Глава 2
В открытую дверь квартиры юркой птичкой выпорхнули аккорды какого-то марша. Антошина мама Ольга Викторовна сегодня была в хорошем настроении, поэтому играла на светло-коричневом пианино что-то жизнеутверждающее.
– Это ты, Антоша? – зачем-то спросила она, хотя в квартире, кроме них двоих, людей больше не проживало. Антоша прислонился плечом к косяку и как можно громче кивнул.
Зато в квартире проживали звери, радостно встретившие хозяина коллективным лаем, мяуканьем и фырканьем. Старую болонку Бемольку завёл ещё в Антошином раннем детстве его папа. Два года назад он уехал на север занимать какую-то солидную должность в местном Доме культуры и поначалу взял Бемольку с собой.
О том, что родители перестали жить вместе, Антоша узнал из видео, которое папа записал на фоне белоснежных просторов и прислал сыну в качестве запоздалого объяснения.
– Это, сынок, наша главная аллея, я теперь тут живу. – В ролике, снятом в разгар невероятно снежной зимы, были видны только сугробы выше человеческого роста и несколько дуг фонарей над ними. Но папе, который с трудом угадывался в окоченевшем дяденьке в пуховике на пуховик, валенках на сапоги и рукавицах на перчатки, очень хотелось поделиться своим восторгом от настоящей зимы. – А вот это Бемолька.
Увидеть белую собаку на белом снегу было практически невозможно. То, что Антоша принимал за угольки чёрных глаз, на поверку оказывалось каким-то мусором, и наоборот – мусор в кадре вдруг принимался быстро бегать, звонко лаять и вилять хвостом.
– Ох, Володя, ты всегда пургу гнал, – усмехнувшись, сказала тогда мама, которая краем глаза наблюдала за белоснежным безумием. И тут же принялась писать папе длинные сообщения о том, что пожилой Бемольке суровый северный климат на пользу не пойдёт.
Первым же рейсом собака была возвращена в родовое гнездо и с тех пор больше не путешествовала.
Вторым четверолапым жильцом их квартиры на седьмом этаже числился мамин сибирский кот Барсик. Был он на редкость пушистым, и мама даже вязала из вычесанной шерсти носки, когда у неё находилось на это время. Времени, однако, было крайне мало – она работала концертмейстером в академическом хоре и преподавала фортепиано в музыкальной школе. Поэтому носки из шерсти Барсика Антоша последний раз надевал ещё в детском саду, и валялась она повсеместно, порой оказываясь в самых неожиданных местах и даже блюдах.
Барсик был гурманом и питался исключительно куриными гребешками. Мама ходила за ними на продовольственный рынок и стояла в очереди к знакомому мяснику.
Барсик подцеплял гребень коготком, резко бросал его о стену и только после этого ел. Вся его кровожадность на том и заканчивалась. В свободное от еды время кот постоянно спал, поэтому вскоре принял форму куба. Когда мама не слышала, Антоша ласково звал питомца Кубарсиком.
– Антоша, – не отрывая взгляда от партитуры, нараспев произнесла мама, – удачно ли ты сходил?
Антоша задумался. С одной стороны, он без проблем продал всех цихлид, но с другой, сильно на этом не разбогател из-за крысёнка. «Лучше, наверное, сознаться сразу», – подумалось зоолюбителю, и он достал из кармана сонного питомца, запустив его по пианинному променаду, прямо в руки играющей маме.
От неожиданности Ольга Викторовна издала душераздирающий крик, запрыгнув на круглый стул пианиста ногами в войлочных тапках.
– Это ещё что такое, Антоша? – завопила она сверху.
– Это крысёнок, мама, – пожал плечами Антоша. – Разве ты не поняла?
– Но раньше я его у нас дома не видела! – стоя на стуле, мама явно доминировала и выглядела немного устрашающе.
– Зато теперь сможешь видеть каждый день, – добродушно сказал Антоша. – Ты ведь в год Крысы родилась, можно сказать, это твоё тотемное животное.
Мамины руки всё ещё тряслись, но она спустилась со стула и стоически доиграла произведение до конца. Кубарсик и Бемолька смотрели на крысёнка облизываясь. Каждому из них хотелось заполучить себе живую игрушку, но Антоша угрожающе покачал головой. Крысёнок тем временем прыгнул в карман его рубашки, там было уютно и безопасно. Мальчик насыпал крысёнку в карман зёрнышек, и сытый питомец, с которым у мамы было так много общего, вскоре уснул.
– Иди обедать, Антоша, – мама окончательно сдалась, протискиваясь между домочадцами в кухню. – Я тут на скорую руку приготовила кое-что.
У всякого талантливого человека есть свои недостатки – невозможно быть успешным абсолютно во всём. Антошина мама, к примеру, совсем не умела готовить. Часто во время приготовления пищи ей приходило в голову новое прочтение музыкальной пьесы, и она начинала судорожно думать об этом, совершенно не контролируя свои действия. Так, однажды в качестве ужина она предложила Антоше хлеб с намазкой из какой-то полужидкой массы – натёртого сыра, смешанного с майонезом и соевым соусом. Хотя изначально намеревалась представить из этих продуктов что-то более грандиозное. Картошку и морковку в оливье она резала на четыре части, считая в уме такты на «раз и, два и», да так и оставляла. Но самой непредсказуемой была начинка у пирожков – в ход могло пойти всё съедобное в доме.
– А как ты назовёшь крыса? – спросила Ольга Викторовна сына, подкладывая ему очередных пирожков в тарелку.
– Леонардо, – отозвался мальчик, откусывая пирожок и пристально вглядываясь внутрь. Оттуда торчала подрумянившаяся крабовая палочка. – Мне кажется, у него очень умный вид. К тому же, как ты заметила, он одинаково хорошо владеет правыми и левыми лапками – как и великий художник, писавший картины обеими руками.
– Мне нравится, – мечтательно произнесла мама. – У тебя хороший эстетический вкус.
