Фаддей Альхов
Проживает в окружении сосновых боров Марийского края, в городе Йошкар-Оле, что на берегу реки Малая Кокшага. Пишет под псевдонимом Фаддей АЛЬХОВ, который представляет собой аббревиатуру из настоящих имени и фамилии (Альфред Фадеевич Хобер).
Пробы пера состоялись в конце семидесятых годов XX века, но продвижение и становление творческого голоса началось 22 марта 2002 года, когда получила путёвку в жизнь небольшая книжечка, на которую сподвиг младший сын Павел. С тех пор поэзия стала главным делом и смыслом жизни.
В йошкар-олинских издательствах «Стринг» и «Сельские вести» увидели свет многие книги, среди которых:
«Вереница»;
«Они любили Родину свою»;
«Радость, опечаленная грустью»;
«Звёзды падают ввысь»;
«А гражданином быть обязан»;
«Мир живёт, как на вулкане».
В московских издательствах вышли в свет книги «Мелодии времён» («У Никитских ворот», 2015 г.) и «Вековые жизни кольца» (ИСП, 2018 г.). Творческая жизнь продолжается…
Древняя арба
Плетусь, как древняя арба,
За ишаком по горной тропке.
А в небе плещется судьба,
Как алкоголь в хрустальной стопке.
Над тропкой утренний туман
Клубами тянется с ущелья.
Скрипит арба, как истукан,
Роняя звуки утомленья.
И где-то там на спуск пойдём:
Ишак, арба и я за ними.
Вот так в движении живём,
Как листья, временем гонимы.
Отчего?
Отчего в грудь заползает грусть,
Отчего цепляется хандра?
И меня срезает, словно груздь,
Иль скриплю, как тополь средь двора.
Что-то закипает в нас не так,
Вирусы берут над нами верх,
Мысли обвисают, словно птах,
Будь то ворон или красный стерх…
Если веришь – наступает миг,
Прогоняешь ты хандру и грусть,
Разрубаешь узелок интриг,
И душа снимает тяжкий груз.
По-иному смотришь на людей,
Строже принимаешь их дела.
Не хватает в жизни нам друзей –
Чаще так звонят колокола…
Санкт-Петербургу 27 мая 1703 года!
В сиренях утопает Исаакий,
Весна купается в Неве.
Мелькают дни, извечные бродяги,
И кутаются шпили в синеве…
Великий город!
Детище России,
Тебя возможно только лишь любить!
Из века в век идут перипетии,
Но знает Русь, какой ей надо быть!
Тишина…
А тишина – у каждого своя:
Всё реже в лес, к ручью я выбираюсь,
Не так уж часто в рощу отправляюсь
Весною – слушать трели соловья.
Всё тише тишина и колея,
Я в них живу и в чём-то напрягаюсь,
Нередко близким чем-то восторгаюсь
И перемены вижу бытия…
То дождь, то снег, нередко холодит,
Но чаще их в окошко наблюдаю.
Рубиновые ягоды роняя,
Рябина привлекательно горит.
Неспешно жизнь пульсирует моя.
Шумлив наш город, тишину взрывая,
Воспринимаю, в чём-то отрицая,
А тишина – у каждого своя…
Этот мир
Столь неожиданной порой,
Когда её совсем не ждали,
Беда нахлынула тоской,
И разлились вокруг печали.
Плетутся тихие шаги
По взбудораженной планете,
И через всхлипы и глотки
Мы пребываем в чёрном цвете.
Помочь стараясь разделить
Всё то, что горем называют,
Жить по-иному – нам не быть,
Слова, как волны набегают.
Не все лишь сказаны слова,
Не отмахнуться от сомненья,
И слишком поздно в утешенье
Над домом ухает сова.
И продолжается движенье,
Несёт нас суматоха лет.
Мы – уязвимое творенье,
Но только так устроен свет.
Пламя рябинок
Приговорили их на слом –
Дома уходят в память.
И там, где сгинуло село,
Рябинок бьётся пламя.
Там рыщут ветры да снега,
Как волки в непокое,
Речушка там неширока
В объятьях камышовых.
И грустен птичий пересвист
Весеннею порою,
А днём осенним жёлтый лист
Прикроет всё родное.
Уходят дни и времена,
В них выживают люди,
А жизнь движением сильна –
Сквозь Гималаев груды.
Город
Тихий город над рекою,
Что-то есть в тебе такое,
Что меня к тебе влечёт.
Повстречались мы с тобою
В сентябре, златой порою.
Много лет ты – мой оплот.
Белый мех – зимой суровой,
Жарким летом – луг лиловый,
Выше всяческих красот.
Среди улиц есть такая,
На которой проживаю,
Где мои проходят дни.
А ещё – труды-заботы
На единственном заводе,
Пролетели и они.
А ещё – семья и дети,
Старые друзья, соседи –
Встречи, росстани порой.
Мы во времени шагали,
Что могли – всё отдавали
Для страны своей родной.
Жизнь дарила то и это:
И любовь, и боль нередко,
И цветы, и ковыли.
Солнце каждого рассвета
Брали мы, как эстафету,
Жизнь любили, дальше шли…
Ты мне дорог, город счастья,
В самой разной ипостаси,
И во времени – любом!
В переулке тихом, том…
Везувии сошлись
Ну почему, скажи на милость,
Что между нами приключилось,
Повис молчания фугас?
Какая муха укусила,
И нас об этом не спросила,
Огонь душевности угас?
Какая всё же закавыка,
Что после шока, после крика,
Нас оглушила тишина
И развела, как шторм на море,
Оставила двоих в укоре,
Как может только лишь она?
Ну почему, скажи, меж нами –
Меж скал прибрежных – бурунами
С шипеньем пенится волна?
Мы не спешим, чтоб объясниться,
Чтоб озарились наши лица,
А днями – тают времена.
Лежит причина в том какая,
Что узы давние взрывая,
Мы, как Везувии, сошлись,
И со своей, друг, колокольни
Глядим на мир самодовольно?
Водой сквозь сито – тает жизнь…
Новолуние
По лунной орбите
Восходит луна,
– Вы, сударь, не спите? –
Спросила она.
О, как ей ответить?
Кивнул головой,
И строки вот эти
Легли предо мной:
Лунный шар во тьме ночной
Пробирается сквозь тучи,
Как челнок в волне морской –
Неожиданный попутчик.
Шар плывёт, а я лежу
На раскинутой постели
И на лунный шар гляжу,
Оба в этом преуспели.
Друг на друга мы глядим,
Расстоянье не смущает.
Ночь безмолвна, мы не спим,
И стихи душа слагает…