Наступил февраль 2015 года. Пришло время ехать в Питер на выставку. Здесь я так же, как и в Москве, работал на износ и водил по шесть-семь экскурсий при норме в четыре. Ни у кого не было такой нагрузки. Но при этом я был в итоге единственным экскурсоводом, приехавшим из Москвы, – остальных набрали здесь, в Петербурге; в результате у меня изначально было больше опыта, и мои экскурсии были априори качественнее.
Впрочем, моё преимущество в опыте было не настолько уж велико, другие могли бы достичь подобного, но я с удивлением замечал, что мало кто пытается действовать за пределами своих обязанностей, думать и развиваться.
Вечером я валился с ног от усталости, но вместо того, чтобы бежать в гостиницу, шёл гулять по городу, который стал претендовать в моём сердце на статус любимого. Казалось, что питерская администрация работает куда хуже, чем московская: снег и мусор убирали гораздо медленнее, навигация, особенно в метро, хуже, менее масштабная стройка, много навязчивой рекламы. Но было что-то особенное, цепляющее, душевное.
Возможно, мне сильно повезло с погодой. Говорят, в Питере всё время дождь, снег и дефицит солнца, но почти каждый день над городом плыли лёгкие перистые облака и светило яркое, но совсем не обжигающее солнце.
Я быстро понял, что Петербург можно назвать не только культурной, но и гастрономической столицей страны. Мой новый приятель, руководитель питерских волонтёров Сергей Дорошенко, провёл для меня несколько настоящих гастротуров, познакомив меня с малоизвестными, но качественными барами и кафешками с поразительно вкусной кухней. Мы пробовали мексиканские острые блюда, мюнхенские сосиски, французские десерты (особенно мне понравились торты с ликёром), пышки и блины. Мой новый товарищ больше всего любил хинкали и пару раз водил меня в «Пхали-Хинкали». Мне нравилось проводить с ним время, хотя к его едкому чувству юмора было непросто привыкнуть, но меня восхищала широта его взглядов, неподдельная любовь к Петербургу и энергичность.
С обязанностями руководителя волонтёров Сергей справлялся превосходно, каждый день их число даже превышало необходимое, и при этом все трудились с большим энтузиазмом и при этом довольно эффективно. Как-то я его спросил:
– Сергей, как тебе удаётся собирать людей на мероприятия, добиваться, чтобы они работали и бесплатно, и хорошо?
– Секрет прост: мы берёмся только за интересные проекты. Ни за какие деньги я не выведу волонтёров на скучный проект или на такой, где к ним будут плохо относиться. Ну и потом, генерал должен чувствовать своих солдат. Я сам был волонтёром и стараюсь быть к ребятам близко, приходить на смену первым, а уходить последним, создавать атмосферу. Это, наверное, моя самая главная задача. Благодаря классной атмосфере и интересным проектам к нам приходят потрясающие ребята. Подобное притягивает подобное.
За первые несколько дней работы на выставке я увидел, что этот подход прекрасно работает. Кстати сказать, отсутствие московского руководителя волонтёров, Платона Демокритовича, вообще не чувствовалось. Я поспрашивал у коллег, почему его не взяли, и узнал, что он вовсе покинул команду проекта, но никто не знал почему. Это было странно, так как у меня сложилось впечатление, что он сильный сотрудник, но мне дали понять, что не надо о нём расспрашивать. Зато коллеги меня порадовали тем, что в конце года в Парке Горького в Москве мы откроем наш собственный, постоянно действующий музей.
Разумеется, я выделил время и для культурного досуга. Я посетил несколько музеев, включая Кунсткамеру. Первый музей в истории России меня не очень впечатлил, но крайне порадовал экскурсовод – у него буквально горели глаза, рассказывал увлекательно, много и к месту шутил. Особенно мне понравилась байка о том, что Пётр Великий регулярно заглядывал в Кунсткамеру, так как только в сравнении чётко различимо уродливое и нормальное. Пары минут его экскурсии было достаточно, чтобы понять: этот человек находится на своём месте. Возникал иной вопрос: нахожусь ли на своём месте я?