Люди идут по мосту.
Я открываю врата.
Где-то там, на горизонте уже догорает то, что было великим городом.
Думаю, что там случилось, впрочем, какая мне разница.
Мое дело – открывать врата.
Вижу женщину на мосту, она тащит за руки двух ревущих детей, приговаривает им что-то, а как зайчик бегает, а как белочка, а как слоник – дети неуклюже прыгают, всхлипывают, мальчик снова заливается ревом, девочка тоненько скулит.
Открываю врата.
Женщина входит, падает на колени, спасибо, спасибо, толкает детей, давайте, давайте, быстро, на колени, благодарите. Я хлопочу, не стоит, не стоит, думаю, куда их обустроить, по комнатам, по ярусам, а ведь дети голодны, надо накормить…
Люди идут по мосту.
Я открываю врата.
Самая высокая башня с треском и грохотом ломается пополам, падает на то, что было городом.
Смотрю на сухонького старичка, спешащего по мосту, визжащего – пропустите, пропустите, смотрю на напольные часы с боем, которые он тащит с собой, часы дорогие, я это отсюда вижу, золото, натуральное дерево, поблескивают драгоценные камни…
Визги, срывающиеся на фальцет:
– Пропустите! Пропустите! Не видите, я с часами?
Закрываю врата.
Опускаю мост.
Отворачиваюсь, не хочу видеть часы и их хозяина, летящих в бездну.
Люди идут по мосту.
Выжидаю.
Поджарый парень пытается нести на руках пухлую девушку с залитым кровью лицом, не выдерживает, спускает на землю.
Настораживаюсь.
Обвивает руки девушки вокруг своей шеи, тащит на закорках, с трудом, с трудом.
Открываю врага.
Крепко сбитый мужлан спешит к парню, кричит что-то, чего мучаешься, давай вместе, парень мотает головой, мужлан не сдается, да никто твою невесту у тебя не отберет, чего ты всполошился-то, вместе быстрее донесем…
Заходят все трое, только сейчас понимаю, что у поджарого вывихнуто плечо, крепкий мужлан кидается ко мне, где тут вода, где бинты, давай-давай, вишь чего делается, девке помочь надо, и этому ща плечо вправлять будем, да не боись, я зря, что ли, на хирурга учился, щ-щас, во-о-от так, да не ори ты, до свадьбы заживет…
Открываю врата.
По мосту едет машина, я в машинах не разбираюсь, только догадываюсь – дорогая, женщина за рулем в коротюсенькой шубке, что она себе с волосами сделала, вспоминается какое-то полузабытое слово – пергидроль…
Сигналит клаксон, или чего у неё там, пропустите, пропустите, люди расступаются…
Закрываю врата. Дамочка колотит в двери, вижу сверкающие перстни на руке.
Поясняю:
– С машиной нельзя.
– Чего-о?
– С машиной… нельзя.
– Ты не охренел, у меня там шубы!
– С шубами тем более.
Опускаю мост, смотрю, как в бездну летит автомобиль, распахивается, выплевывает из себя ворох разношерстных мехов.
Открываю врата.
Жду.
Немолодой мужчина гонит к вратам стайку ребятишек, гадаю, первоклашки или совсем маленькие, на ходу теряет шапку, даже не оборачивается.
Вглядываюсь в туман на горизонте, башня за башней рушится в бездну, из окон пылающего дома тянутся чьи-то руки, женщина в плюшевом халате протягивает мне из окна ребенка, даже не успеваю показать, что никак не могу его взять, я слишком далеко – дом ухает в бездну.
Сжимается сердце.
А это еще что такое… смотрю, не понимаю, не верю своим глазам, ошибка какая-то, нет, никакой ошибки, люди волокут огромную люстру, которая когда-то украшала трехэтажный особняк…
Опускаю мост.
Молча.
Жду. От города осталось мало, слишком мало, поток людей редеет все больше. К вратам спешит семейная пара, всклокоченная женщина, мужчина в нелепом шарфе, тащат здоровенный чайный сервиз, бережно рассованный по коробкам, умоляют, пропустите, пропустите…
Морщусь.
Открываю врата.
Муж и жена бросаются ко мне, спасибо, спасибо, бережно расставляют чайники и чашки…
…падает последняя башня.
По мосту спешат три человека, волокут…
…мне кажется, я сошел с ума…
…нет, никакой ошибки, волокут здоровенный витраж, выломанный черт знает откуда.
Опускаю мост.
Смотрю на темную бездну, где была столица, ветер гонит по пустоте обрывки газет, листья, чей-то зонтик…
Мой корабль расправляет крылья.
Прислушиваюсь к обрывкам разговоров, ух, еле успели, он еще пускать не хотел… А вы Ханну не видели, а никто не видел, нет больше Ханны…
Прислушиваюсь.
Нет.
Никакой ошибки.
Чер-р-рт…
Чайник оживленно беседует с блюдцем, блюдце всхлипывает, Ханна, я так привыкла к её бою, никто не умел отбивать полночь так, как она…
Начинаю понимать.
Открываю врата, уже сам бегу по мосту, хватаю упавший со стены навесной фонарь, тяжелый, чер-р-рт, волоку по мосту, в ворота…
Корабль заявляет, что перегружен.
Киваю.
Закрываю врата вручную, потому что снаружи они закрываются только так.
Смотрю, как корабль машет крыльями, взмывает в небо, подернутое туманом.
Мост опускается.