– Где тебя носило вчера? – отец явно не в духе. Отшвыривает от себя стопку документов и скрещивает на груди татуированные руки. Молодость у бати буйная была. Мать с ним познакомилась, когда он только с зоны откинулся. Так себе кавалер, рожа вся шрамами исполосованная, характер и того хуже. Но ей, видать, понравился. Любят женщины всяких уродов.
– А что, отчитываться должен?
– Должен, – буравит меня своим недобрым взглядом, а я подавляю дискомфорт. Когда впервые увидел отца с этим его коронным взором, едва в штаны не наложил. Правда, с тех пор многое изменилось, как и я.
– С бабой я был, а что?
– Вообще-то я ждал тебя на ужин. Вместе с матерью твоей.
– Ну и как, хорошо поужинали? – усмехаюсь. В честь чего это папаша решил семейные посиделки устроить?
– Не ёрничай! – обрывает угрюмо. – Я тебя с днём рождения хотел поздравить, а ты променял семью на какую-то шалаву, – швыряет на стопку бумаг ключи. Твоя новая квартира. Ты же хотел в центре?
О, как. Новая хата. Меня, в общем-то и старая устраивала. А в особенности тот факт, что куплена она на мои честно заработанные. Но дарёному коню в зубы не смотрят.
– Спасибо, – ключи и документы забираю. Отказываться от отцовских подарков не намерен. Он и так нам с матерью дохера и ещё чуть-чуть должен.
– Теперь к делу, – тёплых слов от отца я не жду и знаю, что их не будет. Поэтому сажусь на стул, складываю руки на стол. – Какого хрена ты просрал контракт с австрийцами? Я тебе что говорил? Нет ума – дай поработать юристам. А ты: «Я сам! Я сам!». Ну? И чего ты добился?
Начинается.
– Вообще-то это не я просрал, а как раз таки твои юристы. Они даже не додумались договор грамотно состряпать. Австрийцы сразу всё прочухали и поняли, что им не выгодно.
Отец недовольно морщится, но спорить не спешит. Знает, что я прав.
– В общем так. Даю тебе месяц. Чтобы австрийцы были мои. Всё понятно?
– Понятно. Я пошёл, – надо отпраздновать папанин подарок. Или просто свалить отсюда. Меня напрягают стены его особняка. Задыхаюсь здесь.
– Подожди, – примирительным тоном тормозит меня отец. – Надеюсь, ты помнишь, что на следующей неделе день рождения у меня? Я хочу, чтобы ты пришёл на ужин. Посидим в нашем ресторане, выпьем. Ты как?
– Приду. Ладно, давай. Мне ещё подарок твой надо заценить.
Отец не останавливает, но я слышу как в спину летит тяжёлый вздох. Да, отношения у нас напряжные. Наверное, потому, что мы с ним очень похожи. Старик даже не стал ДНК-тест делать, сразу меня признал.
У выхода из особняка притормаживаю, осматриваюсь вокруг. И не тошно ему одному в такой роскоши помпезной? С ума же от тоски можно сойти. Он даже прислугу здесь не держит. Делают своё дело и уходят. У них даже часы специально обозначенные для этого. Кто остался дольше чем нужно – уволен.
– До свидания, Ярослав Павлович, – бросает мне в след охранник у двери и я поднимаю руку.
– И вам не задохнуться в логове Дракулы.
*****
– Привет, Паш. Ты звонил вчера? – спрашиваю будничным тоном, чтобы он не понял, что меня сейчас трясёт, будто в лихорадке.
– Полагаю, ты уже видела, что я звонил, зачем переспрашиваешь? – Павел в своём репертуаре. Жёсткий, отрывистый тон, грубый тембр.
– Прости, я плохо себя чувствовала, пришла с работы и сразу же вырубилась.
Павел какое-то время молчит, но я уже знаю, что мой ответ его не устроил. По нашему уговору я должна отвечать на его звонки сразу же, а не на следующий день.
– В клуб больше не пойдёшь. Считай, тебя уволили, – заявляет спустя минуту, а я прикладываю ладонь к горячем лбу.
– Паш…
– Ты поняла меня? – звучит очень убедительно. Впрочем, как и всё, что он когда-либо говорит. Вавилов в своём репертуаре. Хозяин жизни долбанный.
– Я поняла, – произношу еле слышно, отчего-то глохну. Наверное. От шума в ушах из-за участившегося донельзя пульса. Вот и всё. Допрыгалась.
– Я предупреждал тебя. Мне уже надоели твои выходки, девочка, – продолжает отчитывать. – К тому же я тебя обеспечиваю, никакой потребности в работе, тем более такой низкосортной, у тебя нет. Жди меня вечером, – сказав своё, отключается, а я кусаю губы, прислоняясь к стене. Хоть бы не узнал, где я была на самом деле.
Теперь ещё Витке звонить, извиняться, что не выйду на работу. Придётся некоторое время отсидеться дома. Пока вновь не заслужу доверие Павла и он не раздобреет настолько, чтобы позволить мне проводить свободное от наших встреч время так, как мне хочется.
*****
Он пунктуален. Приезжает ровно в девять – как всегда. Передаёт мне своё пальто и пока я вешаю его в шкаф, проходит вглубь квартиры. Осматривается. В общем-то и тут ничего нового. Он всегда внимателен и осмотрителен. Приходит ко мне без охраны, но бдительности не теряет. Очень опаслив в любой мелочи.
– Выпьешь чего-нибудь? – после прошлой ночи я с алкоголем, пожалуй, завяжу надолго. Но для избирательного Павла у меня всегда стоит бутылка элитного, выдержанного виски. Он пьёт исключительно его.
– Нет, – Вавилов садится на диван, по-хозяйски закидывает руки на спинку. В общем-то, имеет право. Этот диван, как и всё, что находится в квартире куплено на его деньги. И квартира тоже. Да и я, собственно, его вещь. – Расскажи, как дела, лиса?
Лиса… Так он меня называет, когда в чём-то подозревает. Не знаю, почему именно лиса. Хитрости я за собой не замечала, да и не рыжая. Но раз ему так хочется, пусть называет. Одно плохо, в каждом его слове я слышу подвох. Как будто он уже знает… Нет. Не может знать. У нас и общих знакомых-то нет. Господин Вавилов не опускается до общения с нищебродами, которые тусуются в Виткином клубе. Да и сам он не посещает заведения, ниже пяти звёзд.
– Как дела? У меня? – моё удивление понятно и объяснимо. Потому что он никогда не интересуется моими делами. Разумеется, если эти дела не запрещены им же.
– Да. У тебя, – взгляд до одури тяжёлый. Настолько угнетающий, что я чувствую, как плавится моё и без того хрупкое терпение. Смачиваю слипшиеся губы языком, заставляю себя ответить, как можно беззаботнее:
– Нормально всё, – пожимаю плечами и надеваю беспечную улыбку. – А у тебя?
Он склоняет голову набок, изучает меня. Кажется, ищет признаки лжи.
– Скучала по мне? – вопрос вроде бы обычный, простой. Только я хорошо знаю, что Вавилов просто так ничего не делает и не говорит. В каждом его слове, в каждом движении есть сакральный смысл, постичь который дано не каждому. Однако, я научилась.
– Нуу… Знаешь, я привыкла, что ты уделяешь мне мало времени. Поэтому совру, если скажу, что сходила с ума. Да, мне бывает одиноко и скучно, за тем и хожу в клуб.
Он улыбается. Мой ответ ему нравится. Любому другому, читай – нормальному мужчине – было бы обидно, что по нему не скучают. А вот Павел сразу же раскусит меня и поймёт, что накосячила, если начну клясться в вечной любви и бросаться ему на шею. Я сейчас по минному полю хожу. В прямом смысле слова. Не туда встану и всё – в клочья разнесёт.
– Иди сюда, лисичка, – он заметно смягчается, манит меня небрежным движением руки.
Я сажусь рядом, позволяю себя обнять и уже после прижимаюсь к его груди. За годы наших отношений я научилась быть такой, какая ему нужна в определённый момент. Иногда покладистая, иногда немного строптивая. Иногда я и вовсе стерва, когда Павлу нужна встряска. Я научилась чувствовать его и ему это по душе.
– Я знаю, что ты скучаешь. Знаю, что сидеть в четырёх стенах не можешь. Но пойми и ты меня. Я работаю. Очень много. Иногда устаю. Я не могу каждый день приезжать к тебе.
– Я понимаю, – вздыхаю.
– Вот и хорошо. Но в клуб больше не ходи. Мне, знаешь ли, не к лицу ревность. Я же не зелёный сопляк какой-нибудь, сидеть, изводиться и ждать, пока ответишь.
– Ты приревновал? – спрашиваю с улыбкой. – Серьёзно? Нет, мне конечно, приятно, но… Ты же понимаешь, что у тебя не может быть конкурентов. Тем более в том, что касается меня, – как же неприятно врать. Как мерзко от самой себя. Неужели два часа удовольствия стоили того, чтобы я сейчас чувствовала себя законченной шлюхой? Проще, конечно, винить во всём Витку с её палёным алкоголем или того парня, имя которого до сих пор звучит в голове. Яр… Ярик. Ярослав. Да кого угодно я могу винить. Только в глубине души знаю, что накосячила сама.
– Я не идиот, лисичка, – обрывает мои внутренние метания Павел. – Я в курсе, что ты молодая, красивая баба. Сексуальная и ладная. Понимаю, что вокруг тебя увиваются молодые петухи. И ревную. Да, ревную. Потому что знаю, ты бы на меня даже не посмотрела, будь я каким-нибудь нищим бродягой, – иногда у Павла пролетают словечки из прошлого, от которых он так и не смог избавиться полностью. И тогда я вспоминаю, что он бывший вор в законе, хотя, говорят, бывших воров не бывает. От этого начинают трястись поджилки. Вот как сейчас.
– Ты не бродяга. А «петухи» мне даром не нужны. Не пойду я в клуб, раз ты так нервничаешь. Мм? Хорошо? Теперь ты спокоен? – я растопила глыбу льда в его глазах и теперь он смотрит на меня со смешинкой. Как смотрит пожилой дедушка на своих хулиганистых внучат. Только вот я уже давно не ребёнок, да и Паша на деда совсем не похож.
– Теперь спокоен. Я ведь вчера понял, что ты просто закапризничала. Но так прошибло вот тут, – слегка постучал кулаком по своей груди. – Хотел даже приехать, убедиться, что ты дома. Представляешь? Видишь, до чего довела меня? – то ли Павел перед приездом слегка подвыпил, то ли я, и правда, профессионал своего дела. Сработало. Выдыхаю.
Было бы хуже, если бы он вчера всё же приехал. Вот тогда бы сейчас не обнимал. Скорей всего меня бы уже закатывали в бетон его бритоголовые овчарки.
– Ну прости. Давай лучше поужинаем? Я кое-что вкусненькое приготовила.