В расположенной посреди густого леса деревне Березань отсутствовала мобильная связь, не ловился интернет, воду доставали из колодца, а электричество часто отключалось. Чтобы добраться в это селение из города, надо было сначала свернуть с главного шоссе, потом долго ехать по узкой, бугристой не асфальтированной дороге, если она, конечно, не раскисла от сильного дождя и не стала совсем непроезжей. Год за годом люди из Березани уезжали, а брошенные ими дома разваливались. И вот, наконец, в деревне, кроме часовенки с покосившимся крестом, остались лишь три двора с тремя бабушками – бабушкой Валей, бабушкой Раей и бабушкой Ниной. Седенькие старушки с добрыми глазами и мягкими улыбками походили друг на друга, как родные сёстры, хотя на самом деле они просто с самого детства были подругами. Так случилось, что все три бабушки не имели своих детей, тем не менее дальние родственники их помнили и время от времени навещали. Старушек уговаривали перебраться в город, но они наотрез отказывались покидать родные места.
Однажды летом в Березань нагрянуло много народа: к бабушке Вале прибыл троюродный внучатый племянник с женой и сыном Мишей; бабушку Раю посетил двоюродный племянник с детьми, двойняшками Ильёй и Настей; к бабушке Нине самостоятельно добрался троюродный правнук Лёша. Ещё старушки перед нашествием родственников взяли на несколько дней из районного интерната девочку-сироту Дуню. В общем, гостей в этот раз прибыло много. Раньше родственники бабушек приезжали к ним в разное время, а детей всех и вовсе привезли в Березань впервые.
Все ребята были пятиклассниками, и это случайное обстоятельство помогло им сразу подружиться. Весь день они провели вместе: купались в протекавшей возле деревни речушке, гоняли мяч и, конечно же, разговаривали. Каждый рассказал своим новым друзьям о себе. Миша сообщил о том, что его родители программисты, он сам занимается в спортивной секции фехтованием, а братьев и сестёр у него нет. По словам Лёши, они с его мамой всегда жили вдвоём. Илья и Настя поделились с ребятами своей бедой: у них три года назад умерла мама, и с той поры папа двойняшек, известный в городе коммерсант, совсем перестал улыбаться. Но самую печальную историю поведала о себе Дуня: её родители погибли в автокатастрофе, после чего она попала в интернат.
– И у тебя совсем нет никого? – спросил у Дуни Миша, когда они все присели на траву отдохнуть от беготни с мячом.
– У меня есть дядя и тётя, – ответила она, – но они не захотели взять меня к себе.
– Тебе, наверное, плохо в интернате? – посочувствовал ей Илья.
Дуня наморщила свой точёный носик и заговорила, запинаясь:
– Не так чтобы очень… У нас есть хорошие учителя и воспитатели… нам помогают шефы… Жалко только… Понимаете, я раньше борьбой самбо занималась, а в интернате одна лёгкая атлетика… И ещё…
Замолчав вдруг, она поднялась с травы и поправила волосы.
– Что «ещё»? – спросила у неё Настя.
– Так, ничего, – сказала Дуня, явно не желая продолжать прерванный разговор. – Давайте ещё поиграем.
Ближе к вечеру дети разбрелись по дворам. Когда Миша и Дуня вошли в дом бабушки Вали, за столом их ждали Мишины родители. Хозяйка хлопотала, подавая для гостей угощения: пирог, блины, сметану и всякие соленья. В гранёных стаканах было молоко. Пахло так вкусно, что мальчик несколько раз сглотнул слюну.
– Мойте скорее руки, – обратилась к детям Мишина мама.
Мальчик бросился к рукомойнику, но его тут же остановил окрик папы:
– Мишка, я разве не говорил тебе, что женщин следует пропускать вперёд?
Пришлось Мише ждать Дуню, а она мыла руки неторопливо и старательно в то время, как у него урчало в животе от голода.
Добравшись, наконец, до стола, он с жадностью набросился на еду и тут же получил за это порцию шуток от папы.
– Пусть дитя ест и сил набирается, – заступилась за мальчика бабушка Валя.
Мишина мама обратила внимание на Дуню:
– А ты почему в еде ковыряешься?
– У меня аппетита нет, – ответила девочка.
– Знаем мы это ваше «аппетита нет», – усмехнулся Мишин папа. – Каждый день от жены это слышу. Ты, Дуня, тоже боишься потолстеть?
– Тебе, Дуняша, нечего опасаться, – сказала, улыбаясь, Мишина мама. – Это у меня каждый лишний грамм на боках повисает.
– Где это он у тебя повисает? – спросил Мишин папа, окидывая насмешливым взглядом стройную фигуру жены.
Миша невольно начал сердиться на родителей: ему не нравилось, что с Дуней они разговаривают сейчас ласковее, чем обычно с ним, родным сыном. Дуясь, он продолжал уминать один за другим блины, запивая их парным молоком.
– Ты, Мишка, не заработал себе ужин, – сказал вдруг папа. – Мог бы вместе с нами помочь бабушке Вале по хозяйству.
– Я завтра помогу ей вместе с вами, – пробормотал Миша.
– Завтра у тебя не получится помогать вместе с нами, – отозвался папа. – Было бы неплохо, если бы ты поработал самостоятельно, но на это надежды мало.
– Почему это с вами помогать не получится? – удивился мальчик.
– Данила Витальевич повезёт нас на своей большой машине в город. Мы хотим купить бабушкам продуктов про запас.
(Данилой Витальевичем звали папу Ильи и Насти).
– Мне страшно оставить детей одних, – призналась Мишина мама, когда бабушка Валя вышла за дверь.
– Они будут здесь не одни, – возразил папа.
– И все-таки я за них боюсь.
– Ну, тогда, может, ты не поедешь? Мы с Данилой сами справимся.
Покачав с сомнением головой, мама сказала:
– Разве мужчины способны всё купить? Я тебе и Михаилу по телефону диктую, какие надо сделать покупки, но вы обязательно забудете что-нибудь, причём не покупается всегда самое необходимое. А отсюда и позвонить невозможно. Бабушки не получат и половины того, в чём нуждаются.
– Но Данила как-то обходится без женской опёки, – заметил папа.
– У Данилы Витальевича есть экономка, – пояснила мама.
– Откуда ты об этом знаешь?
– Он мне сам сказал.
Мишин папа нахмурился и сердито проворчал:
– А со мной Данила не откровенничает.
Мама не обратила внимание на эти слова. Погладив подвернувшегося ей под руку рыжего кота, она добавила:
– Кто-то из нас двоих всё-таки должен отказаться от поездки, и лучше, если в деревне останешься ты…
– А ты поедешь с Данилой? – оборвал её папа. – Ну, уж нет!
Вошла бабушка Валя с банкой варенья.
– Ты чего вопишь? – рассердилась она на троюродного внучатого племенника. – Чай, здесь глухих нет.
Мишин папа опомнился:
– Прости, бабуля.
– У жены проси прощения: ты на неё орал, – проворчала старушка.
– Прости, Риточка, – ласково произнёс Мишин папа и тут же добавил уже другим тоном. – Но в деревне я завтра не останусь.
– Ну, и не оставайся, – согласилась с ним бабушка Валя. – Ребятки все большенькие, в няньках не нуждаются. И речка наша мелкая – в ней не утонешь. Только в лес запретите им ходить.
– Слушайтесь бабушку Валю, – обратилась Мишина мама к сыну и Дуне, – и не ходите в лес.
– А то встретим в лесу бабу-ягу, – хмыкнул Миша.
– Может, и встретите, – сказала бабушка Валя. – Завтра всякое может случиться.
Хотя она произнесла это без тени улыбки, Миша, конечно же, воспринял её слова как шутку. Он был доволен, что оба его родителя уезжают на весь день. Мальчик, конечно, очень любил маму и папу, но они ему порой досаждали опёкой и поучениями. Как и всякому одиннадцатилетнему ребёнку, Мише хотелось хоть немного свободы.
– Попейте чайку с яблочным вареньем, – предложила гостям хозяйка.
После чая Мишина мама сказала:
– Пора всем спать. Давайте, ложитесь.
У бабушки Вали была широкая металлическая кровать с толстой периной. Эта постель предназначалась для редких гостей, а в остальное время на ней лежало розовое покрывало и громоздилась гора взбитых подушек в кружевных наволочках. Сама хозяйка спала на более скромном ложе, представляющим собой самодельный топчан.
Миша был доволен тем, что на кровать с периной лягут мама и Дуня, а ему и папе бабушка постелила на сеновале. Направляясь за отцом к месту ночлега, мальчик думал о том, что завтрашний день он проведёт со своими новыми друзьями. Признаться, Миша находил Лёшу чуть-чуть хитроватым, Илью слишком умным, Настю чересчур правильной, а Дуню немного скрытной. Но в общем и целом они были неплохими ребятами.
На сеновале мальчик и папа легли в заботливо приготовленную бабушкой Валей постель. Миша несколько раз глубоко вздохнул: ему очень понравился запах сена.
– Завтра самый долгий день в году, – сказал папа. – Я маленький слышал о здешних чудесах, случавшихся в день летнего солнцестояния. Это, конечно, сказки…
Сын не дослушал его, потому что провалился в глубокий сон.