С 8 часов вечера пошел мелкий дождь. Полевой командир Самер аль-Диаб изменил задачу диверсионной группе. Боевики перевооружились, в принципе это было единственное, что им пришлось сделать. Ровно в 21.30 два больших пикапа «Тойота» прошли через Восточный проход хребта и, объехав Черный холм с запада, сменили курс, сближаясь с позициями сирийской роты. Двигались они без света, на ощупь, поэтому не всегда удавалось избегать рытвин и канав, что вызывало недовольство бандитов, сидевших в кузове.
Пройдя немногим больше трех километров за одинокими развалинами (когда-то здесь было жилище отшельника), пикапы спустились в небольшой, но глубокий овраг с пологими, заросшими кустами склонами. Али Хакил, командир первой штурмовой диверсионной группы отряда аль-Диаба, а в настоящий момент командир диверсионной группы, отдал команду боевикам покинуть машины. Бандиты выстроились неровной шеренгой на дне оврага. Они были вооружены американскими винтовками «М-16», советскими автоматами «АК-74», один из игиловцев имел российский пулемет «ПК» с двумя коробками боеприпасов.
Хакил посмотрел на часы: 22.02. Достал из кармана камуфлированной куртки миниатюрную радиостанцию:
– Шаран! Рысь!
– Слушаю, – тут же ответил полевой командир отряда, вышедший на время акции на вершину хребта в качестве наблюдателя.
– Мы на промежуточном рубеже.
– Вижу.
– Машины оставляем в овраге, дальше перемещаемся пешком.
– Да! – коротко ответил аль-Диаб.
И добавил:
– Работайте, не кучкуясь, но и не растягиваясь на сотню метров, интервал между бойцами не должен превышать шесть-семь метров.
– Конечно, Шаран, как и положено.
– На следующем промежуточном рубеже – доклад.
– Я помню. Вопрос?
– Давай.
– Что у противника?
– Сейчас не видны ни их позиции, ни подходы к балкам – мешает дождь.
– Его-то нам как раз и не хватало.
– Дождь как нельзя кстати. К тому же это у земли тихо, а на высоте ветер, он гонит тучи на север. Еще час, и дождь прекратится. Вам же за это время следует пройти основной маршрут.
– Да, Шаран!
– До связи, Рысь, удачи!
– До связи.
Али Хакил выключил станцию, вложил в карман, поднял взгляд на подчиненных:
– Внимание. Выходим на равнину, выстраиваемся в шеренгу, интервал шесть-семь метров. Порядок перемещения: сто метров бегом, остановка. При остановке, выбрав укрытие, две минуты передышки, и дальше те же сто метров, таким образом движемся километр. Затем короткий привал, визуальная разведка и уточнение дальнейшей задачи. Направление балки – перед позициями, ориентир – высота Астара. Вопросы? Нет вопросов, всем наверх!
Боевики поднялись на равнину, выстроились в шеренгу. Хакил, как и положено командиру, занял место в центре:
– Вперед, воины!
Шеренга, ломаясь, огибая равнины, канавы и валуны, побежала вперед. Хакил подгонял бойцов, одновременно стараясь поддерживать строй.
Он постоянно отдавал команды через станцию:
– Левый фланг отстает – прибавить; правый, смотреть на меня, держать интервал!
Пробежав сто метров, боевики залегли за укрытиями. Ровно на две минуты. Этого хватит и дыхание перевести, и поправить амуницию – ничто не должно греметь. Ночью в долине, как на реке, слышно далеко. Дождь мешал, но не настолько, чтобы сорвать передвижение. А вот от наблюдателей с противоположной стороны, которые, конечно же, выставлены командованием сирийцев, боевики надежно прикрыты. Сейчас в приборах ночного видения сплошная рябь. Ближе сквозь рябь наблюдатели еще могут увидеть врага, идущего в полный рост, но дальше второго рубежа боевикам можно не таиться.
Диверсионная группа преодолела километр за двадцать три минуты.
В 22.25 она вышла в узкую балку.
Отдышавшись, Хакил вызвал на связь аль-Диаба.
В ответ все то же:
– Слушаю!
– Мы на втором рубеже!
– Отлично. У нас дождь кончается, а у вас?
– Еще моросит.
– Вам остался километр до западной балки. Дальше порядок передвижения рваный, приземленный, выход на исходный рубеж через двадцать минут. В это время противник уже будет в балках. Учитывать те особенности, которые обговаривали при постановке окончательной задачи. Стрелков от рубежа высылай на восточные позиции. Пусть идут отдельно от группы.
– Да, Шаран!
– Сам противника не видишь?
– Нет! Вижу вершину, вернее, ее очертания.
– Ночник пытался применить?
– Пока нет! Применю при выходе на рубеж подготовки атаки.
– Хорошо. Настрой воинов?
– Они делают свое дело как надо.
– Продолжайте.
– Есть! До связи!
Хакил переключил станцию. Осмотрел подчиненных. Боевики кто сидел на камне, кто устроился на валуне, кто стоял, подтягивая ремни и разгрузочные жилеты. Стволы винтовок закрыты презервативами, все же американские «М-16» – капризные штучки, это не советские «калашниковы», которым нипочем ни вода, ни грязь. Брось в лужу, достань и стреляй. Винтовку же, если в ствол попадет вода или грязь, разорвет к шайтану. Хорошо, что американских «М-16» всего шесть штук. И только потому, что автоматов в отряде на всех не хватало. Иначе побросали бы эти «М-16».
Гранаты у боевиков тоже российские: оборонительные «Ф-1» и наступательные «РГД-5». Но и бойцы правительственных войск вооружены русским оружием, а значит, рассчитывать на то, что у них во время боя что-то заклинит или выйдет из строя, не приходится. Впрочем, Хакил не собирался вступать в бой. Расчет аль-Диаба заключался во внезапном нападении на противника с применением различных гранат, которые должны были вывести из строя отделение в левой западной балке, а для солдат восточной балки подготовлен сюрприз в виде пулеметной огневой точки. Но план – это одно, а реальность – совсем другое. Главное – не допустить ошибки, не дать обнаружить себя с позиций наблюдения. Если асадовцы заметят группу, боя не миновать. И боя практически на вражеской территории, а это значит, с минимальным шансом на отход без больших потерь.
Хакил бросил взгляд на часы. Отдал приказ:
– Все ко мне!
Боевики подошли, встали полукругом.
Хакил обратился к бойцу с пулеметом:
– Оман, тебе отсюда выход к позиции отделения неверных в восточной балке. Основная группа атакует западную. Что бы ни происходило там, жди, пока к неверным не подойдет помощь. Вот ее ты и должен будешь уничтожить и в дальнейшем прикрывать отход основной группы на этот рубеж. Отход по моей команде. С тобой пойдет Алим. При выходе на позицию – доклад.
Пулеметчик кивнул:
– Я все понял, Али!
– Запомни, Оман, от тебя и Алима зависит очень многое. Мы не можем вести бой под носом у всей роты. Мы должны покончить с ними в течение нескольких минут и отойти. Пока на их КНП не сообразили, что происходит.
– Не беспокойся, Али, я и неверных положу, и вас прикрою, и подойду с Алимом в эту балку.
– Остальным, – Хаким обвел взглядом группу, – порядок действий следующий: выходим из балки по одному, движемся зайцами, от укрытия к укрытию. Двое с левого фланга, затем двое с правого, двое по центру. Одновременно должно перемещаться не больше двух бойцов. И перебежками метров в десять. Чем ближе к рубежу подготовки атаки, тем ниже, вплоть до полусогнутых или ползком. Мы должны выйти на рубеж незамеченными ни от балок, ни тем более с высоты, с позиций второго взвода, где наверняка в темное время суток усилено наблюдение. Тем более сейчас, когда дождь, с применением приборов ночного видения или ночных прицелов. От скрытого подхода и стремительной атаки зависит наша жизнь.
Один из боевиков воскликнул:
– О чем ты говоришь, Али! Настоящий воин должен только мечтать о смерти в бою с неверными.
– Ты, Басур, хороший воин, ты настоящий правоверный, но не спеши умирать. У нас еще много дел на этой грешной земле. Так что работать аккуратно, на пределе внимания. При выходе на рубеж атаки всем залечь, расположиться в линию с прежним интервалом и подготовить гранаты к бою. Атака по моей команде. Отдохнули?
Боевики закивали. Что для них какой-то километр пешего маршрута!
– Что ж, тогда первыми идут Оман с Алимом. Они по восточному склону. Далее Басур с Курбаном, уходя на левый фланг, Гамир и Будур через полминуты на правый, дальше я с… – он вновь оглядел подчиненных, – с Саидом. За нами…
Хакил определил порядок выхода группы и рассредоточения ее на равнине перед завершающим этапом сближения с целью.
После чего последовал приказ:
– Первые двое, вперед!
Пулеметчики и его спутник быстро поднялись по восточному склону и исчезли за вершиной.
Немного выждав, Хакил отдал команду:
– Басур, Курбан! Вперед!
Как только первая пара вышла из балки, вновь усилился дождь.
Хакил поежился:
– Шайтан, промокли все, и надо было сегодня погоде испортиться. Хотя, с другой стороны, дождь мешает наблюдателям.
И он был прав. Выставленные на позиции второго взвода наблюдатели не могли видеть местность даже до балок.
Пришлось отложить ночной прицел и капитану Волченкову.
Он повернулся к командиру роты:
– Плохо, Адан, ни черта не видно. Запроси лейтенанта Басара, как у него дела?
– Да все нормально, Юра, если бы было что-то не так, Басар сам доложил бы, а если подошли моджахеды, то мы услышали бы стрельбу.
– Когда начнется стрельба, поздно будет.
– Но пока все тихо!
– Вот именно, что пока. Запроси!
– Хорошо.
Капитан Сабир приказал связисту:
– Вызови Басара! Узнай, что у него.
– Есть.
Вскоре связист доложил:
– Лейтенант Басар доложил, что отделения благополучно вошли в балки, начали их осмотр. После чего выйдут на участок между ними.
Сабир посмотрел на Волченкова:
– Вот видишь, все идет по плану.
– По плану, Адан, наблюдатели и мы должны контролировать обстановку у балок, а это невозможно.
– И что?
– Отзывай отделения.
– Но почему? Мы не видим долину, боевики тоже не видят. Наши бойцы, считай, у позиций роты, боевикам же надо пройти более пяти километров, если они решатся на вылазку. Но какая может быть вылазка в такую погоду?
– Какая, спрашиваешь? Очень даже эффективная. В непогоду только и совершать рейды, потому что можно близко подойти к позициям.
– Что это даст?
– Расстрел техники из гранатометов.
– Но и гранатометчики не увидят целей.
– Пока идет дождь. А перестанет?
– Ты преувеличиваешь опасность. Отделения Басара продолжат разведку, вот для них сейчас самая подходящая погода.
– Значит, ты принял решение?
– Да, принял! И не надо меня отговаривать. Скажу больше, я подумал и решил, что после двух часов, не отводя людей Басара, направить в балки сапера рядового Баши, и с ним еще четверых бойцов со взрывчаткой. До рассвета они успеют пробить в грунте на участке между балками траншею. С утра же перебросим туда по отделению первого и третьего взводов, чтобы оборудовали блиндаж, тем более что для этого у нас есть все необходимое. Там, в балках и между ними, встанет второй взвод и персы. Нечего им в резерве сидеть. На передовой самое место. Туда же подведем БМП и на прежние позиции выведем танк, капонир для которого расширит тот же сапер. И получится, что рота продвинется вперед почти на километр.
– Тебе не терпится отчитаться перед командованием?
– И это тоже. Но главное, сначала мы займем более выгодные позиции.
– Это ошибка, Адан.
– Я так не считаю.
– А мое мнение тебя не интересует?
– Оно мне известно, однако решения принимаю я, и я же отвечаю за роту.
– Думаю, что и капитан Давари будет против твоего решения.
– Сколько угодно. И давай закончим на этом.
– Ну что ж, будем надеяться, что твои действия не приведут к плачевным результатам.
Сабир неожиданно улыбнулся:
– Да не волнуйся ты, Юра. Все будет хорошо.
Российский капитан только покачал головой:
– И все же ты допускаешь ошибку.
– Капитан, кто здесь командир?
– Ладно. До чего ж вы упертые ребята.
– Мы такие. Ты лучше скажи, как думаешь, не выставить ли все же Басару дозорных наверху?
– А смысл? Если «духи» рядом, они их снимут без проблем.
– Опять ты за свое, какие «духи»? Игиловцы у себя на хребте или за хребтом. Спят спокойно.
Волченков пропустил слова Сабира мимо ушей:
– Дозорных выводить наверх, в долину, смысла нет, а вот поднять пару солдат по каждому склону обеих балок, дополнительно к передовым дозорам, надо. Но так, чтобы их со стороны видно не было, а они могли видеть ближайшие подходы к балкам со всех сторон.
– Вот. Это другое дело. Здесь ты полностью прав. Связист!
– Да, господин капитан, – ответил сержант Суни Данури.
– Связь с Басаром.
– Сами будете говорить?
– Да!
– Вызываю!
Сабир прошел к связисту.
Волченков вновь попытался осмотреть местность, та же картина, рябь в прицеле.
– Черт! Не видно ни хрена.
Тревога, зародившаяся в груди боевого офицера, не давала покоя. Юрий интуитивно чувствовал: что-то произойдет.
А может, он действительно преувеличивает опасность? Игиловцы не могут знать о выходе второго взвода и потому не будут высылать сюда свою группу. Для уничтожения техники погода самая неподходящая. И дождь начался не сейчас.
И все же тревога не уходила. Капитан приготовил автомат, поставил его на предохранитель. Быстрее бы уж заканчивалась эта проклятая ночь. И этот дождь. Но дождь только усиливался, превращаясь в ливень.
Волченков слышал, как Сабир приказал Басару поднять к вершине бойцов охранения. Ну хоть это. Ближние подходы будут под контролем.
Ливень помог боевикам подойти к западной балке, где работало отделение под командованием заместителя командира взвода, почти вплотную, на расстояние до тридцати метров. На рубеж подготовки атаки. Там Хакил остановил группу, приказав рассредоточиться вдоль всей балки. Вызвал на связь аль-Диаба:
– Слушаю!
– Мы на исходном рубеже!
– Отлично! Приказ – атака!
– Слушаюсь!
Хакил переключился на пулеметчика:
– Стрелок! Рысь!
– На связи.
– Ты еще не на месте?
– Только вышли. Хотел доложить, ты опередил.
– Сколько времени потребуется, чтобы подготовиться?
– Да мы уже готовы.
– Ты видишь балки?
– Вижу.
Дождь резко пошел на спад. Сегодня погода творила чудеса, словно по заказу игиловцев.
– Сейчас вижу. Минуту назад в обзоре была только половина участка.
– Да, Хакил, заметил, что на вершине появились наблюдатели?
– Заметил. Это уже ничего не меняет.
– С ослаблением дождя бойцы окажутся в зоне видимости наблюдателей с основных позиций роты.
– И это ничего не изменит. Преследовать нас не будут. Пешком бессмысленно, а выводить технику – значит подставлять ее под гранатометы.
– А у нас есть «РПГ»?
– Нет, но об этом Сабир со своим русским советником не знают.
– Ты прав.
– Приготовься. Через минуту мы начинаем атаку!
– Да, Али. Мы с Алимом готовы.
– Когда стрелять, помнишь?
– У меня хорошая память.
– Хорошо. Да поможет нам Всевышний.
– Аллах акбар, Али!
Отключив радиостанцию, Хакил передал по шеренге:
– Амину, Гауру, Мурафу и Чарану уничтожение наблюдателей неверных. Остальным приготовить гранаты «Ф-1».
По цепи прошло в ответ:
– Готовы.
Хакил отдал короткую команду:
– Всем! Атака!
Тишину ночи разорвали короткие очереди автоматов. Но уничтожить всех наблюдателей боевики не смогли. Только один получил пулю в голову, второму наблюдателю из ближней балки пуля попала в руку. Бойцы восточной балки успели укрыться. После очередей восточная балка огласилась разрывами мощных оборонительных гранат.
Послышались крики отчаяния и стоны раненых.
На высоте выругался Волченков:
– Твою мать, доигрались!
Сабир растерянно смотрел в бинокль на грибы взрывов, поднявшиеся над западной балкой.
– Адан! – крикнул ему Волченков.
– Да?!
– Срочно связь с Басаром!
Но связист уже сам выполз (почему-то выполз, а не вышел) из своей каморки на КНП:
– Господин капитан, лейтенант Басар.
Сабир находился в шоке. Никак не отреагировал на связиста.
Волченков поспешил к ротному, с противоположной стороны к командиру бежал его заместитель Юнис Маджид.
Юрий опередил сирийца, схватил гарнитуру:
– Второй! Я – Полоз!
– Полоз, где Первый?
– Я за него.
– Мы атакованы, Полоз!
– В курсе. Слушай меня, Второй, попытайся связаться со своим заместителем, уточни потери.
– Какая связь, Полоз?! Я вывожу отделение на равнину. Пойдем к бойцам второго отделения, контратакуем противника. Его позиции в двадцати пяти – тридцати метрах от западной балки.
Боевиков немного, человек десять-пятнадцать. Мы уничтожим этих шакалов.
– Все сказал?
– Да!
– А теперь выдохни воздух и успокойся. Никаких резких движений. Никакого выхода на равнину.
– Но в западной балке умирают мои люди.
– Ты хочешь, чтобы и те, что находятся с тобой, погибли? «Духи» обязательно выставили где-нибудь поблизости мобильную огневую группу или организовали огневую точку. Вылезете – всех вас положат из пулеметов. Ты понял меня, лейтенант?
Волченков перешел на открытый текст.
– Но мои бойцы в западной балке.
– Всех не могли уничтожить. Прояви выдержку, уверен, совсем скоро выжившие, возможно, раненые проявят себя.
– Ждать, когда боевики ворвутся в балку и всем отрежут головы?
– Выставь своих людей на западный склон, открой огонь по позициям боевиков, отправь кого-нибудь смотреть в направлении хребта, где-то там огневая группа или точка противника.
– Мы из нашей балки не удержим даже малочисленную группу боевиков.
– Задержите ее. Всего несколько минут. Ты понял, Омар, всего несколько минут, я сейчас, я быстро!
– Что значит вы?
– Поддержу вас!
Отложив гарнитуру, Волченков, едва не сбив заместителя командира роты, рванул по склону к ближайшей БМП первого взвода. Механик и наводчик находились на месте.
Капитан запрыгнул в люк командира, приказал:
– Механик, заводи! Наводчик, оружие и пулемет к бою!
Рядовые не знали русского языка, но поняли, что от них потребовал русский капитан.
БМП взревела дизелем.
За время нахождения в Сирии Волченков выучил несколько сирийских фраз и слов:
– Механик, ориентир левая балка. Там рубеж боевиков. Туда, вперед!
Механик-водитель кивнул, схватился за штурвал.
БМП-2, буквально выпрыгнув из укрытия, пошла в указанном направлении.
Волченков взглянул на наводчика.
Тот кивнул – без слов понял, что от него требуется.
БМП открыла огонь из скорострельной пушки, обойдя позиции второго взвода. Грибы разрывов тридцатимиллиметровых снарядов выросли вдоль левой стороны балки, отсекая от нее приготовившихся к броску игиловцев. Этого Хакил не ожидал.
Наводчик БМП сместил огонь левее. В зону обстрела попал центр группы бандитов и их правый фланг.
Волченков не спешил. Он приказал наводчику:
– Пулемет!
Ударил «ПКТ» – наводчик мгновенно реагировал на команды российского офицера.
Пулеметный огонь оказался эффективным. Он пропорол всю линию боевиков.
Напрасно открыл ответный огонь пулеметчик диверсионной группы. Пули «ПК» мелкой дробью ударили по броне.
– Оружие, стрелок, зона двести метров вправо, – крикнул Волченков.
Ударила скорострельная пушка, разорвавшая в клочья и Омана, и не успевшего сделать ни единого выстрела автоматчика Алима.
Увидев это, Волченков крикнул:
– Стой!
БМП словно уперлась в стену. Встала, закачавшись, как лодка на воде.
– Здесь! – отдал команду Волченков.
Вырвал из кармана радиостанцию:
– Рысь! Полоз!
– Да, капитан?
Теперь уже открытым тексом говорил лейтенант.
– Пулеметная позиция уничтожена. Свяжись с экипажем, мы понимаем друг друга, но плохо, передай приказ прикрывать меня! Твоим людям прекратить огонь. Но смотреть за позициями «духов». Если кто проявится, гасить!
– А вы куда?
– Ответил бы я тебе, – проговорил Волченков, спрыгивая с БМП, – смотри за «духами» и прикрывай! А я… неважно!
– Можно мне людей в западную балку отправить?
– Можно, Омар, Машку, да и то не везде. Отправляй, но человек пять, остальным держать на прицеле позиции боевиков. И не забудь предупредить о прикрытии наводчика БМП.
– Понял, выполняю!
– Выполняй, друг, выполняй, – проговорил Волченков, пряча радиостанцию и снимая с предохранителя автомат.
Он вышел к позициям игиловцев с фланга. Первые пять боевиков были буквально разорваны на куски прямым попаданием снарядов орудия БМП. Дальше – целые трупы, и только на дальнем фланге – вроде как стоны. Несмотря на разгром банды, от укрытия к укрытию Волченков перемещался осторожно. Выстрелить мог и раненый. А погибать после того, что сделал, не хотелось совершенно.
И осторожность, выработанная в боях, сыграла свою роль. Волченков, пройдя больше половины позиции боевиков, боковым зрением заметил легкое движение за валуном. И прыгнул в сторону. Тут же место, где он находился секунду назад, прошила автоматная очередь, подняв фонтаны пыли. Капитан выстрелил в ответ и перебрался за камень. Стрелявший, видимо, потерял его из виду. Он был ранен и не мог быстро перемещаться. Этим и воспользовался капитан. Он бросился к валуну. Поднявшийся ствол автомата он выбил ногой и прыгнул за валун, резко обернувшись. У земляной глыбы сидел боевик с простреленными ногами и поврежденной кистью левой руки. Он был бледен. Гримаса боли блуждала по его физиономии. Он пытался достать пистолет, но Волченков его опередил. Впрочем, это не составило особого труда. Боевик находился на грани потери сознания. Прозвучала очередь из дальней балки, и поднявшийся было вопль слева затих. Капитан включил радиостанцию:
– Лейтенант! Капитан!
– Да, капитан!
– У меня тут тяжелораненый, похоже, главарь банды. У него дорогая японская радиостанция, крупная длинная цепь и золотые часы. Давай своих парней на позицию «духов». Сам с санинструктором ко мне, остальным на зачистку!
– Понял! Идем!
Волченков не успел положить обратно станцию, как справа возник человек в черной форме.
Волченков крутанулся, направив автомат на этого человека, но услышал:
– Не горячись, капитан. Я – Реза Давари!
Командир взвода иранской гвардии.
Юрий облегченно вздохнул, опустил автомат:
– А ты-то как здесь оказался? Сабир послал?
– Сам взвод повел, когда увидел, что шакалы атаковали бойцов второго взвода в балке. Не давать же им уничтожить весь взвод? А тут ты на БМП. Скажу прямо: впечатлило! А главное, ты все вовремя сделал, непонятно только, чем занимался капитан Сабир?
– Он немного растерялся, Реза! Да и было отчего.
– Но ты же не растерялся?
– Кто-то должен был не растеряться. Ты тоже, например. Ладно. Где там люди Басара?
– Идут! А это кто? – кивнул он на раненого.
– Догадайся!
– Похоже, их главный!
– Думаю, да. Ему нужна помощь. Где же, черт возьми, санинструктор?
– Я своего позову.
– Давай. Без разницы, кто, но этого шакала надо вырвать из лап смерти. Он много чего интересного может рассказать.
Давари вызвал санинструктора, подошел и медик сирийцев. Они оба взялись за раненого. Документов при нем, понятно, не было.
Подошел и лейтенант Басар.
– Что в балке? – спросил Волченков.
– Из десятерых четверо уцелело, шестеро, в том числе и замкомвзвода, погибли от осколков.
– А четверо целы?
– Двое ранены, двое контужены. А вот и ротное начальство.
На позиции появился командир роты. Он уже пришел в себя.
– Спасибо, Юра, – пожал капитан руку Волченкову, – если бы не ты… А я подам рапорт на увольнение. Пусть отдают под суд военного трибунала.
– Не суетись, Адан. Да, ты допустил ошибку, но не имел информации о встречном выходе противника в долину. О том, чтобы здесь создавать новый рубеж, речи вести не стоит. В отчете укажи, что взвод проводил разведку ближайших подступов к позициям, а также возможность дальнейшего развития наступления. Это нормально, такие рейды проводятся часто. А то, что «духи» оказались у позиций, говорит о том, что они знали о разведывательном рейде. Вот об этом обязательно предупреди комбрига. В роте предателя быть не может, отсюда практически невозможно передавать данные врагу, значит, «крот» сидит в штабе бригады. У нас главарь. Возможно, узнаем, откуда у аль-Диаба информация о наших ночных мероприятиях. И командуй ротой, капитан!
– Ты поддержишь меня?
– Поддержу.
– Я подам рапорт не об увольнении, а с ходатайством о награждении капитана Волченкова, умелыми и решительными действиями которого была уничтожена крупная банда игиловцев.
Волченков отмахнулся:
– Не надо ничего, Адан! Давай-ка отводи людей, а то «духи» прочухают, что их диверсионный отряд разгромили, выдвинут на позиции минометный взвод, и тогда нам здесь всем несладко станет.
– Да, капитан.
Забрав тела убитых товарищей и раненых второго взвода, подразделение иранской гвардии и БМП-2 отошли на исходные позиции.
Сабир попросил Волченкова зайти на КНП.
– Скажи, Юра, как построить доклад комбригу?
– Я уже говорил. Ты по согласованию со мной решил провести ночную разведку прилегающей к позиции территории. В ходе разведки взвод, выполнявший рейд, был внезапно атакован бандой игиловцев численностью в пятнадцать человек. В ходе боя боевики были уничтожены, один из них, скорее всего командир, что уточняется, раненым взят в плен. Потери взвода… ну ты сам знаешь, какие потери понес взвод Басара. Для встречного боя это потери небольшие, как бы кощунственно это ни звучало. Все могло закончиться гораздо хуже. Но благодаря личной храбрости солдат взвода, умелому командованию лейтенанта Басара, своевременному вводу в бой дополнительных сил достигнут тактический успех. Обо мне не говори, это ты послал БМП и вообще осуществлял руководство отражением внезапного нападения игиловцев. Это должен подтвердить я, твои взводные, капитан Давари. Поговори с ними. В принципе твоей растерянности, кстати, объяснимой растерянности, никто, кроме меня, заместителя и связиста, не видел. Так что докладывать о том, что в какой-то момент ты утерял управление ротой, не следует. Это в первую очередь хороший урок для тебя, в следующий раз будешь продумывать все варианты возможного развития событий. Ты хороший командир, офицеры и солдаты тебя уважают, но наступательные бои ты ведешь впервые после долгих лет тяжелой обороны. Это боевой опыт, Адан.
Сабир вновь пожал руку российскому капитану:
– Спасибо, Юрий Георгиевич, никогда не забуду твоего благородства, но укажу правду: ты решил исход боя и должен быть награжден.
– Это твое право, я ни на чем не настаиваю. Дело – в другом.
Сабир удивился:
– Что ты имеешь в виду?
– Скоро «духи» узнают о гибели диверсионной группы, если уже не узнали, это вызовет ярость у главаря аль-Диаба, и он обязательно выведет на позиции огневой взвод. Поэтому следует немедленно отвести всю технику с позиций на расстояние, недосягаемое для игиловских «М-120». Бойцов – в укрытия, нам оставить КНП и также укрыться на тыловой стороне высоты. И это надо сделать немедленно, Адан. Иначе «духи» могут уничтожить часть боевой техники, а вот этого, несмотря на начальный тактический успех, командование нам не простит.
– Я понял тебя. Связист!
– Я, – ответил появившийся сержант Суни Данури.
– Передать приказ во взводы: технику вывести из капониров и отвести на глубину в километр в зону недосягаемости игиловских минометов, личный состав в укрытия, оставив на позиции минимум наблюдателей. Заместителю быть на тыловой стороне высоты, туда же спустимся и мы. Вопросы есть?
– Никак нет, господин капитан.
– Выполнять. И будь пока на месте, мне еще в бригаду доклад передать надо. Потом пойдем в безопасное место, посмотри, что взять с собой.
– Понял, господин капитан.
Связист ушел. Буквально через пять минут БМП, танки, автомобильные тягачи, имеющие на прицепах полевые минометы, взревели двигателями и начали отход.
Сабир в сопровождении Волченкова зашел на узел связи.
– Дай-ка мне дежурного по бригаде!
Оперативный ответил тут же:
– Пальмира!
– Я – Евфрат, кто-нибудь из командования на месте?
– Только я и дежурный по штабу.
– Примите доклад о проведенных мероприятиях.
– Включаю запись, докладывайте, Евфрат!
Сабир слово в слово передал то, что посоветовал Волченков.
– Это же ЧП! – воскликнул оперативный дежурный.
– Поэтому-то я и спросил, есть ли в штабе кто-нибудь из командования.
– Передаю информацию комбригу! Ожидайте его вызова.
– Через десять минут, не раньше, я меняю место дислокации.
– Хорошо. До связи.
Сабир кивнул связисту:
– Сворачивай станцию, внизу развернешь, будем ждать вызова командира бригады. Что у тебя еще надо взять?
– Компьютер, портативную станцию, спутниковую.
– Давай, поможем.
Офицеры упаковали аппаратуру, и группа управления спустилась к подножию склона высоты Астара.
Напрасно связист Самера аль-Диаба пытался вызвать Хакила. Он вновь и вновь кричал в микрофон:
– Рысь! Я – Шаран, ответь! Рысь, ответь!
В эфире молчание.
Боевики на хребте слышали приглушенные взрывы, это их не удивило – диверсанты должны были начать атаку с применения гранат. Но вот буханье орудия боевой машины пехоты взволновало их. Диверсанты выходили в рейд без боевой техники. Возникал вопрос: откуда стрельба пушки БМП? И Хакил молчал.
На наблюдательный пункт поднялся заместитель Самера аль-Диаба, Аббас Фаур.
– Плохие новости, Самер.
– Говори, – отозвался главарь.
– Водители оставшихся в овраге пикапов в начале нашей атаки поднялись наверх. Сначала они ничего не видели из-за дождя, потом, когда дождь стих, они увидели вышедшую с позиций неверных БМП. Она расстреляла в упор из скорострельной пушки и пулемета группу Хакила. Затем на позиции наших воинов вышли остатки взвода, проводившего разведку, и персы. Очевидно, Самер, что группа Хакила уничтожена. Трупы видели водители.
– Как они могли подробно видеть то, что происходило в балках?! – нервно вскрикнул аль-Диаб.
– У них были при себе мощные ночные бинокли.
– Где эти водители?
– Я приказал им вернуться!
– Как прибудут – ко мне!
– Да, конечно!
– Значит, проклятые неверные переиграли нас?
– Придется признать это. Боевые возможности правительственных войск, к сожалению, благодаря русским растут. И мы ничего с этим поделать не можем.
– Ты считаешь, что это русский раскрыл наш замысел?
– Мог и перс, что командует взводом. Персы умелые воины.
– Твари они, собаки!
– Согласен, но это не умаляет их достоинств.
Аль-Диаб сплюнул на землю. Взглянул на заместителя:
– И какого шайтана ты до сих пор здесь?
– А где я должен быть? – удивился Фаур.
Аль-Диаб заорал, сорвавшись:
– Срочно вывести на боевые позиции к Черному холму минометную батарею и открыть по позициям неверных беглый огонь! За развалины вывести танковый взвод, ему обстрелять высоту Астара и позиции взводов! Накажем неверных, Фаур! Они должны заплатить большую цену за содеянное!
– Но, Самер, ты же сам говорил, что командующий запретил применение минометов и танков даже в демонстрационных целях, в отвлекающем маневре.
– Тогда была другая ситуация. Тогда были живы воины Хакила и он сам. Теперь обстановка изменилась, и не отреагировать на действия неверных мы не имеем права.
– Может, вы сначала свяжетесь со штабом в Таре?
– Выполнять приказ! – заорал Самер аль-Диаб. – Немедленно!
– Слушаюсь.
Спустя тридцать минут по позициям сирийской роты открыли огонь все восемь минометов «М-120» и четыре танка, выведенные на позиции.
Грибы разрывов накрыли высоту Астара, позиции роты. Но бойцы были надежно укрыты, техника отведена – игиловцы тщетно тратили снаряды и мины.
Находившиеся за холмом капитан Сабир, Волченков, старший лейтенант Маджид и сержант Валар заложили уши, чтобы не оглохнуть. Рядом, несмотря на грохот, санинструктор сержант Весам Хайдур оказывал помощь захваченному Хакилу.
Сигналом вызова сработала ротная радиостанция.
Связист ответил и, тут же прикрыв трубку ладонью, крикнул ротному:
– Господин капитан, на связи командир бригады!
Сабир взял трубку:
– Евфрат!
– Пальмира, что у тебя происходит?
– О бое в долине вам уже доложили?
– Да, я спрашиваю, что сейчас происходит, я слышу разрывы снарядов.
– Так точно, опомнившиеся боевики вывели на позиции минометную батарею и танковый взвод. Сейчас они обстреливают позиции роты.
– Они не сожгут технику?
– Никак нет, Пальмира! Техника отведена на километр в тыл. Ни минометы, ни танки ее не достанут. Личный состав в укрытиях. Боевики тратят мины и снаряды, не нанося нам ущерба. Не исключено, что им удастся разбить КНП, но это поправимо.
– Значит, говоришь, минометы и танки?
– Так точно.
– Координаты позиций батареи и танкового взвода дать можешь?
– Это квадрат…
– Минуту.
Комбриг, видимо, посмотрел карту:
– Значит, это до хребта?
– Так точно.
– Своими «Т-72» не пытаешься достать их танки и батарею?
– Никак нет. Это бесполезно.
– Ты прав.
– Кроме того, батарею прикрывает Черный холм. Он вообще сильно мешает нам, так как загораживает восточный проход – единственное место, где рота при поддержке авиации или реактивной артиллерии может прорвать оборону игиловцев и выйти к высоте Джатель, развивая наступление на Тару.
– Авиация, говоришь? Это мысль. Держитесь, до связи!
– До связи!
Сабир вернул гарнитуру связисту.
Волченков спросил:
– Что, Адан?
– Комбриг затребовал координаты вражеской батареи и танков.
– Планирует нанести удар «Градами»?
– Не знаю, не уточнил, а вот применение авиации его заинтересовало.
– Так, реактивная батарея сейчас стоит в пяти километрах севернее поселка Саар, от Саара до наших позиций семнадцать километров, от нас до позиций «духов» где-то около шести, итого выходит порядка тридцати километров. Максимальная дальность стрельбы «Града» осколочно-фугасными снарядами около сорока километров. Системы достанут «духов» легко, вот только танки они не уничтожат, это не бэтээры, а минометная батарея. Она закрыта холмом, расчеты побить может, поджечь тягачи. Неэффективно.
– Комбригу видней!
– Это понятно. Что ж, подождем, посмотрим, что он придумает.
Дальше все произошло очень быстро. Спустя двадцать пять минут в небе послышался звук реактивных двигателей самолетов. Их было как минимум два. Из-за облаков самолетов не было видно. Да и шли они на приличной высоте, дабы не попасть под огонь переносных зенитно-ракетных комплексов. О наличии таковых информация у ротного отсутствовала, но это не тот уровень, чтобы знать все о вооружении крупной группировки ИГИЛ, обороняющей целое направление. Еще не стих характерный звук самолетов, как над развалинами у подножия хребта поднялись огненные смерчи разрывов авиационных бомб. Стало ясно: работает пара российских фронтовых бомбардировщиков «Су-24». Отстрелявшись на первом заходе, они на какое-то время ушли в сторону. Пропал и звук двигателей. Ненадолго. Спустя еще минут десять такие же огненные смерчи возникли за Черным холмом.
Самолеты, сбросив бомбы, ушли на восток, к авиабазе.
Огонь игиловцев прекратился. Над холмом и развалинами поднимался черный дым. Он был виден даже на фоне ночного горизонта.
Волченков взглянул на Сабира:
– Вперед, Адан, наверх, на КНП, если там что-то осталось, посмотрим результаты авианалета.
Сабир кивнул и бросил связисту:
– Ты с нами!
– Есть, господин капитан.
Оставив заместителя командира роты у подножия холма, командир роты, советник и сержант поднялись по тропе наверх. Как ни странно, снаряды и мины срезали переднюю часть вершины, наделав воронок на восточной вершине, но не задели командно-наблюдательного пункта. Офицеры и сержант прошли на КНП. Данури присел в углу, приготовил радиостанцию. Сабир и Волченков подошли к амбразурам, миновав перевернутый стол, стулья, подставку для карты. Российский капитан поднял ночной бинокль. У Сабира он оказался разбитым. Где и когда, ротный не помнил.
Сплюнув от досады, он спросил Волченкова, рассматривавшего район хребта:
– Ну что там, Юр?
– Так, по танкам. Два горят, у одного сдетонировал боекомплект и вывернуло башню, четвертый отползает к проходу. Он поврежден, но еще на ходу. Пушка упала, значит, сорваны стабилизаторы. Потребуется серьезный ремонт. Минометная батарея. Отходят три машины с прицепными минометами, как уцелели – непонятно. Еще два миномета катят вручную боевики. Итого получается, бомбардировщики уничтожили три танка, два вот-вот рванут от детонации боекомплекта, и как минимум три миномета. Видимо, на позиции батареи точно легла только одна бомба, и значит, экипажи использовали свободнопадающие, а не корректируемые фугасные бомбы. Эти падают под большим углом, но надо отдать должное пилотам, бомбы положены филигранно. Лучшего результата достичь было просто невозможно. Холм сильно разрушен.
– Значит, боевики лишились четырех танков, если один здорово поврежден, ремонтировать его игиловцам просто негде. Завод находился западнее Тара и был уничтожен все той же российской авиацией еще до выхода основной части авиагруппы. И плюс три миномета.
– Не факт, что два, которые тащат на себе боевики, пригодны к применению.
– Раз тащат, значит, пригодны.
– Спорное утверждение, но будем считать, что бомбардировщики уничтожили три миномета. И четыре танка. Неплохой подарок, учитывая разгром диверсионной группы, заполучил этой ночью господин аль-Диаб. А если еще Диаб вывел минометы и танки на боевые позиции без разрешения аль-Ахдара, то я ему не завидую. Вряд ли командующий простит Диабу такие потери. И потери, считай, на пустом месте.
Сабир поднял стулья, стол, присел, закурил:
– Непонятно, почему командир бригады полковник Ганури до сих пор не привлекал авиацию. Ведь русские пилоты за полгода смели бы все основные опорные пункты противника.
– Потому что, Адан, нельзя!
– Что нельзя?
– Нельзя применять авиацию без корректировщика даже по участку за хребтом. Да и по хребту тоже.
– Но сегодня же применили?
– Применили по целям, которые находились до перевала.
– Ясно. Бить дальше – значит заполучить риск разрушения древних сооружений Пальмиры? Ведь они начинаются практически от крепости на холме Джатель, а до нее какое-то старинное селение, там еще до войны раскопки велись, так?
– Именно, Адан. Хребет тоже может представлять археологическую ценность. Я слышал что-то о пещерах на противоположном склоне. Так что здесь не все так просто.
– Но радует уже то, что собака аль-Диаб хорошенько получил по зубам.
– Радоваться рано. Давай команду на возвращение техники! Сегодня, да и в дальнейшем аль-Диаб, или кто сменит его, вряд ли решится выводить танки и минометы на прежние позиции. Авиация преподала хороший урок боевикам.
– Да, конечно!
– И надо пообщаться с захваченным игиловцем. Думаю, это он командовал группой, а значит, знает немало.
– Согласится ли отвечать на вопросы?
– Заставим. Значит, ты давай команду на возвращение техники, рассредоточение ее на прежних позициях, если они не разрушены, выставляй усиленное охранение, черт его знает, как воспримет аль-Диаб свое поражение. Подстрахуемся. А потом отдыхать. Мне еще на встречу с Главным военным советником ехать.
– Да, я помню! Связист!
– Я, господин капитан.
Сабир приказал:
– Связь с командирами танкового, минометного взводов и боевых машин пехоты.
– Есть!
– Давай! – сказал Волченков. – Распорядись и подходи к пленному.
– Понадобится переводчик, впрочем, с переводом справится и заместитель.
– Разберемся. Не забудь доложить в бригаду о результатах авианалета.
– Они уже извещены. Экипажи бомбардировщиков доложили.
– Летчики не могли видеть, что они поразили.
Но полковник Ганури опередил ротного, сам вызвав Сабира.
Оставив командира роты на КНП, Волченков спустился к подножию высоты.