– Привет, Иконник, – сказал Быков, вырастая перед появившимся на пороге квартиры хозяином. – Давно не виделись.
Иконник был в домашней одежде: спортивные штаны, резиновые шлепанцы и футболка. Бытовую зарисовку чуть портил рисунок семилистника на футболке – лист марихуаны. Жилистый, лет 30 с небольшим, на улице Иконник пользовался репутацией опасного человека, с которым лучше не связываться. Он вышел сам – Быков и Дьячков караулили его в подъезде почти полтора часа. Иконник напрягся, обернулся – и увидел позади себя появившегося словно из ниоткуда Дьячкова. Тот стоял в двери, блокируя Иконнику путь к отступлению.
– В гробу я тебя видал, – буркнул Иконник.
Дальше было дело техники, к которому привыкли все трое: Иконника толкнули лицом к стене, обыскали карманы. Иконник не был напуган – скорее, зол. И это озадачивало.
– Давай без фокусов, Дима, – предупредил Дьячков.
– Куда собрался в таком виде? – спросил Быков. – Классные кстати тапочки.
Иконник не ответил.
В его карманах было пусто. Но в левой руке Иконник что-то сжимал.
– Пальцы разомни.
Быков отобрал у него предмет. Это был сувальдный ключ. Повертев его, Быков сунул ключ в карман Иконника. Тем временем Дьячков громко бросил куда-то вниз:
– Все чисто, заходим!
Затопали шаги. Скосив взгляд, Иконник увидел поднимающихся по лестнице следователя в форме, опера из местного ОВД и двух понятых-соседей. Те явно не были поклонниками жильца сверху, потому что зашушукались, злорадно поглядывая на Иконника.
– Наш клиент? – следователь кивнул на Иконника и, получив утвердительный ответ, завел привычную шарманку: – Дмитрий Иконников, у нас постановление. Сейчас в вашей квартире в вашем присутствии будет произведен обыск…
Следователь открыл папку, чтобы выудить документ. Но бумага Иконникова мало интересовала. Как и обыск. Потому что он сухо бросил Быкову:
– Зря стараетесь.
Но Быков и сам уже понимал это, видя до удивления спокойную реакцию Иконника на все происходящее.
Как обычно, обыск занял довольно много времени. Дьячков и опер с земли планомерно и методично проверяли содержимое полок, шкафов, антресолей, кладовки, балконов и т. д. и т. п. Понятые шушукались. Иконник спокойно, но исподлобья, всем своим видом демонстрируя, как он относится к ментам и к их появлению в своем доме, наблюдал за происходящим. Следователь со скучающим видом делал помарки в документах, постоянно отвлекаясь на сотовый телефон – вероятно, у него был гораздо более интересный sms-диалог.
Выйдя из квартиры, Дьячков обнаружил напарника на лестнице. Тот сидел на ступеньках, курил и невесело думал о своем. Дьячков также закурил.
– С кухней закончили. Остались ванная и туалет. Но… Пустой он, Илюх.
– Понял уже, – пробурчал Быков.
– Порожняк. Б… дь.
– Значит, не дома хранит.
– Ну а где? Гаража у него нет. Может, сарай где-нибудь поблизости снимает? Или тот же гараж…?
– Этого мы уже не узнаем.
Быкову не хотелось смаковать ситуацию. Встав, он щелчком отправил окурок на межэтажную площадку. Дымящийся бычок приземлился прямо под железной дверью межэтажной кладовой кого-то из соседей Иконникова. Только что ускользнувшего от оперов Иконникова…
– Убедился? – ворчал Шершук, когда опера вернулись в управление с пустыми руками. – Убедился, Быков? Я же говорил, надо его попасти сначала было. Человечка подвести, закупочку организовать. Нет, б… дь, тебе приспичило! «Ускользнет Иконник, ускользнет!» Теперь доволен?
Быков помолчал.
– Филипп Львович, я вот думаю… Может, его предупредил кто-то?
Шершук выкатил на Быкова глаза.
– Чего? И кто же, например?
– Цирик. Он в обезьяннике в Дзержинке. Может, через кого-то из тамошних постояльцев Иконнику маляву толкнул. Или позвонил. Сами знаете, как у нас в Дзержинке…
– Может, и так, – огрызнулся Шершук. – А может, он телепат. А может, Иконник вообще чистый. Много чего может быть, Быков. Да вот только толку-то теперь отмазы придумывать, почему у тебя облом вышел?
– Дайте мне его потрясти.
– Чего? И как ты это себе представляешь?