Сестра не звала ее на похороны, но Маша все равно поехала. Правильно сделала, все пошло не так, как она себе представляла.
Народу у морга было много, но Юля стояла одна. Остальные собирались группами и явно были между собой знакомы. Геннадий был журналистом, не слишком известным, но знакомства в свое время имел обширные, и то, что проводить его пришли многие, было ожидаемо.
К Юле не подходил никто. Подходили к высокой черноволосой даме, стоявшей рядом с пожилой парой.
Жена, поняла Маша. Жена и ее родители.
Родители Геннадия не могли стоять с таким скорбным, но спокойным видом.
Сестра обрадовалась, увидев Машу. Даже уцепилась за нее.
– Где его родители? – тихо спросила Маша.
– Сейчас подъедут, – Юля дернула головой.
Большего контраста, чем между Юлей и бывшей женой, не могло быть. Жена тонкая, высокая и черноволосая, а Юля маленькая пухленькая блондинка.
Но главное даже не в этом. У жены спокойный взгляд уверенной в себе женщины, в меру скорбный, в меру равнодушный. Юля же нервно покусывала губы и явно чувствовала себя лишней, ненужной.
Толпа раздалась, пропуская пару, которую нельзя было спутать ни с кем. От медленно шедших мужчины и женщины почти осязаемо исходила волна горя.
Юля, отпустив Машу, метнулась к матери Геннадия, но пожилая женщина, словно не заметив ее, шла к жене. Та тоже подалась ей навстречу, обе быстро обнялись, мать заплакала.
На Юлю никто не обращал внимания.
И потом никто не обращал на нее внимания, и во время панихиды ей даже не удалось приблизиться к гробу, как остальным родственникам.
Хорошо, что Маша приехала.
– Не надо ехать на поминки, – шепнула она сестре.
Ничего, кроме нового унижения, не предвиделось.
Юля согласно кивнула. Но когда все вышли из морга, сестра, распихав толпу, пробилась к жене, увлекая за собой Машу.
– Гена написал завещание, – сказала Юля жене. – Он все завещал мне!
Наверное, хотела сказать с вызовом, а получилось жалко.
Жена равнодушно посмотрела поверх Юлиной головы, поморщилась и брезгливо процедила:
– Квартира моя. Чтобы завтра же тебя там не было! Впрочем, – она лениво махнула рукой, – даю тебе еще неделю. Не больше!
Отец Геннадия подвел к жене плачущую супругу.
Маша потянула сестру в сторону, а потом к выходу с территории морга.