил Ниса на кровать, но тот сразу сел.
– Я в порядке.
– Ничего странного не ощущаешь?
Хотелось верить, что переплетение нитей на его теле – это лишь временное заклятие: тряхануло хорошенько, чтобы неповадно было соваться впредь в дом ректора, и последствий не будет.
– Ничего не помню, – сказал Ларнис.
Увидел наши ошалелые глаза и усмехнулся:
– Но это со мной уже давно, расслабьтесь! Думал, если второй раз головой приложусь, что-то да прояснится… Однако, похоже, это так не работает.