Очень часто я слышала фантазии молодых фрейлин о том, что они попадают в гарем к красавцу-мужчине. Где в два щелчка ухоженных пальчиков наводят свои порядки, безнадежно пленяют обаятельного властелина, и заставляют его растекаться перед ними лужицей, напрочь забыв о других любовницах. А стоит им топнуть каблучком, и грозный зверь, опасный для всего мира, в мгновение оке превращается для них одних в миленького мурлыкающего котенка, который кушает с рук своей прелестницы. И ни за что, ни за что ей не навредит!
Что ж, таким девушкам я теперь могла бы пожелать только одно: никогда не попадать в настоящие гаремы, и никогда не встречаться с настоящими властными ублюдками.
Обычным наложницам не полагалось даже собственных комнат. Большинство из девушек, одалиски, спали в общих спальнях, и все их личное пространство сводилось к футонам. Это были рабыни с разных концов галактики, на которых султан либо вообще никогда ранее не обращал внимание, либо если и переспал, то лишь один-два раза, напрочь о них забыв. Соответственно, шанс выбить для себя положение получше у них был крайне невысок. Хуже всего было тем, кому насчитывалось уже немало лет. Когда наложница старела и теряла всякую привлекательность, ее ранг понижали, и она примыкала к служанкам-невольницам, работавшим в гареме до конца своих дней.
Немного лучше чувствовали себя те из девушек, кому удалось привлечь внимание султана и понравиться ему, так что тот время от времени вызывал их к себе – достаточно даже если вспоминал о них пару-тройку раз в год. Таким наложницам отводилась кровать в одной из двухместных комнат, так же полагалась еда и одежда получше.
Наиболее завидным по местным меркам казалось положение фавориток султана. Таких в гареме на данный момент проживало десять, не считая казненной накануне темноволосой прелестницы, носившей имя Таяя. У фавориток были штат слуг и собственные комнаты, а у четверых наиболее любимых султаном – даже личные трехкомнатные покои. Соответственно, наилучшая еда и ткани, из которых им шили роскошные платья.
Но вне зависимости от статуса женщины в гареме, у всех них была одна общая черта: каждую новоприбывшую стерилизовали, чтобы она не могла забеременеть от султана. Единственной, кто имела право рожать ему детей, была султанша Хеная, законная жена Сулана Параншу. Бастарды породили бы среди наложниц соблазн «протащить» именно свое чадо на престол после смерти отца, а вместе с этим создали бы угрозу для законных наследников, рожденных от женщины благородного происхождения, прибывшей из другой империи ради политического брака. Это, в свою очередь, попахивало лишней морокой из-за каких-то постельных игрушек. Частые аборты тоже не были вариантом, особенно если бы беременели фаворитки. Любая женщина в гареме всегда должна быть доступна султану, так что смотрители не могли позволить им даже ненадолго выбывать из строя ради реабилитации после прерывания беременности. А регулярно кормить всех девушек высококлассным противозачаточным казалось довольно затратным и не стоящим того.
Потому новоприбывших в течение первого месяца стерилизовали путем прямых инъекций в яичники, которые обеспечивали их пожизненную дисфункцию, навсегда решая «проблему» овуляции и менструального цикла. Если на момент процедуры женщина уже была в положении на ранних сроках, беременность прерывалась и маленький, размером с горошинку плод покидал ее организм естественным путем.
Я не знала, как скоро на эту процедуру поведут меня, но подозревала, что смотрители не станут медлить. И от понимания, что стерилизации не избежать, весь следующий день просидела в темном углу, отчаянно заламывая руки. Кроме меня, не осталось ни одного живого представителя дома Наратос по прямой линии. А значит, если они сделают это со мной, мой род прервется, даже случись какое-нибудь чудо, которое позволит мне освободиться! Но ведь… но ведь это неизбежно! Мне никак не удастся предотвратить процедуру! В конце концов, если я впаду в истерику и начну сопротивляться, меня просто обездвижат, дадут анестезию и отнесут в медицинское крыло гарема, где врачи сделают свое дело. И все же, было страшно осознавать свою беспомощность в таком судьбоносном для меня вопросе, решение которого необратимо!
– Грустишь, детка? – внезапно услышала я и, вздрогнув, обернулась на голос, увидев красивую молодую наложницу с васильковой кожей, ярко-зелеными глазами, и лысой головой, покрытой крупной чешуей. Бодро подскочив ко мне, девушка неожиданно обняла меня за плечи и лизнула щеку – словно игривый котенок, который ластится к понравившемуся незнакомцу.
Растерянно заморгав, я уставилась на нее, когда с другой стороны услышала еще один женский голос – мелодичный, плавный, напоминающий звон хрустальных колокольчиков.
– Конечно грустит, – вздохнула пышногрудая красотка с волосами цвета скарлет и слегка розоватой кожей. – Она ведь только вчера сюда прибыла. Наверное, еще несколько дней назад гуляла себе по полям какой-нибудь уютной планеты, жила с любящими родителями, может даже жених был. И вот вчера наш господин ее уже изнасиловал.
– И то верно. Не грызи себя, детка, почти все здесь были в твоей шкуре, – мурлыкнула синекожая, обвивая руками мою талию и прижимая к себе. Я же не спешила развеивать их убеждения – о моем происхождении однозначно трепаться не стоило, раз уж девушкам в гареме так и не доложили, кого к ним привезли.
– Да на самом деле здесь и не так плохо, – подала голос соблазнительная брюнетка, подошедшая вместе с красноволосой прелестницей. – В гареме хоть и не обеспечивают царские условия каждой одалиске, но и на произвол судьбы не бросают. Мы живем в роскошных палатах, нас хорошо кормят и одевают. А султан, хоть обычно и очень груб в постели, но что-то в этой грубости есть, – протянула она, чертовски сексуально закусывая пухлую губу. – И зуб даю, вчера твое тело просто пело от того, что он вытворял с тобой!
– Рилла, она ведь все равно тебя сейчас не поймет, – покачала головой красноволосая. – Не похоже, чтоб она жила в местах вроде тех, где выросла ты, в нищете и убогости. Где нет никакой безопасности, особенно для женщин, а изнасилование по дороге домой – дело настолько обычное, что пострадавшие даже в полицию не заявляют. Эта девочка выглядит ухоженной. Готова поспорить, она даже никогда не голодала. Так что для нее произошедшее вероятно стало кошмаром, которого она не могла себе представить, и сейчас не знает, как пережить.
– А ты права, – задумалась брюнетка. После, обратившись снова ко мне, добродушно добавила: – Но все равно не грусти!
– Спасибо, – наконец слабо ответила я, через силу улыбнувшись.
Эти девушки были далеко не первыми, с кем я заговорила в гареме. Но из тех наложниц, с которыми мне довелось пообщаться за последние часы, они вызывали наибольшую симпатию.
– Не будем расспрашивать тебя о том, откуда ты, и как жила раньше, – вздохнула красноволосая. – Мы понимаем, что сейчас это только сделает тебе больнее. Да и, в конце концов, оно теперь уже и не важно. Если когда-нибудь захочешь, то сама расскажешь. Так что попытайся просто начать здесь все с чистого листа! Меня зовут Айриш, как звали раньше – не важно! Это Рилла, моя дорогая половинка, – улыбнулась она, приобняв брюнетку за талию. – А тебя как зовут?
– Теперь? Лита, – ответила я, ловя себя на том, что в компании этих девушек немного расслабляюсь, и как будто становится легче дышать.
– А я Сейла, – подмигнула синекожая красавица, по-кошачьи потершись щекой о мою щеку. После чего неожиданно лихо заявила: – А знаете что? Она мне нравится! Все, никому не отдам!
Расхохотавшись, девушка повалилась спиной на атласные подушки и потянулась, словно правда была кошкой, разминавшей косточки. И почему-то мне самой в этот момент захотелось засмеяться! Как будто смех Сейлы заражал меня, невольно растягивая губы в несмелой улыбке…
– Лита! Ты сейчас в общем зале?! – неожиданно раздался голос одного из главных смотрителей. Обернувшись на него, я увидела на входе дорого одетого высокого мужчину, которого сопровождало трое смотрителей более низкого ранга. – Лита! – повторил он более раздраженно.
– Да? – слабо отозвалась я, неуверенно вставая с пуфика, и пытаясь совладать с вновь вспыхнувшей тревогой.
– Иди сюда, чего ресничками хлопаешь?! – фыркнув, закатил глаза смотритель. – Или думаешь, твою персону будут долго ждать в медицинском крыле?!
Паника накатила с новой силой, и я поняла, что меня трясет. Уже? Почему так рано?
– Ох, дорогая, держись, – тихонько вздохнула Айриш, сочувственно погладив мою безвольно обвисшую руку. – Все мы через это проходили. Может к лучшему, что сразу. Раз – и все. А то так бы неделями сидела, переживала из-за того, что оно случится. Крепись, дружок.
Сжимая дрожащие губы, я посмотрела на девушек влажными глазами, и едва заметно кивнула.
– Нам тебя что, самим тащить?! Давай ползи сюда! – прикрикнул смотритель. Едва не лишившись чувств от этого грубого голоса, я с трудом взяла себя в руки, и на негнущихся ногах направилась к выходу из общей комнаты.
Айриш была полностью права. Раз процедуры не избежать, то наверное хорошо, что ее проведут быстро и сразу. Пара-тройка недель ничего бы не изменили для меня, а значит, нужно просто принять это, смириться и идти дальше. Вне зависимости от того, как мне сейчас страшно и больно.
Глядя вокруг себя словно сквозь призму сна, я подошла к смотрителям, и подчиняясь приказу, последовала за ними по коридорам гарема. Волнение так сильно разрывало меня на части, что я упустила момент, в который со стен пропали картины и роскошные декоративные элементы интерьера, а пол, украшенный то мозаикой, то искусным паркетом, теперь покрывала относительно простая белая плитка. Когда же я наконец задумалась об этом, остатки моего времени истекли: меня завели в небольшой белый кабинет, где за столом сидел доктор, а в соседней комнате, судя по голосам, суетились медсестры.
– Новенькая, на стерилизацию, – коротко сообщил смотритель, подталкивая меня в спину.
– Да-да, помню ее, только пару дней назад осматривал по прибытии, – закивал врач, спеша найти в базе заведенный на меня файл медицинского паспорта. – Кажется, султан назвал ее Литой, так?
– Верно, – подтвердил смотритель. – Господин уже опробовал новую игрушку, так что если и захочет ее снова в свою постель, случится это явно не раньше, чем через те три дня. Так что ее организму хватит времени для реабилитации после инъекции, прежде чем она снова будет готова делать свое дело.
– Ну, сейчас разберемся, – спокойно бросил доктор, просматривая файл. И одновременно крикнул медсестрам: – Эй, дамы, приготовьте препарат для стерилизации, стандартная дозировка!
Услышав приказ, женщины в соседней комнате заметно оживились. Я же невольно обхватила плечи и поежилась, словно от холода.
– Так, чего стоим, красавица? – добродушно хмыкнул доктор, обращаясь ко мне. – Проходи в ту комнату и ложись на кушетку, мои дамы тебе помогут.
Напряженно кивнув, я словно на казнь направилась туда, где медсестры готовили для меня «смертельную инъекцию». Переступив порог, я оказалась в просторной светлой комнате, выложенной белой плиткой. И кушетка, к которой женщины, раздев, провели меня, тоже была белоснежной. Придерживая, они уложили на нее и тут же пристегнули: руки, ноги, туловище. Так, чтоб лишить меня возможности случайно дернуться, когда врач будет делать точный укол. А еще заткнули рот кляпом – вероятно, чтобы я не отвлекала доктора, вздумай вдруг начать ныть. Тут же они вывели на голографическую панель слева трехмерный снимок моих органов в области таза – вероятно прибор, сканирующий меня, размещался прямо внутри кушетки.
В момент, когда доктор вошел в комнату, мне показалось, что я задыхаюсь. Его шаги были четкими, словно удары метронома, и в то же время такими спокойными, непринужденными, будничными! Этот человек не делал ничего для себя противоестественного. Просто типичная для его работы процедура, в которой он не видел ничего садистского или бесчеловечного.
– Спасибо, дорогая, – улыбаясь, подмигнул он одной из медсестер. Той, что подала ему шприц с огромной тонкой иглой, и еще один, такой же, держала на металлическом подносе.
Широко распахнув глаза, я испуганно смотрела на руки в латексных перчатках, которые сбрызгивали мой живот антисептиком, а после протирали его ватным тампоном. Доктор проводил эту процедуру множество раз, и наверное, мог бы легко сделать укол даже не глядя на голографический трехмерный экран. Даже закрыв глаза. Возможно будь на моем месте не собственность султана, а какая-нибудь обычная горожанка, то он бы так и сделал. Но с игрушками вроде меня, все же, нужно было соблюдать осторожность.
Из последних сил я старалась не замычать, сжимая зубами кляп, когда длинная игла нависла над моим животом!..
– Доктор Патишар! – внезапно раздалось вместе со звуком открывшейся двери. Сердитый, властный мужской голос, звучащий с явными нотками гнева, не заставил врача даже вздрогнуть.
– Доктор Дараил, это вы? – не оборачиваясь, бросил он, и не обращая внимания на приближающиеся тяжелые шаги, приставил иглу к нижней части моего живота. Справа, прямо над яичником. Совсем легко, непринужденно его пальцы надавили, и под острием иглы выступила капелька крови…
– Какого черта?! – разъяренно прошипел вошедший, когда крепкая рука в белой перчатке с силой ухватила запястье доктора! И властно сжав его, резким движением одернула, оттаскивая ее в сторону. А после встряхнула, заставляя выпустить шприц из рук. Звякнув, тот упал на пол и отлетел к стене.
– Что здесь происходит?! – раздраженно выпалил доктор.
– У меня к вам тот же вопрос, – отчеканил вошедший мужчина. Высокий, зеленоглазый, с темно-каштановыми волосами и гладко выбритым острым подбородком. Черты треугольного лица резкие, одновременно отталкивающие, но в то же время чем-то привлекательные. – Какого черта вы сейчас собирались сделать?
– Я делал то же, что и обычно! – прошипел доктор, наконец вырвав руку, и теперь потирая передавленное запястье. – Химическая стерилизация новоприбывшей наложницы.
– И вас совсем ничего не смутило? – прищурился мужчина.
– Новую девушку привели сюда по распоряжению главного смотрителя гарема тогда, когда он посчитал нужным. Что в этой ситуации, по-вашему, должно было меня смутить?
– В самом деле ничего?
– Дараил, прошу вас, говорите прямо!
– Значит, вы в самом деле страдаете неизлечимыми нарушениями зрения, раз не обратили внимание на ее волосы? – въедливо проговорил мужчина.
– Ну да, она носительница этого редкого сокровища, и что? – вздернул бровь доктор.
– А то, что вы, как для врача, слишком расточительны, – выпалил Дараил. – Потому что я, будучи на руководящих должностях в имперской службе медицинских исследований, в отличие от вас обладаю пониманием важности носителей столь редкой комбинации генов. Так же, как и осознаю важность изучения каждого из них.
– То есть, вы считаете, что эту наложницу стерилизовать можно будет только после того, как ваша личная лаборатория наиграется с ней? – закатил глаза доктор.
– Именно! – ядовито гаркнул мужчина. – Полное обследование: генетический код, гормональный фон, железы внутренней секреции, и так далее. Все до мельчайших мелочей ради того, чтоб внести ее данные в общую статистику. Это не просто цвет волос, перед нами важная биологическая особенность, которую наука просто обязана разгадать. И вы решили спустить столь ценный экземпляр в унитаз, самовольно стерилизовав его?!
– Послушайте, высказывайте свои претензии главному смотрителю гарема! – раздраженно пробормотал доктор. – Я просто делаю то, что и обычно! Распоряжение о стерилизации новой наложницы исходило от него!
– Не переживайте, выскажу, – протянул Дараил. – А сейчас, во-первых, отвяжите девушку, я лично проведу ее в общие комнаты. Во-вторых, зарубите себе на носу: вы не имеете права проводить с ней какие-угодно манипуляции, не получив от меня на то личного разрешения. За исключением, естественно, тех случаев, когда ее жизнь под угрозой, и ей будет необходима срочная медицинская помощь. Все понятно?
– Да понял я, понял! – вспылил тот, быстрым шагом выходя из комнаты.
Поймав на себе строгий взгляд Дараила, медсестры вихрем поспешили развязать меня. И едва я села на кушетке – всучили мне в руки одежду.
Взгляд этого мужчины одновременно парализовал и невыносимо злил! Он даже не думал отворачиваться, просто нагло смотрел на меня. А когда я начала торопливо одеваться – с издевкой ухмыльнулся.
– Пойдем, – скомандовал он, когда я, застегнув юбку, поднялась на ноги.
Вздрогнув, я последовала за ним к выходу из кабинета. Оказавшись в коридоре, мужчина грубо схватил меня за плечо и повел вперед. Кажется, тем самым путем, которым я сюда пришла… хотя не уверена. В конце концов, тогда я была слишком напугана.
– Слушай меня внимательно, – строго проговорил он. Его голос звучал очень тихо, и все же я прекрасно слышала каждое слово. – Во-первых, не вздумай трепаться в гареме о том, что все еще можешь иметь детей. Только я, султан, доктор Патираш, и через полчаса – так же главный смотритель, будут знать о том, что твоя стерилизация отложена ради моих исследований. Это для твоего же блага, милочка. Люди бывают завистливы, знаешь ли.
– Поняла, – слабо кивнула я.
– Вот и славно. Теперь второе: начиная со следующей недели я подготовлю оборудование и начну работать с тобой. Это надолго, так что в ближайшие месяцы ты на ту кушетку не попадешь. Следовательно, тебе необходимо будет принимать противозачаточные. Я лично после первых анализов подберу, а может и сам создам для тебя подходящий препарат. Чтобы гарантировать, во-первых, предотвращение беременности от султана, во-вторых, отсутствие менструации, в-третьих, при всем при этом – стабильный и естественный гормональный фон, нужный для моих исследований. Но пока ты не начнешь его принимать, и он не отрегулирует работу твоего организма, исполнение твоих обязанностей наложницы тебе противопоказано, о чем я предупрежу султана. Все поняла?
– Да, – напряженно выдохнула я.
– Не переживай так, через пару неделек снова сможешь трахаться! – с издевкой бросил Дараил.
– Скажете мне, когда падать в обморок от счастья, хорошо? – не выдержав, пролепетала я с явной издевкой, и сразу же прикусила язык! Проклятье, видимо, сказалось накопившееся нервное напряжение. Нужно срочно брать себя в руки, иначе буду болтаться в петле у всех на виду, как та фаворитка.
– Не волнуйся, скажу, – хмыкнул мужчина, и от взгляда, которым он посмотрел на меня в этот момент, мне почему-то вспомнилось, что считанные минуты назад он видел меня без одежды! Тут же захотелось прикрыться руками, и кажется, это мое желание Дараил сразу уловил. Более того, оно его немало позабавило!
– Но да-да, я понимаю, что должна радоваться. Ведь благодаря тому, что вы решили сделать меня своей лабораторной мышкой, я еще некоторое время побуду полноценной женщиной с работающей, пусть и спящей под препаратами, репродуктивной системой.
– Надо же, а ведь в светских кругах все как один заверяли, что вы – сама кротость, доброта, обаяние и нежность, – ухмыльнулся он, и от этого тона по коже пробежали мурашки. От паники меня спасло лишь железное понимание того, что он никак не может знать правду. – Никогда бы не подумал, что эти слухи так отличаются от действительности, и на самом деле принцесса Далая прячет под невинной улыбкой ядовитые зубы.
– Но ведь они все равно не делают эту принцессу менее беспомощной, – холодно пожала плечами я, ускоряя шаг, чтобы несколько секунд спустя пересечь порог одной из комнат отдыха.