Сознание возвращалось медленно, зрение застилала пелена, как будто глядишь из-под воды. Ломит все тело, голова раскалывается. По подбородку течет что-то липкое. Отстегнутая непослушными, негнущимися пальцами кислородная маска с гофрированным шлангом болтается у рта. Он облизнул пересохшие губы. Все же катапультирование – испытание серьезное даже для тренированного летчика. Сознание вернулось полностью, но голова все еще кружилась. Летчик отстегнул замок туго затянутых ремней грудной перемычки подвесной системы парашюта. Оранжево-белый купол трепыхался на траве.
А в воздухе уже стрекотали лопасти поисково-спасательного вертолета. Вскоре сильные руки помогли летчику освободиться от тугих ремней подвесной системы парашюта.
– Юра! Лейтенант Гагарин, ты в порядке? Сколько пальцев?
– Три… Я в порядке.
Юрий… Да, его так зовут. Юрий Алексеевич… Гагарин? Тут что-то не то. Последнее, что он помнил, – как рванул держки катапультной системы, и мощный удар вышвырнул его из задней кабины специально переоборудованной «спарки» «МиГ-15УТИ». Потом секундное помрачение сознания – при жестких перегрузках это явление нормальное. Шла обычная отработка катапультирования в рамках программы подготовки в Отряде космонавтов, и это было не первое его катапультирование. Но на этот раз что-то пошло не так.
И хотя все прошло штатно, дело было в другом. Из задней кабины истребителя «МиГ-15УТИ» катапультировался кандидат на первый космический полет, но на землю спустился не лейтенант Гагарин. Это был совершенно другой человек.