Глава 3

Я лежал на койке, задрав ноги на спинку, и размышлял. О жизни, правилах игры и своём возможном будущем. Информация для планирования у меня была очень ограниченной, но общее мироустройство я себе представлял.

Если кратко, то процесс получения полноценного Одарённого выглядел примерно так.

Рождался ребенок. Начиная с возраста четырёх лет, через ритуал Выявления можно было попытаться определить наличие у него Дара. Однако, Выявление могло ничего не показать. Пять лет. Это был возраст стопроцентного порога вероятности. Если в пять лет Дар не обнаружен, то его у ребенка нет.

Выявление проводил Инквизитор. Как правило, из Ордена Надзора. Я не знаю, могут ли этот ритуал провести обычные Одарённые. Дань ли это традиции, или необходимость. Однако всё происходило именно так, а не иначе. «Монополия» на Выявления была у Императора и его Инквизиции.

Итак, Инквизитор выявлял Одарённого и ставил его на учёт. С этого момента Линия обязывалась отсчитываться за все его дальнейшие действия перед Инквизицией. Каждый Одарённый был под присмотром Ордена Надзора. По очевидным причинам.

Дальше у Линии вставал вопрос с дальнейшим обучением Одарённого. Обычно, воспитание Одарённых происходило в самих Линиях. Как раз в этих самых родовых Крепостях. Крепости известных и могущественных Линий мало чем отличались от Императорских учебных заведений, ну, точнее, от большинства из них.

Но вот тут возникали нюансы. Лучшие учебные заведения принадлежали Империи. Школы, Институты, Университеты и Академии Империи давали самые лучшие знания. Просто из-за того, что лучшие Одарённые были именно у Империи. Это, кроме множества специалистов и ветеранов, которые преподавали воинское дело и обычные науки. Но, поступая туда, Одарённый должен был отдать часть своей жизни службе Империи. Иногда, всю жизнь. Без остатка.

Крупные и влиятельные Линии обучали своих Одарённых самостоятельно. Мелкие – отдавали в учебные заведения союзников либо имперские. Не всё было во власти Линий. На Одарённых с определённым Даром была своеобразная «разнарядка» со стороны Империи. Своего рода «дань», от которой никак нельзя было увильнуть. Можно было, иногда, откупиться, но были такие специалисты, которых «отдавали» Империи без вариантов. В основном страдали «боевые» Линии, так как войны в Империи не прекращались ни на мгновение. К примеру, Линия Аренбергов с их Деформацией Пространства стабильно поставляла рекрутов в Империю.

Что уж говорить о «физиках», из которых формировались имперские элитные спецподразделения!

С «внутреннем» обучением в Линиях было всё ясно и понятно. Выращивались преданные Патриархам бойцы, готовые на всё ради процветания Линии.

С имперскими заведениями было всё сложнее.

Казалось бы, маленького Одарённого отдают в Академию на полный пансион в пять лет, еще практически ребенка, с которого можно вылепить полностью преданного сына (или дочь) Империи и Императора. Но был один нюанс, точнее, пережиток прошлого. И Линии, которые вбили себе эту привилегию, крепко за неё держались двумя руками.

Каникулы. Летние – два месяца и зимние – две недели. В это время Академия пустела. Все Одарённые разъезжались по родовым Крепостям, где им усиленно вбивали преданность своей Линии в общем и Патриархам, в частности. Из курсантов оставался только я. Ну и Эрик – куда ж он без меня? Больше «сирот» в Академии не было.

Вроде, два с половиной месяца из двенадцати – не большой срок, но «воспитание молодых умов» в Линиях было поставлено исключительно эффективно. И это понятно, ведь молодые Одарённые – это потенциал Линии, её будущее могущество. И от их воспитания и дальнейшего поведения напрямую зависел статус и благополучие самой Линии.

За эти два с половиной месяца мозг курсанта Патриархи, образно выражаясь, вытаскивали, прополаскивали от имперской пропаганды и заполняли пропагандой внутренней. И так до следующих каникул. Получалось у всех по-разному.

Я окинул комнату взглядом. Две кровати, два шкафа, две тумбочки и небольшое окно. Стены выкрашены в белый цвет, всё сияет чистотой и порядком. Учитывая плотное расписание занятий, тут я только спал.

Если сразу по поступлению курсанты жили в общих казармах, то со временем их место жительства менялось. До двенадцати лет мы жили в общей казарме. Это могло бы напоминать летний лагерь, про который рассказывали знатные Одарённые, которые, в свою очередь слышали о них от старших родственников.

Затем, нас распределяли в комнаты по четыре человека, а вот после шестнадцати – распределили по двухместным. Учитывая, что до двенадцатого года обучения дошло нечетное количество народа, а еще – мой нелюдимый характер, то мне досталась в полное распоряжение целая отдельная комната.

В дверь которой сейчас постучали. И это был не деликатное постукивание от моей Тени, которое я выучил за много лет. Кстати, Тени жили отдельно, как раз в большой казарме на сто человек, разбившись согласно курсам своих Одарённых.

– Ноунейм! Открывай! Здороваться будем!

Я, невольно, улыбнулся. Голос принадлежал одному из немногих моих приятелей – Павлу Смирнову.

– Открыто! – крикнул я, не вставая.

Дверь распахнулась и в комнату ввалилось два моих бывших соседа по четырёхместному размещению.

Павел Смирнов-Воронцов был невысоким крепышом с чисто славянской внешностью. Каштановые короткие волосы отросли чуть больше положенного, карие глаза искрились весельем. Лицо мягкое, с широкими скулами, практически идеально круглое. Короткий курносый нос довершал общий образ. Вообще, он производил впечатление очень добродушного малого, вызывая симпатию с первого взгляда.

Ровно до того момента, как ты узнаешь его получше. Пашка очень любил власть. Любой Одарённый рождался с пренебрежением к простолюдинам и пониманием собственной значимости, но у Пашки всё это было возведено в квадрат, а может даже в куб. Ему нужно было контролировать всё и вся, навязывать своё мнение первому встречному и тут же пытаться «прогнуть» его под себя. Потенциальный «энергетик» с ментальным уклоном он, как и многие его сородичи, вряд ли будет воевать в первых линиях. А вот попасть в Инквизицию у него был достаточно высокий шанс – многих Воронцовых забирали в эту организацию «Во славу Императора!».

Отсюда и некая «элитность в элитности», ведь служить в Инквизиции – это приподняться над Одарёнными. Хотя образ инквизитора и являлся «чистым и непорочным», но человеческий фактор оставался всегда и слова «высокомерный», и «инквизитор» являлись, фактически, синонимами. Хокус был, скорее, исключением из правил.

Беда Пашки была в том, что кроме него самого никто из курсантов не проникся его «исключительностью», и с самого детства его попытки навязать всем своё мнение игнорировались, а иногда и пресекались. Физически. Кулаком в нос. Но «будущий инквизитор» не унывал, а продолжал нести свое исключительно верное и полезное мнение в массы, отряхиваясь после каждой трёпки и обещая обидчикам всяческие кары в будущем. Хотя, некоторым ребятам он пришёлся по душе.

Одним из таких был Тадаси Накамуро из Линии Минамото. Небольшая, но очень гордая Линия, образованная выходцами из древнего земного государства Японии, не отличалась богатством или влиянием. Зато отличалась прекрасными воинами-«физиками». Количество они компенсировали качеством, и их многочисленные боевые заслуги не могли пройти мимо взора Императора и его многочисленных советников.

Из-за своей малой численности, Линия не могла похвастаться армией Одарённых, кроме этого, по каким-то своим внутренним соображениям, это была одна из немногих Линий, всецело преданной Императору и Империи. Так что после Выявления Тадаси выбор перед Линией даже не стоял. Слава Императору есть квота, и поэтому Линия Минамото сможет послужить Империи еще лучше!

Высокий, как для своих азиатских кровей, черноволосый Тадаси был самым спокойным человеком из всех, кого я встречал в своей короткой жизни. Лет в семь он взял своеобразное шефство над Пашкой, когда того в очередной раз поколотила группа курсантов, не принявшая его теорию об исключительности Линии Воронцовых в целом, и его представителя, в частности.

Так у Павла появилась «подписка» и он оборзел еще больше. Хотя, с возрастом, его попытки самоутвердиться вызывали уже не раздражение, а улыбку. Ко мне он подошёл к одному из первых, еще в юном возрасте, пытаясь объяснить, что сможет обеспечить мне достаточное покровительство при условии его полной поддержки.

Как-то так получилось, что от меня он ни разу не получал в нос, ведь при всей его настойчивости, он в качестве оружия использовал «слово», а не «дело», чем отличался от подавляющего большинства других Одарённых курсантов. И мне хватало стычек с более борзыми и менее умными, чтобы выплескивать своё недовольство еще и на Пашку.

Более того, со временем я даже к нему привык. Выслушивать его далеко идущие планы по прекрасному карьерному будущему инквизитора Ордена Войны Павла Смирнова-Воронцова было забавно. Ну и что, что для Ордена Войны его потенциальный Дар не подходил – всегда есть возможность сменить Сущность, либо развиться в боевого ментата, силой мысли взрывающего головы у богопротивных Демонов!

В общем, четыре года мы жили вместе в одной комнате и жили, нужно сказать, вполне дружно.

– Пожри тебя Хаос, Ноунейм! Встань при появлении будущей гордости Инквизиции! Великого и Ужасного Брата Павлуса! – с порога заорал Смирнов, зафигачив ногой по железной спинке кровати.

– Пашка, не бузи! – я даже и не подумал подняться.

– Эх, никакого уважения к Святой Инквизиции! – сокрушенно покачал головой товарищ, но подошёл и протянул руку для приветствия.

Я уселся, приподнял задницу и пожал руку. А вот подошедшего Тадаси я с удовольствием приобнял. К японцу я испытывал тёплые чувства из-за его жизненной позиции. Нет, Пашка мне тоже нравился, но японец был каким-то «цельным»?

Кроме этого, на всех Каникулах, Линия Минамото не опускалась до изменения идеологии своего питомца. Они просто учили его драться, используя весь тысячелетний опыт Линии. Перенимая опыт от великолепных инструкторов ближнего боя в Академии, знания Линии, вдобавок, сделали из Накамуро великолепного бойца, который вкупе со своим Даром наверняка станет страшным противником для любого врага.

Именно на почве любви к хорошей драке мы и сошлись. Каждый раз после прибытия японца с каникул, мы запирались в спортзале, и я не отпускал Тадаси до тех пор, пока не вытягивал из него всё выученное до последней капли. Да, честно говоря, он и не был против.

Японец был вторым человеком в Академии, который мог противостоять мне не ринге и вне его. После Семёна Ржевского. Как правило, «физики», учитывая свою специфику, изначально делали упор на физическую подготовку. При том, что воспитание курсантов не отличалось никак, «энергетики» предпочитали тратить своё немногочисленное свободное время на что-то более приятное чем спортзал и бесконечные спарринги.

Я же, не имея ни малейшего представления о природе своего Дара, принял единственное, по моему мнению правильное решение. Я постарался быть лучшим во всех дисциплинах одновременно. Хоть в сутках было всего двадцать четыре часа, я исповедовал теорию нашего преподавателя по стрельбе капитана Веласкеса – «На том свете отоспитесь… Господа».

Видя мои успехи, все пророчили мне Дар «физика». Я знаю, существовал даже подпольный тотализатор на «Дар Ноунейма», в котором скучающие курсанты делали свои ставки. Насколько мне известно, вероятность получения «физика» там была сильно выше.

– Ах вот значит как? – обиделся Пашка. – Брезгуешь обнять Инквизитора? Или боишься?

Я улыбнулся еще шире. Всё-таки Павел, при всей своей «доставучести» иногда изрядно веселил.

– Иди к папочке! – Смирнов был ниже меня почти на голову, поэтому я обхватил его туловище, приподнял и через бедро метнул на свободную кровать.

Кровать, на удивление, выдержала.

– Хаос тебя подери, Ноунйем! – Пашка с кряхтеньем поднялся с кровати. – Дурак ты! И шутки у тебя дурацкие!

– Ты же сам хотел обняться! – развел руками я в притворном недоумении. – Именно так обнимаются настоящие мужчины! А не всякие… «энергетики» пропускающие физподготовку под любым надуманным предлогом!

Сбоку одобрительно хмыкнул Тадаси.

– Ничему тебя жизнь не учит, Антон! – сокрушенно покачал головой Пашка. – Мозги нужно качать, а не мышцы! В них настоящая сила, презренный!

– Обнимемся еще раз? – с улыбкой предложил я.

– Да ну тебя! – отмахнулся Смирнов, вызвав еще одно «хмыканье» со стороны Накамуро. – Пойдём лучше пожрём чего-нибудь!

– Пойдем! – кивнул я, по привычки разравнивая складки на постели, чтобы она выглядела как монолитная белая плита. – Вы откуда узнали, что я прибыл?

– Ну так Миша доложил! Он Эрика встретил! – охотно пояснил Павел.

Михаил Кожедуб был Тенью Павла, они нашли общий язык с Эриком и поддерживали вполне приятельские отношения, насколько это было возможно. Тень, являясь «тенью» своего Одарённого и в отношениях за пределами пары стремилась к подражанию.

Учитывая резкий характер Одарённых, отношения внутри Академии среди курсантов менялись, иногда, с космической скоростью. Поэтому Тени старались относиться друг к другу с вежливым безразличием, не заводя никаких приятельских отношений.

Однако, они всё же оставались людьми и всё человеческое не было им чуждо. Учитывая мои приятельские отношения с ребятами, наши Тени если и не дружили, то точно относились друг к другу с должным уважением.

– А вы когда вернулись?

Мы вышли из полупустой казармы и направились к общей столовой, которая находилась ровно в пяти километрах. Это расстояние было чётко рассчитано для пробежки курсантов перед завтраком.

– Я уже две недели тут кукую! – охотно поделился со мной Пашка. – А Тадаси – неделю назад прибыл!

– Как практика? – усмехнулся я.

– Очень круто! – воодушевился Пашка.

– В Инквизиции, надеюсь, проходил? С Орденом Войны демонов гоняли? – подколол я приятеля.

– Очень смешно! Три раза «ха»! – скривился Смирнов. – Всё немного не так феерично, но было очень интересно!

– В снабжении он штаны протирал. Тыловая крыса! – впервые с момента нашей встречи подал голос Тадаси, сдержанно усмехаясь.

– Да ладно! – восхитился я. – Ты героически списывал дырявые носки и превозмогал груды новых трусов? Во славу Империи и Императора?

– Идите вы к Хаосу! – обиделся Пашка. – Инквизиции на вас нет! Еретики чёртовы…

И он, что случалось очень редко, ненадолго заткнулся чуть приотстав и бурча что-то нехорошее в наш адрес.

– Ну а ты, приятель, чем занимался? – спросил я у японца.

– Да так, – небрежно отмахнулся он. – С «Псами» немножко познакомился…

– Да ладно!!! – я остановился как вкопанный. – Как ты туда, вообще, попал?

Накамуро остановился и хитро посмотрел на меня, довольный произведенным впечатлением.

«Псы Императора». Спецподразделение. Практически полностью сформированное из Одарённых, оно выполняло широкий спектр задач по личному приказу самых близких советников Императора. Таких спецподразделений существовало очень немного, их названия каждый Одарённый знал с детства наизусть. На историях об их подвигах выросли все мы.

Если космодесант являлся мечтой каждого солдата-простолюдина, не мыслящего своего существования без войны, то спецподразделения Одарённых были такой же мечтой для Одарённых.

– Да у него родственник там заместитель командира, ты что не помнишь? – подошёл всезнающий Смирнов. – Кто ты думаешь, место в Академии выбил для этого дуболома?

«Дуболом» прищурился еще больше и посмотрел на Пашку.

– Шутка юмора! – хмыкнул тот.

– И как… они? – я повернулся к Накмуро.

Тот пожал плечами.

– Крутые!

– Пожри тебя Хаос, Тадаси! – раззадорился я. – А поподробней?

– Он не скажет! – опять влез Пашка. – Я уже пытался. Совершенно секретно и вот это вот всё!

– Не расскажешь? – я всё-таки сделал еще одну попытку.

– Извини, не могу! – покачал головой Накамуро.

– Ну ладно, – вздохнул я.

Мы двинулись дальше.

– Как обстановка, вообще? – я неопределенно взмахнул рукой.

– Батя отбыл на Землю, прибудет на днях. Пока сплошные непонятки, – хмыкнул всезнайка Пашка.

«Батей» мы называли начальника Академии. Вице-адмирал Владислав Волков был 77-м начальником Академии. Бывший «флотский» с безупречной репутацией, он нашёл себя в воспитании Одарённых после того, как чудом выжил после взрыва своего флагмана.

Прошедший множество сражений без единой царапины, он чуть не погиб в результате диверсии, устроенной на его линкоре «Без Пощады», проходящем плановое техническое обслуживание на периферийной планете по прямому договору с Империей.

Линкор в результате взрыва уцелел, а вот большая часть экипажа – нет. Волкова вытащили из разрушенной ходовой рубки и с трудом откачали. Новое место службы, по слухам, он воспринял без особого восторга, но, как преданный воин Императора, принял с должным смирением. И, в итоге втянулся. Вот уже двадцать три года он занимает место начальника.

– Какие люди! И без охраны! – послышался еще один знакомый голос.

Дерек Нортон из Линии Кеннеди и пять его приятелей показались со стороны спортзала. Их лица были красные и распаренные после тренировки, а глаза горели радостным возбуждением. Я как будто вернулся в детство…

Загрузка...