Альпинист-одиночка поднимался по одной из самых трудных стен в мире. Ему удалось преодолеть ключевой участок маршрута, и путь к вершине был открыт. Под ногами – три с половиной километра пустоты, до высшей точки еще далеко, но оставшийся подъем вроде бы несложный, а приз слишком велик, чтобы думать об отступлении. Если удастся дойти до вершины, это будет одно из самых впечатляющих достижений в истории высотного альпинизма, он совершит то, что не удалось лучшим восходителям на протяжении почти двух десятилетий.
Альпинист поднимался по Южной стене Лхоцзе.
Но продвигаться становилось все труднее, сказывалась и огромная высота, и колоссальные усилия, которые пришлось приложить, чтобы попасть сюда. На некоторых участках склона лежал глубокий снег, затруднявший продвижение. Погода пока держалась хорошая: небольшая облачность и несильный снег…
Заявленное восхождение не сделало молодого альпиниста суперзвездой. Напротив, оно положило начало ожесточенным спорам, которые продолжаются по сей день. Шел 1990 год, и эпоха великих гималайских восхождений подходила к концу.
Альпинизм как вид спорта все сто пятьдесят лет своего существования постоянно эволюционировал, но, как и в биологии, этот процесс редко происходил равномерно. Зачастую скачкообразное развитие обусловливалось тем, что внимание ведущих восходителей переключалось на новую разновидность восхождений или на новый регион. Так было на заре альпинизма в 1850–1860-х, когда большинство высочайших пиков Альп были пройдены впервые, и в конце XIX века, когда восхождения без сопровождения гидов привели к тому, что на уже известных горах стали прокладывать более сложные маршруты. Новый этап начался в 1930-х, когда восходители из Италии, Франции, Германии и Австрии сосредоточились на самых сложных альпийских склонах. Эти маршруты, известные как «Последняя проблема Альп» и «Три великих северных стены»[1], привлекали внимание лучших альпинистов, заставляя их рисковать и поднимать стандарты лазания на новый уровень.
Любое качественное изменение стандартов приводит к тому, что маршруты и горы, которые раньше считались непроходимыми, становятся досягаемыми целями. С задержкой в несколько поколений такой же эволюционный процесс имел место в самых высоких горах мира – в Гималаях. В течение двадцати лет после окончания Второй мировой войны на всех высочайших пиках Земли побывали люди, но только в 1970-х начался новый этап, когда альпинисты стали восходить на восьмитысячники по маршрутам большой технической сложности.
Порой новых целей удавалось достичь быстро, как только навыки и подготовка достигали необходимого уровня, а снаряжение – нужного качества. Когда англичане в викторианскую эпоху сосредоточились на первовосхождениях на основные альпийские вершины, большинство из них были «взяты» без особых проблем. Но некоторые горы успешно «отражали» попытку за попыткой. В XIX веке на Маттерхорн пробовали взойти неоднократно как со швейцарской, так и с итальянской стороны, прежде чем в 1865 году команда Эдварда Уимпера достигла успеха. С момента первой экспедиции на Эверест в 1921-м до первовосхождения в 1953-м прошло тридцать два года, за это время гору штурмовало много экспедиций. На некоторые другие восьмитысячники, такие как К2, Канченджанга и Нанга-Парбат, также пытались подняться не раз, и восхождения нередко заканчивались трагедиями. Другие же высочайшие горы «поддавались» сразу или почти сразу. Так, французы взошли на Аннапурну[2], первый в истории восьмитысячник, с первой попытки.
Когда цель трудная, после каждой новой попытки ее достичь ставки растут. И ведущие альпинисты идут на такой маршрут, желая показать, на что способны. Именно так произошло в 1930-х с Северной стеной Эйгера, самой большой и одной из самых сложных в Альпах. Впервые ее прошли в 1935 году два молодых немца. Но на горе начался шторм, и последний раз восходителей видели как раз перед тем, как тучи закрыли стену. Когда через несколько дней буря закончилась, Эйгер был весь в снегу, как будто никто никогда и не был на горе. Немцы погибли… В следующем году австрийцы и немцы предприняли еще одну попытку, в результате при драматических обстоятельствах погибли еще четыре альпиниста. Историю попыток восхождения и успеха на Северной стене Эйгера рассказал один из первовосходителей – Генрих Харрер в книге «Белый паук», которая вызвала интерес у многих восходителей и стала классикой[3].
Южная стена Лхоцзе – одна из наисложнейших в Гималаях, ее пытались пройти альпинисты мирового уровня. Но, несмотря на ее значимость в истории развития высотного альпинизма, несмотря на драмы, которые разворачивались на горе, Южная стена мало освещена в альпинистской литературе – нет «Белого паука» для Лхоцзе. И я решил написать такую книгу.
Поиски материалов подарили встречи с интересными людьми во многих странах и привели в места, о которых я и подумать не мог, – от виноградников Франции до заводов Силезии, от Словении до Японии, от Германии до подножия Лхоцзе. Я встретился со многими участниками побед и трагедий на горе, воспоминания этих людей свежи даже спустя четверть века и более. И чем больше удавалось узнавать, тем больше увлекательных поворотов в этом сюжете открывалось.
Есть нечто мифологическое, былинное в величайших вехах истории альпинизма, когда люди идут на колоссальный риск ради совершенно ничтожного, с точки зрения общества, вознаграждения. В попытках восхождений на Южную стену таких былинных ситуаций в изобилии, но здесь они выходят за рамки героического и трагического, так как включают в себя обвинения в обмане и нечестной игре. Не существует однозначной трактовки некоторых ключевых событий, имевших место на горе. Для альпинистов ряда стран, таких как Польша, Франция и Словения, Южная стена стала почти навязчивой идеей. Японцы, чехи и словаки, итальянцы, корейцы и представители стран бывшего СССР тоже сыграли большую роль, прежде чем в истории Южной стены была поставлена если не точка, то многоточие.
Рассказанное здесь дает возможность исследовать мотивы людей, в основном мужчин, которые оказались готовы пойти на большие жертвы и риск. Они, как писал великий французский альпинист Лионель Террай, – «завоеватели бесполезного». Они получали известность, но, как правило, в довольно ограниченном кругу любителей гор. В очень редких случаях им удавалось разбогатеть. Лучшие из лучших могли лишь надеяться заработать на жизнь любимым делом.
Есть, правда, такая составляющая, как слава. В «Пире» Платона приводится разговор Сократа с мудрой женщиной Диотимой, которая объясняет философу, что честолюбие приводит к еще большему стремлению и что «можно удивиться его бессмысленности, если упускать из виду, как одержимы люди желанием сделать громким свое имя, чтобы на вечное время стяжать бессмертную славу. Ради нее они готовы подвергать себя еще большим опасностям, чем ради своих детей, тратить деньги, сносить любые тяготы, умереть, наконец». В наше время погоня за славой часто воспринимается негативно и мало кто восхищается такими людьми, однако Платон считал стремление к славе положительной мотивацией.
Британского альпиниста Джорджа Мэллори, погибшего в 1924 году недалеко от вершины высочайшей горы, как-то спросили, почему он хочет подняться на Эверест. Знаменитый ответ Мэллори – «потому что он существует» – можно интерпретировать по-разному. С одной стороны, это не более чем остроумный ответ на вопрос журналиста, свидетельствующий, что Мэллори действительно не смог назвать вескую причину. С другой стороны, эта фраза может подразумевать нечто фундаментальное касательно человека: мы не всегда понимаем, почему делаем те или иные вещи. Если свобода в желаниях ставится под сомнение, стоит поискать другие причины – как бы трудно ни было их установить, – почему люди готовы прилагать огромные усилия и идти на большие жертвы ради совершенно эфемерной награды[4].