Мьелдон, кажется, тоже любил ошарашить. Причем делать это настолько красиво и четко, что я с трудом мог выкинуть его слова из головы.
Обычно люди могли привести в состояние безумия фразой «мы все сломали» или «у нас ничего не получается». Или что-то наподобие, когда план переставал внезапно работать по какой-то непонятной внешней причине.
Но Мьелдон заговорил про оружие, которым сотни лет назад убили тысячи человек. Что я мог на это ответить? Я даже сам себе едва мог признаться в том, что я чувствую, узнав об этом.
Жутко от того, что оружие прошлых столетий было гораздо более мощным? Или что те, кто его применял еще живы? Если так, то где они сейчас? Или все же они истребили себя за годы, что прошли после этой бойни.
Но срок, который сперва определили неверно, объяснял многое. Например, то, что не имелось ничего другого в земле, кроме костей. Все истлело, а за долгие годы лежания в земле и смещения грунтов кости перемешались.
Я крутил это все в голове, пытаясь понять, стоит ли готовиться к чему-то худшему, чем монстры невероятных размеров с южной стороны. Или достаточно ожидать нападения с севера? И это при том, что никто толком не мог сказать, чего искать на западе.
Хотя бы с востоком было все понятно. Здесь нельзя было ожидать какого-то подвоха, потому что Монастырь относился ко мне лояльно, предполагая, что я принесу мир в земли по собственному плану.
Я брел в сторону Рассвета, но где-то в раздумьях свернул и вышел буквально к полям, где посеянные озимые еще не взошли. Обогнув поселение и уставился в сторону Монастыря, где на дороге виднелась пыль. Кажется, кто-то ехал.
И, если я правильно произвел подсчеты времени, то ехать должна была моя экспедиция. Но она не мчалась, а неспешно катилась, причем так, что если обычно осенняя пыль стояла клубами, то сейчас она слегка вилась.
Решив дождаться дорогих возвращенцев, я остановился прямо возле поля, а потом, не стерпев, отправился им навстречу. И через пять минут мы пересеклись далеко за стрелковым полем с мишенями, где тренировали лучников.
– Торн, – осторожно произнес я, глядя на телеги, содержимое которых было скрыто от моих глаз.
– Бавлер, – в глазах травника что-то игривое блеснуло и тут же погасло.
Я молча обошел телеги, посмотрел на охрану, пересчитал людей. Все на месте, никто не ранен, стоят на ногах, но молчат.
– У вас что-то случилось? – спросил я.
– Нет, – ответил Торн. Мординские солдаты продолжали молчать, и это начало действовать мне на нервы. – Ничего страшного не произошло. А ты чего-то другого ожидал?
– Я смотрю на забитые телеги и думаю, что вам пора сказать мне, чего вы нашли.
Торн вместо ответа ухмыльнулся совершенно не по-травнически. А потом повернулся к остальным: те расслабились.
– Бавлер, мы же тебя издалека увидели. Торн решил подшутить, что ты такой деловой. Хотели сделать тебе сюрприз.
– Да что за… Сюрприз? – в голове все окончательно перемешалось. – Только не говорите, что опять чудо какое-то везете! Мне хватило ящерицы и гоблинов.
– Гоблины тоже были, – проговорил Торн. – Но ничего страшного не случилось. Их было трое, так что парни посекли в мелкую крошку.
– Нашли немного добычи в норе.
– Там была отдельная нора?? – ужаснулся я.
– Ну, они расположились через три километра от тех, что мы порезали в первый раз.
– Мы рады назвать правителем человека, который не боится запачкать руки, спасая других, – произнес один из мординских солдат. – Килос рассказывал нам о том, что случилось, еще до экспедиции. А потом Торн подтвердил это. Если потребуется принести присягу, я готов.
– И мы, – хором ответили остальные.
– Это… это… я польщен… – растерянно проговорил я. – И рад вашей верности, – слова комкались и не хотели выходить изо рта. – Но мне правда очень интересно, что вы нашли.
– Мы нашли два корабля. Собственно, прямо рядом с норой гоблинов. Облюбовали они то место.
– И вы добрались до кораблей?
– Только до части их груза. Нам повезло, в отличие от большинства, кто на этом корабле плыл. Его просто швырнуло с середины Нируды волной. Либо заболтало так, что едва не перевернуло – верхушки мачт сейчас у него зарыты в песок. Намыло там порядочно, метров нам десять русло реки заузилось.
– Черт, Торн, я начинаю терять терпение!
– Ладно, Бавлер, потом расскажу. Парни, покажите, что мы нашли!
И с одной телеги тут же скинули материю. Груза оказалось немного, но весь он был упакован в ящики с выжженным на древесине символом, похожим на знак с кольца Еливара.
– Везли металла столько, сколько мог вместить корабль. Здесь, на телеге – триста кило, лошадь еле тянет. Нам надо сделать еще много рейсов, чтобы все забрать оттуда.
– Он же блестит! Не ржавый!
– Это очень хороший металл, Бавлер. Старый металл! Такого сейчас уже не делают. Корабли из Улерина шли еще до… – Торн задумался и посмотрел на солдат. Те переглянулись: – до предыдущей войны?
– Тогда был союз Улерина и Пакшена. Это была предыдущая война. Прошло всего три-четыре года с момента, как затонули эти корабли, – ответили мординские. – Все случилось относительно недавно. Но металл – несвеж. Такого давно не делали.
– Он тот же, из которого сделано оружие? – спросил я, указав на мечи солдат.
– Не совсем, но прочность его великолепна для создания инструмента, – последовал ответ. – И такой металл стоит поберечь.
– Я даже не мог предположить, что металл может быть разным, – я пожал плечами. – Все вокруг говорят металл и металл, не уточняя, что он отличается между собой.
– Различают его только кузнецы, – пояснил другой мординский солдат. – Для нас нет разницы на словах. Меч может быть крепким или нет. Инструмент не ломается в руках, если не сделан из дурного металла. Поэтому для людей нет разницы. Звенит, холодный и режет дерево любой металл. Дальше уже тонкости.
– Так, – я поднял руки. – Оставим это на гильдии.
– Гильдии? – оживился Торн. – Я не против такой идеи!
– Вот и здорово. Завтра утром соберемся и обсудим. Выделим людей, которые будут заниматься работой по каждому направлению производства. Так что вы еще везете? Телеги-то две! И сколько металла еще осталось?
– Корабли прелестные, – мечтательно выдал Торн. – Парни, как вы сказали?
– Десятитонки.
– Что? – не сразу понял я.
– Корабли-десятитонки. Типовые. Проектные. Старые, зарекомендовавшие себя, – продолжал солдат, – у меня на таких еще дед плавал. И всегда говорил, что по Нируде плыть сложнее всего. А тут пара километров от впадения Крали – и все.
– А сами корабли?
– Сами корабли шикарны, – солдат сделал большие глаза.
– Да только потому, что твой деде тебе все уши прожужжал, ты так и говоришь! – воскликнул другой. – Разве не так?
– Так, но дед просто так не стал бы восхищаться!
Хоть у кого-то родственники прожили дольше, подумал я. И не у всех трагичные истории о погибших на войне дедах, отцах и братьях.
– Но он же все равно… – послышалось сзади телеги, где стояли другие солдаты.
– Погиб, да, но когда их сухопутный караван потом атаковали.
М-да, не удалось, снова подумал я. Но идея о кораблях пришлась мне по душе. Разве что мост будет мешаться, потому что корабли не смогут его преодолеть. Так или иначе, но придется копать каналы, возводить насыпи и делать многое другое, чтобы махины смогли проплывать по Нируде без проблем.
– Меня на самом деле больше волнует не корабль, – сказал я. – Не корабль, если только он не сохранился достаточно для того, чтобы его можно было использовать в дальнейшем.
– Едва ли. Борт пострадал настолько, что едва ли получится спустить его на воду. К тому же он широкий, с плоским дном – удобно для того, чтобы заваливаться набок, если груз плохо закреплен, – Торн внезапно выдал лекцию по кораблям такую, какую не мог выдать даже солдат – потомок морехода.
– Наблюдательность тебе на пользу, – ответил я. – И для травника, и вообще.
– Благодарю, – ответил Торн. – Благодарю. Я хотел сказать, что металла там полно. Десятитонки грузили доверху. А норма перегрузки кораблей порой на треть – не исключение из правил.
– То есть, ты хочешь сказать, что металла на корабле – тонны? – удивился я. – И хорошего, инструментального??
– Мы взяли лучшее, что можно было взять. Вероятно, половина корабля – металл худшего качества, который нужно пустить на всякую мелочь. Но завтра мы привезем еще. Я уже не нужен там, – продолжал Торн. – Я могу заняться второй телегой.
– Ты все же нашел растений? – не переставал радоваться я.
– О да, – довольно проговорил травник. – Я нашел все, что хотел. В основном я нашел то, что мы видели раньше. Но в большом количестве. И еще я подумал, что пенька тебе не помешает, так что примерно с полтелеги там пеньки. Остального – только посадить. Сентябрь еще не кончился, полагаю, приживется.
– Пеньку в Валем, металл – к нам на склад, – распорядился я. – Какие-то еще новости есть?
– Разве что часть металла погребена под песком и… – попытался извиниться один из солдат.
– Ничего страшного, – поспешил ответить я. – Я рассчитывал, что у нас в доступе будет не больше полутонны металла. Я прекрасно помню, сколько нам надо для обеспечения инструментом крестьян и даже окна с дверьми поставить в новые дома становится проблематично. То, что лежит на кораблях – прекрасный подарок.
– Если никто не наложит лапы, – обескуражил меня солдат.
– С чего вдруг такие грустные мысли? Три года металл никому не был нужен, а теперь внезапно оказался нужен? – спросил я.
– Предупреждаю. В металле нуждаются все. И хотя Нируда – серьезное препятствие, простой торговец смог проплыть приличное расстояние прежде, чем его растерзали гоблины. Кто знает, вспомнят не сегодня завтра, что заказывали металл. И отправятся его получать, зная, что никто его не охраняет. Поэтому лучше поспешить и с перевезти все себе, пока не поздно.
– Предлагаешь…
– Целый караван, – утвердительно кивнул солдат.
– Торн? – спросил я травника.
– Согласен, но я с ними ездить уже не буду. Я свое дело сделал.
– Тогда тебя не буду загружать этим делом. Парни, – я немного выпрямился, ощущая гордость за своих – и неважно, откуда они были из Пакшена или из Мордина. – Я бы хотел, чтобы вы взялись за это дело. Все вместе. Вы четверо, а еще и Левероп с Килосом знаете, где находится корабль. Передохните сегодня, а завтра отправляйтесь за металлом. Я скажу смотрителю, чтобы вам выделили столько телег, сколько будет свободных. Нам нужен весь металл!