В плотный ужин входило большое количество самых изысканных блюд, всяческих водок, наливок и замечательных вин, привезённых в Москву из Европы. Застолье тянулось уже пару часов. Все сановные гости были давно во хмелю.
Наконец, Яков Брюс поднялся из удобного кресла. Хлебосольный хозяин оторвал сильно пьяных дворян от обильной еды и питья и проводил их во флигель, пристроенный сбоку к господскому дому. Он пожелал всем вельможам спокойного сна и, оставив на попечение слуг, направился в свой кабинет.
Следом за ним торопился его личный механик по имени Прохор. Холоп подождал, пока трезвый владелец имения сядет за очень большой двух тумбовый стол, украшенный глубокой резьбой.
По заведённому правилу, Брюс тут же достанет из плоской коробки любимую пенковую трубку, привезённую купцами из Турции. Он плотно набьёт её табаком и с наслажденьем раскурит.
Господин не любил, когда его отрывали от этого важного действа. Прохор доподлинно знал о нелепой причуде хозяина и стоял, молча, как статуя. Наконец, густое облако дыма поднялось к потолку, расписанному «придворным» художником батальными сценами.
Слуга поклонился, и тихо сказал: – В людской я столкнулся с холопами, что помогали гостям у кроватей. Один из лакеев попросил вам передать, что прибывший молодой человек, положил пьяный глаз на вашу сенную девушку Настю.
– Который из них? – хмуро буркнул хозяин.
– Тот, что спросил Вас за ужином: – «Почему она не улыбалась гостям, когда подавала еду и напитки?» – а затем, приставал к ней с вопросами: – «От чего, она постоянно молчит?»
– Это тот несдержанный франт, которого зовут Николай? – уточнил Яков Брюс.
– Да, сын большого вельможи, что имеет усадьбу к северо-западу от вашего дома. – ответил слуга и опять поклонился.
Нужно сказать, что Прохор был необычным холопом, а «придворным» механиком Якова Брюса. Господин относился к нему не так, как ко всем остальным крепостным, которых считал за «говорящих двуногих животных». Он ценил «золотые руки» умельца и делал ему небольшие поблажки. Например, разрешил не кланяться «в пояс», каждый раз, когда тот подходил к господину.
– Достаточно, если ты будешь сгибаться чуть-чуть, на манер тех движений, что делают в посвященной Голландии. Но не так, как перед ровней себе, а словно простой ученик перед мастером цеха. – сказал как-то раз Яков Брюс и показал нужное положение корпуса и головы своего «дорогого» помощника.
Так с тех пор и пошло в его замечательном доме. Даже когда к господину приезжали большие вельможи – бароны, маркизы и графы, Яков Брюс не одёргивал Прохора и не настаивал на очень глубоком, до пола, приветствии.
Услышав механика, господин недовольно нахмурился. Он не любил, когда его принуждали к чему-то. В том числе, заставляли, расстаться с холопами, что даровал ему Петр I за верную службу. Он привык сам, всё решать за своих крепостных.
Захочет – помилует, захочет – накажет, а коли придёт ему в голову какая-то блажь, так и велит запороть до потери сознания. А то и вовсе, сослать в рудники на Урал, на недавно открытые железоделательные заводы Демидова.
– «К моему сожалении, сей брандахлыст Николай является отпрыском одного лизоблюда из тех, что ныне стоят возле трона царя». – размышлял Яков Брюс: – «Теперь они оказались в особой фаворе, и могут мне строить такие докуки, что и придумать нельзя. Так что, отшить молодого хлыща будет ох, как не просто. Тем более, что он, негодяй, таки приметил девку Настасью.
Столь красивую, очень веселую девушку особенно жаль, сдать в похотливые, руки извращённого франта. Она ведь и впрямь весьма хороша. Было б больше свободного времени, так и сам бы занялся ей, с большим наслажденьем. Да всё никак недосуг. Дела, да дела.
Плюс ко всему, не хочется сильно расстраивать жену Маргариту из-за какой-то нелепой интрижки. Если решу вдруг пощупать симпатичных девиц, так всё можно сделать на расстоянии от дома. К примеру, в поездке, по порученью царя.
Однако, продать Настасью молодому дворянину тоже никак невозможно. Ведь этот барчук потешится с ней пару недель, да и сошлёт, подальше от глаз. Отправит такую красавицу работницей в поле, или заставит, грести навоз за коровами на скотном дворе. А чтобы спрятать тот грех, который возникнет от связи с холопкой, отдаст её замуж за последнего пьяницу».
– С сим молодым человеком, а побеседую утром, за завтраком Ты же, найди поскорее Настасью и приведи ко мне в кабинет. – сказал, наконец, Яков Брюс.
Прохор угрюмо кивнул, повернулся на месте и с тяжкой думой на сердце, пошёл выполнять поручение барина. Что же задумал хозяин, слуга догадаться не мог. То ли, хочет помочь несчастной служанке? То ли, решил с ней переспать, пока не досталась кому-то другому? Так сказать, снять с бедной девушки пыльцу нежной невинности.
Кто их господ разберёт? Вроде бы сильно учёные. Все, как и мы, христиане, а ведут себя с крепостными, как басурмане какие, да обходятся с нами, как с бессловесным скотом.
– «Как бы то ни было, а приказ господина должно исполнить». – уныло подумал придворный механик: – «Иначе сам попадёшь в такой переплёт, что помилуй нас Господи. Могут, отправить в регулярную армию на срок в четверть века, сослать на строительство нового города, что задумал воздвигнуть наш царь, где-то в Балтийских болотах, а то и просто забить на смерть плетьми на конюшне».
Прохор направился в ту половину огромного дома, где обитала прислуга, и прошёл в женскую часть. Туда, где ютились молодые служанки. Помощник хозяина нашёл несчастную Настю в небольшой комнатушке, размером с чулан и проводил, куда приказали.
Мужчина вошёл с ней в кабинет господина. Ожидая команды, Прохор застыл у высоких дверей, как солдат на посту. Брюс строго взглянул на слугу, небрежно махнул левой рукой и жёстко добавил: – Покамест свободен. Будешь мне нужен, тебя позовут. – сам подошёл к испуганной девушке и приказал: – Встань у стола, возле яркого света…
Повинуясь приказу хозяина, Прохор слегка, на голландский манер, поклонился и шагнул за порог. Он закрыл за собой тяжёлую прочную створку и больше не слышал, что было в комнате дальше. Сделать, что-либо механик не мог. Он печально вздохнул и отправился спать. Всё равно, всё случиться по промыслу Бога.
Утром Прохор поднялся, как и все остальные холопы – ни свет, ни заря. Механик сбегал во двор, где стояла уборная для крепостных, и сделал всё, как обычно. Он вымыл руки со щёлоком, а после умылся холодной водой из колодца. Затем, вернулся в свою небольшую коморку, взял остро заточенный нож и, глядя в осколок разбитого зеркала, чисто побрился.
Его господин не любил бородатых или, как он всегда выражался – «мохнорылых» людей. Так что, «придворный» механик должен был выглядеть на «европейский манер» и всюду блистать голым, словно коленка лицом. Сначала было весьма непривычно, так отличаться от всех подневольных крестьян. Ну, а потом, ничего, потихоньку привык.
Прохор быстро оделся, съёл кусок подового хлеба, запил кружкой кислого кваса и побежал к половине огромного дома, где жили хозяева. Там он встретил холопа, что прислуживал Якову Брюсу и тихо спросил: – Аристарх Дормидонтович, как долго вчера, у господина была девушка Настя?
– Тебе, зачем это знать? – удивился дородный мужчина, служивший камердинером барина: – Занимайся своими делами и не суй свою тощую рожу туда, куда тебя точно не просят. Нужен будешь, тебя позовут.
Механику ничего не осталось, как притулиться в людской, находиться там долгое время и ждать, когда же хозяин проснётся? К счастью холопа, Брюс не любил, долго валяться в кровати, как всегда делали другие бояре. Он встал, как обычно, в первый час по церковному времени. А если взглянуть на новейший англицкий хронометр, то в шесть после полуночи.
Как и сказал его личный слуга, хозяин даже не завтракал. Лишь выпил чашечку кофе, выкурил пенковую трубку и сразу прошёл в кабинет. В то утро он не позвал к себе Прохора, а сидел там один. Видно, работал над чем-то таким, в чём руки «придворного» мастера были совсем ни к чему.
Ближе к полудню Яков Брюс спросил камердинера: – Как поживают наши вельможные гости?
Хозяин с усмешкой узнал, что они, наконец, поднялись с постелей. Все тотчас похмелились, кто квасом, кто мёдом и огуречным рассолом, а теперь собираются в зале, чтобы выпить вина и поесть.
Господин приказал: – Накрыть стол для господ! – и минут десять спустя, медленно двинулся в просторную залу. Его появление вызвало бурную радость гостей, что уже там собрались. А когда на столе появились закуски и графины с вином, поднялся такой пьяный шум, что хоть святых выноси.
Пока все дворяне пили и ели, Прохор стоял у дверей, ведущих в приёмную залу. Он слушал, как веселятся вельможи, и ожидал, не позовёт ли его Яков Брюс? Мало ли что, может придти на ум господину?
Вдруг, он захочет им показать какой-нибудь инструмент, привезенный недавно из Англии? Например, астролябию или ещё, что-нибудь необычное в нашей России. Например, очень древнюю книгу.
Но сегодня, гостям не было дела до редкостей, что собирал Яков Брюс в своём большом зале «куриозных» вещей. К середине обеда, все опять захмелели. Языки развязались и все стали молоть разную чушь.
Пока господа относительно трезвые, то они все блистали манерами, умною речью и научными знаньями. Ну, а когда хорошенько приложатся к кружкам или винным бокалам, то мало чем отличаются от пьяных крестьян. Такие же тупые и мерзкие.
Вдруг, среди шумного гомона послышался голос молодого повесы, который вчера приметил Настасью. Судя по нетвёрдому голосу, он уже крепко принял на грудь. Молодого вельможу совсем развезло, и он и стал кричать на всю залу, как захмелевший купец в городском кабаке.
– Господин Яков Брюс! – обратился вельможа к хозяину дома: – Почему здесь не видно девицы, которая подавала вчера закуски и вина? Я прошу вас, позвать Настасью сюда. Пусть она мне прислужит за этим столом.
Его пьяную просьбу тотчас поддержали другие дворяне. То ли, все были в сговоре с бесшабашным кутилой? То ли, просто подумали, что он затеял какую-то каверзу, и захотели увидеть, чем это дело закончится?
Что ответил владелец именья, Прохор почти не расслышал. Потом вновь закричал Николай: – Неужели такой знатный сановник, как вы сможет сейчас, отказать своим добрым соседям? Тем более, в таком пустяке. Что может случиться с холопкой, если она покажется здесь?
– Хорошо. – громко ответил хозяин. Высокие двери, ведущие в залу, открылись. В коридор важно вышел ливрейный слуга, что прислуживал господам за столом. Попав в коридор, холоп тотчас изменил своё поведение.
Он утратил всю свою важность, стрелою метнулся на кухню и минуту спустя, вернулся с Настасьей, державшей в руках золочёный поднос. На сияющем блюде стоял высокий хрустальный бокал с тёмно-красным, испанским вином.
На девушке было надето нарядное платье голландского кроя, но она оказалась бледной, как мел. Её большие глаза сильно припухли от слёз. Губы стиснуты в тонкую ниточку. Весь её облик теперь походил на застывшую маску, снятую с древней италийской статуи.
Ливрейный слуга открыл дверь перед служанкой, пропустил её в шумную залу и зло прошипел: – Прохор, войди следом за мной и сразу встань слева, возле порога. – заметив, что механик колеблется, слуга тихо добавил: – Так барин сказал.
Пожав недоумённо плечами, Прохор вошёл вслед за Настей, сделал шаг в правую сторону и занял свободное место так, как велел господин. Замерев возле двери, он окинул внимательным взглядом всю залу. Пред ним предстала картина обычного пиршества богатых дворян.
Большой стол ярко блистал драгоценной хрустальной посудой с различными яствами, штофами с прозрачною водкой и наливками разных оттенков и вкусов. Цвета у напитков были от чуть желтоватого до почти смоляного. Здесь же стояли графины с заморскими винами, что привезли из далёкой Италии, Франции и даже Испании.
Увидев Настасью, Николай оживился и закричал ещё громче: – Какая прекрасная девушка имеется в вашем хозяйстве, уважаемый Яков Вилимович. Пусть она поднесёт мне вина и скажет приличную здравицу в честь высоких гостей. Все хотят слышать её чудный голос. Наверняка, он так же прекрасен, как её внешний облик.
– Подай господину вина! – приказал хмурый владелец имения и указал на повесу, который всё это затеял.
Настасья направилась прямиком к Николаю, встала возле него и, держа в руках золочёный поднос, поклонилась до самого пояса. Её движения оказались так грациозны, плавны и мягки, что кое-кто из гостей не удержался и крикнул: – Замечательно! Какой манифик!
Увидев Настю возле себя, Николай был так очарован юной прелестницей, что даже встал из удобного кресла. Он взял с подноса высокий хрустальный бокал, поднял над головой и весело крикнул: – Теперь же красавица, прочти гостям здравицу, чтобы мы все могли одновременно выпить.
– К сожалению. – прервал его Яков Брюс: – она не сможет сказать ни единого слова.
– Почему? – искренне огорчился повеса: – Она у вас, что глухонемая?
– Дело всё в том, что это вовсе не то, что вы все подумали. Она не живая обычная девушка и не рождена естественным образом от папы и мамы. Я сам её создал для работы по дому.
– Да кто же в это поверит? – возмущённо закричал Николай: – Стоит на неё посмотреть и станет любому понято, перед нами живой человек из плоти и крови. Я видел много машин, привезённых в Россию из Франции, Англии, а то и с Востока. Должен вам сообщить, что никакая из них, не может так замечательно двигаться, как ваша служанка.
Хозяин дома печально вздохнул. Мол, как тяжело говорить с подобными дурнями. Он поднялся из-за стола и подошёл к Насте, стоявшей возле повесы. Брюс поднял правую руку к пышной причёске девицы и вытащил большую заколку, украшавшую очень густые чёрные волосы. Служанка легонечко дёрнулась и вдруг застыла, как монумент.
Обернувшись к двум слугам, стоящим у двери, господин приказал: – Прохор. Подойди-ка сюда. Встань за спиною служанки и держи крепко за плечи, чтобы она не упала.
Пока ошеломлённый мужчина двигался к большому столу, хозяин повернулся к гостям и сказал: – Это мой «придворный» механик. Он постоянно следит за состояньем различных машин и чинит все механизмы, если возникнет нужда.
Не обращайте внимания на его странный вид. Он никогда не бывал в столь представительном обществе, как здесь сегодня собралось, и поэтому сильно смущён.
К этому времени, Николай пришёл в себя после того, что услышал от хозяина дома, и заявил: – Дорогой Яков Вилимович. Все ваши слова простые уловки. Я видел индийских факиров, которые делают трюки похлеще, чем простое умение замереть неподвижно.
Яков Брюс подождал, когда Прохор приблизиться к юной служанке и возьмёт её сзади за округлые плечи. Хозяин взглянул на Николая в упор и предложил: – Возьмите, пожалуйста, у машины поднос.
Молодой дворянин широко ухмыльнулся и сжал большим и указательным пальцем край золочёного блюда. Он потянул его на себя и удивился тому, как цепко девушка держит драгоценный предмет.
Потом, потянул немного сильнее и неожиданно понял, что не может отнять у служанки тяжёлый поднос. Он вцепился в него двумя руками и со злостью рванул на себя. Однако, и эти усилия не увенчались успехом.
Зато, девушка вдруг потеряла своё равновесие и сильно качнулась вперёд, словно подрубленный столб. Если бы Прохор, не держал её сзади, она бы упала ничком с высоты всего роста.
Самое удивительное, заключалось в другом. В том, что механик почувствовала под своими ладонями не мягкие женские плечи, а твёрдую плоть. Настя походила на статую, отлично сработанную из прочного дерева.
– Можете даже пощупать предплечье машины. – предложил Яков Брюс Николаю.
Парень опасливо ткнул пальцем в бицепс Настасьи и отшатнулся назад: – Мышцы под бархатной кожей, словно из дуба. – сказал смущённый повеса.
Хозяин вставил в причёску Настасьи булавку. Девушка вновь сильно вздрогнула, заморгала глазами и, переступив ногами на месте, тотчас обрела равновесие. Ощутив на себе чьи-то руки, она повела точёными плечиками, и резко сбросила с них ладони механика.
– Отведи Настасью на место и поставь её возле стены. – сказал Яков Брюс: – Вечером я посмотрю, всё ли с нею в порядке? Кажется мне, в ней нужно, что-то исправить.
Потрясённый увиденным зрелищем, Прохор и совершенно спокойная девушка, вместе вышли из обеденной залы, двинулись к кабинету хозяина и оказались возле него. Здесь их встретил личный слуга господина. Он перекрыл путь к дверям и сказал: – Барин велел, отослать вас обоих на половину холопов. Идите и ждите, когда он позовёт.
Прохор отвёл девушку в ту часть господского дома, где проживали молодые служанки, и заглянул оттуда в людскую. Все слуги уже пообедали. Он там оказался совершенно один.
Механик взял у повара полную миску с зелёными щами из листьев крапивы и столько же гречневой каши. Он съел всё это вместе с краюхой ржаного подового хлеба и, наконец, ощутил себя сытым. Потом, вернулся в каморку, где жил уже несколько лет и закрыл за собой очень тонкую дощатую дверь.
Комнатка оказалась такой небольшой, что в ней умещался лишь крохотный стол, над которым висел деревянный светец для обычной лучины. Рядом стоял простой табурет, да узкий топчан, служивший кроватью. Всю эту скромную мебель, мужчина сделал своими руками. В дело пошли те отходы, что оставались в ходе строительства господского дома.
Раньше здесь находился тёмный чулан, где хранилась разная мелочь, необходимая для уборки в огромных хоромах. Через какое-то время, Брюс дал команду своему мажордому: – Очистить кладовку и поселить в ней «придворного» мастера. – за что господину, большое спасибо.
Работал Прохор в большой мастерской, что по приказу хозяина устроили во флигеле здания. Она была очень светлой и хорошо оснащённой. Питался механик вместе со слугами в тесной людской, а сюда приходил только поспать.
Окна в отведённом ему помещении никогда не имелось. Зато здесь проходила дымовая труба, что поднималась от печи нижнего яруса. Так что, зимою было тепло. К тому же, он жил совершенно один, не то что, прочие слуги. Те ютились в тесных и душных коморках по пять или шесть человек.
Сколько продлится обед у вельможных господ, никто из холопов не мог угадать. Поэтому, если у них появлялась такая возможность, то каждый стремился прилечь отдохнуть.
Ведь, кто его знает, что стукнет в голову Якову Брюсу? Вдруг, он велит куда-то идти, что-нибудь быстренько сделать, или просто стоять у двери и ожидать его новых приказов. А когда он отдаст эту команду никому неизвестно. То ли, днём, то ли, вечером, то ли, после полуночи? Пойди, разберись.
Подушка и узкий тюфяк благоухали свежей пшеничной соломой, привезённой недавно с гумна. Лежавшие в разных углах, ветки полыни наполнили воздух духом привольной степи и не давали назойливым блохам проникнуть в уютную комнатку.
Кровопийцы клопы, конечно, опять заведутся, но с этим нельзя что-либо сделать. Не может же он, попросить у хозяина тот порошок, что называют «персидским». Уж очень он дорогой, чтобы давать его разным холопам. Даже таким непростым, как «придворный» механик. Ничего, их присутствие можно терпеть, до костей не сожрут.
За пару часов, Прохор хорошо отдохнул. Механик поднялся с топчана и подумал о том, чем бы ещё, можно заняться? Идти в мастерскую и пытаться улучшить конструкцию Леонардо да Винчи? Но господин заявил, что это никак невозможно. Брюс приказал, повесить модель орнитоптера в его кабинете «куриозных» вещей и больше с ней никогда не возиться.
Обломки машины привезли из леса в усадьбу. Механик весьма аккуратно разобрал аппарат и отдал уцелевшие тонкие рейки краснодеревщикам барина. Лоскуты красивого шёлка тотчас разобрали молодые служанки. Кто-то из них сшил себе поясок, кто-то платочек для носа, как у господ, а кто-то, небольшую косынку.
Отдельные щепочки и небольшие обрывки обшивки растащили детишки крестьян, что в это время, оказались поблизости. Так и закончилась непростая история воздушной машины.
Не собираясь, далеко отходить от хозяина, Прохор вернулся в людскую и встретил лакея, который прислуживал за столом господам. Мужчина сел рядом с ним на длинную лавку, поговорил о том и о сём и быстро узнал, чем завершился шумный обед?
После того, как Прохор с Настасьей вышли из залы, барчук Николай стал мрачным, как туча. Он много пил, и что-то бурчал про себя. Когда всё поднялись из-за стола, молодой дворянин ушёл в просторную комнату, отведённую ему господином, и завалился в кровать.
Слуга, помогавший ему раздеваться, услышал, как Николай бормотал, что он всё равно, купит у Якова Брюса ту странную девку, что он смастерил для себя. Потом научит её флиртовать с господами и станет подшучивать над своими друзьями.
Вот будет потеха, когда его пьяный товарищ затащит в постель «брюсову железную бабу». Он стащит с неё сарафан и сразу увидит, это вовсе не женщина. Наверняка, он так испугается, что будет вопить, словно резанный кролик.
Узнав последние новости, Прохор вышел из тесной людской и пошёл к кабинету хозяина. Вдруг его призовут пред светлые очи хозяина? В проходном коридоре он наткнулся на Настю, остановил хмурую девушку и спросил напрямик: – Что случилось с тобой в обеденной зале?
– А со мной, что-то было? – искренне удивилась Настасья: – Я подала, господину вина. Он взял бокал и велел мне прочесть величальную здравицу. Я бы, конечно, всё прочитала, что в том такого, но хозяин сказал мне вчера в кабинете: – Не скалься, ни на кого не смотри, держи рот на замке. – вот я и молчала.
Потом, ко мне подошёл господин и сделал то, что вчера обещал. Он вынул заколку из моих заплетённых волос, вставил обратно и велел мне уйти из обеденной залы. Я и ушла вместе с вами. Вот, пожалуй, и всё.
– Больше ты ничего не запомнила? Как я сзади стоял, держал тебя крепко за плечи и не позволил упасть, когда пьяный гость сильно дёрнул поднос? – удивился механик.
– То, что ваши ладони лежали у меня на плечах, я отчётливо помню, но когда их туда положили, как-то выпало из моей головы. Да и зачем вы так сделали, мне тоже совсем непонятно. Вы мне вовсе не муж, не брат, не отец, так какое вы право имели, так со мной поступить? Зачем вы меня перед всеми позорили?
– Господин приказал. – отмахнулся механик и увидел, как побледнела Настасья.
– «Наверное, дурёха подумала, что хозяин решил выдать её за меня…» – понял вдруг Прохор. Мужчина совсем был не против венчания с юной девицей, но поспешил успокоить красавицу:
– Ты не волнуйся, барин не хочет нас поженить. – сказал механик, заметил, как она облегчённо вздохнула и, опасаясь, что девушка ничего не ответит, задал новый вопрос: – А что вчера Яков Брюс делал с тобой в кабинете?
Он ожидал увидеть краску смущения на её прекрасном лице. Так часто бывает после принуждения девушек к любовным утехам. К его удивлению, служанка ничуть не встревожилась. Её вовсе не тронуло то, что механик спросил о позднем визите в ту комнату, где был господин.
– Да совсем ничего. – спокойно сказала она: – После того, как вы вышли за дверь, он посадил меня в кресло для важных гостей. А оно такое покойное, мягкое, что я едва усидела с прямою осанкой. Так и хотелось немного откинуться и положить руки на подлокотники.
Господин достал из кармана свои золотые часы, что говорят, привёз когда-то из Англии. Он взял их за толстую витую цепочку и поднял на уровень моей головы. Потом, покачал перед моими глазами вправо и влево и приказал мне смотреть на блестящую крышку. Досчитав до пяти, он вдруг заявил: – «Вставай и отправляйся к себе». – ну, я тотчас поднялась. Поклонилась, как должно, и немедля ушла.
Вернулась в ту тесную комнату, где я живу вместе с другими служанками. Смотрю, в нашей конурке темно, а все крепко спят. Думаю: – «Чего это девки так рано в кровать завалились?»
Решила, что все они сильно устали, вот и не стала соседок будить. Легла на постель и сразу уснула. Утром вскочила, вместе со всеми. Ну, а что было дальше, вы знаете.
Поняв, что больше он ничего не добьется, Прохор кивнул на прощание растерянной девушке. Он двинулся к той части дома, где были апартаменты хозяина, и попытался понять, что же случилось в усадьбе за прошедшие сутки?
И самое главное, почему же, Настасья так мало запомнила, что было с ней в кабинете и в обеденной зале? Насколько он знал, никто из служанок никогда не страдал провалами в памяти.
А судя по её же словам, она пробыла в кабинете хозяина достаточно долго. Пока, все служанки уложили в кровати господских детей и их вельможных родителей. Пока прибирали вещи за ними, пока сами дошли к топчанам и благополучно уснули, прошло часа два, а то и побольше.
Значит, каким-то неведомым образом, наш господин заставил её позабыть то, что было вчера и сегодня. К тому же, он превратил её в неподвижную статую прямо у всех на глазах.
Прохор вдруг вспомнил ту книгу, где недавно читал об иноземном враче Уи́льяме Ги́льберте и о его удивительном «живом магнетизме». Мужчина вдруг понял, в чём же причина провалов в памяти девушки и слегка испугался.
Выходит, хитроумный хозяин проделал немыслимый трюк, который под силу лишь древним волшебникам. Таким чудотворцам, как святой Киприан, Парацельс, Моргана ле Фэй или прославленный англичанами Мерлин. К ним ещё можно причислить, и тех современных факиров, которые иногда прибывают в Европу из Индии.
Получается, что господин всё же проник в великую тайну, которую из себя представляет «hypnos». Он овладел ужасным искусством внушения людям своих пожеланий и может заставить всех окружающих, исполнить любую команду. Даже вдруг превратиться в подобие статуи. Страшно подумать, чем может всё это закончиться.
Нужно сказать, что Брюс владел многими сотнями душ. Он мог приказать крепостным всё, что захочет, а они, без лишнего ропота, делали всё, что умели. К сожалению барина, все его люди были простыми крестьянами. Поэтому, их обычные навыки не простирались так далеко, как хотелось хозяину.
А он, межу прочим, нуждался не в грубой физической силе, а в толковых помощниках, способных ему подсобить в изучении разных наук. Так что, ему приходилось, учить тех немногих холопов, что подавали неплохие надежды. Или же гнать их на обучение к немцам, в слободку «Кукуй» и платить иностранцам приличные деньги.
Благодаря причуде хозяина, Прохор владел не только родным языком, но ещё и немецким, английским и латинским наречием. Мало того, мог на них свободно читать и писать. Он знал математику, механику, физику и зело разбирался в сложных химических опытах.
Кроме того, Яков Брюс позволял крепостному читать все трактаты великих учёных, которые всегда привозил из путешествий по странам Европы. Вследствие этого, Прохор был образован не хуже, а может быть даже и лучше, чем многие профессора, что приезжали в Россию из соседних «развитых» стран.
«Придворный» механик пришёл к дверям помещения, где работал хозяин. Он приготовился ждать много часов, но всё пошло по-другому. Там его встретил личный слуга господина и сообщил: – Хорошо, что ты сам появился. Барин недавно хотел видеть тебя. Подожди в коридоре, сейчас сообщу о тебе.
Камердинер тихонечко стукнул в высокую створку и дождался ответа хозяина. Тот громко спросил: – Ну, что там ещё?
Аристарх Дормидонтович заглянул в узкую щель и доложил о приходе механика.
– Пусть подождёт, я его позову. – послышался голос и высокая створка снова закрылась.
Минут через десять, зазвонил колокольчик, висевший в тесной прихожей, перед кабинетом хозяина. Старый слуга нырнул к своему господину, тут же вернулся назад и прошипел: – Заходи.
Мужчина вошёл в просторную комнату и, старясь не встретиться с глазами хозяина, поклонился чуть ниже, чем делал обычно: – «Кто его знает, как он проявляет свой «магнетизм»? – с опаской подумал «придворный» механик.
– «Недаром во всех русских сказках, одним только взглядом колдуны подчиняют людей своей страшной воле». – вздрогнул вдруг Прохор, но тотчас себя успокоил: – «Хотя, Настя сказала, что он действовал совсем по-другому. Так, как написано в книге об Уильяме Гильберте. Держал перед ней золотые часы, что качались, как маятник у напольных часов, и размеренным голосом считал до пяти».
Прохор встал у высоких дверей и, глядя на подбородок хозяина, усиленно думал: – «Ну, с ней всё понятно, она никогда не слыхала про подобные штуки, а что делать мне, если он повторит этот опыт со мной? Поддаться или противиться его «магнетизму»?
Кто его знает, как он себя поведет, если почует, что я упираюсь? Вдруг зело осерчает, если не сможет меня покорить? Ещё велит высечь, чтоб другим не было повадно. Ладно, дойдёт до этого дела, там и посмотрим. Сделаю так, как мне Бог положит на душу».
К счастью смущённого Прохора, хозяин не стал на нём пробовать свою страшную силу. Вместо этого, он тихо спросил: – Что сейчас делает гость Николай? Надеюсь, он не надумал, устроить какую-то новую каверзу?
Механик облегчённо вздохнул и доложил Брюсу о том, что слышал от слуг. О том, что молодой дворянин хочет купить сенную девушку Настю, невзирая на то, что она неживая. Мол, пусть будет в хозяйстве, пригодиться ещё шутки с друзьями шутить.
– Передай барчуку, что через три с половиной часа, я ожидаю его у себя, в моём кабинете. – сказал Яков Брюс: – Но сначала, всё подготовь по этому списку. Вот тебе план твоих действий.
Он сунул механику лист плотной бумаги, исписанный чётким разборчивым почерком, немного подумал, и тихо закончил: – Доставь в лабораторию Настю. Потом, скрытно введи её в эту комнату и поставь в тёмном углу. Там поглядим, что делать дальше?
Семнадцатилетний молодой человек бодро вошёл в большой кабинет Якова Брюса. Он сделал пару шагов и застыл у порога, словно позволил хозяину себя хорошо рассмотреть.
Мол, полюбуйтесь, какой я красивый, высокий и ладный. Судя по здоровому внешнему виду и чётким движениям, он совершенно оправился от большого количества чарок, выпитых им за обильным обедом. Видно, его организм отлично справлялся с подобной нагрузкой.
Дворянин был одет в тщательно вычищенный и отглаженный новый костюм. Скорее всего, одежда пошита у очень хороших портных, приглашённых в Москву из богатой Европы.
Владелец именья отметил, что на обеде этот повеса выглядел совсем по-другому. Значит, кто-то из слуг успел съездить домой, за пять вёрст отсюда, и привезти новое платье. Взамен тех, что все уже видели.
Разодетый по англицкой моде, франт оказался одним из немногих, кто попадал в святая святых царедворца Якова Брюса. Нужно сказать, что никого почтения к тридцатилетнему «старцу» он никогда не испытывал.
Он ощущал себя более значимым, чем вельможный хозяин огромного дома. В последние годы, его ушлый отец был в великой фаворе у самодержца Петра. Не то, что эта «шотландская нерусь». Держится далеко не на первых, а на вторых или третьих ролях. Вот пусть и помнит, что он собой представляет сейчас?
Кабинет «чернокнижника» оказался чрезвычайно просторным, не менее трёх с лишним саженей в каждую сторону. Справа находилась стена с высоким «голландским» окном. Оно выходило на ухоженный сад, привольно разбитый у барского дома. Несколько рам были открыты. В комнату лился замечательный запах каких-то цветов.
От порога виденелся огромный двух тумбовый стол, заваленный книгами, старинными свитками, а так же приборами самого разного вида. Рядом стояло покойное кресло для важных гостей. С другой стороны, находилось рабочее место хозяина особняка.
За ним возвышался массивный многостворчатый шкаф, с широкими застеклёнными дверцами. В его глубине виднелись толстые книги всевозможных размеров. От самых больших, что зовут инкунабулой, до совсем уже крохотных, размером с девичью ладонь.
Многие из них оказались толщиною в кирпич. И как только можно их все прочитать? На полках лежали куски разноцветных камней и длинные витые ракушки, что привезли из далёких заморских краёв.
Мебельный монстр начинался почти у окна, тянулся вдоль всего помещения и не доходил до противной стены на два-три локтя. Перпендикулярно ему стоял ещё один прочный шкаф, чуть меньших размеров, чем первый.
Он не касался своего старшего брата. Так что, между их торцовыми стенками оставался прогал шириною в аршин. Эта странная ниша тонула в тени и, что там находилось, от порога не видно.
Две остальные стены оказались завешены картами, непонятными схемами и гравюрами с видами неизвестных земель. Местами висели чучела разных животных. Среди них оказался небольшой крокодил с распахнутой пастью. Из челюстей мерзкой твари торчали острые белые зубы.
Отметив, что щёголь уже осмотрел его комнату, Брюс отложил лист бумаги, который держал перед собой. Он встал из-за большого стола, слегка поклонился и с любезной улыбкой пошёл гостю навстречу.
Хлебосольный хозяин услужливо взял дворянина под правую руку, проводил к мягкому креслу, стоящему слева от широкой столешницы, и предложил в нём устроиться, как можно удобнее. Затем, подвинул к нему этажерку на деревянных колёсиках.
Указав на коробку с набором курительных трубок и других принадлежностей, он почтительно предложил закурить. Потом двинулся к двери, ведущей наружу, запер её на два оборота, а ключ с очень сложной бородкой, сунул в карман простого камзола. После чего, вернулся назад и сел на рабочее место.
Тем временем, молодой человек выбрал лучшую из всех пенковых трубок, что лежали в коробке. Он ловко набил её табаком, привезённым из далёкой Голландии, прикурил от подсвечника, стоящего рядом, и вольготно раскинулся на покойном сидении.
Выпустив несколько огромных клубов белого дыма, франт проследил, как они поднялись к потолку. Заметив батальные сцены на нём, он немного поморщился и продолжил осматриваться.
Из удобного кресла, где сидел молодой дворянин, кабинет представал чуть в иной перспективе. Вовсе не в той, что открылась повесе, когда он стоял у порога. Теперь Николай видел всё, что находилось в тесном углу между двумя большими шкафами.
Свет канделябра падал на пол, но что было выше, терялось в тени. В первую очередь, гость разглядел небольшую плиту из гранита, высотой в пол локтя. Она стояла на двух продольных брусках из какого-то светлого камня и понималась над полом на пару широких ладоней. Под ней темнела тёмная ниша, сделанная непонятно зачем.
Дворянин оторвался от изучения странной конструкции и поднял глаза на пару аршин. Он с удивлением понял, на постаменте находится очень красивая девушка, что подавала вино за обедом. Та самая, служанка Настасья, которую он собирался купить у хозяина дома.
Она была совсем неподвижна, так же, как какое-то время назад, в обеденном зале. Настя стояла, низко склонив прекрасную голову. Если бы не «голландский» наряд, то барчук вряд ли узнал девицу сейчас. Скорее всего, он принял бы эту фигуру за обычную статую. Или, скорее всего, за простой манекен.
В первый момент, повеса слегка растерялся. Потом он решил, вместо прекрасной холопки, что ему сильно понравилась, в дальнем, тёмном углу размещается кто-то другой. Молодая девица с бледным неподвижным лицом. Правда, она походила на ту чаровницу, как две капли воды.
Над темноволосой головкой висела непонятная штука весьма необычной конструкции. Она состояла из хитро сплетённых медных прутков и непонятных сосудов, в которых мерцали разноцветные жидкости. Несколько крупных кристаллов гнездились средь странных тенет и недобро светились оттуда.
Молодой человек вдруг почувствовал, как шевельнулись курчавые волосы у него на макушке. По спине пробежал холодок, а кожа на теле покрылась большими мурашками.
Он с тревогой посмотрел на хозяина. На холёном челе барчука читались немые вопросы: – «Неужто это Настасья? Что с ней случилось? Уж не больна ли она какою-то заразною хворью? Вот ведь будет досада».
Разглядев перемену в лице важного гостя, хозяин удовлетворённо подумал: – «Пора начинать».
Влив в голос толику угрозы, Брюс спросил страшным шёпотом: – Я слышал от слуг, вы хотели купить сего гомункулуса? – он небрежно кивнул в сторону неподвижно застывшей девицы.
Услышав малопонятное учёное слово, повеса слегка побледнел. Он слабо кивнул и не очень уверенно выдавил: – Если, конечно, вы мне её продадите.
– Зачем ОНО вам? Что вы будете делать со столь странным продуктом? – поинтересовался хозяин.
– А вам эта девка зачем? Что вы с ней, обычно здесь делали? – дрогнувшим тоном вымолвил гость.
– «Вот ведь нахал!» – вдруг подумал хозяин и тотчас добавил к своему резюме: – «Должен отметить, что парень большой молодец! Вон, как трясётся от страха, а показывать это не хочет! Другой вертопрах стал бы всё отрицать и заявил, что он просто шутил».
– Я их здесь изучаю. Причём, очень давно. – ответил владелец именья. Он поднялся из-за большого стола, неторопливо прошёл к открытому настежь окну и встал, опершись рукой на широкую раму. Молодой человек проследил за перемещеньем хозяина и теперь оказался спиной к юной девушке.
Брюс между тем говорил: – За годы моих изысканий, я успел много понять в подобных творениях дьявола. Например, я узнал, что сиё существо живёт очень недолго, а при распаде на мелкие части, может доставить много хлопот.
Если упустишь опасный момент и не удалишь со двора, то потом, сильно об этом жалеешь. Чаще всего, оно просто взрывается с мощью крупнокалиберной пушки и вызывает сильный пожар.
К счастью, мне удалось изготовить особый прибор, который сжимает пространство вокруг гомункулуса. Он создаёт что-то вроде прозрачной брони, держит внутри страшную силу и сводит ущерб к очень малой пропорции.
Поэтому, мне больше не нужно их отправлять в дальний песчаный карьер. Там они быстро сгорали, не причиняя хозяйству большого вреда. Благодаря такому устройству, теперь я могу наблюдать, за их разрушением у себя в кабинете. Если вы мне не верите, то я сейчас покажу, как это обычно бывает. Посмотрите туда. – Яков Брюс показал в угол комнаты.
Николай повернулся на кресле, ставшем теперь неудобным и жёстким. Гость сел в прежнюю позу и снова взглянул на холопку. Он с изумлением увидел, как необычного вида штуковина над её головой, повернулась на несколько градусов. Конструкция двинулась дальше и стала потихоньку вращаться. Большие кристаллы яростно вспыхнули. Жидкость в прозрачных сосудах разом забулькала.
Застывшее, но столь же прекрасное, личико юной служанки тотчас исказила невыразимая мука. Девушка широко распахнула тёмно-серые веки и вперила ненавидящий взгляд в молодого кутилу.
Она подняла глаза к потолку. Ярко-синие радужки вдруг закатились под бледный мраморный лоб. Стали видны лишь белки. Настасью забила мелкая очень частая дрожь. Из открытого рта послышался низкий угрожающий звук. Он походил на рёв большого быка.
Под ногами прелестницы оглушительно грохнуло. Яркая вспышка ударила прямиком в барчука и ослепила его на несколько долгих мгновений. Мощный вихрь воздуха резко ударил в лицо. Клуб едкого дыма растёкся по воздуху и наполнил собой весь кабинет. Сильно запахло отвратительной серой, пылающим мясом и разбитыми тухлыми яйцами.
Из-под век Николая немедленно хлынули крупные слезы. Он сильно закашлялся, прижал обе руки к побледневшим щекам и от сильного страха вжался в глубокое кресло. Дворянину стало так жутко, что ноги тотчас отнялись. Он не мог даже двинуться с места.
Тело начало бить, как в лихорадочном приступе. Холодный пот тёк по челу и щекам. Спину покрыли большие пупырышки, как постоянно бывает на ощипанных гусях. Горящая трубка упала из трясущихся губ и покатилась по полам камзола, богато расшитому камнями и золотом.
К счастью повесы, этим всё дело и кончилось. Когда барин отнял ладони от глаз, то сенной девушки не было в тёмном углу. Там не осталось совсем ничего. На постаменте, где она находилась секунду назад, лежала лишь жалкая кучка горячих углей.
Поверхность плоского камня слабо дымилась. В воздухе тихо кружились хлопья сажи и пепла и обгоревшие клочья ярко-синей материи. В них барин узнал кусочки «голландского» платья Настасьи.
Молодой человек ощутил, что пепел из пенковой трубки подпалил левую полу весьма дорогого камзола. Дворянин вскинулся на ноги и быстро стряхнул горящие искры.
Он похлопал рукой по одежде, начавшей слабо дымиться, всё потушил и, лишь после этого, испуганно покрутил головой. Николай вспомнил о том, что хозяин имения у него за спиной и рывком обернулся.
Брюс стоял у открытого настежь окна и движеньем ладони отгонял от себя удушливый запах недавнего взрыва. Он с большим сожаленьем посмотрел на молодого повесу и тихо сказал: – Когда я услышал от слуг, что вы проявили такой интерес к сему существу, я хотел подарить его вам.
Однако, срок его службы уже приближался к концу. Зная, чем обычно кончается короткая жизнь гомункулуса, я пригласил вас сюда, чтобы вы убедились в его неизбежной кончине. Не то вы, вдруг решили, что я не хотел продать красивую девушку Настю и спрятал холопку от вас.
Мне очень жаль, что сиё существо уже отслужило непродолжительный век и взорвалось у вас на глазах. – продолжал говорить Яков Брюс: – Если хотите, то вместо него, могу вам предложить железную птицу. Одну из них, вы видели раньше, когда в прошлый раз приехали в гости.
Должен вам сообщить, что они гораздо практичней, чем гомункулусы, произведённые в лабораторных условиях. Живут значительно дольше и не взрываются скоро и шумно. Правда, жрут удивительно много. Причём, им всё равно кого поедать, людей или скот…
– Нет… Нет… Большое спасибо… Не нужно…– залепетал испуганный гость. Николай повернулся на пятках и бросился к двери. Он врезался в прочные створки, повернулся к хозяину и умоляюще посмотрел на него.
– Не спешите вы так. Всё благополучно закончилось. – чрезвычайно участливо сказал Яков Брюс. Он достал ключ из кармана камзола и с лёгкой усмешкой добавил: – Сейчас я открою.
Спустя пару дней, шумные гости вернулись в Москву. Скоро в златоглавой столице пошли новые слухи. Теперь говорили о том, что Яков Брюс научился создавать гомункулусов.
То бишь, выращивать искусственных тварей в лабораторных условиях. Причём, любого внешнего облика. Хоть больших мужиков, ростом с саже́нь, хоть молодых прекрасных девиц.
Ещё люди твердили, что несколько знатных господ находились в подмосковном имении Якова Брюса. В ходе обеда, они своими глазами увидели, что может сделать «чернокнижник» Петра. Одним мановением рук он развеял по ветру странную нежить, что всем показалась изумительной девушкой.
Купив участок земли, купец Селивёрстов кинул кличь по ближайшим окрестностям. Он нанял ватагу мужиков и парней, снабдил их всех инструментом и приказал очистить от старых лачуг площадку для строительства дома.
Ломать ведь значительно проще, чем делать что-то другое. Так что, с этой задачей рабочие справились на удивление быстро. Останки ветхих халуп растащили соседи. Полусгнившие брёвна и доски унесли на дрова.
Кирпичи пригодились на разные нужды, на строительства погребов и фундаментов под курятники или сараи. Ну, а оставшийся мусор погрузили в телеги, увезли за окраину и свалили в ближайший глубокий овраг.
Михаил Афанасьевич отправил приказчика на центральный почтамт. Тот дал телеграмму в Москву и выписал из далёкой столицы знаменитого инженера-механика. Вместе с ним прикатили десять достаточно странных, совершенно непьющих мужчин. Все были прекрасно одеты, и выглядели нисколько не хуже, чем важные члены городского сообщества.
Прочих людей набирали на месте, прямо в Подгорске. Причём, строгим отбором занимались приезжие граждане. Благодаря таким обстоятельствам, на обширном участке возникла невообразимая для всех чехарда. Первое время, рабочие там быстро менялись, словно перчатки богатой кокетки.
Объяснялось всё тем, что заезжий «варяг» установил на строительстве такие порядки, что просто держись. С наемными служащими обращались очень сурово и гнали взашей и за любую провинность.
Прегрешения, за которыми следовал скорый расчёт, оказались весьма необычными. Увольняли, к примеру, за малейшее опоздание к началу работы, за неточное выполнение приказов начальства и даже обычное разгильдяйство и пьянство. Плюс ко всему, воровство, пусть самое мелкое.
Зато к тем, кто остался на службе в невыносимых условиях, относились значительно лучше, чем в прочих местах. Простые трудяги получали почти вдвое больше, чем в среднем по городу. Они дорожили своим положением и усердно пахали не на страх, а на совесть.
Через пару недель всё устаканилось и в распоряжении иноземного мастера оказалась большая команда. Все люди в ней были подобраны один к одному. Работа, наконец-то, сошла с мертвой позиции, и сооружение дома развернулось на полную мощь.
В течение многих веков, в заштатном Подгорске не строили столь огромного здания. Тем более, с невероятной сноровкой. Всего лишь за месяц, рабочие вырыли удивительно большой котлован.
Потом, заложили добротный фундамент и взялись за кладку обширных, глубоких подвалов. Артельщики выбрались из сибирской земли, разровняли площадку и начали строить первый этаж.
В городе тотчас появились на удивление странные, противоречивые слухи. Одни утверждали, что особняк Селивёрстова возводит бригада рабочих, вызванных, не абы откуда, а из просвещённой Европы.
То ли, из трудолюбивой и дотошной Германии? То ли, из промышленно развитой Англии? А может быть, из далёкой Америки? Командует ими не простой инженер из Москвы, а знаменитый учёный, который воздвиг множество храмов на нашей планете.
Мол, только поэтому, скорость строительства неимоверно высокая. Объяснялось подобное чудо самой новейшей методикой, разработанной неким парижским профессором. Но была и другая, совершенно нелепая версия этих событий…
Как только оформили все документы, бывший «Дом пионеров» стал достоянием Корчмарёва Николай Александровича. Молодой олигарх не стал долго тянуть, а без промедления взялся за дело.
Он пригласил к себе архитектора, самого известного в городе, заключил с ним трудовой договор и дал короткий приказ: – Срочно найти документы, по которым построили особняк купца Селивёрстова.
Часть старых планов удалось отыскать в пыльных местных архивах. К сожалению инженеров-строителей, там обнаружились лишь отдельные схемы коммуникационных сетей, и пять или шесть небольших фотографий. Из этих бумаг удалось разузнать имя московского зодчего, который когда-то, создал большой особняк.
Пришлось Корчмарю опять раскошелиться, и отправить людей в столицу России. В дальних запасниках, одного из заштатных музеев, наконец, обнаружились чертежи огромного здания.
Как оказалось, за минувшее время, фасады великолепного дома практически не пострадали и сохранились очень неплохо. Ни годы гражданской войны, ни десятилетья советской республики, не изменили внешнего вида особняка купца Селивёрстова.
Обнаружились лишь не очень большие утраты. В ходе боев за Советскую власть, были разрушены два верхних яруса центральной надстройки, да бесследно исчезли невысокие детали на крыше.
Так уж случилось, что в начале двадцатого века, власти в Подгорске, менялись достаточно часто. Артиллеристы враждующих армий, проверяли меткость стрельбы на многоярусной башне и её маленьких братьях. Почему они это делали, теперь уже сложно понять. Скорее всего, просто бахвалились невероятным военным умением.
В послевоенный период, обошлось без особых потерь. В разные годы, в особняке обреталось большое количество разных контор. К счастью, эти хозяева здания ничего не сносили. Лишь к дворовому фасаду приделали несколько мелких сарайчиков. Вот, пожалуй, и всё.
Зато внутри великолепной постройки они «потрудились» с невероятным размахом. Особняк очень часто подвергался ремонту. Причём, капитальному, и с большой реконструкцией.
Так что, к двадцать первому веку, от убранства роскошных залов и комнат совсем ничего не осталось. Да и планировка всех помещений изменилась не в лучшую сторону.
Появилось большое количество тёмных и тесных клетушек с невероятно высоким лепным потолком. Исчез благородный паркет, а вместо него, появился дешёвый линолеум ядовитых расцветок.
Пока люди Николай Александрыча рылись в пыльных архивах, архитектор не оставался без дела. Он побродил по шумной Москве. Прочёл пару-тройку занимательных книг и узнал много чего интересного. Затем, он вернулся домой, взял чертежи, найденные в столице страны, внимательно их изучил и подготовил свои предложения.
После чего, позвонил Корчмарю и договорился с хозяином о немедленной встрече. Он вошёл в большой кабинет олигарха и доложил о своих изысканиях: – Сто лет назад, особняк походил на знаменитую Сухарёвскую башню, что раньше стояла в Москве.
Можно сказать, что он был немного уменьшенной копией того необычного здания. Получается, что до Октябрьской революции, случившейся в Питере, в Российской империи было две почти идентичных постройки.
В связи с реконструкцией города, затеянной Сталиным в 1934-м году, часть сооружений пришлось уничтожить. Вместе с ними, утрачен оригинал, находившийся на Садовом кольце. Причём, волевое решение в данном вопросе принял лично генсек. Так что, теперь во всей нашей республике осталось только одно сооружение подобного типа.
– Почему именно Сталин занимался этой проблемой? – спросил удивлённый Корчмарь. Секунду спустя, он получил подробный ответ.
– Всем отлично известно, – сказал архитектор: – что в Сухарёвской башне Москвы долго работал знаменитый колдун Яков Брюс. Тот самый, что был царедворцем, сподвижником и личным другом царя Петра I на протяжении всей его бурной и воинственной жизни.
Согласно множеству слухов, Яков Вилимович имел артефакт, которым когда-то владел библейский царь Соломон. Скорее всего, данный предмет перешёл к нему по наследству от славного предка Роберта Брюса.
Тот, в свою очередь, происходил из очень древнего рода, а в XIV веке правил Шотландией под именем Роберта I. Кроме всех прочих деяний, король основал Орден святого Андрея. В этой организации объединились все тамплиеры, что жили, в то время, на севере Великобритании.
Видимо, «Чёрная книга» попала к Роберту Брюсу, как к верховному магистру храмовников. Она состояла из семи небольших деревянных дощечек, исписанных непонятными знаками.
Заклинания, заключённые на этих табличках, были настолько ужасными, что Яков Брюс не хотел, чтобы они оказались у корыстных, нечистоплотных людей. Поэтому, он вмуровал артефакт в стену той башни, что возвышалась над Сухарёвской казармой.