Вряд ли эти сказочки помогут гарантированно отличить влюблённость от любви. Они на это и не претендуют. Но ведь могут на что-то надоумить, если видишь, как это важно: отличать. Чтобы не смиряться с любым ласковым лассо, которое на тебя наброшено.
И дрожит во мне, словно бубенчик,
Мой секрет, не раскрытый тобой.
На старинной площади вокруг фонтана веселился карнавал. Загадочные маски, безудержные пляски… Разноголосый смех, разномастная музыка…
– Бубенчики слышишь?.. – вкрадчиво спросил мой сопровождающий.
Он сделал какой-то жест, и всё затихло, кроме тихого перезвона таинственных бубенчиков, разглядеть которые не удавалось.
– Их можно только слышать, – пояснил распорядитель моего сновидения. – А выделяется ли какой-нибудь из этих бубенчиков особой для тебя мелодией?
– Да вроде нет.
– Значит, это впереди. Не пропусти, такое раз в жизни бывает…
И сон оборвался.
…Прошло немало лет, прежде чем я понял, о чём он говорил. Да, теперь могу подтвердить: такое бывает раз в жизни!..
Посвящается М. Р.
Долгие утренние годы, когда слова не произносятся, потому что их некому сказать. Если и попадётся кто-то, они останутся несказанными тому единственному человеку, который их услышит и по-настоящему поймёт.
Пустоватые дневные десятилетия, когда среди старательных дел не хватает мимолётного обмена взглядами, просьбы и отклика на неё. Так привычное блюдо становится странным без нужной щепотки соли.
Томительные вечерние века, которые тянутся бесконечно, сколько ни придумал бы себе занятий, потому что ждёшь и ждёшь того заветного момента, когда раздастся звонок дверь и можно будет распахнуть её со словами:
– Привет! Как добралась?..
Прогуливались студент-астроном и девушка с биофака по пустныной аллее. Он ей рассказывал про новые открытые туманности.
Вдруг неподалёку соловей запел. Девушка заслушалась, а студент удивляется:
– Не пойму, что интересного в этом птичьем чириканье?
– Это соловушка переводит свои эмоции для непонятливых, – объяснила девушка.
Прислушался парень. Потом хлопунл себя по лбу и тихо крикнул:
– Эврика!
Тут-то они и поцеловались.
Тубус был уютным и надёжным укрытием от окружающих невзгод.
Нервюра, тонкая и прочная, стала очень нервной, когда осталась, волею обстоятельств, одна-одинёшенька.
Тубус с восторгом относился к Нервюре: ему случалось хранить чертежи самолётного крыла, и он знал, что она причастна к полётам. Даже модель самолёта – тоже полётное дело!.. Всем историям на свете Тубус предпочитал её страстную поэзию. А для Нервюры не было ценителя лучше, чем Тубус. Он был очень эрудированным и чутким.
Никто не мог гарантировать им, таким разным, совместимость характеров. Зачем она им? Гораздо важнее была удивительная взаимная вместимость!..
Молодая девушка Сюра обожала сюрпризы. Проблема в том, что сюрпризы бывают разные: не только хорошие, но и плохие. Причём заранее редко известно, с каким сюрпризом встретишься.
Случалось, что Сюру заманивали обещанием сюрприза в довольно неприятные истории.
Удачно, что у неё завёлся спаситель, который самоотверженно вытаскивал её из плохих сюрпризов, не трогая хорошие. И только близким друзьям он признавался:
– Люблю я эту Сюру больше, чем она сюрпризы любит!..
Но потом и ей признался…
Наверняка догадаетесь, чем дело кончилось.
Один изобретатель что угодно мог изобрести. Придумал много невероятных боевых чудовищ. Очень ценились они, по разным странам разошлись…
Потом влюбился, женился изобретатель. Жена ему говорит:
– Кончай ужасы придумывать. Как теперь от них избавиться?
– Запросто! – отвечает влюблённый изобретатель.
И наизобретал других чудовищ, ещё невероятнее. Они прежние его машины побеждали и тут же переоборудовали. Бывало даже, что на одном краю военного поля битва идёт, а на другом – побеждённые машины уже землю пашут.
– Теперь получше, – одобрила жена. – Только бы сражения с того края прекратить.
– Работаю над этим, – отвечает любящий муж.
А сам изобретает, изобретает…
Двойнóвы сразу поняли, что у них любовь навсегда. Так оно и оказалось.
Только когда у Двойнова-мужа новая работа оказалась с командировками, начались проблемы.
– Понимаю, – сказала Двойновой-жене одинокая подруга, приглашённая на чай. – Наверное, между вами кто-то есть, и ты опасаешься внезапного возвращения.
Как начала Двойнова-жена смеяться!..
– Мы с мужем… – сквозь смех говорила она, – чем дальше и дольше расстаёмся… тем разлука резиновее. Так обратно тянет… – и она всхлипнула от смеха, – что между нами расплющило бы… Самим приходится подушки безопасности использовать…
– Издеваешься? – рассердилась подруга. – Так не бывает.
И ушла оскорблённая.
– Эх, дедушка, мне бы твоё умение с лассо обращаться!..
– Я старый ковбой. Разные фокусы для лассо знаю… Но вижу, к чему, внучка, клонишь. Влюблена ты.
– Да, крепко влюблена. И думаю: как любимого заарканить.
– К себе притянуть – можно. Удержать куда труднее!..
– Особое лассо изготовлю, дедуля, мягкое да бархатное.
– Всё одно, внучка, аркан не поможет. Важнее, чтобы он сам мечтал тебя заловить – и удержать навсегда рядом. Но труднее всего потом рядом удержаться… Безо всякой петли.
– Кажется, всё поняла. Спасибо, дедушка! Спасибо, бывалый ковбой, что надоумил. Надеюсь, всё путём получится…
– Привет, сосед, – сказал мне бывший лётчик, присаживаясь рядом на скамейке во дворе между многоэтажками. – Мне вчера парень из дома напротив рассказывал про красавицу, которая в нашем доме живёт – ровно в твоей квартире. Видит её только иногда вечером, довольно смутно, но очарован ею.
– Понятно, – ответил я, подумав. – Портрет неизвестной от друга-художника. На мольберте стоит, как подарили. Мольберт переставляю нередко, когда достать что-то надо. Красавица то тут, то там… Не дождётся парень взаимности.
– Ему не нужно. Признаётся: весь нерв в безответности.
– Полётное чувство!..
– Как лётчик подтверждаю. Кстати, номер квартиры не выдал.
Эх, сколько добавочного сумбура вносят в нашу жизнь всякие фокусничающие существа! Самый заурядный барабашка порою засунет куда-нибудь нужную вещь – и наслаждается нашим недоумением.
Но есть же и более умелые магические иллюзионисты, жаждущие нас озадачить. Подсовывают нам влюблённость вместо любви, а потом – расставание, разрыв, развод. Потому что нечего принимать одно за другое.
И сколько их – создателей магических миражей, жаждущих добавить сумбура в нашу жизнь. Подсунуть нам свои обманки, пока мы не научились опираться на единственного Создателя той реальности, в которой живём, и отворачиваться от пёстрых фокусов, старающихся дополнить её.
Познакомился Ахтыж с удивительно очаровательной девушкой. Еле уговорил её снова встретиться, но очарования уже не ощутил.
Рассказал другу-психологу. Тот объяснил:
– Вслушайся: «раз-очарование»… Очарование было одноразовое – и прошло. Такое у девушек всегда в запасе. Как снова очаруешься, приходи, посодействую.
Вскоре Ахтыж пришёл, сообщает:
– Завтра с другой очаровательной встречаюсь.
Друг-психолог загипнотизировал его, что-то переиначил…
Потом судьба надолго друзей разбросала. Когда встретились, Ахтыж бросился благодарить психолога:
– Чудесная жена у меня. Двадцать лет вместе, а осталась очаровательной!
– В перенастройке ошибся, – вздыхает друг. – Нечаянно неограниченный срок поставил.
– За это и благодарю, – кивнул радостный Ахтыж.
Испортился у Индискретова внутренний выключатель.
Умел раньше Индискретов полезное дело начинать, а теперь никак не получается. Умел всякое бесполезное бросать или выбрасывать, теперь понимает, что бессмысленным занимается, а бросить не может. С бесполезной вещью тоже никак не расстанется.
Если обиделся, раньше легко мирился, теперь ссориться продолжал.
Раньше много чего создавал, теперь всё только разрушалось…
Повезло Индискретову, что первый раз в жизни полюбил по-настоящему – такую женщину, что она одним безымянным пальчиком его отремонтировала.