Она подняла на меня взгляд, это вообще-то впечатляюще, когда поднимается лес густых и длинных, как копья, встречающие конницу, ресниц, а чернющие глаза смотрят с загадочностью сфинкса.
– Это ваша еда?
– По бедности, ваше величество, – сказал я. – По бедности. Вполне сбалансированная пища. Витамины, микроэлементы… все есть.
Она смотрела на блюда с порциями хамона и пармезана, креветок, форели, перепелиных яиц, дальше своей очереди ждут горки нежнейших даже с виду пирожных, за ними высятся два удлиненных стакана со смесью соков.
– Это по бедности?
– Да, – сказал я терпеливо, – мой бюджет не позволяет создавать все дома. Приходится брать уже готовое.
Она проследила за моим взглядом, на дальнем столике Vort-75, старая модель, сейчас уже в ходу Vort-85 и Vort-95, печатают все от любой еды до одежды.
– Ты не можешь создавать дома все? – спросила она, выделив «все».
– Не могу, – ответил я раздраженно. – Так, по мелочи… Одежду, мебель, из еды только ограниченный набор. Отведайте креветок, ваше величество! Говорят, повышается умственная деятельность. Хотя для королевы это и не обязательно.
Она следила за мной, повторяя каждое движение, даже вилкой и ножом научилась пользоваться почти сразу, вилки вообще должны казаться непонятнейшей вещью в мире, где и самые изысканные придворные дамы хватают еду руками.
– И вот это попробуйте, – посоветовал я. – Честно говоря, сам не знаю, что это, с этой модификацией каждый день что-то новое… но не брыкается, пока ешь, и то хорошо.
– Необычно, – произнесла она бесстрастно, – однако это… неважно.
Я сказал с невольным сочувствием:
– Ваше величество, не хочется такое говорить, короли же предпочитают слушать только приятное…
– Говори, – прервала она и напомнила: – Я королева.
– Вам придется, ваше величество, как-то адаптироваться. Приспосабливаться к нашей жизни. Приспособленчество – тоже перестало быть бранным словом.
Она покачала головой.
– Нет. Мне нужно вернуться.
– Не получится, – сказал я искренне. – Возьмите эти сладкие пирожки. Они так и называются – пирожные.
Она взяла пирожное не глядя и сказала с нажимом:
– Ты не понимаешь. Мне нужно. Королевство в опасности.
– Может быть, – сказал я с легким сарказмом, – только ваш трон?
Она посмотрела на меня с презрением.
– Трон и королевство неразделимы. От того, кто на троне, зависит благополучие всего королевства. А сейчас к нему рвутся себялюбцы, что ввергнут страну в бессмысленные войны!
– И вы должны вернуться, – ответил я с тем же сарказмом, – чтобы спасти мир? Понятно, знакомо.
Она отрезала:
– Ты старался вернуться, чтобы спасти свою шкуру. Мне моя жизнь не важна, я должна спасти свой народ!..
Я запнулся, в ее глазах этот фанатизм, в самом деле верит, что спасет положение, еще не знает про неизбежность исторических процессов, для которых неважно, кто на троне.
С другой стороны, хорошо знаю по истории, что в самом деле зависит от правителя, воевать стране или вести мирную жизнь, прорубывать окно в Европу или окружить себя фаворитками и проводить дни в пьянстве и неге, в то время как королевство сползает к революции и гражданской войне.
– Увы, – сказал я почти с сочувствием, беспомощный противник почему-то сразу перестает казаться противником, когда попадает в нашу полную власть, особенно, если этот противник – самка. – Здесь вы не королева.
Она выпрямилась, глаза сверкнули гневом:
– Никто не отнимет мою корону!
– Как я уже сказал, – напомнил я, – всех королей и королев мы перебили. Во всех королевствах! Даже своего императора вместе с семьей расстреляли и закопали, как собак. Только в самых крохотных королевствах их не убили, а оставили для смеха. Одевают посмешнее и показывают по большим праздникам народу. Теперь общество обходится без королей, графов, баронов и прочих дураков. Все рождаются одинаково свободными и без привилегий.
Она прошептала в отвращении:
– Такого просто не может быть…
– Это есть, – заверил я. – Наше общество полностью демократичное и справедливое, потому намного более бесчеловечное и жестокое, чем у вас.
– Почему?
– Ваше величество, – сказал я, – у вас графами и баронами сразу рождаются, а у нас ими нужно становиться. Я же говорю, все от рождения одинаковы! И начинается такая гонка за властью, что трупы прятать некуда… Конечно, у нас эти победившие называются не графами, это мелочь, у нас это олигархи, политики, управляющие транскорпорациями, футболисты, актеры, биллгейтсы и прочие, кто добился успеха, обойдя множество соперников… Отведайте сока. Вот этого, розового, можно и этот, оранжевый. В них есть все, чтобы восстановить здоровье. У вас оно точно пошатнулось, верно?
Она процедила злобно:
– Моего здоровья хватит, чтобы править королевством!
– Опять за рыбу гроши, – сказал я с сочувствием.
Она сделала глоток сока, прислушалась к ощущениям. Я следил за ее медленно розовеющим лицом, а она спросила внезапно:
– Сколько у тебя табунов?
Я спросил удивленно:
– Табунов? Ни одного.
Она нахмурилась, посмотрела искоса.
– Как так? Ни одного? Даже простых коней, не крылатых?
Я выдавил улыбку.
– Чего я их буду таскать с собой? Конечно, ни одного.
Она фыркнула:
– Ах да, понятно, смешно… Ты уже придумал, как вернуть меня обратно?
Я сам откинулся на спинку стула и воззрился на нее с должным изумлением.
– Как?.. Ваше величество, скажу вам с долей микроскопического сочувствия, но твердо, что вернуться не удастся. Это не в моих силах. Если же попытаться обратиться за помощью…
Она вздрогнула, во взгляде впервые промелькнул страх.
– Нет!
– Мне тоже кажется, – проговорил я медленно, – что в этой идее что-то не то… Хоть мы всех королев уже давно перебили, злости уже нет, потому самое верное, что случится, вас сочтут сумасшедшей и начнут лечить. А это больно и унизительно…
Она прервала:
– Нет!.. Я не хочу, чтобы обо мне узнали. И я хочу вернуться немедленно.
– А вот с этим непросто, – признался я. – Вы знаете, как это сделать?
Она взглянула надменно.
– Я королева!
– Ах да, – пробормотал я, – еще бы… извозчики, дескать, на что… А почему решили, что это смогу я?
– Ты мужчина, – заявила она непререкаемо. – Ты должен. Ты обязан. К тому же учился у самого Рундельштотта…
– Ах да, – сказал я с прежним сарказмом. – Если это называть учением!..
Он смерила меня пытливым взглядом.
– Ты все быстро схватываешь. Я заметила сразу. И потому отправила тебя к самому Рундельштотту. Так что ты сможешь…
Она говорила ровным голосом, но я чувствовал ее страшное напряжение и догадывался, чего стоит это показное спокойствие. Попала в гораздо более страшный мир, чем тогда я. Если не поднимать голову к небу, то мне в ее мире все знакомо по школьному учебнику истории для четвертого класса, а для нее каждая деталь в квартире нечто пугающе непонятное, страшное, угрожающее.
Экран на стене занимает все пространство от и до, я держу обычно вырубленным, но сейчас вспыхнул, там появилась и сделала шаг вперед Аня Межелайтис с ее знаменитой зовущей улыбкой и раскованной позой.
Королева застыла, как крокодил в траве, Аня же вышла на шаг за пределы экрана, больше голография моей хилой системы не позволяет, всмотрелась в меня критически.
– У тебя бицепс все еще сорок сантиметров? – спросила она. – А у Томаса уже сорок четыре!
– Врешь, – ответил я, – у него сорок, как и у меня! Это на левой, а на правой вообще тридцать девять и шесть!
– Нет, – сказала она победным голосом. – Он нарочно не рассказывал, а теперь выставил свои размеры.
– Сгинь, – велел я.
Аня исчезла, а на экране во множестве окошек замелькали ролики новостей со всех концов планеты.
– Выключить, – велел я. – Простите, ваше величество, слуги бывают такими назойливыми! Еще раз простите… Попробуйте вот это блюдо. Не знаю, как называется, уже прошли времена, когда все, кто желал называться изысканной интеллигенцией, носились с хамоном и пармезаном… сейчас все так быстро меняется, и каждое блюдо вкуснее предыдущих, наука на марше, на желудок она работает с азартом, это на космос из-под палки…
Экран давно погас, но королева время от времени бросала на стену взгляд, словно это портал, откуда в любой момент могут хлынуть орды демонов.
Я старался даже не двигаться, королева и так на грани нервного срыва, хотя женщина железная, это вижу, лицо как деревянное… хотя нет, как будто из драгоценного камня, аметиста или чего-то подобного, что неотличимо от нормального цвета лица. И хотя заметно побледнела, но ни одной морщинки, ни одной складочки, словно отрендерено в творческих муках лучшими дизайнерами мира.
Я хлопнул себя по лбу.
– Простите, ваше величество! У меня так редко бывают гости, что совершенно забыл первое и самое главное правило…
Она насторожилась.
– Говори.
– Пойдемте, – сказал я, – я просто покажу. Там и объясню.
Она медленно и величаво поднялась, королева Нижних Долин даже здесь, в моем загородном домике, прошла со мной. В коридоре я остановился и указал на дверь в пяти шагах от гостиной.
– Вот, прошу вас, заходите туды. Там можно помыть руки…
Она спросила с непониманием:
– А зачем их мыть?
– Ритуал, – ответил я.
– Я не молюсь вашим богам, – заявила она гордо.
Я ответил, уже сердясь больше на самого себя:
– Так принято. В старину после того, как жопу подтирали, всегда руки мыли. Чтоб других не пачкать. Теперь не подтирают, но руки как бы моют, хотя на самом деле не моют, а делают вид, что моют, хотя не моют… Эвфемизм такой. Религиозные обряды не обсуждают, ваше величество! Их просто выполняют.
Пришлось подвести ближе и подтолкнуть в спину, дверь за нею тут же захлопнулась, хотя в современном раскрепощенном мире туалетные вообще строятся без такого излишества, как двери, но мой домик построен еще моим старорежимным дедом.
Я отступил, громко топая, чтобы королева там не стеснялась. Туалет автоматизированный, не надо объяснять, как и что. Какать королева, наверное, все же умеет сама, а дальше все то, что нужно было делать человеку, взяла на себя автоматика.
Королеве нужно только присесть на унитаз, а по завершении процесса дефекации встать, жопа будет не только чистая, но и сухая, все-таки титаны науки работают в первую очередь над усовершенствованием унитазов, а не над каким-то покорением сраного космоса или разгадками тайн темной материи, вовсе ненужной демократу для его садового участка и помидоров.
Я ждал ее за столом, сообразив, что стоять у двери будет не совсем прилично с точки зрения первобытной монархии.
Королева в самом деле появилась в столовой с таким видом, словно гуляла в саду среди роз, я вскочил и отодвинул стул, в кино насмотрелся на эти гребаные манеры.
Королева царственно опустилась, ни словом, ни взглядом не поблагодарив, слуг не благодарят, они просто делают свою работу.
Я сел на другом конце стола, он почти квадратный, но с намеком на церемониальную вытянутость, а королева произнесла с твердостью:
– Я знаю, это мир демонов, но… где они?
Я оглянулся по сторонам, что-то соображаю туговато, ответил с понижением голоса:
– Ваше величество, не к ночи будь сказано… зачем они вам?
– Но если захватили ваш мир…
Я ответил шепотом:
– Они правят!.. А мы, покоренные, на самом низу социальной лестницы. С чего бы демонам с нами тусоваться?..
– Но если они все захватили…
Я ответил почтительно:
– Ваше величество, наши демоны столь могущественны, что захватывают не людей, а целиком королевства. В их подчинении короли, а мы… в подчинении королей, хотя они теперь называются иначе.
Она подумала, кивнула.
– Ладно, это сейчас неважно. Важно то, что ты пока что не знаешь, как вернуть меня в мой мир. Я понимаю, ты не великий Рундельштотт, прорубивший дверь в ваш мир… Но обещай, что постараешься.
Я пожал плечами.
– А что это даст? Обещай не обещай, но даже не представляю…
– Пообещай, – потребовала она.
Я вздохнул, развел руками.
– Хорошо-хорошо. Обещаю.
– Что? – спросила она с нажимом. – Что обещаешь?
– Ваше величество, – сказал я досадливо, – обещаю со всей искренностью, что приложу все усилия, чтобы вернуть вас в ваш мир. И сделаю все для этого. И даже больше. Довольны?
Она кивнула, напряжение из ее фигуры, к моему изумлению, выветривается буквально на глазах.
– Да, – ответила она просто. – Я верю в твое обещание.
– Это ничего не даст, – буркнул я с непонятной мне самому неловкостью.
– Верю и в твои силы, – уточнила она. – Ты все сможешь! Хоть ты не Рундельштотт, но ты мужчина. Ты должен.
Я пробормотал:
– Давно не слышал таких слов.
– А какие слышишь? – спросила она.
– Только насчет прав, – ответил я. – На то имею право, на это, еще вот на то, и вообще у нас только права и никаких обязанностей!
Она ужаснулась:
– Как же вы живете?
– Да вот так, – ответил я скромно. – Перебиваемся как-то. Ваше величество, вы совсем не обращаете внимание на блюда… Да, немного непривычно, но все съедобно. И вот эти сдобные пирожки… Тают во рту!