Они прошли вдоль железной дороги, пересекли ее и оказались на центральной улице города. По размерам и внешнему виду он почти не отличался от предыдущего, только церквей и руин зданий, которые могли быть в Прежней Жизни заводами, оказалось больше.
Они свернули на неширокую улицу, где в прошлом стояли вполне добротные для глубинки частные дома. Недалеко от поворота Анна остановилась. Она сдерживалась почти минуту, затем разрыдалась. Ева обняла ее, поглаживая по спине. Иван решил не тратить время и проверить дом, на который смотрела Анна. С первого взгляда он заметил значительные разрушения. Для одной ночи подойдет, но, если они собрались задержаться на несколько суток, необходимо что-то другое. Соседний дом выглядел надежней. В половине окон уцелели стекла.
Иван посмотрел на Грэга.
– Встань на входе во двор. За ними присматривай.
Иван пошел к дому, Грэг занял позицию между женщинами и крыльцом дома. Иван возвратился быстро, на немой вопрос Грэга покачал головой. В стенах широкие пробоины, пол в провалах, ходить невозможно. Иван прошел к соседнему дому, подал знак Грэгу, чтобы тот оставался на месте.
В доме было пять комнат. Задняя дверь отсутствовала, но косяк был в порядке, можно использовать одну из внутренних дверей, закрыть ею черный вход. Парадная дверь целая, только замка нет. Починка не займет много времени.
Иван вернулся к женщинам. Анна посмотрела на него. Он улыбнулся, подбадривая.
– Как смотришь на то, чтобы остановиться у соседей? В твоем доме, к сожалению, не так удобно.
– Это дом моих родителей.
– Из соседского ты могла бы на него смотреть.
Иван обернулся, кивая на двухэтажный дом с гаражом на другой стороне улицы, – он стоял наискосок через пару домов.
– Этот тоже выглядит хорошо, уцелел, но сойдет и соседский.
Анна посмотрела на двухэтажный дом.
– Там жила семья из Москвы. Они приезжали только на лето. При деньгах были. Зимой-осенью там все время жил охранник.
– Ого, – Грэг оживился. – Наверное, валяется пару пушек.
– Вряд ли оружие уцелело, – сказал Иван. – Но проверить не мешает. Завтра наведаемся.
Ева повела Анну к одноэтажному дому, мужчины пошли следом. Иван сбросил рюкзак во дворе, остановился, ожидая, пока Ева и Анна войдут внутрь. Он рассматривал дома на улице, прислушиваясь к тишине, пытаясь убедиться, что они на этой улице в одиночестве.
Из дома вышел Грэг.
– Двери завтра подделаем?
– Я еле живой… Но лучше сделать их побыстрее.
– Слышь, давай я первым подежурю.
Иван медлил, не зная, как отреагировать.
– Спасибо, ложись спать. Я еле живой в смысле, что не хочется никуда идти, что-то делать. Но дежурить не проблема. Через пару часов разбужу Еву, высплюсь.
– Как хочешь… Слышь, ты Аню буди. Она мне сказала, что ей… типа стыдно, что вы с Евой дежурите, а она дрыхнет каждую ночь.
– Я подумаю.
Грэг кивнул, поворачиваясь к крыльцу. Иван сосредоточил внимание на противоположной улице. И услышал шорох.
Шатун возник неожиданно, похоже, находился где-то за домом во дворе, и они его не заметили. Коренастый, лицо в ссадинах, он двигался без единого звука. Глаза бессмысленно смотрели перед собой, но Грэга он видел.
– Грэг! – крикнул Иван.
Грэг обернулся, попятился и оказался отрезан от входа в дом. Он мог просто отступать, но по какой-то причине прижался к стене дома, как если бы его загнали в тупик, принял стойку.
Иван действовал по инерции. Он не успел бы остановить шатуна до того, как тот бросится на Грэга, метнуть топор не решился. Он бросил рюкзак – подхватил его, швырнул без размаха. И попал шатуну в плечо. Тот рухнул, как от увесистого валуна, не дойдя до Грэга два шага. Шатун ударился о стену дома, неуклюже сполз на землю.
Грэг отступил на пару шагов.
Из дома выглянула Ева, за ней возникла Анна, вскрикнула.
– Все кончилось! – крикнул Иван. – Он не встанет.
Шатун повалился на бок. Попытки встать были слабыми, он рыл землю руками, постепенно затихая. Дыхание его слабело. Неудивительно, что Иван сбил его рюкзаком. Наверняка его сон быстро перейдет в смерть.
Грэг тихо выругался.
– Пошли в дом, – сказал Иван. – Он уже неопасен.
Анна посмотрела на Ивана.
– А с ним что? Так и оставим?
– Что ты предлагаешь?
– Если ему дать поспать, разбудить? Мы поискали бы ему пару.
– С ума сошла! – крикнул Грэг.
Иван сказал:
– Всех не спасти. Если каждого шатуна возвращать к нормальной жизни… Может, я ошибаюсь, но мне кажется, он так истощен, что ему уже не поможешь.
– Шатуны опасны, – сказала Ева. – Как удержать его в узде, пока ищешь ему пару?
Иван глянул на небо.
– Пошли в дом.
Ева подняла Ивана, и он сказал, что на рассвете пойдет на разведку, но один, и потому разбудит Анну.
– Я ей доверяю, – сказал он. – Да и спать не ложусь. Просто для надежности, чтобы с вами ничего не случилось.
– Умница. Может, разбуди меня?
Иван задумался.
– Отдыхай. Ты уже не одна, вот и отдыхай за двоих.
Она улыбнулась, поцеловала мужа.
– Будь осторожней. Иди, взгляни, что у тебя получилось. По-моему, неплохо.
Она легла, Иван прошел в соседнюю комнату, где на стене ночью писал картину. Он был измотан, руки не слушались, но его выкручивало так, что его внутреннее стремление и потребность оказались сильнее, побороли физическую усталость. Благодаря его состоянию он даже не понимал, какой цвет использует, нужно ли больше освещения, все ли он правильно подготовил. Из-за этого интерес к картине возрастал, но где-то в глубине таился страх: вдруг там мазня? Даже если человеку дано свыше и последние его десять картин – шедевры, одиннадцатая может не соответствовать их уровню.
Иван сел по-турецки, уперся спиной в противоположную стену, откинул голову и лишь тогда посмотрел на картину, довольный собой, что так долго сдерживал нетерпение.
На картине царили два цвета. Левая половина была белой, правая – черной. Это могли быть две лавины, идущие навстречу друг другу. Или две гигантские волны. Или две армии, например Добра и Зла. Узкое пространство между ними, казалось, сужалось незаметно для человеческого глаза, в этом пространстве крохотные кляксы фигурок нескольких человек – один тянет второго, который споткнулся, третий ползет на четвереньках, четвертый неловко спешит за ним – выглядели так, как должны были выглядеть букашки в сравнении со всей планетой. Фигурки спешили преодолеть это узкое пространство… чтобы спастись? Уйти с пути двух стихий, когда они сойдутся? Сложно было утверждать, что стихии сходятся, точно так же они могли расходиться или же находиться на своих местах вечность. И все-таки ощущение, что они сходятся, было бесспорным, возможно, из-за спешки и страха, переполнявших фигурки. Должны были эти несчастные выбрать одну из сторон или же цвет, контраст означали вовсе не принадлежность к Добру и Злу? И что одна стихия, что другая была так же опасна для букашек-людей?
Вопросы в голове Ивана проскользнули медленно, незаметно, как вырванные со дна, уносимые течением водоросли. Он и не собирался искать на них ответы – неблагодарное дело. Довольный, как если бы расслаблялся несколько часов, Иван встал, погладил картину на стене рукой – своеобразное прощание до завтрашнего дня, выглянул в окно, прислушался.
Видимость улучшалась, и он разбудил Анну.
– Выспалась? Подежуришь? Я хочу ненадолго выйти, осмотреться.
Анна закивала:
– Конечно. Иди. Еву и Грэга я в три секунды растолкаю, если что.
Иван улыбнулся.
– Насчет Грэга я сомневаюсь. Что за три секунды.
Улыбнулась и Анна.
– Ну, за десять секунд.
– Ничего не бойся. Я скоро вернусь.
Он вышел, выяснив у Анны, что из города раньше вели дороги как на восток, так и на север, вернее на северо-восток, в направлении Калуги. Город был небольшим, Иван рассчитывал управиться быстро.
Он шел вдоль главной улицы в восточном направлении. Шел медленно, часто останавливался, рассматривал окружавшие его дома в бинокль, прислушивался, исследовал землю. Ближе к восточной окраине на широком перекрестке он остановился. С этого места можно было продолжить путь на восток, повернуть влево – на север, либо вправо – на юг. Внимание Ивана отвлекали дома, и он не сразу заметил знак.
На обочине лежали несколько кусков бордюра впритык друг к другу: один размером с локоть, три других чуть длиннее. «Шляпку» стрелки выложили небольшими камнями. Знак указывал на север. Иван какое-то время рассматривал его, как будто некие детали могли дать ему информацию о том, кто оставил знак. Снова появились прежние вопросы. Как давно человек, оставивший знаки, прошел здесь? День-два назад? Час? Месяц? Человек оставляет знаки для конкретной личности или же «всем, кто увидит»?
Иван посмотрел на часы, подумал, что времени достаточно, и пошел на север. Километра два – и дорога повернула на северо-восток. Впереди был мост через узкую речку, за ним предместье, в прошлом наверняка деревня – спутник города.
Иван прошел к мосту, рассматривая окрестности в бинокль. Когда он убрал бинокль, в глаза бросилась черта голубым мелом. Знак! Он указывал в северо-восточном направлении.
Когда Иван возвратился и встал на пороге, Анна не появилась. Несколько долгих изматывающих секунд он ждал, и внутри бушевала паника: где она?
Вскинув топор, он бросился к комнате, где спала Ева. Она лежала на прежнем месте, дыхание ровное. Рядом лежала спящая Анна, но Грэга не было. Вздох облегчения сменился напряжением: где он? Какого черта спит Анна?
Иван проверил дом, но Грэга не нашел. Сбежать без Анны он не мог. Если Анна разбудила Грэга, решив смениться, куда он пошел?
Что-то подсказало Ивану, что Грэг совершает свой обычный набег, хотя вряд ли он пошел далеко. Где-то у соседей? Иван вышел на крыльцо, осмотрелся. Взгляд задержался на двухэтажном коттедже на другой стороне улицы. Было тихо, никакого движения, но уверенность, что Грэг там, крепла с каждой секундой.
Иван пересек улицу, прошел к дому через дворик, заметил, что дверь открыта. Вчера дверь была заперта. Иван встал на пороге, не заходя в дом. Послышался приглушенный звук, то ли шаги, то ли кто-то передвигал какие-то предметы.
– Грэг?
Все стихло. Потом приглушенные шаги возобновились, и появился напряженный Грэг. Его лицо расплылось в улыбке.
– О, это ты! А я тут…
– Зачем один ушел? Ты оставил их спящими!
– Тут пару шагов. Я на минуту.
– Я уже минут пять как вернулся. Не мог меня подождать?
Грэг вытянул из кармана зеркальце и женские часики.
– Лучше глянь, что нашим бабам нашел. Моя давно про часы говорила. Отдам ей, Еве – зеркальце.
Он протянул руку с зеркальцем, Иван не взял, и Грэг сам засунул зеркальце ему в карман.
– Бери. Ева порадуется. Бабы любят подарки.
– Спасибо, конечно, но больше так не делай.
– Как?
– Анна сказала тебе, что я пошел проверить обстановку? Ты не должен был оставлять их спящими.
– Хватит бухтеть, лучше посмотри, что я еще нашел.
Он исчез в доме, Иван вошел за ним. В сумрачной широкой комнате первого этажа на грязном сломанном диване лежали два гладкоствольных ружья, одно – одноствольное, второе – двустволка. Грэг, довольный, подхватил оба.
– И патроны, целая коробка! Шикарно? Только двустволка, кажись, не контачит, сломана.
Иван взял двуствольное ружье, осмотрел. Что-то было с замком. Грэг похлопал его по плечу.
– Видал? А ты: «зачем пошел»? «Зачем пошел»?
– Ты не понимаешь! – Иван едва сдержался, чтобы не заорать.
– Ты же пошел один. И ничего, нормально.
– Я оставил кого-то, кто не спал!
Грэг уже не улыбался. Иван подумал, что это похоже на нотации подростку. В следующий раз надо просто не допускать таких ситуаций. И лицо Грэга сейчас ему не нравилось, но главная причина была в Еве – пока они тут разбираются, она беззащитна.
– Вернемся – обсудим, – сказал Иван. – Пошли. И ружье не здесь разбирать. Что тут еще было? Ты все осмотрел?
– Под домом есть гараж, там джип. Стекла целые, ни царапины. Солярки полно. Кажись, эта джипяра даже заведется, если попробовать.
– Зачем он тебе?
– Кататься легче, чем на своих двоих идти.
– И далеко уедешь? Солярки не наберешься. Пошли назад.
Они вышли с ружьями наперевес, пересекли улицу, когда Иван замер на обочине. Какое-то неуловимое движение в конце квартала вынудило его остановиться. Иван медленно, будто нехотя, повернул голову.
На перекрестке стояла собака.