Следующим утром я, как обычно, заварил свой чифир. На кухню вошла хмурая Татьяна. Я предложил ей сделать пару глотков.
– Пей сам эту хрень! – неожиданно взорвалась она.
– Что с тобой, моя красавица? Что не так?
– Да всё не так! И чифир твой дурацкий, и твой «авторский» подход к языку! Почему у тебя всё не как у всех? Почему всё с какими-то вывертами? Почему ты не можешь взять и выучить этот хренов английский так, как все обычные люди? – заорала дорогая.
Я сделал глубокий вдох-выдох и продолжил отбиваться:
– Слушай, раз мы отважились эмигрировать в Австралию с ребёнком на голове, то мы уже необычные люди: 90% населения планеты так не поступают. Лучший способ завалить трудное дело – делать как все. Все никогда не преуспеют. Преуспевают единицы. Вот Гоша – он как все. Только за 8 лет ни языка, ни работы!
– Да мудак твой Гоша, а не как все! А ты – гений, среди удобрений! – нервно притопнула ногой супруга.
– Да, сие слово присутствует в моём имени не случайно!
– Гений! Ха! Назови ка мне хоть одного гения с именем Евгений! Или даже просто знаменитость. Александр? Македонский! Пётр? Первый! Юлий? Цезарь! Юрий? Гагарин! Сергей? Королёв! А где Евгении? Никого! Имя для бездарей! – полосонула по мне как пулемётной очередью Татьяна.
– Всё когда-то в первый раз, буду Евгением Первым! – парировал я.
– Евгений Первый, а-ха-ха-ха, – залилась истеричным смехом Татьяна.
Я посмотрел на жену и вдруг понял, что она просто капризничала. Просто устала и капризничала, как ребёнок. Я схватил её за руки, чтобы не могла меня дубасить, поволок и завалил на диван. Она сопротивлялась с глазами пантеры. Если бы она вырвалась, то расшибла бы сковородой мою умную башку. К счастью, я был парнем крепким. Отчаянно дёрнувшись с десяток раз, она ослабла. Мы поимели самый пронзительный секс за всю историю наших отношений.
«Мой адрес – не дом и не улица, мой адрес – Советский Союз…», – донеслись слова песни из кухни. Семейный вопрос был пока улажен. Я вернулся к инглишу и принялся искать аналогию Герундию в русском языке. И нашёл! По мне, он соответствовал нашим словам с окончаниями -ение (-ание).
Английские предложения с Герундием прекрасно ложились на русский при такой замене:
<> Classifying Australian aborigines as “fauna” under the Flora and Fauna Act of New South Wales prior to the 1967 referendum was a violation of human rights
= Классифицирование австралийских аборигенов как «фауны» в соответствии с Законом о флоре и фауне Нового Южного Уэльса до референдума 1967 года было нарушением прав человека.
<> Driving a car instead of walking is not good for health
= Вождение автомобиля вместо хождения есть не хорошо для здоровья.
<> Counting over four without the help of fingers and limbs is beyond the mind of aborigines, because for thousands of years their one-two-three-four-many system was sufficient to count game, trees and themselves
= Считание свыше четырёх без помощи пальцев и конечностей выходит за рамки ума аборигенов, потому что на протяжении тысячелетий их система «один-два-три-четыре-много» была достаточной, чтобы сосчитать дичь, деревья и самих себя.
«Классифицирование», «вождение», «хождение» и «считание» были примерами русского Герундия! По сравнению с «классификацией», «ездой», «ходьбой» и «счётом» они обозначали скорее процесс действия, чем фиксированный единичный акт. Конечно, в русском было не принято говорить «считание», однако смысл такого слова мне был предельно ясен. Таким образом, британская химера всегда водилась и в нашем языке, хотя в учебниках и утверждалось обратное.
Английский не был бы английским, если бы на этом тема окончания -ing была закончена. Оказалось, что с его помощью образовывались ещё и активные (действительные) «причастия настоящего времени» (Present Participle), соответствовавшие русским словам, оканчивающимся на -щий (-щая, -щие) в именительном падеже. Например, a whistling boy = «свистящий мальчик». Учебники советовали определять, являлось ли слово Герундием или причастием по ряду признаков.
Мне же не понадобились никакие признаки. Потому что, чаще всего, причастие просто не могло быть Герундием в контексте предложения и наоборот. Интуитивная логика легко отличала одно от другого «на автопилоте». В моём понимании, фраза а sleeping bear могла быть переведена только как «спящий медведь», а не «спание медведя», а driving a car – наоборот, как «вождение автомобиля», а не «ведущий автомобиль».
В ряде случаев мне оказался полезен факт того, что, по моим наблюдениям на тот момент, артикль мог стоять перед причастием, но не перед Герундием (так как он был не совсем существительным). И наоборот, не мог после причастия (так как оно являлось, по сути, отглагольным прилагательным и потому должно было «вплотную» прилегать к существительному без разделения артиклем), но мог после Герундия (так как он являлся наполовину глаголом). Впрочем, этот ориентир оказался неверным для глагольных конструкций аспектов английских времён. Позже я заметил, что там артикли либо отсутствовали, либо ставились, наоборот, не перед, а после последнего причастия в конструкции. Такая чехарда с артиклями стала ещё одним подтверждением того, что многим правилам английского мне следовало дать пинка под зад.
Как и мы, англосаксы часто ставили после одних глаголов инфинитив других:
<> At the beginning of the XX century, the authorities began to settle half-breed Aboriginal children in foster white families and church shelters
= В начале XX века власти начали селить полукровных аборигенских детей в приёмные белые семьи и церковные приюты.
<> The descendants of those Aborigines like to call themselves the Stolen Generations
= Потомки тех аборигенов любят называть себя Украденными Поколениями.
<> About a third of the population of the Anglo-Saxon world, including Australia, Britain, the US and Canada, cannot afford to buy a house
= Около трети населения англо-саксонского мира, включая Австралию, Великобританию, США и Канаду, не могут (себе) позволить купить дом.
А в этих примерах они предпочли Герундий после глаголов:
<> At the end of the XIX century, the colonialists almost finished driving the aborigines into reservations
= В конце XIX века колонизаторы почти закончили загоняние аборигенов в резервации.
<> Yet, white men did not stop copulating with Aboriginal women
= Но всё же белые мужчины не прекратили совокупление с аборигенскими женщинами.
<> She will complete writing her report by Friday
= Она закончит написание своего отчёта до пятницы.
Чётких правил здесь я не обнаружил. С моей точки зрения, они ориентировались чисто интуитивно по смысловым особенностям каждого глагола в отдельности. Это было одним из тех случаев, когда многовековое изощрённое подсознание работало лучше абстрактного мышления. В этом вопросе я решил уповать лишь на него, через практику болтовни с носителями языка и просмотр фильмов.
В английском самоучителе я нашёл список наиболее ходовы́х глаголов, после которых носители языка привыкли ставить Герундий:
admit = допускать, advise = советовать, anticipate = ожидать-предвкушать, appreciate = ценить по-настоящему, avoid = избегать, complete = заканчивать до конца, consider = рассматривать-обдумывать, delay = задерживать по времени, deny = отрицать, discuss = обсуждать, enjoy = наслаждаться, escape = избегать-спасаться, finish = заканчивать, imagine = воображать, keep = хранить-держать, mention = упоминать, mind = держать в голове (гнать), miss = скучать + упускать + промахиваться, postpone = откладывать по времени, practice = практиковать, quit = удаляться, recall = припоминать, recommend = рекомендовать, regret = сожалеть, resist = сопротивляться, risk = рисковать, stop = останавливать(ся), suggest = наводить на мысль о, tolerate = терпеть.
«Пре-инфинитивных» глаголов оказалось примерно столько же, сколько и «пре-герундийных». На мой взгляд, чуть больше. Их список я проигнорировал, так как они «говорились» по тому же принципу, что и в русском. В сомнительных случаях я «успешно» лепил инфинитив.
В общении со мной австралийцы прекрасно понимали предложения, где после глагола вместо Герундия я по ошибке ставил инфинитив или наоборот. Посему, ввиду острого дефицита времени, я зазубрил лишь несколько глаголов из вышеприведённого списка. Прочувствовав Герундий, я сразу бросился в общение и в телевизор. Я легко понимал окружающих, дикторов и актёров в этой части речи. И собеседники меня тоже, как бы я не ошибался в данной теме. Хотя, уверен, носители языка сразу «вычислили», что я был чужаком среди них. С течением времени и у меня открылся нюх на то, какие глаголы являлись «пре-герундийными», а какие – нет.
Как только я нашёл правило соответствия окончаний -ing = -ение, то прекратил дальнейшее изучение Герундия, как занятие бесполезное и даже вредное. «Мостик» между английским и русским здесь уже был перекинут. По моему плану далее должна была сработать интуитивная логика, а не правила. Ведь когда я говорил по-русски, то даже не задумывался о том, к какой части речи относилось то или иное слово. Так и произошло. Герундий настолько легко вписался в мой «обиход», что я о нём потом даже не вспоминал при употреблении.
Итак, мне удалось поймать английскую химеру в русском языке, где она якобы не водилась. Я решил отпраздновать открытие отечественного Герундия всей семьёй. Каприз жены продемонстрировал мне, что запертая в четырёх стенах, без подруг, родственников, работы и широкого общения, она сходила с ума. Дочь тоже выглядела «вяленой». Нужно было срочно их «выгулять». Я предложил съездить на пляж. Женщины повеселели.