– Ну, и тогда ты начала проходить терапию? – спросила Сьюзан на следующее утро, когда они гуляли по лесу. Шон приехала как раз на кофе, как и обещала.
– Ты шутишь? – Шон погладила Алекса.
– Я пыталась спустить все деньги, которые мне достались.
– И тебе удалось?
– Ну, скажем, у меня было много друзей в то время, – ухмыльнулась Шон.
– Девушек?
– О да! Много девушек, – Теперь Шон могла над этим посмеяться. Кажется, это было в прошлой жизни. Остановившись, она обернулась к Сьюзан.
– Удивительно, что я выжила.
– Расскажи мне, – подбодрила Сьюзан, чувствуя, что Шон нужно поговорить об этом.
– Я бы рассказала, если ли бы помнила хотя бы половину, – отвернувшись и уставившись на деревья, произнесла она. – Однажды утром я проснулась и увидела небо. Я находилась в поле… что-то вроде пастбища, там стояла корова и смотрела на меня. Когда я поднялась, я не представляла, где нахожусь. Я нашла машину в ста ярдах у дороги, закрытую, ключи в моем кармане, – она посмотрела на Сьюзан.
– До сих пор я не представляю, что случилось тогда ночью. Я отправилась туда, где мне когда-то помогли. В приют, как ты его назвала. Они дали мне консультанта и врача, и возможно, я обязана им жизнью, – призналась Шон.
– Я думаю о Лизе, – сказала Сьюзан. – Ей сейчас девятнадцать, и я не могу представить, как бы она прошла через все то, что ты перенесла.
– Это было… очень трудно, особенно в том возрасте, – подтвердила Шон. – Я стала само-разрушительной, как будто, хотела умереть, не нажимая на курок.
– Мне очень жаль, – в Сьюзан заговорили материнские чувства, когда она протянула руку, чтобы успокоить Шон.
Шон искренне улыбнулась, продолжая рассказ.
– Это была другая жизнь. Как будто, я превратилась в иного человека, – тихо проговорила она. – После шести месяцев терапии я снова записалась в колледж. Я потратила все до последнего пенни из страховки отца, но у меня оставались его бизнес и дом. Я не дотронулась до денег Бобби и мамы. Я не хотела. Мой консультант убедил меня инвестировать их, говоря, что может через годы я смогу их принять. Я продала бизнес и дом и нашла напористого брокера, который сказал, что компьютерное производство сильно поднимется, – рассмеялась Шон, вспоминая, какой была молодой дурочкой.
– И что?
– Через пять лет лечения и колледжа, я проверила инвестиции. Неожиданно я стала очень богатой, – сказала она. – Около года я проработала на тяжелой работе. Но больше мне не требовалось работать. Я не собиралась заводить детей, а денег было больше, чем предостаточно. Мой брокер убедил меня продать большую часть акций и инвестировать деньги во взаимный фонд, где они будут в сохранности. Так что я бросила работу и стала волонтером в центре и помогаю людям до сих пор.
– Все эти годы ты помогаешь бесплатно? – спросила Сьюзан.
– Несколько лет назад, они предложили мне постоянную должность, но я не видела в этом надобности.
– Это поразительно, что ты… – начала Сьюзан, но Шон прервала ее.
– Пожалуйста. Я сделала это не ради похвалы, – сказала она. – Просто мне не нужна оплата за эту работу, я сама перед ними в долгу за свою жизнь. Я только хотела отплатить чем-нибудь.
– Я и не собиралась хвалить тебя, – отозвалась Сьюзан. – Я просто думаю, что в сегодняшнем мире людям проще пожертвовать денег. Многие так бы и сделали, – Сьюзан посмотрела в глаза Шон и улыбнулась.
– Но ты жертвуешь не только деньги, – закончила она.
Шон пожала плечами.
– У меня достаточно средств.
– Знаешь, все женщины, с которыми я жила по соседству, никогда не работали, также как и я, – сказала Сьюзан. – Я не знаю ни одной, которая бы отдавала свое время чему-то стоящему. Включая саму себя, – грустно кивнула она.
Шон смотрела на нее, удивленная, искренним раскаянием в глазах Сьюзан.
– Я поняла, что люди, которые становятся волонтерами только из соображений долга, не оказывают никому услугу, – она улыбнулась, чтобы смягчить слова. – Это должно исходить от сердца, быть чем-то действительно важным для тебя. Тем, во что ты веришь.
– Возможно, я просто не сталкивалась с реалиями этого мира?
– Я не хотела, чтобы ты приняла это близко к сердцу и примерила на себя, – Шон схватила Сьюзан за руку. – Не многим приходит мысль стать волонтером.
– Я злюсь не на тебя, – Сьюзан взмахнула руками, отталкивая Шон. – А на свою жизнь. Я чувствую, будто впустую потратила двадцать лет. Меня больше заботило, что происходит в загородном клубе, чем в реальном мире. Удивительно, но я думала, что это и есть реальный мир.
Повернувшись спиной к Шон, она уставилась на деревья.
– Устраивать званые обеды для клиентов Дэвида раз в месяц. О да, какая радость! – с сарказмом произнесла она. – Играть в теннис три раза в неделю с другими женами. Проводить с ними вечеринки, – она посмотрела на Шон глазами, полными негодования. – Все время только с женами. Интересно, чем были заняты все это время наши мужья?
– Сочувствую.
– Ты думаешь, у него постоянно были интрижки?
Шон покачала головой.
– Не спрашивай меня об этом. Это нечестно.
– Думаю, это было именно так, – спокойно сказала Сьюзан.
– Не надо. Это не поможет.
Но Сьюзан продолжала, не обращая внимания на слова Шон. Внезапно она почувствовала, что злится на Дэвида. И на себя. Она развернулась.
– Думаешь, я выгляжу старой? – спросила она.
– Старой?
– На днях я взглянула в зеркало и подумала, Боже, я превращаюсь в Рут. Старую и немодную.
Шон усмехнулась.
– Ты не старая. Ты просто выглядишь, ну ты понимаешь… замужней.
– Спасибо. Но я не чувствую себя старой. Ведь тридцать девять это не старость, не так ли?
Шон открыла рот, но Сьюзан продолжила.
– Тридцать девять это много, когда ты замужем, но когда ты свободна, тридцать девять это все еще молодость. Верно?
Шон засмеялась.
– И что собираешься делать?
– Я хочу подстричь волосы и сделать модную стрижку.
Шон уставилась на нее, сбитая с толку неожиданным поворотом их разговора.
Сьюзан дотянулась до волос Шон.
– Не такую короткую. Тебе, конечно, очень идет, но для меня это слишком радикально.
Она потрогала свою прическу, длина до плеч на протяжении всех двадцати лет.
– Нужно что-то поменять, – пробормотала она.
– Изменения пойдут на пользу.
– Я надеюсь.