Утром Денис так же недоступен. Ещё через час картина остаётся неизменной. Вот тогда меня накрыла паника. Удушающая и липкая безысходность, когтистыми лапами по самому нутру. Чувствуя глобальные проблемы, заплакала. Обхватила руками колени, уткнулась носом в одеяло и пока никого не было, позорно разревелась.
Идиотка.
Какая же дура! Обрадовалась, блин! Нельзя было сразу заподозрить что-то? Кто поставит недоучку пусть временно, но на серьёзный пост?! Дура, какая же дура! Ослеплённая перспективами и неожиданным взлётом, я даже подумать не могла, что так пролечу. Поистине взлёт выше некуда.
Накрылись медным тазом все мои мечты, даже если всё благополучно разрешится. Клеймо на всю жизнь…
Сложить дважды два труда не составило. Если днём я была не в себе от адреналина, то вечером после душа, лёжа в кровати осознала весь масштаб трагедии. Данные вводила я, буквально под камерами, тогда мне показалось, что это играет мне на руку, если что, то можно будет легко доказать – я не делала ничего из того, за что можно притянуть, то сейчас всё обстоит иначе. Всё указывает напрямую. Меня попросту грамотно подставили. Так грамотно и чётко, что я сама не догадывалась, хотя всегда была максимально подозрительной. Делала и не думал…
Господи…
Камера не пишет звук! Расположена слегка сбоку, то есть получается я зашла в потёмках, когда никого в офисе уже не осталось, рылась в ящиках, что-то вставляла в процессор, дальше так же разговаривая по телефону печатала, вытащила флешку, выключила компьютер и ушла. Потом коллапс с компами.
Я даже не спросила, почему он звонит не со своего номера…
Сколько там в итоге было денег? И что теперь делать, чтобы меня за это не убили? Кто эти люди, так «любезно» прессовавшие моё начальство, представить не сложно. Состояние руководства я оценила вчера сама. Если он взрослый и прожжённый армянин был не в своей тарелке, то что же сделают со мной молодой девчонкой? Тупой выскочкой, которая, по их мнению, решила нагреть на деньги? Мысли про позитивное разрешение всей ситуации, таяли как нежданный снег в июне.
По технике безопасности, которую я подписала, открывать доступ в чужой компьютер не имела права. Иными словами, я совершила должностное преступление за одно это меня можно как котёнка пнуть.
Я же знала, что нельзя… знала и всё равно полезла туда… Заручившись словами… боже…
Куда мне теперь пойти и что делать?
– Оксан, – Соня мягко касается моего плеча, садясь рядом, – так Пашка достал? Ты из-за него плачешь?
Слёзы потекли быстрее.
Соня решает, что попала в яблочко, прижимает сильнее, вынуждая уткнуться в её плечо, успокаивает, шепчет что-то. А у меня язык прилипает к нёбу. Потому что страшно до колик.
– Оксан, может тогда к ментам?
Поднимаю глаза и скупо улыбаюсь, качая головой. Ничего ты не понимаешь…
– Ты меня пугаешь, ты же никогда не плачешь. Не ревела даже тогда, когда нас комендант гонял по этажам.
Улыбаюсь. О да… нас надо было выгнать за это, а по итогу просто тряпкой получили. Считай пострадали исключительно морально.
– Так это же смешно было.
– Ну, не скажи, я всплакнула, – театрально всплёскивает руками соседка.
Обнимаю Соню, закрывая внутреннее состояние за замок. Нет смысла больше плакать, всё что было можно сделать, я сделала. Слезами не помочь. Ничем не помочь
– Спасибо тебе.
Крепко-крепко обнимаю подругу. Мысленно искреннее желаю, чтобы в её жизни не было такие проблем.
– За что? Ты даже не сказала ничего.
– Просто, спасибо что всегда готова поддержать.
Обнимаемся крепче и как только объятия размыкаются, решаю, что время на самобичевание закончилось.
Соня молча наблюдает как у меня трясутся руки пока переодеваюсь, поправляю волосы и крашу глаза. Я лишь скупо улыбаюсь, когда выхожу из комнаты. Можно было бы рассказать, терять по всей видимости больше нечего, но мне так стыдно от собственной глупости, что язык не поворачивается признаться.
– Не идёшь на пары? – Удивилась Катя, наталкиваясь на меня в коридоре.
– Не сегодня.
Приподнятая бровь и непередаваемое выражение на лице всё сказали лучше слов. О да, сенсация! Самый ответственный студент прогуливает целую серию пар. Конечно, это неожиданность, я хоть и не была фанатичной старостой группы, но с не менее фанатичным рвением посещала всё. Включая теорию физической культуры и никому не пригодившегося в жизни этикета.
Жалко, что нам не преподают то, что может быть действительно нужно, например «Теорию мирового заговора» или что такое. Откуда-то же мы должны знать, что может быть вот такое…
Боже, ка же глупо. Как глупо!
Добираюсь до офиса накрутив себя на максимум. Целую минуту смотрю на красивое здание. Всё стеклянное, помпезное. Сюда свадьбы приезжают, чтобы фотографироваться на его фоне, а я тут работала. От чего-то уже не сомневаюсь, что больше не работаю.
Попасть сюда было огромной мечтой. Не важно чем бы занималась компания, цифры безлики по своей сути. Я бежала на собеседования в тайне надеясь, что когда-то смогу тут работать, пусть не сейчас, а потом, когда отучусь.
Год за годом буду покорять всё новые и новые вершины, получу степень магистра и смогу претендовать на место топ-менеджера. Смогу позволить себе жить в частном доме с бассейном и перевезу к себе маму… Я хотела от жизни максимум. И вот она реальность. Учиться я не закончила даже, а уже стою на руинах.
Это ужасно.
Грустно думаю о том, что вот так рушатся мечты.
У меня была красивая мечта…
Жаль, что только была.
Вдыхаю ещё раз глубоко и трогаюсь с места.
Моё появление встретили тишиной и опасливыми взглядами. Я и раньше особой любовью от коллег не баловалась, а тут буквально скользило в воздухе всё отношение.
Под гробовую тишину я повесила вещи на вешалку, положила сумочку и тихо поздоровавшись с коллегами, направилась в приёмную шефа. Чётко чувствуя взгляды в спину. Они не знают? Не думаю. Слухи расходятся слишком быстро. А тут ещё такой резонанс глобальных масштабов.
– Оксана?
Прохожу мимо секретаря тихо здороваясь, хочу постучать в дверь босса, но путь мне преграждает мужчина в чёрном. Останавливаюсь и вскидываю глаза, которые так и не смогла оторвать от носок туфель пока шла через приёмную.
Марат Шарханович обнаруживается здесь же, чуть поодаль. Наталкиваюсь на его прямой взгляд и пугаюсь окончательно. Мужчина прищуривается недовольно, потом словно позабыв, нервно бормочет смотря куда-то в сторону:
– Надо же, сама пришла… – а потом уже не мне: – Пусти её.
Лёгкий тремор пальцев рук. Сжимаю их тут же, стараясь унять. Ощущаю себя голой перед взъерошенной толпой. Запоздало вспоминаю, что так ничего не съела утром. Очень сильно волновалась.
Дверь распахивается, взлетают мои волосы, в груди разрастается огромная дыра. Если казалось, что до этого мне было страшно, то я ошибалась, страшно стало сейчас.
Я была внутри кабинета много раз, успела запомнить всё в деталях. Но сейчас он оказался каким-то слишком светлым, таким, что сразу зарябило в глазах от блеска кожаных кресел, лакированного стола и дорогого набора паркеров, помпезно стоящих во главе этого светящегося безумия.
Опускаю взгляд, рябит всё. Делаю шаг, потом ещё один, слышится только моё дыхание. Хлопок двери, снова порыв воздуха, и я наконец-то набираюсь смелости, чтобы поднять глаза. Жду что Марат Шарханович вынырнет из-за спины и начнёт говорить, но вместо этого вздрагиваю всем телом.
Взгляд напарывается на сидящего за столом. Во рту сохнет со скоростью света. Моментально узнаю этого человека. Он без очков… и это точно он! Тот, что поймал меня вчера.
Вольготно восседая за столом шефа, орудует ножом. Заворожённо смотрю на то, как методично и совершенно никуда не спеша, мужчина срезает тонкую кожуру с яблока. Филигранно орудуя, лезвием смотрит исключительно на яблоко. Проглатываю комок.
В пепельнице тлеет сигарета, наполняя воздух гарью. Рядом со столом, переминаясь с ноги на ногу замечаю красную Марину, а поодаль сидит какой-то парень и быстро печатает что-то на ноутбуке, который в свою очередь подключен светящимися проводами к компьютеру главного.
Чёткое ощущение нехватки воздуха в лёгких… Я хочу сделать вдох, но не получается. Не выходит. Взгляд неотрывно следит за лезвием, я больше никуда не смотрю. Не в состоянии отвернуться. Мир сузился до красивых пальцев с аккуратным, чисто мужским маникюром и лезвию ножа.
Подняла глаза только тогда, когда поняла, что он остановился. Пальцы замерли. В следующею секунду я увидела цвет его глаз. Угольно-чёрный, такой же как его вчерашняя рубашка.
– Здравствуйте… – сиплю.
Не ответил. Чуть наклонил голову вбок пристально изучая сначала лицо, потом дрожащие руки. Смотрел и всё подмечал. Мой страх сродни животному. Очень острый, как шипы. А я смотрела на него, потому что отвести взгляда не смогла. Прилипла.
Очень примечательная внешность, но не слащавый красавец. Скорее притягательный своей экзотической внешностью. Черные волосы, чёрные глаза, пухловатые губы, аккуратные брови, заострённые скулы, широкий разлёт плеч. Рубашка закатана до локтя, и я вижу выступающие вены, печатку на пальце, всё тот же нож. В других обстоятельствах я, бы не кривя душой сказала, что он очень даже. Но, других обстоятельств нет. Вчерашняя сцена, так совсем должна быть забыта. Мне за неё стыдно.
А ещё я чувствую, что одним взглядом он меня прогибает и вынуждает испытывать страх. Не старается даже, но и этого вполне хватает. Мужчина, напротив, окатывает мою внешность обычным мужским взглядом, но от этого становится только страшнее.
Он тут главный. Я это чувствовала и чего уж греха таить полностью знала какой-то частью своего сознания. Бывает такое, ты просто знаешь, что вот он – глава прайда. Это прайд, а ты чужак.
Полностью аннулирую вчерашнюю улыбку. Стираю её из воспоминаний. Больше он с улыбкой на меня не посмотрит. Я уверена в этом. Сейчас это был совсем не тот человек что вчера! С тем парнем из прошлого дня, мне хотелось бы поговорить, улыбнуться, засмущаться ещё раз, возможно… Но не с этим. С этим – нет.
Сколько бы мы так промолчали, изучая друг друга одному богу известно, но тишину вспарывает спокойное:
– Это она залила в корпоративную сеть шифровщик.
Я слышу, как в мой гроб забивается последний гвоздь. Глаза расширяются, мозг лихорадочно анализирует и строит причинно-следственную связь, а мужчина ловит мои глаза в капкан.
Смотрю на босса. Сердце разгоняет кровь. Мне нужно говорить! Вот прям сейчас! Мы же разумные люди… я расскажу, они поймут. Но я молчу, не в силах выдавить и предложения. Вместо меня начинает Марина.
– У нас компьютеры полетели утром! Вся работа была парализована! Это она её залила. Я сразу это сказала! И камеры! Всё на камерах есть! Ко мне не может быть претензий!
Визг режет перепонки. Я теряюсь окончательно, перед глазами начинает темнеть, а голова болеть сильнее. Оборачиваюсь на шефа, тот стоит за моей спиной и прожигает глазами, пугая одним своим нахождением за мной. Открываю было рот, чтобы сказать хоть что-то, но не успеваю, реакции заторможенные.
– Это я уже понял, – раздалось над моей головой, и я от испуга резко крутанулась назад, чтобы взглядом уткнуться в кадык.
В ноздри мгновенно просачивается парфюм, я его запомнила. Что-то тяжелое, что-то с кедром. Ощущаю себя в коробке. Сзади Марат Шарханович на расстоянии двух метров. Впереди пугающий мужчина в чёрном, меньше чем в одном шаге от меня.
Чувство коробки усиливается, подушечки пальцев снова колоть начинает, а в груди не хватает воздуха, я хочу отшатнуться, но вместо этого начинаю заваливаться вбок. Веки потяжелели, резкий накат паники от понимания, что телом я не управляю.