О предстоящих похоронах сказал Федор. Позвонил, передал, что Владислав просит сообщить однокурсникам. Вера позвонила нескольким девочкам.
– Не хочется идти, – пожаловалась она маме.
– На похороны мало кому хочется идти. – Мама торопилась на работу. – Но ты же понимаешь, что это невозможно.
Вера этого не понимала. Илона никогда не была ей близкой подругой.
Идти не хотелось, но она встала по будильнику, надела черные шелковые брюки и темно-синюю блузку. Для похорон должно быть в самый раз.
Сунула в сумку приготовленный мамой черный шелковый шарфик на случай отпевания в церкви. Шарфик можно было не брать, священник прочел молитву в морге.
Народу на похоронах оказалось немного: Владислав, отчим, однокурсницы Катя и Лиза и дачные приятели, то есть Федор, Вера и, как ни странно, Ксения. Веру удивило, когда Ксения позвонила ей накануне и предложила довезти до морга. Ксения с Илоной близкими подругами никогда не были.
Вера согласилась, конечно. Добираться на электричке, а потом на метро – удовольствие то еще.
Вера всех здесь знала, даже Илониного отчима, а чувствовала себя ненужной и лишней. Перекрестилась несколько раз вместе со священником, скорбно постояла у гроба, терпеливо посидела на поминках.
Первым уехал отчим. Мужчина сильно постарел. Пожалуй, он один казался по-настоящему горевавшим.
Когда такси отчима отъехало, оставшиеся немного постояли у входа в ресторан.
– Поедем? – повернулась к Вере Ксения.
– Поедем, – кивнула Вера.
На поминках совсем не говорили о том, как могло произойти, что не стало молодой женщины, и в этом было что-то ненормальное. Илона не девяностолетняя бабушка, тихо скончавшаяся в своей постели.
Веру понять можно, она так долго думала о своих болезнях, что разучилась сочувствовать и сопереживать. Но все остальные?..
Впрочем, обвинять других всегда проще, чем себя.
Однокурсницы пытались Веру расспрашивать, но она мало что могла сообщить, самой бы кто-нибудь рассказал.
– Ксюша, ты веришь в несчастный случай? – спросила Вера, когда они отъехали от ресторана.
– Ну… А что же еще может быть? – удивилась Ксения, не отрывая глаз от дороги, она была аккуратным водителем.
Светофор впереди загорелся красным, Ксения остановила машину, вопросительно посмотрела на Веру.
Вера пожала плечами.
– Ты думаешь, ее убили, а потом сбросили в овраг? – серьезно предположила Ксения.
Вера опять пожала плечами.
– Это вряд ли. – Светофор разрешил ехать, Ксения тронула машину, перестала смотреть на Веру. – Убийство полиция сразу бы определила.
Выходило, что с Ксенией Иван подозрениями не поделился, только с Верой. Дачников много, а Веру Иван с детства знал, она для него своя.
Ксения высадила Веру у развилки, та помахала рукой отъезжающей машине и достала из сумки телефон.
В телефон весь день хотелось заглянуть, но она оттягивала этот момент. Заглядывать в телефон было противно и даже страшно. Вера объясняла себе, что бояться нечего, но все равно боялась. Кто-то затеял с ней недобрую игру, в которой ей отводилась роль жертвы.
Нового послания от шутника не было. Писем не было уже несколько дней, со вторника. Как ни странно, от этого становилось еще противнее и страшнее.
На фото, которое мерзавец прислал во втором письме, Вера переместилась вдоль кустов на несколько шагов.
Второе письмо она удалять не стала.
Вера неторопливо дошла до поворота дороги, осмотрелась, открыла присланное шутником фото и, не жалея шелковых брюк, полезла в кусты.
Она топталась минут двадцать, но все кусты на противоположной стороне дороги казались одинаковыми, и место, с которого шутник ее снимал, она не вычислила.
Выбравшись из кустов, она постояла, пытаясь восстановить в памяти ту роковую прогулку. Вспомнить хоть что-то, наводящее на след шутника, не удалось. Когда она здесь проходила, ничто не казалось ей подозрительным.
Ехать после похорон к Инне Владислав не собирался, но, вызывая такси, набрал не свой адрес, а ее.
Когда она отперла ему дверь, пожалел, что не заехал домой. Хотелось снять с себя все, напоминающее о похоронах, о смерти, постоять под душем, смывая остатки неприятных воспоминаний.
Постоять под душем он мог и у Инны, но ограничился тем, что снял серую рубашку и бросил ее на стул.
Стульям в ее квартире был не один десяток лет, по-хорошему, их надо было давно отправить на помойку, но квартиру Инна снимала, и было бы глупо заменять чужую хозяйскую мебель на новую.
Он тоже снимал квартиру и тоже не мог похвастаться меблировкой, но его убогий интерьер не смущал, а Инну стало жалко.
– Как все прошло? – спросила она, аккуратно повесив брошенную рубашку на спинку стула.
– Нормально, – буркнул Владислав. – Чаю сделай, крепкого. Голова гудит.
Прошел вслед за ней на кухню, сел в углу стола, вытянул ноги.
На Инне было короткое домашнее платье и тапочки на соломенной подошве.
Илона ничего такого никогда не носила. Она разгуливала по квартире в широких брючных костюмах или кимоно до пят. Из душа выходила, завернувшись в полотенце.
– Народу много было?
– Мало. Пара институтских подружек, пара дачных.
Инне хотелось спросить, не выяснилось ли каких-то новых обстоятельств, но она умела не задавать лишних вопросов.
Из нее получится идеальная жена.
Жениться, что ли?
Увидев Инну, никто из мужчин дар речи не потеряет, но от жены это и не требуется.
Достаточно того, что она умная и хорошенькая.
– Я тебе не рассказывал, как однажды Илонина подружка сломала ногу? – внезапно спросил Владислав.
Он знал, что не рассказывал. Он давно научился держать свои проблемы при себе, а сейчас почему-то захотелось поделиться.
– Нет. – Инна с удивлением повернулась к нему от стоявшей на рабочей столешнице микроволновки.
К чаю она разогревала в микроволновке пирожки из ближайшей пекарни. Иногда она приносила пирожки из пекарни на работу, угощала приятельниц-коллег и Владислава.
Под дешевым коротким платьем виднелись стройные ноги.
– Плохо сломала. Больше года на костылях ходила.
О том, что Вера ходит на костылях, через год после несчастного случая рассказала Ксения. Владислав с Илоной встретили ту около пруда, Илона с подружкой поболтала, Владислав молча скучал, глядя на серую воду.
День был прохладный, не для купания.
Он бы предпочел поваляться с планшетом в гамаке, но Илоне хотелось прогуляться, и он послушно ее сопровождал.
Иногда было проще выполнять ее желания, чем пытаться от нее отбиться.
– Это случилось на даче несколько лет назад. Там есть одно опасное место, дорога зигзаг делает и одной стороной примыкает к оврагу. Вообще-то там мало кто ездит, только местные.
Микроволновка звякнула, но Инна не пошевелилась.
– Не помню, зачем Илону в тот день понесло в город. В общем, она проезжала опасный поворот, а подружка ехала навстречу на велосипеде. Илона ее не задела, я потом внимательно осмотрел машину. Она утверждала, что даже не видела Веру.
– Подруга упала в овраг?
– Да. Илонину машину кто-то заметил. Какие-то люди на дороге, к счастью, были, вовремя вызвали «Скорую».
Инна переступила ногами, но к микроволновке не обернулась.
– Знаешь, я не удержался, сходил к Вере в больницу. Где-то через месяц после этого… происшествия. Попытался ее расспросить, но она сказала, что ничего не помнит. Все она помнила!
Все она помнила! Бледная Вера смотрела на него со злой насмешливой улыбкой.
– Ей потом несколько операций сделали. Она долго хромала. Несколько лет.
Про операции тоже говорила Ксения. Илона равнодушно ее слушала.
– Сегодня она была на похоронах. Не хромала.
– Влад! – Инна наконец-то разжала губы. – Почему ты это вспомнил? Эта девушка… Вера… могла отомстить?
Владислав неопределенно пожал плечами.
– Она мечтала вырваться из своей деревни. Радовалась, что ее берут на работу в Москву. Она своей хромоты сильно стеснялась, в Илониной компании больше ни разу не появилась. Сидит в деревне, занимается какой-то надомной работой. А она с Илоной училась, могла бы что-нибудь получше себе найти.
Илона иногда звонила Вере. Болтала обо всякой ерунде, а потом весело сокрушалась, что бывшая подруга совсем себя похоронила.
– И парень ее вроде бы бросил. Он тоже перестал появляться в компании.
Неожиданно Владислав пожалел, что начал все это рассказывать.
Свои проблемы нужно решать самому.
Первейшая проблема – это бумаги. Компромат.
Со второй проблемой он ничего не мог сделать. Только ждать.
Инна достала тарелку с пирожками, поставила на стол.
Решение поехать на дачу пришло неожиданно. Вернувшись с похорон, Федор выпил чаю, почитал в интернете новости, поглядывая на часы и жалея, что нельзя лечь спать прямо сейчас. Спать ему не хотелось, ему хотелось убить время. Поскучал он минут сорок, потом сунул ноутбук в рюкзак и быстро пошел к метро.
Он давно не ездил на электричке. Те теперь шли через всю Москву, больше не требовалось тащиться до вокзала. Федор удобство оценил, сэкономил минут двадцать. Когда вышел на платформу, только начинало смеркаться.
Постоял у тропинки, ведущей к поселку, и пошел в обход, к оврагу.
Пахло лесом, майской свежестью.
Веру он увидел, немного не дойдя до обрыва. Она успела переодеться, серые джинсы и зеленая блузка терялись на фоне разросшегося кустарника.
Она испуганно обернулась, услышав его шаги.
– Привет, – сказал Федор. – Гуляешь, да?
Вера отошла от кустов.
– Влад оставил мне ключи от Илониной дачи. Просил поглядывать. Сам не знаю, на кой черт я их взял.
Он зачем-то снял с плеча рюкзак, повесил на руку.
Она молчала.
Он никак не мог привыкнуть к новой Вере, которой нет до него никакого дела. Прежняя Вера ему иногда снилась. Сны были нерадостные, они с прежней Верой постоянно ссорились.
– Пойду взгляну на дачу.
– Возьми меня, – неожиданно попросила Вера.
На секунду ему показалось, что она стала прежней.
Наверное, потому что она наконец-то на него посмотрела.
Только на секунду, потом отвела глаза.
О чем разговаривать с новой Верой, он не знал, и до Илониного поселка они шли молча.
Напротив калитки, перегораживая дорогу, стояла синяя «Ауди». Федор обошел машину, сунул в замок калитки ключ.
– Здравствуйте! – звонко произнес за спиной женский голос.
Федор обернулся.
Молодая мама, придерживая висящего у нее на груди в слинге ребенка, широко улыбалась и весело его разглядывала. Маме было лет двадцать, а ребенку пара месяцев.
– Здравствуйте, – поздоровался Федор.
Топтавшаяся у него за спиной Вера вежливо улыбнулась молодой соседке.
– Теперь вы будете здесь жить? – с любопытством спросила соседка, мельком посмотрев на Веру.
Ребенок шевельнулся, она поцеловала его в макушку.
– Нет, – объяснил Федор. – Жить я здесь не буду. Буду иногда приходить.
– А кто будет жить?
– Пока никто.
– Ужас! – Соседка вспомнила о недавно погибшей Илоне, сделала скорбное лицо.
То есть постаралась сделать, скорбеть у нее не получалось.
– Я вас знаю, – весело доложила девушка. – Вы из поселка за поворотом, да? Вы раньше к Илоне приходили. Давно, еще когда я маленькая была.
Федор кивнул.
– А в четверг вы приходили? В четверг в доме свет горел.
– Нет, – удивился Федор. – Не я.
– Кто-то приходил. – Соседка пожала плечами. – Я свет в окне видела. На втором этаже. А когда подошла к забору, света уже не было.
– Ошибиться вы не могли? – усомнился он.
– Могла. – Она опять весело пожала плечами. – Но я обычно не ошибаюсь.
Ребенок заворочался, наморщил личико. Соседка, придерживая младенца, полезла в машину, достала из нее сумку.
Федор вошел в калитку, придержал ее, пропустив Веру.
В чужом доме был полумрак, он зажег свет. Напомнил себе, что центральный автомат нужно отключить. И воду нужно отключить, если Владислав этого не сделал.
Вера нерешительно огляделась, пошла по лестнице на второй этаж.
Поднимаясь за ней, Федор в который раз пожалел, что взялся за охрану чужого имущества.
На втором этаже комнат было четыре. Вера остановилась у первой, замерла у двери. Комната, судя по всему, служила Илоне спальней. Широкая постель была не застелена.
Вера подошла к постели, а он не стал. Ему было неприятно заходить в чужую женскую спальню.
Наверное, Вере тоже это было неприятно, потому что она быстро из нее вышла.
Федор хотел пройти дальше, но Вера осталась у двери в спальню.
– Другие комнаты посмотрим? – обернулся к ней Федор.
– Федя, она ночевала не одна, – тихо сказала Вера.
– С чего ты взяла? – удивился он и опять вернулся к спальне.
– Постель смята с обеих сторон.
Она смотрела на него, но это не была прежняя Вера.
– Ну и что! – отчего-то ему захотелось возразить.
Вера промолчала.
Он заглянул в другие комнаты. Сыщик из него так себе, но комнатами явно давно никто не пользовался.
Он помнил, что нужно отключить электричество и воду, но почему-то этого не сделал. Вышел вместе с Верой из дома и запер дверь.
На улице заметно темнело.
Над ухом прожужжал то ли жук, то ли муха.
– Я хочу узнать, что произошло, – неожиданно призналась Вера. – Я это узнаю!
Они вместе прошли по вечернему поселку, вместе свернули к деревне.
Федор тоже изменился, не только она. Прежний Федор немедленно посмеялся бы над ее желанием поиграть в мисс Марпл, теперешний Федор промолчал.
Как когда-то давно он проводил ее до калитки.
Раньше они всегда здесь тайком целовались.
Когда он дошел до своей дачи, стало совсем темно.
Около дачи стояла родительская машина.
– Федя! – Мама так обрадовалась, что ему стало совестно. – Ну наконец-то! Надеюсь, останешься на все выходные?
– Останусь, – пообещал Федор.
Ноутбук при нем, можно и здесь поработать.
О том, что у него теперь ключи от Илониной дачи, он рассказал родителям за ужином. И о том, как прошли похороны.
Родители скорбно помолчали.
– Наследство достанется Владиславу? – грустно поинтересовалась мама.
– Нет, они развелись, – объяснил Федор. – Насколько я понимаю, оно не достанется никому.
– Надя с Марком много лет жила, – вздохнула мама. – Нужно было брак зарегистрировать.
– Думаешь, Марк был бы сейчас счастлив от того, что ему досталась дача? – усмехнулся папа.
– Да нет, не думаю. Но… как-то уж совсем грустно, когда никаких наследников не остается. Марк где-то преподает, да?
– В юридической академии. – Папа встал, принялся мыть посуду.
Федор вышел на крыльцо, закурил.
Если Илонин отчим работает в юридической академии, у него должно быть полно знакомых с погонами и соответствующих связей.
Вера может не стараться, отчим побеспокоится, чтобы истина была установлена.
Около висящего над крыльцом фонаря закружилась ночная бабочка. Федору стало жаль одинокого мотылька, бьющегося об бесчувственное стекло.