Последние лучи солнца вот-вот уйдут с поляны. Красно-лиловые облака расплывались и таяли в небе. Алан смотрел в окно машины, наблюдая за мелькавшими пейзажами за стеклом. Главной его целью не восхищаться этой красотой, а держаться, с ужасом ожидая приближения трагедии. Он боялся смотреть на отца и мать на передних сидениях, стоило ему на секунду взглянуть в их сторону, как в груди всё сжималось, а воздух в лёгкие поступал редкими рывками. В его жизни снова судный день, где он будет лишь наблюдателем.
Они направлялись в Сан-Франциско. Но так и не доехав до отеля, поездка закончилась для семьи Рамирес в Пало-Альто на автостраде Бейшор. Алан до последнего не смотрел в сторону лобового стекла. Даже когда подъезжал грузовик с водителем, одержимый демоном, даже когда родители закричали и машины столкнулись. Он до последнего смотрел на закат.
Вдребезги разгромленная машина от столкновения с грузовиком на автостраде. Салон запятнан кровью. Со стороны любой бы подумал: и пассажиру на заднем сиденье не выжить. Однако Алан выкарабкался из перевернувшегося и вылетевшего на обочину автомобиля. Бензин редкими каплями сливался на дорогу. В топливный бак попал кислород, и если промелькнёт искра, то этого будет достаточно для возгорания. Будто каждая секунда на счету, парень цеплялся за маленькие камушки, хаотично разбросанные на пропахнувшем бензином асфальте, тем самым оставляя глубокие порезы на запачканной пылью и дорожной грязью ладонях, и полз. Он мог остановить весь этот ужас, вернуть время на пять минут назад. Знал, что имел возможность предотвратить эту аварию, в которой принял роль соучастника, но выбрал другой путь, и теперь его родители заплатили за это самой дорогой ценой: своей жизнью. Алан закусил губу, пытаясь подавить собственный крик боли от чувства вины, но слёзы стекали по его щекам, смешиваясь с кровью и пылью.
– Простите меня…, – шептал парень, повторяя снова и снова, стараясь собрать остатки силы для того, чтобы продолжить движение с переломанными ногами и сильной боли в спине и висках.
Он причастен к смерти того, кому был благодарен. Того, кого на самом деле полюбил, несмотря на то, что не был с ними связан кровью и говорил совсем иное дьяволице до свершения первой части их плана.
Машинист громоздкого грузовика скрылся с места преступления. Его машина не так сильно пострадала. Пугающая тишина наполняла пространство. Никого, кроме погибших родителей и ещё живого Алана на автостраде. Нет поблизости человека, который мог бы вызвать скорую помощь. Ежели не интенсивное возгорание машины решит судьбу Рамиреса-младшего, тогда тяжёлое физическое состояние утянет на тот свет за родителями. Алан ещё не готов отправляться в Ад, а тем более раскрывать свои карты насчёт вернувшихся воспоминаний и способностей, восстановившись здесь и сейчас. Если он отправится в преисподнюю, то всё это было зря, и парень мог хотя бы спасти жизнь своим родителям, не перемещая их души в чужие тела. Ему оставалось только надеяться, что Лейла не предаст его и последует их плану, пока он лежит на асфальте и теряет сознание.
Спустя пару дней после происшествия Алан очнулся в больничной палате. Вселившаяся в тело дьяволица не излечила его от переломов позвоночника и ног как бы ей этого не хотелось. Движения белокурого парня сковывал катетер, введённый в центральную вену, и гипс на двух ногах. Нескончаемая боль в теле не покидала, как бы он не пытался внушить себе: «Надо терпеть». От прокручивающейся вновь и вновь мотивирующей фразы в голове у Алана прокатилась по щеке горячая солёная капля. Слеза упала на ключицу и слилась с холодным потом.
– Больно…
По телу пробежали мурашки. В тошнотворно белой комнате с больничным запахом послышался лёгкий скрежет зубов. Не получается быть сильным, не выходит внушить себе: «Всё хорошо».
Солнечный свет освещает палату и настолько яркий, что паренёк зажмурил глаза, не выпуская поток слёз. В это утро он не думает ни о чём кроме неимоверной боли, со временем угасающей и меняющейся на мысли о чудесном солнечном дне, который, к сожалению, тот упускает.
Через пару дней становится ясно: Алан снова позабыл свою прошлую жизнь в другом мире, знакомство с Лейлой – всё до их встречи у качелей. Психогенная амнезия после травм и стресса. Длится беспамятство уже третьи сутки. «Почему я не могу вспомнить, что произошло? Казалось бы, времени прошло слишком мало между числом, когда сидел на качелях и читал книгу, и позавчерашним днём. Но все прошедшие дни такие туманные, будто это было несколько лет назад или вообще видел в своём сне». Алан сосредоточился на своих воспоминаниях, но всё путается в памяти, словно кто-то намеренно стёр воспоминания и отводит от истины.
Парень не представляет, что могло произойти что-то страшное с родителями и тем более, что в его теле сидит существо, то ли разрушившее его спокойную жизнь, то ли спасшее будущее. Алан ждёт отца и мать. Ждёт, совсем как маленькие наивные дети или подростки, неважно, которых положили в больницу, но им уже столь осточертела больничная еда и так сильно они соскучились по родным и дому, что начинали ныть каждому вошедшему в палату о том, как хотят поскорее выписаться и увидеться с родными.
Будучи прикованным к кровати, Алану почти нечего делать, ведь нет телефона или книг, ни болтливого соседа. Остаётся наблюдать как каждый день сменяет ночь. Он всё ещё не может встать с постели и по этой причине, считает каждую минуту своего бессмысленного ожидания посетителей. Прислушиваясь к малейшему шороху за дверью, какой раз наивно расплывается в улыбке в ожидании знакомых лиц на пороге палаты. Разочарование.
На протяжении всего времени нахождения в больнице его единственными посетителями были сотрудники больницы. Они не отвечали на вопросы: «Где мои родители?» и «Что произошло?», только с жалостью глядели на парня и пытались выдавить улыбку, чтобы хоть как-то поддержать. Так казалось Алану. Однако в глазах сотрудников больницы Пало-Альто вовсе не жалость, а страх. В их палате странный человек, внутренние органы которого отличаются от органов обычного человека. Это выяснилось во время операции пациента. Мальчик с заострёнными ушками, как у эльфа, спрятанными под белой копной. Одна внешность вызывала у посторонних много вопросов. Восстановился Алан невероятно быстро для больного, попавшего в больницу после громкой аварии на этой неделе с девяти переломами и ожогами третьей степени. Одиннадцатого декабря машина семьи Рамирес всё-таки взорвалась на той автостраде.
Дьяволица не вмешивалась в жизнь Алана те три дня, не могла. Она крепко спала, восстанавливая силы после свершения великого плана по обману жнецов. Ей удалось успешно отправить души родителей в тела чуть ли непогибших новорожденных детей. Души тех новорожденных незадолго до этого уже покинули тела и были отправлены в другой мир самими жнецами. Так как дети уже вычеркнуты из списка жнецов, то ошибку долго не обнаружат. Лишь при пересечении с другими душами, которых должны отправить на распределение. В мёртвых телах родителей Алана дьяволица поселила души-подделки, созданных с помощью магии крови до аварии.
Первые моменты после пробуждения стали для Лейлы как возвращение из мира сновидений с розовыми облаками в суровую реальность, где перед ней комки серых запутанных нитей. Она постепенно осознавала, что находится в теле Алана, ощущая его собственные мысли и эмоции, но пока не вмешивалась в его сознание, а изучая обстановку.
В итоге её поразило, что Алан ничего не помнит до их встречи, даже вернувшееся воспоминания о другом мире позабыл. Поэтому дьяволица решила понемногу подключать его воспоминания маленькими обрывками, начиная с хороших и переходя к плохим. Лейла понимала, что её действия в теле Алана должны быть предельно осторожными и ограниченными, чтобы полностью не нарушить его естественный ход мыслей и воспоминаний. Иначе это может вызвать стресс и отказ вовсе вспоминать все произошедшие события.
Каждый раз, когда Лейла замечала, что начинает погружаться слишком глубоко в его воспоминания, она старалась моментально отвлечься и вернуть юношу в реальность. Всё происходило как борьба с самой собой, где каждая победа означала приближение к достижению цели, а каждое поражение могло обернуться катастрофой.
Алан чувствовал, что его разум как бы обволакивается густым туманом, который то и дело мешал ясно вспомнить происшедшее. Однако воспоминания с той аварии всё-таки вернулись: резкий шум колёс машин, пытающихся притормозить, вскрик матери, а после тяжёлое дыхание забивает полностью слуховой аппарат. Вернулись воспоминания и о прошлом мире, о сделке с Лейлой, – абсолютно всё, и это вызвало панику. Как вдруг снова сработал защитный механизм разума. Отчётливые образы прошлого, усиливающие страдание и вину, забывались уже через пару минут. Каждый раз, когда Алан пытался собрать кусочки прошлого, словно собирая пазл, он ощущал, как ускользает из рук последний фрагмент, потому что страх овладевал перед жутким образом прошлого. И даже с помощью дьяволицы не получалось собрать всю картину, чтобы она не разрушилась спустя десять минут или час. Несмотря на это, Лейла насильно возвращала воспоминания обратно, заставляла хранить их в памяти.
На пятый день Алан не сказал ни слова, не желал есть и пить. Опустошённый взгляд Рамиреса был направлен в потолок. Он часами глядел на него. В его глазах замерла тоска, одиночество и боль от утраты. Тысячи невысказанных слов и чувств застряли на кончике языка вместе с беспомощным криком, который очень сложно удержать, но внутренний барьер не позволял показать страх, панику, отчаяние.
Санитары заметили опустевший взгляд паренька некогда лучезарных глаз и искажённое лицо, не реагирующее на физическую боль от уколов. Рухнул беззаботный детский мир. В какой-то момент, когда уже казалось, что Алан окончательно погряз во мраке своих воспоминаний, произошёл неожиданный поворот событий.
В тот вечер, когда он упрямо отказывался от еды и общения, с предупреждающим стуком зашёл врач. Он взглянул на медсестру. Та сидела возле больничной койки с тарелкой каши. Она что-то прочитала в этом взгляде, поднялась со своего места и вышла из палаты, оставив перед этим тарелку с едой на столе.
– Привет, Алан. Прости, что побеспокоил, есть важный разговор.
Алан уже видел этого врача. Он не раз к нему заходил, чтобы узнать о состоянии своего пациента. Рик Хэнсон-Джейл – опытный хирург этой больницы и оперирующий Алана Рамиреса. А вот зашедшего за ним парня блондин видел впервые. Подросток явно чем-то недоволен, направленный взгляд на Алана укоризненно пронизывал его с пят до головы. Любой почувствует себя неловко, но Рамирес молчал не по этой причине, ему было всё равно на пришедших гостей. Он пустым взглядом смотрел на посетителей.
– Мы опросили дальних родственников из твоей семьи, к сожалению, ответа от них мы не получили. Поэтому я собираюсь подписать документы на опекунство.
Вполне ожидаемо, потому как самые близкие все мертвы, а дальние родственники из Мексики не в том финансовом положении, чтобы потянуть ещё один голодный рот и вообще приехать за ним в другую страну.
– Я уже подал документы в суд пока что на временное опекунство. Дальше оформлю постоянное опекунство, но на это может уйти несколько месяцев. Ты согласен с таким решением проблемы по определению твоего следующего места жительства? – Рик сразу приступил к сути дела, не представляя имени парня рядом с ним.
Очевидно, что рядом с ним его сын, который не согласен с решением отца приютить незнакомца. Слишком похожи: одинаковый цвет волос, серые глаза, есть схожесть в острых чертах лица. Алан медленно поднял взгляд на врача. Лицо белокурого парня оставалось безразличным, но с внутренним неприятием предложения пульсировала искра надежды на то, что благодаря этому получится прийти в себя в окружении новых людей и приступить к поискам брата по плану.
– Сейчас я… я не могу принимать взвешенные решения. Но я благодарен за вашу заботу и помощь, – наконец проговорил Алан, его голос звучал устало.
Врач кивнул, понимая, что это непростая ситуация для молодого человека.
– Ты не один, Алан. Здесь есть люди, которые хотят помочь тебе вернуться к нормальной жизни. Не бойся просить помощи или высказать свои мысли. Постарайся дать мне ответ до завтрашнего утра, чтобы в случае чего я мог приступить к оформлению оставшихся документов и после выписки ты поехал с нами. А пока хочу представить тебе Райана. Он мой единственный сын.
– Рад знакомству, – выдавил улыбку Алан, глядя на хмурое лицо парня, старше его примерно на два-три года.
– Взаимно, – раздражённо бросил Райан Хэнсон-Джейл. Очевидно, врал.
Ему не до новых членов семьи. Совсем недавно убили его мать. Тело, которой истязали настолько, что чудом удалось распознать. Лучше бы отец занимался не документами по опекунству и больным ребёнком, а выяснял причину смерти мамы. Медные пряди упали на лоб, прикрывая хмурые брови и немного скрывая презрение на его лице.
– Надеюсь, что ты откажешься от предложения моего отца.
– Кх-м, – доктор лет сорока пяти хрипло прокашлял. – Давай без этого, Райан. – Трое в палате сделали небольшую паузу. Старший из них подбирал нужные слова. – Он говорит это не от злости к тебе, а по личным причинам. Пожалуйста, не принимай сказанные сейчас слова всерьёз.
Мужчина с большими добрыми глазами широко улыбнулся. Показались ровные белоснежные зубы, несмотря на возраст. Тяжёлая рука доктора утешающе легла на плечо Алана Рамиреса. Лёгкие похлопывающие движения ладони немного успокоили встревоженного парня. Ему не хватало подобной поддержки от других людей.
«Это насупленное лицо парня потом не исправить. Его отец не пластический хирург и не поможет ему избавиться от морщин в будущем», – отметила Лейла. Посмотреть на красивых посетителей ей только в радость. «У тебя нет времени продолжать винить себя и бездействовать, Алан. Тебе нужно согласиться, чтобы тебя не ограничивали стены детского дома в поисках твоего брата. После связи с Люцифером нас начнут преследовать приспешники Сатаны, магией не получится много пользоваться и наличие денег и связей Рика помогут нам».
В такой ситуации возникло явное противоречие. Хочется вернуться к нормальной жизни, но страшно впутывать кого-либо ещё в его борьбу с Мелиссой и Люцифером. Как бы Лейла не была права, Алан уже открыл рот, чтобы отказаться от предложения Рика Хэнсон-Джейла. Они найдут другие способы достичь цели, без новых потерь невинных. Вот только дьяволица не позволила, заняв главную роль в теле Алана, сказала вместо него:
– У меня нет другого лучшего варианта, кроме как пойти с вами. Я очень вам благодарен. Хочу пойти с вами, – твёрдо заявил белокурый парень.
– Пф, – взгляд рядом стоящего Райана за спиной доктора стал ледяным, одна его бровь чуть дрогнула. Наконец-то морщины расправились и показалась гладкая переносица. Губы Райана плотно сжались, абы не съязвить, но недолго он продержался. – Отец тебя лишь взял из жалости. Не радуйся раньше времени, тебя ждёт ещё много проблем.
После таких слов, больше похожих на угрозу, парень метнул злой взгляд сначала на Алана, а потом на отца, и поспешно вышел из палаты, громко хлопнув дверью. Доктор не знал куда себя деть, настолько ему было стыдно за воспитание своего уже взрослого сына. Отчасти он сам виноват, ведь не помог тому справиться с утратой Ванессы, мамы Райана. Работы было слишком много в последнее время. А может, он сам себя ею нагружал, так как начинал сходить с ума. Возможно, Райану бы тоже помогли жесты поддержки, однако ничего не было, доктор не нашёл в себе сил в то сложное для них время, и подросток самостоятельно справлялся с душевными терзаниями. Видя, как пациенту уделяют больше внимания, чем ему, он сильно разозлился.
Проглотив застрявший ком в горле после сказанного ушедшим Хэнсон-Джейлом, Алан сказал доктору, что всё хорошо, он не в обиде. Лейла, всё ещё полностью управляя телом, еле сдерживала приступ смеха. Уж больно забавными казались для неё слова ушедшего Райана: какие проблемы может доставить семнадцатилетний подросток, когда за ними следит Люцифер с его будущей женой и любое неверное действие может закончиться их казнью? Вот кто по-настоящему доставит неудобства в их жизни.
– Тогда не буду мешать. Наверное, тебе уже хочется спать.
Рик это понял по зевкам Алана и глазам, которые то и дело закрывались. Он что-то ещё проговорил себе под нос прежде, чем выйти из палаты и закрыть за собой дверь. Может быть: «Сладких снов»? Не разобрать.
После ухода доктора, Алан перестал притворяться сонным.
– Что ты себе позволяешь? Мы договорились, что ты не станешь использовать моё тело в подобных случаях, – парень сердито шикнул на дьяволицу, представшей перед ним в чёрном одеянии.
Лейла присела на край кровати и невинно улыбнулась. Она ни капли не жалела о содеянном, потому что Алан сам не свой все пять дней и мог упустить хорошую возможность.