У Георгия Николаевича Кирсанова такой же серо-голубой взгляд, как и северное небо над просыпающейся весенней тайгой.
Высокие хвойные деревья, под которыми лежит снег, и в глубокой лесной тишине время от времени слышится резкий треск ломающихся ветвей из-за мокрых сугробов, оставшихся от зимы на широких лапах раскидистых сосен.
Прохладный ветер приносит ароматы земли, черничников и мхов, и в этой дикой, почти нетронутой природе, чужеродным кажется запах дыма, что валит из трубы дома.
Жжет Георгий Николаевич Кирсанов исключительно берёзовые дрова, сухие, жаркие, одни из лучших, потому что гости приехали самые лучшие: брат двоюродный, Кирилл Михайлович Кирсанов и его партнер по бизнесу и надёжный друг Пётр Григорьевич Алексеев.
Втроём друзья выбрались в этот раз во владения Георгия, которого немногие панибратски называли Юрой.
Дом, стоящий на фоне леса, сложен из бруса, покрашен чёрным, полностью сливающимся с темнотой сосен, одноэтажный, но вместительный.
На крыше за время уже выросли мхи, и к ним присоседилась тонкая берёзка.
Юра чистить крышу не собирался, а наоборот, чем сильнее природа поглощала его владения, тем колоритней они становились для городских гостей. Такая экзотика, надо же!
За нее и приплатить можно…
Редкие сосны подбираются прямо к мрачному фасаду. Вокруг дома – отмостки, выложенные разноцветными плоскими камнями, и шикарная терраса, на которой стоят мангал, раскладной столик и три шезлонга.
Вот на этих шезлонгах и располагаются мужчины, лениво перебрасываются фразами, пьют пиво, местное, купленное у пивовара, живущего недалеко на хуторе. К нему, говорят, из Питера даже приезжают…
На этом же хуторе было взято мясо и мешок картошки.
Так что стол теперь просто отменный, не особо обильный, без изысков, но сытный и, естественно, по мужским меркам, полноценный.
Георгий и Пётр уже пару минут молчат, медитируя на гладь озера и погрузившись в размышления.
Им в самом деле есть, о чём подумать.
Высокий, жилистый блондин, с сединой на висках, Кирилл Кирсанов, чуть в стороне разговаривает по телефону, стреляя голубыми глазами по глубине леса, периодически оборачиваясь на хруст веток и отмахиваясь от дыма.
Ароматный мясной дух пропитывает прозрачный воздух так, что слюни во рту собираются… И столько предвкушения…
Было бы. Если б не семья.
Кирилл Кирсанов в очередной раз щурится с досадой, отодвигая от уха трубку спутникового телефона.
И хотя громкая связь не включена, на пару метров отчётливо слышится взволнованный голос Марты Кирсановой.
Говорит она долго, с эмоциями, перей переходя на ультразвук, и в эти моменты Кирилл отставляет трубку от уха, косится на многозначительно скалящихся друзей и пытается сдержаться и не наорать на кричащую жену.
Но любое терпение не безгранично, а Марта обладает потрясающей способностью выводить его из себя буквально за пару минут.
– Чертовка, – не выдерживает, наконец, Кирилл, повышая голос на жену, – прекрати так кричать и прекрати беспокоиться! Ты сына моего носишь. Будь осторожна, следи давай за собой!
Естественно, на том конце связи никто успокаиваться не собирается, а голос становится все громче и громче.
– И с чего ты взял, что будет сын? – неожиданно делает кульбит вектор интереса у Марты.
Кирилл чуть выдыхает, радуясь, что основной накал уже позади, и спешит закрепить успех.
– Откуда я знаю, что будет сын? – он хитро косится на брата.
Юра ухмыляется.
– Аполлинария сказала, – говорит Кирилл медленно, успокаивающе, словно дикую кошку гладит, – а ты знаешь, жена Юры если скажет, то так и будет. Успокойся. Я тебе сказал, что всё решу, пусть сидит, ждёт…
Кирилл сдерживает недовольный вздох.
Вот, меньше всего хочется бросать этот шашлык, бочонок пива, приятную компанию и тихий весенний лес.
Но семья – это святое, хоть всегда крайне не вовремя подкидывает проблемы.
А проблема нарисовывается очень серьёзная, наследственная, можно сказать…
Кирилл прекрасно знает за Кирсановыми это потрясающее умение трахать кучу женщин, скакать веселым мартовским кошаком по постелям, а потом вляпываться по самое не балуйся в одну-единственную.
Да так, что умереть хочется, если вдруг неудача…
Вот, похоже, Кит и хочет. Умереть.
Выходит, его сына Никиту не миновала семейная беда – любить одну единственную всю жизнь… Или это просто юношеский максимализм?
В конце концов, он именно так думал когда-то про мать Кита, считал, что она и есть та единственная, и после ее смерти вообще не связывался с бабами дольше, чем на пару ночей…
До появления его Чертовки.
Может, и тут банальный «играй мой гормон»?
Но в любом случае, надо решать…
Сын чахнет, жена переживает… Ну, куда это годится?
Наконец-то Марта успокаивается окончательно, Кирилл говорит ей пару ласковых слов, с диким скрипом извлекая их из памяти… На какие только жертвы не пойдешь для благополучия своей женщины… С радостью отключает трубку и кидает её нервно на стол.
Заваливается в свой шезлонг, запрокидывает голову и закрывает глаза.
– Всё так серьёзно? – интересуется Юра.
– Да, похоже, Кит попал.
– Ну, так это не вытравишь из Кирсановых, – усмехается невесело дядька Никиты.
– Я всё понимаю, но надо вытравливать, – Кирилл тяжело вздыхает, садится ровнее, кладет локти на колени и выжидательно смотрит на Петра.
– У меня есть хорошее приложение, – тут же отзывается гость братьев.
– Ты, Пётр Григорьевич, даже с акцентом стал говорить, – усмехается Кирилл. – Ты в своей Швейцарии там с дойными коровами на русском разговаривал или на швейцарском?
– Кирсан, – в тон ему отвечает Пётр Григорьевич, – в Швейцарии шестьдесят три процента населения говорят на немецком языке, и я не доил коров.
– Какое упущение, я думал именно за этим и ездил. Но слышу что шпрехаешь. – Кирилл устало вздыхает, прекращая паясничать и тренировать свой солдатский юмор, – понимаешь, Питер, это у нас семейное. Если мы вот так вот вляпываемся в бабу, мы из неё потом не вытаскиваем.
Юра неожиданно хрюкает, а затем и вовсе принимается ржать, словно конь, затем резко замолкает и нервно проводит ладонью по лицу.
Петя изучает их тёмным, угрюмым взглядом, что-то прикидывает в голове, и говорит:
– Я возьму его на работу, тем более, если он не захотел идти по вашей военной линии, найду ему отличное место. Хороший возраст, уже пора зарабатывать. Трудоустройство для юного химика с перспективой. Сейчас его главное отвлечь.
Кирилл задумчиво кивает.
– А что Демон сказал? – интересуется дядька Никиты, покосившись на горе-отца.
– Ольгович ведь же килобайтнутый, – отвечает Петр, – Никита попросил его посмотреть камеры с шести утра, проследить за машиной. А Демон после его ухода в обратном направлении посмотрел, всё что было до шести утра. Никита пришёл в клуб, столкнулся с какими-то чуваками, защитил девушку, вместе с ней уехал в ближайший отель.
– Нормальный парень! – улыбается Петр, – где мои двадцать лет?
– И за одну ночь втюрился так, что Марта всю плешь мне проела, поднимает панику, потому что в таком состоянии Кита никогда не видела. Лежит у меня пацан. – Уныло жалуется Кирилл.
– А что за девушка? – интересуется Юра, сосредоточено соображая, – может, зря кипишуем? Ну, понятно, молодой еще слишком, рановато, но с другой стороны… Может, всё срастётся?
– Ну начнём с того, что она старше…
– Что не удивительно, – вворачивает Пётр Григорьевич, – пацан рос без матери. И не надо меня тут глазами сверлить, Кирсан, никуда этот пробел не денешь, никакой мачехой не заменишь. Юра прав, может быть, попробовать им вместе…
– Не получится, – с досадой шипит сквозь зубы Кирилл Кирсанов. – Демон все пробил, естественно. Инесса Рудаковская. Её сестра родная вляпалась в Михеевскую ОПГ, спит с Михеем, и эту Инессу с собой тянет в криминал. Чем они там занимаются, я даже выяснять не буду! Потому что мне нахуй не нужно такое счастье! И моему пацану тем более!
– Неудачненько… – бормочет Юра, щурясь на дым от мангала.
– Крайне, – горячится Кирилл, – потому нахуй ее!
– А вот здесь ты прав, – соглашается Петр. – Давайте так, сейчас быстро это всё выпиваем, доедаем и втроём летим в Москву с радостной вестью, что Никита выходит на работу с завтрашнего дня.
– Я поддерживаю, – соглашается Георгий Николаевич, принимается разливать пиво из бочонка и с усмешкой добавяет, – и по поводу жертвы, и по поводу работы, и по поводу того, что потёртые проститутки из ОПГ нашей семье не нужны.
Кирилл кивает, думая, что в этот раз все крайне серьезно.
Не сказать, чтоб Кит доставлял ему много проблем, пока взрослел, как-то легко и переходный возраст прошел, и принятие в семью мачехи, и с сестренкой он нашел общий язык…
И, видно, теперь пришло время компенсации за все прежние спокойные годы.
Кирилл понимает, что, если обычно спокойная и рациональная Марта на такой истерике, то дело херовей, чем выглядит.
Кит самостоятельно из этого дерьма не выберется, так и будет по своей шлюшке страдать, а то и, чего доброго, попытается вытащить ее из говнища, куда она сама себя усадила…
И сейчас главное, чтоб самому Киту эта мысль в голову не торкнула.
Нет уж.
Его ребенок не будет выворачиваться наизнанку из-за бандитской подстилки!
Надо его отвлечь, грузануть по-полной…
Учебы, похоже, недостаточно, сессию он завалил и нисколько по этому поводу не страдает…
Значит, надо что-то новое, мощнее, веселее, труднее.
И, в свете этого всего, идея Петра смотрится на редкость привлекательно.
Конечно, Кириллу хотелось бы, чтоб его сын пошел по военной линии, все же гены не пропьешь… Но и предложение давнего друга и партнера по бизнесу крайне любопытно…
Пусть пацан поймет, что такое – зарабатывать бабки.
Развеется, забудет про свою девку…
А там, глядишь, вообще окажется, что это блажь временная… Ну, а почему бы нет?
Вдруг повезет?